Девственник

Интересно, о чём мы будем говорить сегодня?

Задания с прошлых занятий у меня были готовы, поэтому после

тренировки и душа я переоделся для прогулки с Роджером, который уже

позавтракал и ждал меня. Я выдохнул и взглянул на часы, что бы, как обычно, правильно и рационально распределить время до занятий. Мои пары

начинаются в 9 часов утра, тогда как мерзкие школьники ходят в школу к 8:00.

Ха-ха! Так им и надо, бездельники. И о Боже, сейчас только 7 часов утра! А у меня

такое чувство, что прошла вечность – так много дел я уже успел сделать. Почему

тогда каждая секунда длится невероятно долго?

Денни помог мне одеть Роджера и мы пошли на прогулку. Из-за

парализации он сильно поправился и выглядел точно пухлый добряк из какой-

нибудь старой сказки. А, проходя серьезное лечение, стабильно каждые 3 месяца, килограммы его только увеличивались. Но он больше всех верил, что сможет

восстановиться. В такой ситуации не сомневаться в победе над болезнью – это

геройство. Роджер чуть больше успел прожить с мамой, что ощущается в его

поведении. Его отношение к жизни удивляет и даже вдохновляет. Например, как-то после очередного обследования, врач прямо в палате подозвал отца и

озвучил ему удручающие результаты диагностики тела его сына. Врач оказался

не особо тактичным и прямо сказал, что Роджи не встанет. Он бы, конечно, не

сделал этого, если бы не был уверен, что Роджер спит и видит пятый сон. Но эта

хитрюшка лишь притворялась спящей. Конечно же он подслушивал. Однако, он

принял своё положение. Не сразу и с болью, но принял.

Только я знал, что Роджер в курсе на сколько все плохо. В нашей семье

принято не настаивать, если человек принял решение по поводу какого-то

вопроса. Вот, например, я попросил не поздравлять меня – никто, без лишних

вопросов и сюрпризов, меня и не поздравлял. Так и вопрос на счёт положения

брата я не поднимал, потому что это была его просьба. Он сам мне об этом

сказал, когда ему нужно было выговориться.

Так о чём я? Ну да.

Выйдя на улицу Роджер сразу же начал глубоко дышать, наслаждаясь

пением птиц. Прекрасный первый месяц осени.

– Роджер, как тебе завтрак? – спросил его я.

– О, братец, я с великим удовольствием отверг предложенную тобой

глазунью чтобы поесть свои сладости. – с ухмылкой прощебетал Роджер.

– Ну, знаешь. Надо что-то нормальное тоже кушать. – сказал я, снова

почувствовав на себе ответственность за здоровье брата, – тогда что ты хочешь

на обед?

– Да ладно тебе. Давай лучше сходим на набережную, у тебя есть время?

– Да, сегодня есть..

Я очень радовался, что и Роджер поддерживал меня. Так у нас получалась

взаимная опора. Первое время после смерти мамы он замкнулся в себе. Мы не

разговаривали целых 3 года. Когда его состояние начало ухудшаться я понял, что надо здесь что-то менять. Первые годы я полностью был погружён в

бытовые дела, которые раньше для меня были чужды. Но справиться с

внутренней болью сам я не мог. Даже не помню как прожил то время. Моё

сознание было окутано тёмным и беспросветным туманом. Я виделся с братом, так же кормил его, сидел с ним, включал ему всякую чушь по телеку и водил

гулять, но меня там не было. Как это ещё объяснить? Ментально моё сознание

было всегда где-то не здесь. Я проснулся от забытья трагедии, только когда брат

заговорил со мной. Он не мог больше держать страх за свою жизнь внутри себя.

Он рассказал мне о диагнозе и прогнозе на будущее. Стало ещё тяжелее. Я не мог

принять тяжёлое состояние брата. Почему я хожу, а он нет. С тех пор моё

увлечение психологией приобрело осознанный характер. До этого я просто

любил анализировать действия людей и подолгу зависать в своих мыслях или

копаться в поисках правды. А тут мне нужно было понять как поднять общий дух

в доме, чтобы жить дальше. Начал я с простой улыбки, которую дарил ему

каждое утро. Так постепенно всё и стало улучшаться.

