Нефрит
Саванна тихонько рассмеялась. Килан украдкой взглянул на нее – эта улыбка была как отдельный источник света. Девочка заметила взгляд, но не отвернулась. Только щеки чуть окрасились теплым румянцем.
В ее присутствии Килан чувствовал себя не тенью и не проклятием… а обычным мальчиком. Такое ощущение было непривычным, почти пугающим.
– Кстати, – сказал Горграф, поднимая вилку как указку, – Саванна сказала, ты интересуешься ящерицами.
– Земноводными, папа, – хихикнула девочка. – И не просто интересуется. Он помогает мне составлять таблицу развития ануров Нефрита.
– Каких еще ануров? – нахмурился Литарг, ковыряя еду. – Опять своих жаб обсуждаете?
– Это не жабы, а особый вид ящериц с мембранами, позволяющими им планировать с веток, – терпеливо объяснил Килан. – Они живут возле реки, у них полупрозрачная кожа.
Он немного оживился. О науке Килан всегда говорил увереннее, чем о себе.
Саванна слушала внимательно. Она наклонилась ближе, локтем слегка касаясь его руки – жест почти случайный, но от него Килан будто вспыхнул изнутри.
– Скажи лучше – склизкие гады, – буркнул Литарг.
– Ты просто ничего не понимаешь, – хмыкнула Саванна.
Горграф расхохотался так, что даже стены откликнулись низким вибрирующим эхом. Смех у него был громкий и глубокий, как раскат грома, но при этом теплый, живой.
– Да вы двое скоро все виды в Нефрите откроете! – прогрохотал он. – Ай да юные гении! Терренс вами гордился бы!
Эта атмосфера – домашняя, шумная, заполняющая углы комнаты теплом – была для Килана почти чудом.
Саванна рассказывала истории о своих исследованиях. О том, как однажды случайно отпустила редкую ящерицу в храм Терренса, и та пробралась прямо к алтарю.
Горграф отвечал историями о прошлых восстаниях – суровых, тяжелых, но таких, что заставляли уважать прошлое и понимать, почему нефры никогда не отступают.
Литарг, нахмуренный и молчаливый, делал вид, что его ничего не волнует, однако подкладывал Килану на тарелку лучшие куски рыбы и побольше овощей.
– Так! – Горграф резко поднял кружку, и в комнате воцарилась торжественная пауза. – Сегодня я благодарю священного Терренса за энергию, что он нам дает! И за то, что наша семья, настоящая и принимающая, всегда будет вместе, что бы ни случилось! За мир на землях Нефрита! Ура!
– Ура! – счастливо улыбнулся Килан, и поднял кружку вслед за остальными.
Обед завершился, и вскоре он оказался с Саванной в просторном вольере у дома. Там пахло влажным мхом, теплой землей и пряной корой деревьев. Посреди вольера сидела маленькая ящерка.
– Эй, привет, малыш, – Килан аккуратно наклонился. – Ты наконец сбросил кожу?
Тельце ящерицы было гладким и прохладным, едва заметное дыхание колыхалось под его пальцами.
– Видишь? – тихо проговорила Саванна. – После линьки у них сердце всегда бьется быстрее.
Она наклонилась ближе, ее волосы мягко коснулись плеча Килана. Он поднял взгляд и замер.
Светло-голубые глаза Саванны смотрели на него так тепло, так искренне, что сердце в груди будто подхватило ритм маленькой ящерицы – быстрый, живой.
– Интересно, правда? – она улыбнулась. – Они меняют кожу, но остаются теми же.
Килан смутился и положил руку на сердце.
– Наверное… как и люди, – он опустил взгляд и чуть улыбнулся. – Мы меняемся. Но остаемся собой.
Вокруг качались ветви с кристаллами, и солнечные блики падали на их лица. Килан почувствовал, как где-то глубоко внутри медленно, тихо зажигается маленькое пламя.
2014.
