Полёт Бекаса

Глава 3

Планета «Аурум-4» снаружи напоминала язву на теле планеты: нагромождение ржавых куполов, вышек и решётчатых доков, впившихся в серо-бурую скалу. Воздух внутри, даже после рециркуляции, сохранял едкий привкус пыли и окислов металла. Но сейчас экипаж Скифа не обращал на это внимания.

Разгрузка прошла не гладко, но прошла. Пять часов нервной тряски под прицелами станеров корпоративной безопасности, полтора часа препирательств с клерком из Хеприкс, пахнущим дешёвым одеколоном и высокомерием. Но Лавров, упёртый, как баран, тыкал пальцем в пункты контракта, Гена мрачно постукивал гаечным ключом по ладони, а Влад стоял чуть позади, молчаливый и недвижимый, как гора. В итоге кредиты были перечислены на счёт Гильдии. Всё. Задание выполнено. Груз сдан, деньги получены. Напряжение, копившееся неделями, выплеснулось наружу, одним словом, брошенным капитаном: «В бар. Всем! За мой счёт!». Все зааплодировали такой новости и пошли собираться в бар.

Мы направились в ближайший от космодрома бар. Я шёл с ними по узкому, залитому жёлтым светом тоннелю, ведущему к портовой зоне. В ушах ещё стоял гул Скифа, но его постепенно вытесняли звуки базы: гудение вентиляции, отдалённые окрики, дробный стук чьих-то подбитых металлом сапог. Мысли лихорадочно закрутились в моей голове: браслет. Глупость, непростительная для такого профессионала, как я. В суматохе разгрузки, в момент, когда клерк закатил истерику по поводу непредвиденных, но нами уже ожидаемых обстоятельств бунта, я, оставил его в капсуле. И забыл. Без него я был слеп и глух. Агент так не делает. Агент не оставляет оружие без присмотра. Щемящее чувство опасности, острее любого голода, скрутило мне желудок. Наша компания уже подходила к освещённому неоном порталу с мигающей вывеской «Старая Шахта». Слышался гул голосов, кисловатый запах перегара и синтетического пива.

– Миронов, ты чего притормозил? – обернулась Алиса, в ожидание от предвкушения праздника. Её лицо расплылось в улыбке.

– Забыл… свой планшет на корабле, – соврал я, стараясь, чтобы голос звучал с досадой. – С расчётами по следующему рейсу. Капитан просил скинуть ему на проверку сегодня же. Алиса, я быстренько сбе́гаю, и через десять минут вернусь. Прикроешь?

Лавров, уже толкавший дверь, махнул рукой на меня не оборачиваясь.

– Только не задерживайся. А то всё выпьем без тебя.

Алиса бросила на меня быстрый, изучающий взгляд, но повернулась и пошла за капитаном. Влад лишь скользнул взглядом по моему лицу и кивнул – мол, делай что должен. Я тут же развернулся и почти побежал обратно, к пристыкованному на внешнем кольце доков Скифу. Стёртые подошвы ботинок шлёпали по металлическому настилу. Возвращаться на пустой корабль после сдачи груза было странно. Он стоял, присмиревший, с потушенными ходовыми огнями, лишь аварийные маячки мигали красным в такт моему учащённому пульсу. Шлюз с шипением впустил меня внутрь. Знакомый запах – масло, озон, спёртый воздух ударил в ноздри, но сейчас показался мне не противным, а как мы здесь этим дышим? Корабль был пуст. Когда я уже почти дошёл до жилого отсека, краем глаза заметил, что световая индикация на двери в грузовой отсек горела не привычным зелёным, а тусклым жёлтым. Этот цвет означал «Техническое обслуживание» или «Вход ограничен». Но груз-то уже выгрузили. Зачем там кому-то быть? Инстинкт, тот самый, охотничий, заставил меня замедлить шаг. Дверь была не просто заблокирована. Она была приоткрыта на сантиметр. Из щели лился поток холодного, не рециркулированного воздуха с привкусом металла. В этот момент всё внутри меня закричало: «Иди, возьми браслет и уходи!». Но ноги сами понесли меня к двери. Я бесшумно прижался к стене рядом и прислушался. Тишина. Глубокая, звенящая тишина пустого грузового отсека. Слишком тихо. Сейчас должны были раздаваться звуки работающей системы вентиляции, щелчки датчиков. Но было тихо.