Мы долго гуляли, наслаждаясь утром и свежим морским воздухом. Мы

придумывали разных персонажей, которые могли бы жить во всех этих сказочно

красивых и интересных домиках. Сегодня мы даже дошли до океана. Приятно

помолчав там, вернулись обратно. Мы оба остались довольны прогулкой, что

придавало хороший настрой на весь оставшийся день. А у меня как раз

начинались занятия. Я помог снять верхнюю одежду брату и отвез к его

излюбленному месту – окно, выходящее на живописную поляну. Пока шли мои

пары, Роджер обычно слушал классическую музыку или смотрел

интеллектуальные программы. Но сегодня его выбор пал на тишину и я оставил

его в покое. Каждый был погружён в свои мысли. Роджер выбирает тишину

только тогда, когда его одолевают плохие мысли. Вот умник. Он остаётся в

тишине, чтобы уловить глубокие мысли на уровне подсознания и заменить эти

мысли на хорошие. Так его научила делать мама. Когда ему снились страшные

сны или он думал о чём-то плохом, мама помогала ему справится с этим. “Сынок, сотри эти мысли и нарисуй новые”. Вот так просто. Благодаря этому навыку

Роджер всегда был в хорошем расположении духа после тех страшных лет. Он

любил поболтать и так как он не мог буквально нарисовать то что хотел, он

рассказывал мне о своих картинах. В каждой картине он был здоровым. Больше

всего в жизни он мечтал выздороветь. Стереть те слова доктора было очень

сложно, но он всё же смог. “Я сам создаю своё настоящее и будущее. Никто не

вправе говорить мне такое” – так он объяснял оптимистичное отношение к

своему здоровью. Мама воспитала эту силу и в нём.

Роджеру 20 лет, но его развитие остановилось на возрасте 5-ти. Именно в 5

лет он попал в жуткую аварию, которая и сделала его таким. Несмотря на то, что

он часто ведёт себя как маленький ребёнок, его сознание точно прогрессирует.

Мама рассказывала мне, что, как раз в том возрасте, Роджер мечтал о школе. Его

стремление мне понятно – все дети в возрасте 5-ти – 6-ти лет мечтают об этом. Я

тоже, когда-то о ней мечтал. Мечтал и пошёл, а вот Рожди нет. Но для него это не

стало горечью, а наоборот – одним из стимулов развиваться. Он любит смотреть

развивающие передачи по телеку или YouTube, как раз во время моих занятий.

Мне кажется, он так больше чувствует себя как в школе и от этого ему приятно.

Он знает много того, чего не знаю я и даже мои учителя. Его рассуждения имеют

основания и явный просвет. Он часто спрашивает меня “Что любят взрослые?

Хочу смотреть это!» или «Что любят делать взрослые, давай будем делать это!”.

Он так хотел вырасти, что желание привело его к поэтапному исцелению.

Доктора показывали нам активность мозга Роджера. В последние годы мы

наблюдаем небывалый прогресс. Это ещё больше подталкивает его стирать

плохие картинки и рисовать хорошие, новые. В последнее время доктор также

постоянно делает акцент на крепкую и стабильную нервную систему Роджи.

Если бы его жизнь состояла из негатива, то прогресс развития и оздоровления

вообще бы не произошёл. А вот если бы не та авария, то, я уверен, он бы сейчас

учился в Гарварде или Стенфорде. На него бы вешались девчонки, а крупные

компании осыпали бы его предложениями. Он стал бы гордостью нашей семьи.

Но, к сожалению, тот водитель не знал, насколько сильно он усложнил жизнь

пятилетнему ребёнку.

Я успел перекусить перед тем как пришёл учитель.

– Здравствуйте, мистер Баурон, рад вас видеть. Как ваши дела? – спросил я, причмокивая яблоком.

– А ты, я смотрю, в хорошем расположении духа? – улыбнулся он в ответ, – Я

отлично! Жду с нетерпением нашего занятия.

Фрид Баурон высокий худой утонченный джентльмен. Я моментально

оказывался в Англии, как только попадал в его ауру. Его серо – зелёные волосы

«зачесанные с усилием коровы» всегда бросались мне в глаза. Весь его образ

был истинно чопорный. Всегда поражала его претенциозность. Одной из его

фишек были пальто и длинный зонт, с которыми он не расставался никогда.