Вечер в доме Кирков выдался тихим. Саванна ушла на обучение в лабораторию к Мелиссе, Литарг на заднем дворе точил мечи.
В маленькой уютной гостиной потрескивали угли в низеньком камине, и теплый свет заливал стены золотистым ореолом.
Горграф сидел напротив Килана, обгладывая крупную рыбу:
– Вкусно, сынок?
– Еще бы… – Килан улыбнулся и откинулся на спинку стула. – Хороший улов. Завтра поймаем еще больше.
Он прикрыл глаза и тихо произнес:
– Благодарю тебя, Господь, за сытый вечер, за эту семью и за то, что позволяешь мне быть счастливым.
Горграф вытер ладони о ткань и, прищурившись, спросил:
– Ты ведь из внешнего мира, Килан. Скажи… есть ли у вас повелители, как у нас?
Вопрос застал его врасплох. Он задумался:
– У нас… все сложнее. Там верят в разное. Кто-то – в единого Бога, кто-то – в силу природы, кто-то вообще ни во что. Люди часто спорили из-за веры, даже воевали за нее.
Горграф посмотрел в огонь, и в глазах его промелькнуло искреннее недоумение:
– Странно. Терренс учил нас, что вера должна объединять. Если из-за нее проливается кровь – это уже не вера, а чья-то гордыня.
Килан сделал глоток воды и продолжил:
– Все, что у меня осталось, – это молитва. Я молюсь Господу не о спасении, а о том, чтобы не озлобиться на весь мир. Я вовсе не хочу быть злым, мстительным человеком. Стать тирфом – это проклятье…
Горграф вздохнул:
– У нас вера другая. Терренс не требует поклонения. Он дает нам энергию, чтобы мы шли вперед. Не ради него – ради друг друга.
– В Терренса я тоже уверовал, но… – Килан немного замялся. – Я еще верен и своему Господу. Тот, что у меня в сердце.
– Я знаю, как для тебя это важно, – понимающе кивнул Горграф.
Он открыл ящик, вытащил небольшой, гладко выструганный, деревянный крест и придвинул его ближе к Килану:
– Держи. Это поможет тебе в молитвах. Я вырезал его из древесины Древа жизни. В нем – особая энергия.
Килан взял крест в руки. Ком подступил к горлу, глаза защипало.
– Это же…
– Пусть напоминает тебе, что даже во тьме есть свет, – по-доброму улыбнулся Горграф.
– Большое спасибо, – Килан сжал крест в руках и прислонил его к сердцу, едва сдерживая слезы. – Для меня это еще символ надежды.
– Значит, – сказал Горграф, накрывая его плечо большой ладонью, – мы верим в одно. Просто называем по-разному.
У Килана покатились слезы из глаз.
– Не сдерживайся, сынок. Выплесни все, что накопилось.
Килан тихо всхлипывал, плотно зажмурившись. Он не знал, слышит ли его Терренс или кто-то иной, но он точно знал – мир его не забыл и благословляет на жизнь.
Горграф поднялся, подбросил дров в камин. Пламя вспыхнуло ярче, теплый свет заискрился в мокрых глазах Килана.
2018.
– Знал, что вы здесь, – улыбнулся Килан, заходя в главную лабораторию Нефрита – подвальное помещение под домом старейшин. Холодный воздух был пропитан запахом металла и травяной горечью. Под потолком мерцали тусклые фонари, отбрасывая длинные тени на стены из серого камня. В центре помещения на массивном столе лежал тирф, стянутый стальными тросами от шеи до щиколоток. Недавно забранный тьмой – Горграф.
Скайлар сидела у изголовья, обеими ладонями охватывая голову тирфа. У микроскопа стояла Саванна – бледная, сосредоточенная, с растрепанными волосами.
– Что нового узнали? – спросил Килан, останавливаясь позади.
Саванна моргнула, не поднимая глаз:
– Его клетки полностью мутировали… Я ничего не могу сделать.
Килан выдохнул, отводя взгляд к столу.