Я осторожно толкнул дверь плечом. Она беззвучно подалась, открывая часть огромного, теперь пустого пространства. Освещение было приглушено до минимума. Рифлёный пол блестел в полутьме. И посередине, у основания той самой силовой балки, где раньше крепился контейнер номер семь, лежала неподвижная тёмная фигура. Я вошёл внутрь, дверь тихо прикрыл за собой. Подошёл ближе. Это был Ки. Синтетик лежал на боку, одна рука неестественно вывернута назад. На гладком, матовом лбу зияла глубокая вмятина, будто от удара тупым тяжёлым предметом. Голубые огоньки глазниц были потухшими. Рядом на полу валялся массивный разводной ключ – из личного набора Гены. На его рукоятке темнели пятна, похожие на масло или на ту самую жидкость, что сочилась из повреждённого сочленения на плече Ки.

Мысли пронеслись вихрем, холодные и чёткие. Это ненесчастный случай. Это намеренное выведение из строя. После сдачи груза. Значит, кому-то было нужно, чтобы Ки не увидел, не записал что-то. Или наоборот – чтобы не смог что-то рассказать позже.

Я присел на корточки, провёл рукой по холодному корпусу. Полное отсутствие энергии. Но у синтетиков такого класса, как мне подсказала память Бекаса, был аварийный буфер с независимым питанием. Я сорвался с места и побежал к своей капсуле. В голове стучало: «Браслет, браслет, браслет». Влетев внутрь, я с размаху сдёрнул одеяло. Там, где я его оставил, лежал тёмный, ничем не примечательный браслет. Я схватил его, ощутив волну облегчения, и тут же замер. Время. Его катастрофически не хватало. Экипаж ждёт в баре. Длительное отсутствие вызовет вопросы. Но оставить Ки здесь, с возможной уликой в памяти. Я вернулся на корабль, и, кроме меня никто сюда не заходил. Подозрения в первую очередь падут на меня. Нужно срочно что-то делать. Решение созрело мгновенно, как и полвека назад на опасном задании. Я сорвался обратно в грузовой отсек. На ходу активируя браслет, я вызвал скрытый диагностический интерфейс. Присев рядом с телом Ки, я нащупал на его шее, под композитной пластиной, скрытый диагностический порт. С браслета выдвинулся тонкий, как игла, щуп. Я вставил его в порт. На мини-экране браслета замелькали строки кода. «Обнаружен повреждённый синтетический разум класса КИ-7. Уровень повреждений: критические. Обнаружен дамп аварийной памяти. Попытка извлечения?»

«Извлечь. И перезапустить ядро в диагностическом режиме», – отдал я команду, выбранную на браслете. Браслет запищал. Тело Ки дёрнулось, из повреждённого плеча брызнули искры. Прошло десять секунд, каждая из которых тянулась как час. Наконец, в глазницах синтетика мигнул слабый, неровный голубой свет. Механический голос, прерываемый шипением и щелчками, прозвучал из встроенного динамика:

«Сис-те-ма… за-пу-ще-на в а-ва-рий-ном ре-жи-ме. У-ро-вень по-вре-ж-де-ний кри-ти-че-ский. От-чёт: по-пыт-ка не-санк-ци-о-ни-ро-ван-но-го дос-ту-па к бор-то-вым лог-гам… по-сле вы-груз-ки гру-за. Об-на-ру-же-на и пре-се-че-на. На-па-даю-щий… не иден-ти-фи-ци-ро-ван. При-ме-не-но фи-зи-че-ское воз-дей-ст-ви-е…»

Голос оборвался. Доступ к бортовым журналам. Кто-то пытался стереть или скопировать данные уже после того, как груз ушёл. И Ки, верный своей программе охраны корабля, помешал. И был за это выключен. В голове щёлкнуло: контейнер семь. Тот самый, с аномалией массы.

– Ки, – тихо, но чётко сказал я. – Можешь поддерживать основные функции? Навигацию? Мониторинг?