Даже когда погода стояла чисто курортная. Пальто он носил на плече или в руке, а зонт, если не в раскрытом виде, то использовал как трость. С ним у нас тоже

сложились приятельские отношения. Как-то раз, на одной из пар, мы подняли

тему человеческих “слабостей” и интересов. Тогда он рассказал мне, что в свои

62 года всё продолжает экспериментировать. Однажды учитель пришёл ко мне

со жгучими красными волосами и без единого внимания на свой новый имидж, как всегда спросил меня о расположении моего духа.

Сегодня учитель был одет в костюм, который полностью прятал его тело, пальто принёс на плече, а зонт он раскрыл, скрываясь от калифорнийского

солнца. Этот Джентльмен как будто специально покупал вещи на пару размеров

больше, чтобы максимально спрятать свою худощавость. Если бы я не считал его

своим товарищем, то за глаза говорил бы о нём, как о странном старикашке. Да, именно! Странный, старый, глубокий, утонченный англичанин высоких манер.

– Фрайм, ты сделал моё задание? Если мне не изменяет память, ты прислал

мне не всю работу на электронную почту. Я просил тебя ещё определить 10

своих ценностей на данный момент жизни. – в его вопросе звучала большая доля

сомнения. Неужели он так не уверен во мне?

– Нет! – с ухмылкой ответил я, отвечая утвердительно на его скепсис. Не зря

он, всё-таки, сомневался.

– Почему? Тебе было тяжело?

– Нет! Совершенно нет… Просто я так и не понял значимость этого задания, чтобы я тратил на него своё время. У меня и без него было много дел поважнее.

– Хорошо. Очень хорошо. Можно сказать, что ты его перевыполнил, но я всё

же тебе объясню. Ты же слышал про приоритеты? Так вот ты их и расставил.

Фрайм, человек всегда формирует свою жизнь вокруг ценностей, которые сам

для себя определяет. Во-первых, это задание учит тебя определять именно свои

ценности, а не те, что навязывает мода или твоё окружение. Во-вторых, твоя

жизнь естественным путём выстраивается из твоих ценностей. Ты может быть

не осознаешь, но человеческие решения строятся исключительно исходя из их

ценностей. Если ты их чётко для себя выяснишь, то твоя осознанность, а значит

и жизнь, улучшатся. Тогда ты перестанешь распыляться на всё и сразу и будешь

действовать так, как нужно именно тебе. Ты будешь больше получать, как вы

говорите, «кайф» от жизни и меньше зависеть от внешних обстоятельств. Я

попрошу, всё-таки, выполнить это задание, юноша.

– Спасибо, учитель, задание я понял и приступлю к нему немедленно. Вот

уже начал. – доброжелательно кивнул я, – Но позвольте мне задать вам вопрос.

Как отказать человеку, но при этом не ранить? – Мистер Баурон никогда ещё так

не удивлялся моей застенчивости.

– Так так так. Что случилось? Теперь поподробнее, пожалуйста. – с весельем

продолжил он.

– Да это соседка – Венди не упускает меня из виду. Она как жвачка прилипла

к моей зад…– тут я замолчал, решил не выражаться при учителе. – Она выходит

каждый раз, когда я выношу мусор. Утром, заваривая кофе, я вижу когда она

сидит на лавочке и смотрит на меня. Мне кажется она специально соорудила

лавочку напротив моего окна. Если это действительно так, то я ни капельки не

удивлюсь. Она не Венди, она ведьма. Я хочу избавиться от этой девчонки. Хочу, чтобы она оставила меня в покое.

– Я понял тебя, Фрайм. А почему ты не хочешь её ранить. Ты же можешь

сказать ей, как вы там говорите, “Отвали от меня”, что тебя останавливает? – на

фразе “отвали от меня” учитель потянулся ко мне и я отчётливо увидел радугу в

его зрачках. А ещё, он скорчил гримасу.

– Дураку понятно, что я ей симпатичен. Я не хочу обойтись с ней так как

поступила со мной… – я запнулся и продолжать не стал.

– Кто? Как кто, Фрайм?

Но я молчал.

– Тебе нечего бояться. Просто ответь на вопрос. Ответь, в первую очередь, себе. О ком ты думаешь?

– …как мама.

После этого признания я опустил голову. У меня подступили слёзы, а

показывать этого я не хотел. До этого я ещё никому не говорил реальное

восприятия смерти мамы.

– А что она сделала?

– Она предала мою любовь. Она ранила меня. – Я подскочил и начал громко

всхлипывать. – Никому не желаю того, что пережил я.