– Держись, Горграф, – прошептал он. – Я не позволю тебе уйти в Тирфен. Сохрани его душу, Господь…
Он подошел ближе, осторожно обнял Саванну за плечи. Она вздрогнула, но не отстранилась.
– Все будет хорошо, – сказал он мягко. – Я помолюсь за него.
Скайлар откинула голову назад, выпуская воздух сквозь зубы:
– Может, хватит уже на сегодня? Пойдем домой…
– Да… еще немного… – глубоко выдохнула Саванна.
Килан наклонился к ее уху и шепнул:
– Я наловил рыбы. Устроим ужин при свечах.
Саванна слабо улыбнулась:
– Ну все, все. Скоро закончу. Возможно, пару дней сможем удерживать его.
– Про меня не забудьте, как в прошлый раз, голубчики, – хмыкнула Скайлар.
Килан, улыбнувшись, показал связку рыб:
– Дать?
– Нет уж, дохлятину не ем, – отмахнулась она. – Сегодня идем на охоту с Астой и Рикардом. Так что – всем тирфам каюк.
– Осторожнее, – предупредил Килан. – Волков стало слишком много. Скоро к вам присоединюсь.
– Пусть Рэм с ними разбирается, – фыркнула Скайлар. – Все, заканчиваем?
– Да, можешь выводить его из сна. Неизвестно как он отреагирует, – Саванна с теплотой перевела взгляд на Килана. – Не задерживайся там, у меня для тебя большие новости.
Скайлар убрала руки, тем самым развеяв свои силы. Она отошла подальше от тирфа и похлопала Килана по плечу:
– Терры, вон, вообще в последнее время обнаглели. Подняли цены так, будто хотят получать столько же, сколько мы.
Саванна вдруг напряглась, ладонь дрогнула:
– Подождите… Он просыпается.
Тело на столе дернулось. Глаза Горграфа распахнулись – абсолютно черные, блестящие, без зрачков. Тросы натянулись, металл жалобно заскрежетал.
– Папа! – Саванна бросилась вперед. – Слушай мой голос! Я здесь!
Она вонзила шприц в вену. Горграф начал захлебываться, судорожно выплевывая темно-алые сгустки крови. Его усы и борода моментально пропитались кровью.
– Быстрее! Перевернуть его! – закричала Саванна.
Килан бросился помогать. Но тело выгнулось дугой, руки и ноги напряглись. Горграф отчаянно хрипел.
– Он… откусил язык? – Скайлар склонилась ближе. – Черт… Если кровь свежая, он еще жив, но…
– Горграф, держись! – Килан навис над ним.
Саванна прижалась к отцу, рыдая:
– Я что-нибудь придумаю! Обязательно! Ты вернешься домой…
В следующее мгновение тело исчезло. Металлические тросы с глухим гулом рухнули на стол.
Саванна вскрикнула, хватаясь за пустой воздух.
– Нет… Папа!.. Будь ты проклят, Шиндо! – ее крик эхом разлетелся по лаборатории.
Килан обхватил девушку, прижимая к себе, пока она содрогалась от рыданий:
– Все будет хорошо… слышишь? Все будет хорошо. Я с тобой.
Скайлар замерла у двери. Их взгляды с Киланом встретились – короткий, понимающий миг – и она вышла, оставив их наедине.
Саванна дрожала в руках Килана.
– Ты и Литарг – все, что у меня осталось, – прошептала она. – Не дай им забрать тебя, Килан. Пожалуйста…
… – Где Аста? – насторожилась Скайлар. – Ты ее слышал?
Тяжелый ветер сгустился. Ветки громко затрещали.
– Килан, это ты? – знакомый, пробравший до мурашек голос заставил Килана повернуться. Перед ним стоял младший брат. Такой же маленький, как в тот осенний день. В курточке, которая была перепачкана песком, с тем же испуганным выражением, будто он снова переходил дорогу, а грузовик уже несся на него.
– Что?! Робби?! Это ты???