«Отри-ца-тель-но. Вы-чис-ли-тель-ная мощ-ность сни-же-на на 94%. Воз-мо-жен толь-ко пас-сив-ный сбор дан-ных. Рек-омен-да-ция: со-об-щить ка-пи-та-ну…»

– Сообщим, – пообещал я. – Но позже. Сейчас перейди в режим восстановленные дампа памяти. Записывай всё: любые попытки доступа к системам, все внешние сигналы, все перемещения по кораблю. Сохраняй данные в защищённый буфер. Понял?

Мозг синтетика, даже повреждённый, взвешивал логичность приказа. Я, техник, вместо того чтобы бежать за помощью, отдаю ему команды.

«Вы… не со-об-ща-е-те ка-пи-та-ну. Ва-ши дей-ст-вия про-ти-во-ре-чат про-то-ко-лу бе-зо-пас-нос-ти», – скрипел голос.

Мне нужен был сильный аргумент. Логичный. Тот, что поймёт машина.

– Нападавший – кто-то из экипажа, Ки. Или кто-то, у кого есть доступ. Если я сейчас подниму тревогу, он скроется или уничтожит улики. Мне нужны твои данные, чтобы вычислить его. Это оптимальный путь для сохранения корабля. Доверься мне.

Пауза. Тишину нарушало лишь слабое шипение из повреждённого корпуса.

«Ло-гич-но. Цель: сохра-не-ние функ-ци-о-наль-нос-ти «Ски-фа». Дан-ные бу-дут за-пи-са-ны. Ре-жим пас-сив-но-го на-блю-де-ния ак-ти-ви-ро-ван. Р-еж-им вос-ст-анов-лен-ия за-пущ-ен».

– Принято, – я отсоединил щуп. – Оставайся, здесь, пока не восстановишь основные цепи системы. Как будешь готов, дай мне знать на мой коммуникатор. Пока не подавай признаков активности.

Я встал, окинул взглядом тёмную громаду отсека. Кто? Гена? Его ключ был на месте преступления. Но зачем ему это? Алиса? Влад? Сам капитан? Или… кто-то чужой, пробравшийся на борт уже после швартовки? Мысли бегали, путались между собой, но одно было кристально ясно: игра только начиналась, и в этой игре я не один.

Я вышел из грузового отсека, убедился, что дверь шлюзовой закрылась и лампочка засветилась зелёным, почти бегом двинулся к выходу. Браслет был на месте, холодный металл успокаивающе давил на запястье. Теперь я снова был во всеоружии. Но теперь у меня был и союзник – безмолвный, умирающий свидетель, спрятанный в пустом чреве корабля. За несколько минут я добрался до бара и, открыв тяжёлую металлическую дверь, вошёл.

Бар «Старая Шахта» встретил меня стеной шума, клубами табачного дыма и грохотом тяжёлого рока, лившегося из дешёвых колонок. Воздух был густым, как суп. Мои напарники уже прочно обосновались за столиком в углу. Перед Геной красовались пустые и полупустые кружки. Капитан Лавров, скинув куртку, о чём-то горячо спорил с Алисой, размахивая руками. Влад сидел, откинувшись на спинку стула, его глаза, холодные и оценивающие, медленно скользили по залу. Он первый заметил моё появление и едва заметно кивнул.

– А, Миронов! – рявкнул Гена, заметив меня. – Чуть не проспал всю выпивку! Тащи стул и свой зад к нам!

Я протиснулся сквозь толпу танцующих к столику, изображая смущённую улыбку.

– Простите, задержался. Этот планшет… ну, вы понимаете.

– Ничего не понимаю, – проворчал Лавров, но без злобы. – Работа закончена. Теперь отдыхай. Эй, бармен! Ещё одну порцию для моего навигатора!

Ко мне подкатили кружку с мутной, пенистой жидкостью. Я сделал вид, что отхлёбываю, на самом деле лишь смочив губы. Внутри всё было сжато в тугой, болезненный узел. Я сидел среди этих людей, смеялся над их шутками, поддакивал Гене, который уже начинал рассказывать байку про ремонт двигателя на орбите Юпитера. А сам сканировал их лица, ища трещину, намёк, тень вины.