– Что ты чувствуешь? – учитель не смотрел на меня, задавая мне эти

вопросы. Фрид Баурон точно понимал, что мне тяжело быть слабым перед кем -

то. Он держал себя в руках, чтобы дать мне свободу чувств. Вот хитрый жук…

психолог

– Я… я чувствую… ну такие… – я посмотрел на него и понял, что этот момент

должен был настать когда-нибудь. Решив открыться, и признаться. – чувствую

толстые и длинные гвозди в моём сердце. Я их вынимаю, а они от моих попыток

только больше впиваются. – Говорил я шёпотом, но активно размахивал руками, имитируя “борьбу с гвоздями”.

– Ты хочешь быть свободным. Так?

– Что это значит? – немного приходя в себя, спросил я.

– Фрай, помнишь о чём мы с тобой говорили 3 минуты назад? Это именно

оно и есть. Пойми, ты сам выбираешь жить с болью или освободиться от неё.

– Ответьте мне на вопрос, пожалуйста. Я вообще-то спросил о Венди.-

возвращаясь к своему вопросу я чётко осознавал, что, всё-таки, ещё не готов

убрать гвозди из своего сердца. Эта боль – единственное что осталось от мамы.

Учитель прекрасно понимал психологию человека. Он не стал настаивать

на продолжении темы с гвоздями. Так как это должно быть исключительно

полностью моё решение, чтобы стать действительно свободным. Вот за это я его

и уважаю. Повисла небольшая пауза, в которой мы оба выбирали варианты

развития нашей беседы. Мистер Фрид начал первым.

– Фрайм, по поводу Венди: Всё просто. Поговори с ней так, как бы ты хотел, чтобы отказали тебе. Вот и всё. Ведь ты хочешь сделать именно это?

Я задумался, а как бы я хотел, что бы отказали мне. Но не успел я

опомниться, как мистер Фрид начал уже основную тему урока. А я ведь обязан

решить вопрос по поводу Венди. Этому нужно положить конец. Но пока я

оставлю это дело. Все самые лучшие идеи приходят ко мне в повседневной

рутине. Сегодня у меня было только 2 пары по психологии, в промежутках между

которыми, я навещал Роджера. Когда я зашёл, то на его лице уже была улыбка и

он попросил меня включить комедию. День всё больше становился ясным. Я

даже и забыл и про свой день рождения и про другую сегодняшнюю дату.

После учёбы я приготовил обед. Несколько раз поухаживал за Роджером и

не забыл про задания. Время подходило к 9-ти часам вечера, значит скоро

приедет папа.

В первый год после ухода мамы, папа устраивал каждый день просмотр

кассет с их совместной жизни. На второй год я не выдержал и больше не

присоединялся к просмотру, так как моя жизнь от этого не становилась лучше, а

только наоборот. Мне было больно видеть маму счастливой там, а папу в слезах

здесь. Ему было комфортнее жить в прошлом и страдать. Порой он просто

смотрел в выключенный телевизор и тихо рыдал, до тех пор, пока кто нибудь

его не застанет. Постепенно я отучил и Роджера от просмотра этих кассет. Хоть

они и о родительском счастье, для меня они о потери обоих родителей. Только

из уважения к отцу, мы отвечали ему согласием на просмотр кассет в день

смерти. Да, и в мой день рождение. Я перестал праздновать свой праздник, потому что трагедия всегда была на первом месте. Мне совершенно не хотелось

ещё и это брать на себя. Первые года папа ещё готовил для меня подарок, но

забывал вручать. Он укладывал нас с Роджером спать поздней ночью после

просмотра видео. Затем клал подарок мне на тумбочку и уходил. А утром я уже

не хотел его открывать. Годы шли, а папа всё сидел на диване в свой свободный

вечер ровно в 9 и проматывал старую плёнку. Для него это время было как

глоток воздуха. Я проходил мимо и даже не отзывал его, чтобы поздороваться.

Он бы всё равно не обернулся.

Найдя нужную кассету, мы ждали отца. Я усадил Роджера на диван и

включил классическую музыку, которую он так любит.

Мы уснули.