Но едва Килан приблизился, лицо мальчика исказилось – улыбка стала слишком широкой, глаза слишком пустыми. И прежде чем Килан понял, что происходит, маленькие руки вытянули меч, появившийся будто из воздуха, и пронзили его шею.
Робби мгновенно рассыпался на лоскуты черной тени – высокий, бесплотный силуэт. Силуэт резко выдернул меч и растворился во тьме между деревьями.
Мир вокруг поплыл.
– Н… нет… – прохрипел Килан, падая на колени. Трава под ним мгновенно потемнела от крови.
Из-за деревьев, ломая ветки, вылетела Скайлар.
– Рикард! – ее крик разнесся, казалось, по всему лесу. – Рикард, сюда!!! Быстро!!!
Килан рухнул на землю. Скайлар рывком бросилась к нему, прижала руки к ране, – горячая кровь просочилась сквозь пальцы.
– Держись! Даже не думай, слышишь?!
Килан попытался вдохнуть – воздух заходил в грудь с хрипом.
– Это… и есть… н-наказание? – Килан тяжело выдохнул в последний раз.
– Килан, останься в Нефрите! – кричала Скайлар. – Ты же мой лучший друг! Умоляю!
Он закрыл глаза, тело утяжелилось.
– Килан! Нет!!!
Глава 4. Сила в любви.
2009. Сомния. Англия.
– Пусть твоя мама и здесь убирает! – мальчишка с довольной ухмылкой швырнул миску с салатом на пол. Пластиковая чаша глухо ударилась о плитку, листья разлетелись веером. – Ха-ха-ха!
– Зачем ты это сделал?.. – тихо спросила Скайлар. Девочка опустилась на колени и принялась собирать листья.
В дверях появилась полная женщина с подносом. Она остановилась, прищурилась:
– Так, кто это натворил?
– Она! – мальчишка ткнул в Скайлар пальцем, уверенно и нагло.
– Я… я ничего не делала, – прошептала девочка, прикрывая лицо ладонями, словно защищаясь от удара.
Женщина, не отводя строгого взгляда от мальчика, поставила поднос на стол. Руки ее уперлись в бока – тяжелым, уверенным жестом.
– Не стоит так обращаться с теми, кто помогает держать порядок в твоем доме.
– А ты кто такая, чтоб мне указывать?! Я все расскажу отцу! – мальчик топнул ногой и, хлопнув дверью, вылетел из столовой.
Скайлар сжалась, глаза наполнились тревогой.
– Извините… – ее голос задрожал. – Теперь у вас… будут неприятности.
Женщина смягчилась, наклонилась к девочке и осторожно обняла.
– Тише, маленькая. Я сама все уберу. Лучше скажи… как мама? Она молчит, но я вижу – что-то не так.
Скайлар опустила взгляд на руки, в которых все еще держала помятые листья салата.
– Папа снова начал ее бить, – шепнула она. – Мама говорит, что он… старается не оставлять следов.
– Господи… опять этот изверг! – женщина всплеснула руками. – Ах, бедный ребенок. Но запомни: твоя мама сильная. Она любит тебя и вытащит тебя отсюда, обещаю. Еще немного подкопит денег – и вы уйдете навсегда.
– Скорее бы… – Скайлар едва слышно выдохнула.
Работа в огромном трехэтажном доме вовсе не входила в ее обязанности, но она помогала матери, чтобы та хотя бы на минуту могла выдохнуть. И чтобы лишний раз не сталкиваться с сыном хозяина – избалованным, жестоким мальчиком, который придумывал все новые пакости, а расплачивалась за них ее мать.
Хозяин дома, в остальном хладнокровный и безразличный человек, приходил в ярость, когда мальчишка жаловался на дочь гувернантки. Вечер неизменно заканчивался криками за закрытой дверью.
А ночью, за порогом их собственного дома, начинался настоящий кошмар.
– Все будет хорошо, – устало сказала мама, когда они возвращались домой.