Гена был искренне пьян и доволен. Алиса, хоть и улыбалась, в глазах сохраняла привычную осторожность, аналитический блеск, то и дело бросая на меня заинтересованный взгляд. Капитан… капитан был самим собой – грубоватым, прямым, смотрел на всех как на свою, немного взбалмошную, но родную команду. Влад… Влад был не читаем. Его лицо оставалось каменной маской. Только глаза были живыми, и в них, как мне показалось, на миг мелькнуло что-то вроде… понимания? Или это была игра света от неоновой вывески?

«Он подозревает, – холодно констатировала во мне часть Бекаса. – Он профессионал. Он видит, что ты не просто забыл планшет. Ты вернулся другим. Настороженным. Он это почувствовал».

Я с силой заставил себя расслабиться, откинуться на спинку стула, сделать ещё один глоток противного пива. Нужно было слиться с фоном, стать частью этого шумного праздника. Но где-то в глубине моего сознания, зрело чёткое понимание. На корабле, в тёмном грузовом отсеке, что-то произошло. А здесь, в баре, среди смеха и выпивки, сидел тот, кто ударил гаечным ключом. Сидел и, возможно, смотрел прямо на меня.

Игра принимала и без того смертельно опасный оборот. Мне нужно было умыться, чтобы собраться мыслями.

Уборная в баре «Старая Шахта» оказалась предсказуемо грязной и пропахшей химикатами, маскирующими совсем иные запахи. Плеснул ледяной водой себе в лицо, глядя на своё отражение в потрескавшемся зеркале. Голубые глаза Сергея Миронова смотрели на меня с холодной, почти синтетической ясностью. В них не было и намёка на опьянение только концентрация. Я был как клубок нервов, завёрнутый в расслабленную оболочку. Я вышел из уборной, намереваясь незаметно выскользнуть на улицу, сделать пару кругов и вернуться к кораблю, пока экипаж был в отрыве. Но планы – вещь хрупкая, особенно там, где замешаны женщины, алкоголь и снятое после долгого рейса напряжение.

– Миронов! Куда собрался?

Рука, цепкая и сильная, обхватила моё запястье. Алиса. Её щёки порозовели, глаза блестели не только интеллектом, но и тем самым огнём, что просыпается после третьей кружки дешёвого, но крепкого эля. В них читался вызов.

– Так и дем со мной танцевать. Не отлынивай, навигатор. Кто-то должен девушку развлекать.

Отказываться было бы неестественно. Сергей Миронов, каким я его помнил из обрывков памяти, был бы польщён вниманием Алисы. Да и отказ мог вызвать лишние вопросы. Я позволил ей втянуть себя в гущу пляшущих тел.

Музыка была примитивной, но Алиса двигалась в её такт с удивительной, почти хищной грацией. Она не просто танцевала – она изучала меня. Её движения были вызовом, вопросом, на который я должен был ответить такими же движениями. Я старался соответствовать, подыгрывая роли слегка выпившего, смущённого техника, но внутри всё было сжато в пружину. Когда она ко мне прижалась, внутри меня взорвалась буря эмоций. Её мягкие и нежные объятия, запах её кожи, аромат нежных цветочных духов сбивала меня с толку, напоминая о том, что я не только агент, но и мужчина в молодом, сильном теле. Долгие годы одиночества создали во мне пустоту, которую это тело отчаянно пыталось заполнить.

После танца она, не отпуская моей руки, потянула меня к стойке.

– Два шота «Пыль Аурума». Для смелости, – бросила она бармену.

Я хотел отказаться, но её взгляд не оставлял пространства для манёвра. Мы чокнулись. Жидкость жгла горло, оставляя послевкусие прогорклой клюквы и чистого спирта. Второй шот последовал за первым почти мгновенно, по её инициативе. В голове загудело, но сознание, закалённое в строгих трезвых годах, держалось, как скала. Тело же реагировало иначе: тепло разливалось по жилам, расслабляя моё тело.