2 Глава

Дверь в морг

Я проснулся в 2 часа ночи от боли в шее. Всё – таки, диван у нас

никудышный. Придя в себя и разминая затёкшие мышцы, я посмотрел на

Роджи и ужаснулся. Его тело в коляске большой грушей повисло на ослабшем

ремне, обычно держащим его в нужном положении. Ещё бы чуть-чуть и ремень

мог полностью расстегнуться, тогда бы Роджи всем телом упал прямо на пол. А

он, тем временем, хорошо себе спал, даже не подозревая, что буквально висит

над такой опасностью. Ему строго противопоказано принимать подобные

положения тела. Папы, судя по всему, так и не было. Я ничего плохого сперва и

не подумал – «наверное он, как обычно, на несколько дней уехал по работе. Хотя

раньше он всегда как-нибудь да предупреждал о такой» – я чётко помню свои

мысли по этому поводу. Однако, выяснять сейчас где он был не так важно, как

исправить положение с Роджером. Я аккуратно разбудил его и тихонько, что бы

только не испугать сказал:

– Роджер, просыпайся. Мы с тобой уснули в зале. Нужно уложить тебя в

твоей комнате. Давай я тебе помогу. – и я начал поднимать его руки, что бы

закинуть их на плечо.

– А где папа? – шёпотом, всё ещё с закрытыми глазами, спросил брат.

– Я выясню, выясню. Наверное, как всегда, на работе. Ты давай – ка лучше

помоги мне.

Роджер вроде бы и был моим старшим братом, но я и он прекрасно

понимали, что я главный.

Мне с трудом удалось его раздеть. И уже выйдя из комнаты брата, я

почувствовал страх. «Где папа?». Не знаю, в голове было странное и неприятное

ощущение, предчувствие что-ли. Я решил позвонить ему убедиться, что он на

работе и всё хорошо.

Как только телефон оказался у меня в руке, на него сразу же позвонили.

«Странно» – подумал я, – « кто это мне будет звонить в 2 часа ночи». Номер был

неизвестный и я, подумав, что это папа звонит предупредить нас о своей работе, всё-же взял трубку.

– Алло – вопросительным тоном зазвучал мой голос.

Сперва была небольшая пауза. В трубке я отдалённо слышал только какие-

то невнятные разговоры, а потом, откашлявшись, мужской холодный голос

сказал.

– Здравствуй, сынок. Есть кто из взрослых дома?

– Здравствуйте. А кто спрашивает и зачем?

– Вас беспокоит доктор Раен из местной больницы. Простите, за поздний

звонок. Вы можете позвать кого-то взрослого?

– Я взрослый. Говорите.

Тот мужчина казался мне каким-то скрытым и жутко подозрительным. Он

делал долгие паузы, подбирая слова для каждого ответа. Теперь-то я понимаю

почему.

– Эээ… Простите, но мне нужно поговорить со взрослым человеком, -

настойчиво повторял доктор. Может у вас кто-то гостит из родственников?

– Да нет никого взрослого рядом, что вы хотите? Что случилось? – я уже

начал повышать тон от злости. Во-первых врач не воспринимал меня за

взрослого человека. А во-вторых, моё терпение было на исходе. Почему доктор

звонит ко мне домой и не может сказать мне в чём дело.

– Хорошо, я вас понял. Если нет взрослого, я вынужден положить трубку.

Прости, сынок. – последние слова он сказал как-то тихо и мягко. Это было

искренни. Потом он вздохнул и добавил – Ложитесь спать, юноша.

А дальше гудки.

“Что происходит? Какие-то врачи… ” – подумал я. – «Что могло случится, раз

мне звонят на личный телефон посреди ночи. Кошмар какой-то. И где вообще

папа? Стоп!»

Мозги у меня окончательно проснулись и я начал потихоньку соображать.

Подумав о больнице и папе в последовательном порядке, я застыл на несколько

секунд. Затем я срочно взял телефон и начал названивать папе. Слёзы потекли

сами по себе. Моё сознание боролось со всеми плохими мыслями, отражая их как

щит. Я не хотел верить своим догадкам. Мне нужно было просто дозвониться до

папы, услышать его голос и убедиться, что всё хорошо. И моих сил, как раз, еле-

еле хватало только на то, чтобы звонить. Но каждый раз, в трубке я слышал

только “Абонент сейчас не может принять ваш звонок. Пожалуйста, перезвоните

познее”. Я ходил по комнате, снова набирал отца, садился на пару секунд и снова

звонил. Затем я полез в интернет и искал хоть какие-нибудь новости про аварии, чп, и даже убийства. Ничего не нашлось. Затем я собрал все свои силы в кулак и

решился пойти на крайние и очень неприятные меры. Но сперва я должен был

перестать плакать, отрепетировать взрослый голос, и только после этого начать

обзванивать морги.