Они поднимались по уклону, по знакомой улице, где витрины магазинов мягко мерцали вечерним светом. Скайлар знала каждую вывеску, каждый цвет, каждую царапину на стекле. Она считала магазины и угадывала, сколько внутри покупателей. Это была их с мамой маленькая игра, придуманный способ не думать о том, что ждет впереди.
Но стоило свету витрин погаснуть и начаться темному скверу, страх возвращался. Под редкими фонарями Скайлар крепче стискивала мамину ладонь, будто там, в узком промежутке света, их могла защитить сама ночь.
Отец никогда не проявлял любви. Он был ревнив, одержим и считал, что мать принадлежит только ему одному. Он ревновал ее даже к собственной дочери – к каждому ее шагу, к каждому взгляду, к каждому шепоту.
«Не вмешивайся, когда он говорит», – повторяла мать каждый вечер. И Скайлар слушалась.
Пряталась за дверью своей комнаты, замерев, и через тонкую щель наблюдала, как мать снова и снова принимает удары и обвинения в мнимой неверности.
Иногда Скайлар сжимала кулаки так сильно, что ногти впивались в ладони, пока на коже не появлялись мелкие борозды. Но она не могла ни броситься на защиту, ни остановить его, ни вмешаться. Она была всего лишь маленькой девочкой.
Имя Скайлар означало «сила и любовь» – и она верила, что когда-нибудь в ней проснется эта сила. Но пока сила приходила лишь во сне.
Во снах она переставала быть беззащитной девочкой. Могла отвечать, заставлять молчать обидчиков, вызывать страх. Там, в мире кошмаров, она управляла разумами людей и чудовищ, подчиняя их себе.
С каждым годом страх уступал место контролю. Только там, во снах, Скайлар чувствовала себя в безопасности. Только там она ощущала силу, которой ей так отчаянно не хватало наяву.
Однажды отец узнал, что они снова заходили в дом другого мужчины – обычного работодателя матери. Ярость захлестнула его.
Скайлар услышала, как входная дверь с треском хлопнула, затем – тяжелые шаги, похожие на удары молота о камень, глухие удары. Мать не издала ни звука, слышались только сиплые выдохи, и скрипы пола, словно он тоже терпел боль.
Она вышла из своей комнаты и, ступая осторожно, подошла к двери родителей. Сквозь щель увидела – мама лежит на полу, прикрывая лицо руками. Волосы ее были растрепаны, плечи дрожали.
Скайлар распахнула дверь. Хлопок разорвал коридор, как выстрел.
– Что ты сделал?!
Отец медленно повернул голову. Глаза налились кровью.
– Скайлар! – мать вскрикнула и попыталась подняться. – Не заходи сюда! Все хорошо!
– Но…
– Отойди! – отец оттолкнул жену в сторону. Он сделал шаг к дочери, и тяжелое дыхание заполнило пространство. – И на кого ты так смотришь, а?
– Я тебя не боюсь! – выпалила Скайлар, хотя внутри все холодело от страха.
Эти слова лишь подхлестнули его. Отец схватил девочку за предплечье.
– Ты че, дерзить вздумала? – его пальцы сжались, будто железные тиски.
– Не трогай ее! – мать бросилась вперед, но он толкнул ее в плечо, и женщина рухнула на пол, потеряв равновесие. – Она не понимает, что делает! Не надо!
Но отец не слушал. Он молча потащил Скайлар в ее комнату, распахнул дверцы шкафа и резко толкнул внутрь.
– Посиди. Подумай над своим поведением, мелкая дрянь!
Он сдвинул тяжелый комод к дверцам, выключил свет и вышел.
– Что ты делаешь?! – крик матери прорезал коридор.
– Замолчи, – рявкнул он, и дверь детской захлопнулась.
Скайлар сначала просто тянула дверцы на себя, изо всех сил, пока пальцы не онемели. Затем начала стучать – кулаками, потом плечом.
– Папа! Мам! Выпустите!