И потом случилось то, что должно было случиться. Мы не сговаривались. Просто в какой-то момент, когда Гена начал орать похабную песню, а капитан, хмурясь, пытался его заткнуть локтем, наши взгляды встретились. В её глазах не осталось ни сарказма, ни аналитической холодности. Было лишь понимание, усталость и тот самый зов плоти, который сильнее любых доводов рассудка. Она молча взяла меня за руку и повела из бара, не оглядываясь на остальных. Никто не окликнул нас. Здесь, на окраине цивилизации, это было в порядке вещей.

Гостиница называлась «Скважина». Убогое, шестиэтажное здание из сборных бетонных панелей, прилепленное к корпусу порта, как паразит. Лифт не работал. Мы поднялись по лестнице, пахнущей плесенью и дезодорантом, на третий этаж. Чипом-ключом Алиса открыла дверь в номер. Он был крошечным, как наша спальная капсула на Скифе, но здесь была хоть какая-то видимость уюта: потёртый коврик, плазменный экран с мерцающей заставкой, показывающей бесконечный закат над фальшивыми горами, и что удивительно, широкая кровать.

Дверь закрылась, отсекая шум порта. Тишина повисла, между нами, густая, звенящая. Потом Алиса повернулась ко мне, и всё произошло само собой. Не было нежности, не было прелюдий – только голод, жадность, отчаянная попытка двух одиноких людей, запертых в железной коробке среди звёзд, почувствовать хоть на мгновение, что они живы. Я целовал её, и губы помнили движения. Мои руки скользили по её спине, и пальцы знали, как расстегнуть замысловатую застёжку на её комбинезоне. Алиса жарко целовала меня, и я отдался ей, позволив на время заглушить голос своего разума.

Но агент не может выключиться полностью. Даже в самые жаркие мгновения часть меня оставалась холодным наблюдателем, фиксирующим детали: шрам на её плече, похожий на след от осколка, родинку под левой ключицей, как она зажмуривалась в кульминационный момент, её лицо становилось незнакомым, чужим. А потом, когда страсть схлынула, оставив после себя лишь липкую усталость и лёгкое чувство стыда, я притворился, что засыпаю. Лежал на спине, вслушиваясь в её ровное дыхание, в далёкий гул машин за стеной. Через некоторое время она осторожно приподнялась на локте, посмотрела на меня. Я изобразил глубокий, спокойный сон. Она мягко коснулась моей щеки, что-то неразборчиво прошептала, а потом тихо встала с кровати. Я наблюдал сквозь полуприкрытые ресницы, как её обнажённая фигура, строгая и прекрасная, как клинок, скользнула в полумрак комнаты и исчезла за дверью ванной. Щёлкнул выключатель. Послышался звук льющейся воды. Я двинулся бесшумно, как тень. Не для того, чтобы подглядывать. У меня была иная цель. Её комбинезон лежал на стуле. Рядом с ним небольшой поясной чехол, в котором она носила личные вещи: мультитул, запасную батарею для планшета, ключ от номера. И её личный комм, тонкий, элегантный гаджет в виде браслета попроще моего.

Вода в ванной шумела, скрывая любые звуки. Я взял её комм. Экран заблокирован биометрией. Но я не собирался его взламывать. Мой браслет, активированный лёгким прикосновением, испустил почти невидимый синий луч, скользнув по корпусу устройства. Сканер. Быстрое и глубокое взламывание. Мне нужно было содержимое, метаданные: активные фоновые процессы, последние зашифрованные каналы связи, вся информация, которая была на нём. Всё то, что может сказать мне, вела ли она в последние часы двойную игру или нет.

Луч пробежал по поверхности. На мини-экране моего браслета замелькали строки скачиваемых данных. Закончив, я осмотрел комнату. Никаких других личных вещей я не нашёл, кроме небольшого бластера. Но это ничего пока ровным счётом и не значило. Профессионалы не оставляют улик в номере гостиницы, но дверь в номер я приоткрыл. Я не стал надевать одежду, оставишь столько в нижнем белье. Уселся в кресло, которое стояло в тёмном углу комнаты. И стал ждать. Через двадцать минут я услышал, как вода прекратила литься, а ещё через минуту оттуда выпорхнула Алиса. Она, не обратив на меня внимание, тихонько подошла к моей одежде и вынула из кармана мой коммуникатор. Потыкав в него и осознав, что она не может его открыть, она стала искать свой коммуникатор.

