Возвращение Ангела
Тренер что-то говорит ребятам, показывая на одном из них
детали приёма. По его свистку они начинают их отрабатывать, а он подходит к новичкам.
– Ну, здорово, орлы! – обвёл всех внимательным, цепким взглядом.
Мальчики встали.
– Ты, ты, ты… ты тоже… – это относилось к Жене, – подой-дёте завтра к пяти, если хотите заниматься… Только без дураков, понятно? Пропустите одну тренировку, прощу, пропустите вторую
– накажу, пропустите третью – выгоню. Согласны?
– Согласны..
– Тогда идите вон к тем ребятам и делайте то, что они. Пока всё.
Действуйте!
Кучерявый худенький мальчик, которого он обошёл вниманием, побежал за ним.
– Товарищ тренер! Ну, пожалуйста… возьмите и меня…
Я упорный…
Тренер останавливается.
– Тебя как зовут-то, упорный?
– Меня? – переспрашивает, смутившись, мальчик.
– Тебя, конечно. Меня – Антон Михайлович.
– Меня – Костик… Константин… Петрович …
Ребята, стоявшие поблизости, громко рассмеялись.
– …Мишин моя фамилия… – вконец смутился мальчик. —
Я по годам… не младше… я тоже с 67-го …
Тренер улыбнулся:
– Ну, вот что, Константин Петрович, ты еще немного подожди, 54
а там видно будет. Видать, мало каши ел…
– А хоть походить… посмотреть-то просто можно?
– Так и быть… походи, – сказал тренер.
Костик, весь сияющий,побежал к скамейке.
Сквер.
После занятий сидели в скверике, посреди которого был
расположен клуб.
Колян показывал какой-то приём Диману. Зуб прикуривал
сигарету. Заметив на себе взгляд Жени, как-то неловко затянулся, закашлялся.
– Хочешь? – протянул пачку.
– Не курю, – коротко отрезал Женя.
– Да бери… не трусь. Понемногу никому не вредно…
– Оставь его в покое, Зуб. Если он сказал нет, значит, нет.
Он упёртый… – обернулся к ним Диман.
Все они держались вместе, одной группкой. Только Костик стоял чуть в сторонке, подпирая дерево. Не решался подойти ближе.
Обратив внимание на это, Женя подозвал его:
– Ты чего стоишь? Дерево не свалится… Давай к нам…
Костик с благодарностью посмотрел на Женю и побежал к ним.
На радостях не заметил девочку, проходившую мимо, – неловко
врезался ей в плечо.
Девочка была симпатичная, в коротенькой юбочке, стройненькая.
Она удивлённо посмотрела на Костика и повертела пальцем у
виска. Ребята засмеялись.
– Это наш Константин Петрович… – нашёлся сразу Зуб.
– Он всегда так знакомится, – вставил Колян.
– А вас как звать? – поинтересовался Диман.
Девочка только улыбнулась в ответ и, не спеша, прошла мимо.
Они дружно смотрели ей вслед. Даже Костик. Колян наградил
его шутливым подзатыльником.
– Мал ещё смотреть, – сказал он. – На вот, лучше сгоняй
за мороженым, – выскреб из кармана мелочь. – На всех…
Двор перед домом деда.
Женя помогал бабушке во дворе – обрезать ветки с деревьев
и с кустов она всегда просила его, как с улицы послышался знако-55
мый свист. Он сделал вид, что это не имеет к нему никакого отношения, поковырялся ещё немного для проформы, потянулся устало.
– Пройдусь немного… а то устал, – сказал он, вытирая пот
с лица. – Вернусь, докончу… тут мало осталось…
Бабке это не понравилось.
– Опять, небось, к девчонке побежишь… – проворчала она
недовольно, отнимая у него садовые ножницы. – Иди, иди…
сама справлюсь…
Улицы провинциального города.
Диман, Зуб и Колян ждали его за углом, в переулке.
– …Понимаешь, Ангел… Вот тут какое дело… Не хотели
мы тебя замазывать, но по ходу, без тебя никак… – мялся Диман.
Женя смотрел на него, ждал.
– …Короче, помнишь тот мотоцикл? – вмешался Колян.
– Ну!
– Я его у одного мужика… – он сделал паузу, – на вокзале
за полтинник взял. – Посмотрел на ребят (те молча кивнули).
–
На цену соблазнился. А он краденый оказался… Мы об этом потом
узнали. Как узнали, бросили его прям на улице… А менты его к себе
на штрафную стоянку поставили… До выяснения…
– Менты только копают. А как докопаются, нас и заметут… —
перебил его Зуб.