Но никто не ответил.
Она села на ворох одежды, обхватила голову руками. Хотелось думать, что это кошмар. Но крики матери за стеной не прекращались.
Время тянулось. Дыхание становилось тяжелее. Воздух стал слишком густым.
Скайлар вдохнула – и закашлялась. Запах жженой древесины, резкий, удушающий, проникал внутрь шкафа.
Она снова кашлянула, глаза защипало от дыма.
Скайлар прижала к лицу рубашку. Дышать стало чуть легче, но ненадолго.
– Мам… – позвала она сиплым голосом. – Ма-а-ма…
Пламя трещало где-то вдалеке.
Скайлар отчаянно толкала дверцы, пока не почувствовала, как сердце колотится все медленнее.
Перед глазами вспыхнул яркий, ослепительный свет. Зеленый, чистый, как молодая листва под солнцем.
Девочка протянула руку, коснулась его. И холодный нефритовый камень забрал ее душу.
… Скайлар резко вдохнула и закашлялась. Горло жгло, будто дым до сих пор стоял в легких. Она распахнула глаза – и замерла.
Скайлар лежала на гладком каменном полу. Рядом блестел бассейн, наполненный чистой, почти светящейся водой. Воздух был чистым, свежим.
– Где я?.. – прошептала она, едва слышно.
Тишину нарушил мягкий голос:
– Все хорошо. Я тебя не обижу.
Скайлар вздрогнула. Перед ней стоял мужчина в зеленом кимоно, высокий, но с удивительно спокойным лицом. Он опустился на колени, чтобы быть с ней на одном уровне, и смотрел так, будто пытался согреть ее одним взглядом.
– Ты, наверное, не понимаешь, куда попала, – сказал он тихо, словно боялся спугнуть. – Я отвечу на все твои вопросы. Не торопись.
Скайлар отпрянула, прижимая руки к груди. Тело еще помнило страх, дым, крики матери. Глаза защипало, и она тихо заплакала.
– Где моя мама? – спросила она.
Мужчина ненадолго прикрыл глаза. Когда он заговорил, его голос оставался мягким, но в нем чувствовалась тяжесть.
– Здесь ее нет. Она обрела покой. Как и ты.
Слова не были жестокими – он не пытался ранить. Но сама истина колола, как стекло.
– Я знаю, тебе страшно, – продолжил он. – Но здесь тебя никто не тронет. Позволь мне помочь. Мое имя – Гуардо.
Из-за колонн вышел мальчишка – ее возраста – с острым взглядом и растрепанными темными волосами. Он держал в ладони несколько золотистых листьев.
– Это крунит, – сказал он. – Попробуй, он сладкий.
Он протянул листок, но Скайлар не притронулась. Она просто сжалась в маленький комок, будто пыталась стать невидимой. Щеки блестели от слез.
Гуардо на миг посмотрел на нее с сочувствием. Затем тихо поднялся и подошел к мальчику.
– Как Килан? – спросил он. – Освоился?
– Освоился, – кивнул Рикард. – Думаю, ему здесь даже нравится. Он… старается. Говорит, что готов тренироваться. Мы должны встретиться у реки.
Гуардо посмотрел на Скайлар, которая все еще дрожала возле бассейна.
– Позови его, – сказал он тихо. – У них похожие судьбы. Возможно, именно он сможет ей объяснить.
Рикард кивнул:
– Сейчас приведу.
2010.
– Сейчас отлично получилось, – сказала Аста, наблюдая, как Скайлар делает очередной боевой выпад. – Но не размахивай так руками. У тебя сильная способность – береги мышцы, иначе быстро выдохнешься.
– А если ударят со спины? – настороженно спросила Скайлар и вдруг метнула взгляд за ее плечо. – Например, вот так…
Аста развернулась молниеносно. Лезвие меча блеснуло в воздухе, едва не задев рыжую макушку подруги.
– Всегда будь готова к атаке, – спокойно заметила она, опуская меч.