– Дорогая, ты это ищешь? – спокойным тоном спросил я. Она резко обернулась, и я увидел в её глазах неподдельное удивление. – Ты медленно передай мой комм мне и также медленно садись. Нам есть о чём с тобой поговорить. – Наведя на неё бластер, предложил я. Она, не спеша, передал мне мой комм. И присела на край кровати, не отводя от меня своего взгляда.

– Кто ты? – спросила она меня, и её голос дрожал.

– Такой же, как и ты, девочка, – всё тем же спокойным голосом ответил я. – Вот только у нас есть и посерьёзней проблема, чем эта.

– И какая же?

– Об этом позже. А сейчас предлагаю договориться. Я ничего лично не имею против тебя. Твоё задание – это твоё задание. Но в данных обстоятельствах нам было бы целесообразно объединить наши усилия, чтобы выжить. – Она смотрела на меня, но не проронила ни слова, я же продолжил. – От наших дальнейших действий зависит не только наша жизнь, но и жизнь остального экипажа корабля в ближайшие сорок восемь часов.

– Я не понимаю, о чём ты говоришь Миронов, ты опять ударился?

– Всё ты понимаешь, девочка, – с улыбкой ответил я. – Мы поступим следующим образом, я отправлю экипажу с твоего комма сообщение, чтобы они пришли все сюда, и мы честно и открыто поговорим? Тебя это устраивает?

– А у меня есть другие варианты? – подняв бровь, спросила она.

– Да, умереть здесь и сейчас, – я выдержал паузу, но она опять не ответила. Тогда я быстро набрал текст сообщения на её комме и отравил всему экипажу. Оставалось только ждать. Мы сидели молча и смотрели друг на друга. Чтобы, время шло быстрее, я включил телевизор. По всем каналам передавали срочные новости. Шахтёры на рудниках корпорации взбунтовались, идут ожесточённые бои. Есть погибшие с обеих сторон. Нужно ждать заявление администрации планеты о введении военного положения и коменда́нтского часа.

Через пятнадцать минут послышался топот шагов, дверь в номер резко распахнулась и в комнату ввалился остальной экипаж. Все посмотрели на меня.

– Господа, прошу вас всех успокоится. У нас с Алисой есть к вам очень важный разговор. Ким, – я посмотрел на него, заметив, как он медленно потянулся к скрытой кобуре. – Прошу тебя этого не делать. Дайте мне высказаться, а затем ты, Ким, примешь решение убить меня или нет. Хорошо? – я окинул их спокойным взглядом.

– Что здесь происходит? – прорычал Лавров.

– Капитан, друзья, присаживайтесь, у нас будет долгий и обстоятельный разговор. – Я указала бластером на стулья, стоявшие под телевизором. Они повернулись и стали рассаживались. Капитал и Гена уселись на стулья, а Ким встал около капитана, опершись плечом о стену.

– Ким, – отводя оружие в сторону и кладя его на прикроватный столик, но, не выпуская его из руки, спросил. – Я могу тебе доверять? Я положу оружие, но если в этой комнате кто-то достанет своё ты, выстрелишь в него? – он посмотрел на меня и медленно кивнул. – Хорошо, – продолжил я, выпуская оружие из рук. – Давай те начнём. И так сложившиеся обстоятельства вынуждают меня перейти к крайним мерам. Но это требует сложившаяся обстановка. Кто я, отвечу вам в самом конце нашего разговора. А пока я предлагаю каждому из вас выслушать меня и то, что я расскажу. Многим из вас это не понравится, но прошу вас держать себя в руках. У каждого из присутствующих есть свой и даже не один скелет в шкафу. Некоторых мы сейчас достанем и начнём мы с тебя, Алиса. – я перевёл взгляд на неё. – Значит, не хочешь нам поведать свою историю, ну что же, тогда поведаю её я. Алиса – агент Западноевропейского альянса, работающая под прикрытием. Её задачей было выяснить, что за груз перевозит Скиф на эту планету. – Я вновь посмотрел на неё, и она опустила голову, потупив свой взгляд в пол. – Понятно. Тогда я продолжу. Предприняв несколько неудачных попыток просканировать содержимое контейнеров во время полёта. Наша девочка предприняла очередную попытку узнать, что в них была обнаружена Ки. Ничего лучше, чем устранить свидетеля она не придумала, нанеся ему профессиональный удар в область головы гаечным ключом, отводя от себя любые подозрения, спрятала его в шлюзовом ангаре. Но ты, девочка, просчиталась. Ки!