– Почему вас? – спросил Женя.
– А кого? Мужичок тот слинял… ищи свищи… А нас все видели
с этим мотоциклом… – пояснил Колян.
Замолчали. И Женя молчал. А они смотрели на него, ждали
чего-то. – Номера надо было снять, – сказал Женя.
– Какие номера, – махнул рукой Диман. – На нём их, наверное, отродясь не было.
– Слышь, Ангел, есть один вариант… – сказал Колян. – Опас-ный, правда… Короче, если спилить номера с рамы и с мотора, они
не докажут, что это тот… краденый… А мы в этом деле совсем
не шарим… У тебя бы это быстрее получилось…
Стоянка ГАИ. Ночь.
…Ночь выдалась тёмная.
В сторожке, которая выходила окнами во двор спецстоянки, 56
дежурные смотрели что-то по телевизору.
…Женя, набросив на голову чёрный капюшон от куртки, спи-ливает номера. Сначала с рамы, потом – с двигателя. Это совсем
непросто. Надо всё время прислушиваться к тому, что происходит в
сторожке, к звуку телевизора. Как только он немного стихает, приходится прекращать работу, ждать…
Наконец Женя собирает инструмент, просовывает его через
щель в заборе ждущим его друзьям, сам ловко перелезает на другую сторону, и они, стараясь не шуметь, разбегаются.
Дом деда. Комната Жени. Мансарда.
…На следующий день, рано утром, Женю разбудила Ангора, а
за ней стоял участковый.
– …Да что вы, что вы, – говорила она взволнованно,
– он с десяти вечера уже был дома.
– Может, выходил потом?
– Нет-нет, никуда не выходил.
– Ну, может, не заметили, не обратили внимания?
– Да что вы, Бог с вами, товарищ милиционер! Он у меня мальчик домашний, по ночам не гуляет.
– Что ж, хорошо, если так. Тогда и вопросов нет, – говорит
участковый, оглядывая комнату. Затем подходит к кровати, смотрит
на Женю пристально, неприятным, скользким взглядом.
На лице мальчика чёрное размазанное пятно.
Участковый не сводит с него глаз. Потом говорит с доброй, почти дружеской улыбкой:
– Будем знакомы, Ангелин, – протягивает руку. – Евгений?
– Евгений.
Ладонь Жени он долго держит в своей, сжимает. Потом, выпу-стив, наконец, смотрит на свою руку – на ней масляное пятно.
Усмехается.
– Рязанов моя фамилия, – говорит он.
Конец второй серии.
57
58
ТРЕТЬЯ СЕРИЯ
Тюрьма. Коридоры тюрьмы.
И снова его ведут по знакомым коридорам, лестничным пролётам…
Тюрьма. Комната для встреч с адвокатом.
…И снова вводят в комнату, где его ждут за поцарапанным, неу-стойчивым столом, перед которым одиноко стоит обшарпанный стул.
Ждёт адвокат. Всё тот же – неряшливый, сильно близорукий
человек с длинными, жирными волосами.
Женя останавливается в дверях и заявляет конвойному:
– Веди меня обратно. Я отказываюсь от него… даю отвод…
– Твоё право, Ангелин, – говорит адвокат. – Но я бы на твоём
месте хорошенько подумал, прежде чем принимать такие решения.
– А тут и думать нечего… – И Женя снова обращается к конвойному: – Пошли, командир…
– Обращайся, как положено, Ангелин, – ворчит конвойный.
– Слушаюсь, гражданин начальник.
– Много о себе воображаешь… Ничего-ничего, загремишь скоро по полной… Кто ещё за твоё дело возьмётся? Вспомнишь
тогда…
– обиженно бубнил за его спиной адвокат.
Он и дальше что-то говорил, но Женя уже не слышал.
Закрылась за ним дверь, и опять замелькали лестничные пролёты, коридоры, решётки, двери…
Тюрьма. Камера.
…Он вернулся в камеру, прилёг, заложив руки под голову, и мысли его унеслись вверх, к мутному окошку в потолке, а через него
к невидному почти небу и – дальше, в прошлое…
Танцзал в музыкальной школе.
…И он увидел вдруг так явственно, как будто это было совсем
рядом и не в прожитых уже годах, а именно сейчас, в эту самую
минуту:
…Девочки в трико… аккомпанемент пианино… и одна из девочек
– самая тонкая, почти невесомая, кажется, плывущая на волнах
медленной, печальной мелодии…
В такт музыке дрожат у неё косички…
59
Женя и Женя
Отделение милиции. Кабинет Нилина.
В кабинете своего высокого начальства – подполковника милиции Нилина – лейтенант Рязанов стоял навытяжку и докладывал громким, уверенным голосом:
– …Следственные мероприятия по делу о краже мотоцикла
несовершеннолетними Кудряшовым Дмитрием 1966 года рождения, Зубовым Алексеем 1966 года рождения, Титовым Николаем
1963 года рождения и Ангелиным Евгением 1967 года рождения
близки к завершению. Показания свидетелей…
– Подожди, подожди… э-э-э… как тебя… – замялся Нилин.
– …Рязанов, товарищ подполковник.
– Да, Рязанов… Это всё я знаю. Ты постарался, конечно… Справился, можно сказать… Но вперёд-то очень не забегай…
– Не забегаю, товарищ подполковник. Все следственные мероприятия…
– Забегаешь, раз я сказал! Не факт, что именно они украли этот
мотоцикл.
– Но номера-то спилили… прямо на площадке. А кто кроме них?
Я сам мальчишку этого… Ангелина… в постели застал наутро…
Весь в саже и масле был… Оно даже у меня на руке осталось…
– Ну, этого мы с тобой… э-э-э…
– Рязанов…
– Этого мы теперь не докажем, Рязанов. Какое масло, откуда…
– Докажем, товарищ подполковник. В проведённых следственных мероприятиях указана марка масла, взятая из двигателя, —
отчеканил Рязанов. – Она полностью совпадает…
– Погоди, погоди. Ну, даже если и совпадает… Ты пойми… Надо
в каких-то случаях смотреть на дело… пошире… Мальчишки ведь, не забывай. Ну, испугались, что их привлекут… Спилили номера.
Глупость, конечно, сделали… Точнее, преступление. Здесь ты прав.
Ну, а если не они? Ты подумал, что значит судимость в таком
возрасте? Ну, пихнём мы их в колонию… и что дальше? А они ещё
в школе учатся. И не самые, между прочим, отпетые головы… Кроме Титова Николая, пожалуй… Вот, Ангелин, например, я наводил
справки, так тот вообще отличник…
– Ангелин-то как раз и самый главный среди них… хоть
60
и младше… мозговой центр… и исполнитель тоже. Он-то номера
и спиливал… А зачинщик – да, самый старший, Титов. В следственных мероприятиях об этом…
– Что ты заладил, как попугай..! В следственных мероприятиях, в следственных мероприятиях..! – Нилин хлопнул ладонью по столу, встал, прошёлся по кабинету.
Успокоившись немного, подошёл к лейтенанту, слегка потрепал
его по плечу.
– У меня к тебе претензий нет. Ты поработал, как надо…
Но… мы обязаны учитывать всё… Работа у нас такая… Ты
меня понимаешь..?
Наступило молчание.
– Вижу, понимаешь. Я вот думаю… тебя к премии представить…
В отдел перевести…
– Спасибо, товарищ подполковник! Но это дело я доведу до конца.
– Можешь идти! – крикнул вдруг Нилин. – Слышишь? Свободен! Иди и работай дальше!
– Слушаюсь, товарищ подполковник, – чётко, по-уставному
козырнул Рязанов, развернулся и пошёл к выходу.
– Родина тебя не забудет… – вслед ему тихо сказал Нилин, набирая чей-то номер телефона.
– Фёдор Иванович, говорил я с ним… И так, и этак …Упёртый бол-ван… не пробьёшь! У него против этих ребят всё обосновано.
(Слушает внимательно). Кто? Рязанов? Младший лейтенант… Ну да. Я
и в от- дел обещал его перевести… следователем, и к премии
представить…
Не знаю, как быть. (Пауза). Так точно, товарищ полковник!
Положил трубку. Потёр задумчиво подбородок.
НИИ «Гранит». Кабинет Григория Новикова.
В своём рабочем кабинете с неизменной телефонной книжкой
в руках сидел Григорий Новиков. Трубка во рту давно погасла.
Лицо озабочено.
Заглянула секретарша.
– Григорий Викторович, уже одиннадцать. Все собрались…
– Пусть подождут. Извинись за меня…
Дверь за ней закрылась, и тут же раздался звонок. Он сразу
схватил трубку. Но говорил, стараясь выглядеть спокойным и уверенным в себе – как всегда.
61
– Да, Федя, слушаю… Да… – Время от времени кивал головой. – Надо же… Ну и что? Не согласился? А что потом?
(Слушает. На лице удивление). Звёздочку? Две!? Я бы ему сразу
три дал…
– рассмеялся. – Ну, нет, в твоё кресло ему рановато. – Опять
рассмеялся, уже в полный голос. И потом серьёзно: —
Звёздочки
и кресло никого ещё человеком не сделали… Тут ещё что-то надо…
что-то другое… Ладно, не скромничай. Не знаю, как тебя и благодарить, Фёдор Иванович. Ну, привет! Обнимаю!
Школа. Спортплощадка.
Урок физкультуры во дворе школы, на спортивной площадке.
Ребята играют в баскетбол. В роли судьи – молоденькая учительница физкультуры.
Невысокий Женя, делает подряд два хороших прохода и забра-сывает мячи в корзину.
Чуть поодаль занимаются девочки. В руках у них обручи. Та же
учительница успевает поработать и с ними. После очередного
броска Жени на него засматривается одна из девочек, и у неё падает
обруч. Стоявшие рядом подружки смеются.
– Спящая красавица… – говорит одна.
– Вика, где твоя женская гордость? – острит другая.
– Учти, это место занято, – ехидничает третья.
Вика не отвечает на смех и колкости подруг. Она поднимает
обруч и начинает его раскручивать. У неё тонкая гибкая талия, пла-стичные движения, и с обручем она управляется довольно эффектно.
За ней издали наблюдает Вадим, но этого никто не видит, потому что он старается сделать это незаметно.
Звенит звонок.
Ученики с криками и смехом бегут в здание школы.
Вадим останавливает пробегавшего мимо него Женю, который
ловко ведёт мяч рукой. Потный, запыхавшийся, он слегка притормаживает перед ним, и Вадим перехватывает у него мяч.
– Ты подавал заявление о приёме в комсомол?
– Да. – Так вот… я тебе советую взять его обратно, – говорит
он, подбрасывая мяч.
– Почему?
– А тебе непонятно почему? Недостоин пока. Исправляться надо, Ангелин, вот что… И не только в школе… – намекая на что-то, 62
продолжает он.
– У меня три рекомендации… с успеваемостью в порядке…
– Успеваемость – это, конечно, хорошо… А с рекомендациями
не всё в порядке. Ты что, думаешь, Кудряшов – это для нас самый
большой авторитет по части поведения? Нашёл, у кого брать… А
вот я тебя рекомендовать не собираюсь, так что лучше тебе пока
взять заявление обратно… Вернёмся к этому вопросу в сентябре, Ангелин, в начале учебного года. И время у тебя будет подумать… о
жизни.
Иди. – Резким движением возвращает мяч, так что Жене с трудом
удаётся его поймать.
Дом деда. Столовая.
В отцовском доме за обеденным столом Женя сидел с матерью
и бабушкой. Четвёртый прибор оставался пока нетронутым.
– …Пожила одна – и хватит, – говорила мать. – Какой смысл
одной, теперь и без мужа..? Зачем тебе скитаться по съём- ным
квартирам? Из принципа? Ты его уже доказала. И отец… после
того, как ты разошлась с… мужем, – она убавила голос, покосилась
на дверь кабинета, – всё простил. И места у нас хва- тает, и
голодать, слава богу, не станем. Поживём все вместе. Разве плохо?
И он при матери будет, – посмотрела на Женю, вздохнула.
– А то совсем от рук отбился…
Женя поперхнулся, закашлял.
– …Балует он его… – докончила свою мысль бабушка, косясь
на дедовский кабинет.
– Ладно, мать, – неожиданно резко ответила Тамара. – Опять
меня агитировать? Когда захочу, тогда и вернусь… если примете…
А теперь на каникулы я и Женьку возьму к себе… Пусть немного
со мной поживёт.
Выходит из кабинета дед, слышавший последние слова дочери.
– Уверена, что справишься? Учти, я его наказал по полной…
Никаких друзей, никаких спортивных секций, ни копейки карманных денег… Он у меня уже неделю дома сидит… Олимпиаду по телевизору смотрит… – Он вдруг вспомнил что-то, посмотрел на часы, встал, включил телевизор. – …Сегодня закрытие…
Экран телевизора.
…Трансляция уже началась. Выступал Брежнев…
63
Дом деда. Столовая.
– Ну, наказание в виде лишения карманных денег у меня ему
не грозит, – усмехнулась мать.
Деду это не понравилось.
На эти слова обратил внимание и Женя. Посмотрел на мать, потом перевёл взгляд на деда.
– Не пойму я тебя, Тамара. То от помощи отказываешься…
То намекаешь, что отец с матерью не помогают.
– Ни на что я не намекаю… Просто сказала, что одним соблаз-ном у него так и так будет меньше. Вот и всё.
– Ну, ладно… Как знаешь… А вообще-то пусть пока у нас остаётся.
– Лучше бы меня спросили, – вставил неожиданно Женя.
– Ишь ты, голос подал… со взрослыми, – съязвила Ангора.
– А я и есть взрослый, – сказал Женя, с некоторой опаской
посмотрев на деда.
Но дед эти слова воспринял иначе.
– Ну, раз взрослый, тогда веди себя по-взрослому, чтоб без глупостей, понял? Тогда и проблем не будет. И про мою телефонную
книжку забудь. Договорились?
– Договорились.
– Так что? – спросила мать. – Пойдёшь на каникулы ко мне?
– Пойду, – сказал Женя.
– Его твои пациенты всё больше интересуют, точнее, пациент-ки, – опять вставила Ангора. – Знаем…
Дед в этот день был настроен благодушно. Засмеялся, попыхтел
трубкой, погрозил внуку пальцем.
– Смотри, не очень тяни с этим делом. – Потом обернулся
к жене. – Тебе не кажется, Ангора?
Бабка опять замахала на него рукой:
– Тоже… нашёл хорошую шутку…
А мать не поняла.
– Вы это о чём?
– Сама скоро поймёшь.
Экран телевизора.
…Олимпийский мишка уже поднимался в московское небо. Все
плакали, провожая его. И Брежнев.
И Ангора прослезилась…
64
Перед зданием музыкальной школы.
Женя ждал Женю у музыкальной школы, где она занималась
классическим танцем. Из приоткрытых окон первого этажа слышались звуки фортепьяно и голос преподавателя: «Раз и два! Три-четыре! Тянемся, тянемся! Выше голову! Пошли! И-раз, и-два»…
Женя огляделся по сторонам – не видит ли кто – и, подпры-гнув, ухватился за карниз, подтянулся, стал искать ногой подходя-щий упор, чтобы удержаться получше.
Мелькнула перед ним на короткое мгновение часть зала, но Женю увидеть ему не удалось. Он сорвался. Подпрыгнул ещё раз
– уже удачнее. Она стояла в первом ряду с краю, и он успел увидеть
её всю – в чёрном, идущем ей очень балетном трико, белых балет-ных чулках, с алой лентой в волосах…
Сорвался опять, потёр ссадину на ладони, посмотрел по сторонам.
…Мимо пробегал Костик, не сразу заметивший его. Только потом, обернувшись, махнул на бегу рукой.
– Постой! Ты куда? – крикнул Женя.
Запыхавшийся Костик придержал бег.
– За великом! «Камы» вчера завезли… в универмаг..! Мать
стольник дала. – Костик разжал кулак, помахал купюрой.
– Да подожди ты! Хочешь на «Пиратов двадцатого века»?
Мы с Женей идём на двенадцать.
– Ты что? Там очередь в три колеса! Я с пяти утра записался, пока мать деньги занимала… Я сороковой! – крикнул Костик и
побе- жал дальше.
Зал кинотеатра.
На «Пиратах» они целовались.
Ряд был последний. Он держал её руку в своей, она склонила
голову ему на плечо, так что целоваться было не очень удобно. Мо- жет, она делала это нарочно. Иногда она поднимала голову, чтобы
посмотреть на экран, и ему удавалось коснуться губами её лица, изредка – губ…
Улица перед кинотеатром.
Когда они вышли на улицу, навстречу им опять попался Костик.
Но теперь его как будто подменили. Он шёл, опустив голову, и пинал перед собой какую-то ржавую жестянку. Пинал со злости.
65
– Ты чего? Где твоя «Кама»?
Костик хотел пройти мимо.
– Подожди! Слышишь?
Он ещё раз пнул изо всех сил жестянку. Попал ногой об асфальт.
Запрыгал на одной ноге от боли.
Женя схватил его за руку.
– …У меня из-под носа… последний увели… – с трудом выговорил Костик.
– Как?
– А просто… Жирный один дядька вперёд залез… Боров один…
сунул продавцу сверху чирик… Тот и скатил мой велик его
боровчонку…
– Ничего… получат ещё… – Попыталась успокоить его Женя.
На глазах Костика выступили слёзы.
– Жди теперь… А потом и денег не будет…
Женя потрепал его по плечу:
– Не беда…
Костик махнул рукой:
– Ладно… Пошли в кино…
– В кино мы уже были, – сказал Женя.
– Тогда я вас мороженым угощу. У меня деньги есть…
Сквер.
…Сидели на скамейке, ели мороженое.
– Смотри, Женька! – вдруг подскочил Костик. – Смотри! Вон
они, видишь?
В сторону парка шло семейство боровов.
Сам отец, мать-боровчиха и сын-боровчонок, важно кативший
рядом свой новый велосипед.
Глаза Жени сузились. И желваки проявились на скулах.
– Точно они?
– Точно…
Женя сжал кулаки.
– Что с тобой? – спросила его Женя.
– Так, ничего …– отмахнулся он. Потом вдруг встал с места, бросил остаток мороженого в урну.
– Вот что… Вы идите. Ты, Костик, проводи Женю домой. Проводи и возвращайся к парку. Подойдёшь к другому входу, понял?
– Понял, – неуверенно ответил Костик.
66
– В чём дело? – забеспокоилась Женя.
– Иди, – сказал Женя. – Ничего не случилось. – И, не дожидаясь ответа, решительно зашагал в сторону парка.
Парк культуры и отдыха.
…Он видел, как семейство остановилось у колеса обозрения, как
боровчонок с мамашей уселись в кабинку.
Когда колесо стало подниматься, Женя подошёл к главному боро- ву, оставшемуся с велосипедом.
– Вон та тётя просила вас срочно подойти… – сказал он, показав на молодую женщину, стоявшую напротив, у каруселей.
– Меня? – удивился боров.
Он покрутил головой, посмотрел вверх на колесо и пошёл
к каруселям.
Жене этого было достаточно.
Он, не мешкая, запрыгнул в седло велосипеда и помчался
в глубь парка, к другому выходу…
Улицы провинциального города.
Спускался вечер.
Костик катил по улице велосипед. Женя шёл рядом. Лицо Ко- стика
сияло от счастья.
– …Почему не говоришь, сколько ты дал за него?
– Это не важно.
– А всё же?
Женя задумался. Потом сказал: – Ладно. Ровно столько, сколько осталось у тебя от мороженого.
Костик протянул скомканные бумажки. Женя пересчитал
их и положил в карман. Прежде чем расстаться, сказал:
– Сможешь сделать одну вещь?
– Смогу, с готовностью ответил Костик. – А что?
– Собери завтра ребят к девяти часам утра у рынка… Всех —
Димана, Зуба, Коляна… и себя тоже не забудь.
Колхозный рынок.
…Кузов грузовика доверху наполнен спелыми, красивыми арбузами.Женя подходит к грузовику сзади, обходит его, дотянувшись, хлопает несколько раз по их гладким, прохладным с утра бокам.
67
– Эй, мальчик, что тебе здесь надо? – выглядывает из кабинки
ГАЗа смуглый человек в тюбетейке. – Иди отсюда!
– Почём арбузы? – спрашивает Женя.
– По деньгам. Давай, проходи…
– Почему проходи? Вот, смотри, – и Женя достаёт из кармана
деньги, показывает их и снова прячет. – Ну, чего ждёшь? Завтра
в тени плюс тридцать пять обещали. Ждёшь, пока скиснут от жары?
– Жду пока место дадут… Документов нету… Плати, говорят…
– А, ну жди тогда… – скучает Женя и делает несколько шагов
в сторону.
– Эй, мальчик, подожди! Какие твои предложения? – подзыва-ет его продавец.
– Нормальные. – Женя, не спеша, возвращается. – Беру всё
сразу. На рынке – сорок пять копеек, ты знаешь. Я беру за двадцать пять. Это поменьше, зато товар спасёшь… И платить никому
не надо. Даю задаток. Через полчаса жду тебя вон там, —
показыва- ет рукой на улочку за рынком. – Ну, что, по рукам?
Продавец сдвигает на лоб тюбетейку, чешет бритый затылок, потом с притворным вздохом протягивает мальчику большую, смуглую
ладонь. Перспектива поскорее избавиться от товара его устраивает.
В это время показываются ребята – Диман, Колян, Зуб и, конечно, Костик. Женя делает им знак рукой, чтобы подождали, отсчиты-вает несколько купюр, даёт продавцу.