– Эй! – возмутилась девочка, едва успев пригнуться. – Ты просто знала, что я приду! Красуешься, да?
Скайлар тихо улыбнулась, но в глазах у нее еще стояла настороженность.
– Ой, привет, – девочка с рыжими кудрями окинула ее взглядом. – Я тебя раньше видела у домов, но впервые на полигоне. Я – Риззет.
– Скайлар, – девочка робко протянула руку.
– У нее сегодня первый день, – пояснила Аста. – И она выносливая, схватывает все с первого раза.
– Вам тоже десять? – спросила Скайлар, переводя взгляд с одной на другую.
– Мне девять, – гордо сказала Риззет. – Асте одиннадцать. Она у нас почти взрослая.
Аста фыркнула, но не стала спорить.
– Значит… мы должны сражаться с самого детства? – Скайлар опустила меч, будто он вдруг стал тяжелее.
– Да нет же, ты что! – Риззет отмахнулась. – Просто если убьют, станешь серокожим зомби! Ха-ха! Хочешь быть зомби?
Скайлар растерянно улыбнулась:
– Килан говорил, что надо тренироваться, чтобы стать сильнее… Но почему мы не можем просто использовать способности?
– А у тебя какая? – оживилась Риззет, будто разговор наконец дошел до самого интересного.
– Скайлар может усыпить кого угодно одним прикосновением, – сказала Аста, и в ее голосе прозвучало уважение, которое она проявляла редко.
– Да ладно! – Риззет вскинула палец вверх. – Вот это круто!
Она задумалась на секунду, затем хмыкнула:
– Только подумай… как ты дотронешься до зомбака, если он быстрее тебя? Он тебя на кусочки порежет, пока руку протянешь.
– Точно… – Скайлар вздохнула, глядя на свой деревянный меч, словно тот внезапно стал слишком легким, почти игрушечным. – А когда можно будет сражаться настоящими?
– Ишь какая быстрая! – засмеялась Аста. – У тебя же первый день!
– А какие у вас способности? – спросила Скайлар, переводя взгляд на девочек.
– Мы терры, – пояснила Риззет. – У нас их нет.
– Терры… это те, кто здесь родился?
– Угу. – она почесала кудрявый затылок. – Папа говорит, что чем труднее судьба, тем сильнее способность. Хотя… может, это сказки.
Риззет наклонила голову и окинула Скайлар внимательным взглядом:
– У тебя ведь жизнь во внешнем мире была хорошая?
Скайлар опустила глаза. Сердце болезненно кольнуло – как всегда, когда прошлое подбиралось слишком близко.
– Д-да… наверное… – выговорила она, но, встретив взгляд Асты, чуть дрогнула и покачала головой. – Нет. Отец был жестоким человеком.
Голос стал тише.
– В день моей смерти он запер меня в шкафу… и поджег дом. Мама осталась там…
Повисла тишина. Даже шум тренировок вдали будто стих.
– Боги Нефрита… – прошептала Риззет. – Что ты пережила…
Она быстро моргнула, смущенно потерла переносицу:
– Ну… я же говорила! Чем тяжелее уход, тем сильнее сила!
– Не грусти, – тихо сказала Аста, обнимая ее за плечи. – Моя мама всегда повторяет: если нефр потерял семью во внешнем мире, значит, он должен построить новую здесь.
Она чуть улыбнулась:
– Ты ведь часто ходишь с Киланом? Он тоже нефр.
– Ну… он просто друг, – Скайлар залилась краской.
– Не нравится? Одногодок тут мало, а нормальных – еще меньше, – хихикнула Риззет и подвинулась ближе, чтобы никто на полигоне вдруг не услышал. – Мне, например, нравится Рикард. Он красавчик, и дерется – ух! Видела его?
– Брат Доарэна? Да. Килан часто о них рассказывает.
– Вот-вот! – Риззет оживилась еще сильнее. – Они оба крутые. Хочу быть такой же быстрой, как они.