Поразмыслив логически, первым делом я позвонил в больницу, откуда мне

звонил доктор Раен.

– Кхм. Здравствуйте, я хочу узнать. Поступал ли к вам сегодня… – Я точно

описал внешность, машину и вещи которые он всегда носит на работу.

– Здравствуйте. Секундочку – эта секунда длилась целую вечность. И

наконец – Да, к сожал… Простите, а с кем я имею честь говорить?

Я отключил телефон, чтобы не слышать больше ничего. Мне и так было

достаточно слова “Да”, чтобы потерять равновесие и упасть на пол.

Моментально, словно по щелчку пальцев, в моём сознании осталась или

образовалась (не важно) одна лишь пустота. Чёрная, тяжёлая, вязкая, зыбучая и

холодная сплошная пустота. Оказалось, я пролежал так примерно 2 часа без

какого-либо движения. Затем, точно как под наркозом, я медленно поднял руку

и начал рисовать пальцем солнце на фоне потолка. Не знаю что это было. Я

слышал шум океана, видел это солнце и чувствовал мягкий бриз. А взгляд мой

всё ещё смотрел куда – то в никуда. Я ушёл в свой покой, чтобы скрыться там.

Или это покой сам меня нашёл и спрятал в своих чертогах. А потом я слышал

тишину, она была очень громкой.

Не помню как, но я заснул. Вот так просто взял и уснул. Похоже, моё

сознание, всё-таки, окончательно сломалось, ну или же оно так умело меня

спасло. В любом случае, я не помню всего, что было после океана. А разбудил

меня звонок в дверь. На дворе уже было утро, а на сердце уже была леденящая

вязь.

Я утёрся как мог, посмотрел в глазок. Это был Денни – врач Роджера. Мне не

хотелось никого видеть, но ничего не поделаешь и я открыл дверь.

– Хей, Денни доброе утро. Проходи, – с натянутой улыбкой сказал я, почесав

себе затылок.

– Доброе. Воооу, Фрайм, ты что, пил? – иронично выронил он и, указав на

пухлые мешки под моими глазами, спросил – а это ещё откуда взялось?

– Нет, ты чего? Просто спал плохо. Вот и всё. Кофе будешь?

– Нет, спасибо.

– А я, пожалуй, выпью

– Фрайм, ну реально с тобой что-то не так. Ты обычно уже 150 дел сделаешь

до моего прихода. А сегодня вон весь помятый. Ты как выжатая тряпка. Где твоя

собранность, мужик?

– Да я… – меня резко дёрнуло что-то внутри – я не тряпка! – моя ладонь

неожиданно сжалась в кулак.

– Ты что? Я же шучу. Я рад, что ты дал себе возможность поспать.

Я успокоился. Вообще всё моё состояние было похоже на качели. Меня

резко бросало то в гнев, то в радость, то в печаль, то в спокойствие, то в

отчаянье. Мне нужно время чтобы всё обдумать.

Я решил, что мне поможет душ, да и пахло от меня и вправду ужасно.

Освежившись, я приготовил завтрак. Не помогло. Тем не менее, не подавая вида, я бегал по дому, занимаясь повседневными делами. А в голове уже начал

продумывать все возможные исходы и пути решения сложившейся ситуации.

Уже тогда промелькнула мысль, что деньги скоро закончатся и мне нужно будет

решать этот вопрос. Услуги Денни мы тянуть не сможем, значит мне надо понять

всю систему лечения Роджера. «Так, лучше я всё обдумаю вечером. Сейчас надо

сосредоточиться на настоящем» – Я составил некий план действий, который

начал выполнять незамедлительно.

Пока Денни проводил время с Роджером я побежал к папе в больницу. Мне

нужно было опередить врачей или социальные службы, которые могли внезапно

нагрянуть к нам домой. Иначе бы они приехали, чтобы отдать вещи и всё могло

принять необратимые и ещё более тяжёлые последствия. Лучше я один приму

весь удар на себя.

Оказавшись в больнице, я, как взрослый, пошёл на ресепшн, чтобы узнать