В это момент из-под кровати выбрался Ки, демонстрируя всем присутствующим глубокую вмятину на голове.

– Мне удалось восстановить его работу памяти и перекинуть данные на свой комм. Где я всё это я и увидел. Ки, покажи нам видео. – Глаза Ки засветились, и на небольшом расстоянии появилась голограмма Алисы, рыскающей возле последнего контейнера, затем она бьёт Ки, и картинка пропадает. Все молчали и смотрели на Алису.

– Я… – она сглотнула и продолжила. – Миронов сказал правду, я агент, – ответила она, не поднимая головы.

– Мне непонятно только одно Алиса, зачем ты хотела убить меня? – она подняла голову и посмотрела на меня удивлённым взглядом. – Но как?

– Алиса, дочка. Зачем же ты так? – спросил капитан.

– Ки, наш дорогой друг синтетик, он наблюдал за всеми вами и мной. Я нашёл видео, где ты вдруг выдёргиваешь из-под меня стремянку, а я падаю и ударяюсь головой об пол. И лежу без сознания. Но к нашему также непростому другу Ки мы ещё вернёмся. За что ты так со мной девочка? – я посмотрел в её глаза.

– Я… Я не хотела, – замотав головой, сказала она. – Я запаниковала. Ещё до взлёта я пыталась сканировать контейнер, ты меня застал за попыткой вскрыть его. Когда я сказала, что я проверяю крепления, мне показалось, что ты мне не поверил. И я… и решила избавиться от тебя, пока мы ещё были на земле, обставив всё как несчастный случай. – Она снова опустила голову.

– Хорошо, я тебе верю, Алиса. Верю, что эмоции и паника взяли над тобой верх, и ты решилась на этот отчаянный шаг. Только под риском срыва операции и раскрытия твоей личности ты пошла на это. Я это понимаю и не злюсь на тебя, девочка, – она подняла голову, её глаза были полны слёз и отчаяния. Я положил ей свою руку на плечо и улыбнулся ей.

– Чёрт знает что! – воскликнул капитан. – Ты понимаешь, что за это положено ей?

– Погодите, капитан, головы сечь будем потом, а сейчас я продолжу. И так. Следующий у нас спецназовец Ким, он же Владислав Кожин. Правильнее будет сказать так, командир особого отряда спецназначения, Российской Империи капитан Сергеев Михаил Николаевич. Трижды награждён Императорским Двуглавым Орлом, и ещё очень больши́м количеством орденов и медалей за безупречную службу Империи и выполнения своих миссий. Но вот с последней миссией два месяца назад не задалось. Капитан и его отряд оказался в такой мясорубке на одной из очень важных для империи планет, из который вряд ли вообще можно было вернуться живым. Но при всём при этом его командир бросил его отряд без поддержки и без эвакуации. Выжил только ты, капитан, – все повернулись в его сторону, даже Алиса, открыв рот подняла голову и смотрела на неподвижного Кима. – Вернувшись в империю, капитан нашёл этого труса и предателя и убил его. Осознав, что он сделал, сбежал их империи и стал наёмником. Под разными именами. – я посмотрел на него, он продолжал спокойно стоять и смотреть мне в глаза. Я же продолжил. – Я не даю не выполнимых обещаний, я такой же офицер, как и ты. Я как ты давал присягу. По окончании этой миссии и, если я выживу. Я постараюсь помочь тебе, если ты поможешь нам выжить. – он кивнул, не проронив ни слова. Капитан потянулся рукой в карман, и, в это момент все в комнате все напряглись. Он, оглядев всех, сказал: