Игра в идеалы. Том III

– У Вас какие-то вести о Карле?

– Да. Но их я скажу Вам наедине.

– Говорите здесь.

– Я не могу. Потом Вы можете об этом пожалеть. Вы злы за вчерашнее, я понимаю. Но не давайте воли чувствам. Послушайтесь меня, графиня, выйдем.

– Я повторяю еще раз! Говорите здесь!

Стефан отвернулся, словно решаясь:

– Вы уверены?

– Полностью.

– Леди Брустер… Я не подберу слов… И если бы мы вышли, то Вы узнали бы об этом одной из первых. Простите, что я Вам об этом говорю.

– Ближе к делу!

Мне казалось, что я теряю чувства. В голове пронеслись миллионы мыслей, самых ужасных. Мои коллеги тоже напряглись. В их глазах читался страх. Стефана трясло, но он старался держаться прямо.

– Сегодня рано утром в порт пришла весть о том, что корабль Томаса Джеффа захватили пираты. Никто не выжил… На этом корабле обратно плыл Ваш виконт, Карл Норрис… Мне очень жаль…

Мои глаза начали намокать от слез. Я открыла рот, но не издала ни звука; слов не нашлось. Я была абсолютно подавлена.

– Боже мой, – проговорил мистер Смит, поворачиваясь ко мне.

Все всполошились. Питер взялся за лоб рукой и начал что-то бормотать себе под нос, словно бы молился. Мистер Браун попросил дворецкого принести мне воды и успокоительного. Питер посмотрел на меня. Я же смотрела на Стефана, ожидая, что он скажет: это розыгрыш. Меня начало качать из стороны в сторону. Я не чувствовала земли под ногами, сердце заходилось, дыхание сбилось. В душе царила пустота.

– Эли, – окликнул меня Пит.

Он подскочил ко мне и тронул мой локоть. Я рывком убрала руку. Хотела сказать, чтобы он не прикасался ко мне, но даже мои губы не могли пошевелиться. Словно все силы отправилась за Карлом, за моим Карлом… Питер снова протянул руку, но я отмахнулась еще резче и грубее. Я постепенно начала приходить в чувства. Подошел дворецкий с лекарством, начал предлагать мне его, но я только помотала головой.

Я посмотрела на картину на столе. Я, мама, папа. Вдруг у меня в голове возникла надежда. Не может жизнь меня так наказывать и отбирать самых близких людей. За что? В секунду я пришла в себя и устремила злой взгляд на принца. Мистер Браун спросил:

– Дамана, чем мы можем тебе помочь?

– Не верьте лгуну, – жестоко и весьма серьезно сказала я, глядя на Стефана. Увидела непонимающие взгляды и решила пояснить:

– Я расскажу, вам, господа, что происходит. Принц с детства питает ко мне нежные чувства. И Карл для его величества – серьезная помеха. Поэтому он врет мне, чтобы я похоронила в себе Карла, забыла о нем. Вы не займешь его места! Не смейте так шутить со мной!

– Миледи! Во-первых, таким не шутят. А во-вторых, зачем мне врать? У меня появится куда больше проблем, когда Норрис вернется… Но он не вернется, леди. Он погиб. Как и остальные члены экипажа! Доблестные моряки! Мы потеряли посла!

Наконец все поняли, что мне плохо и я стараюсь защищаться. Питер пытался заставить меня выпить лекарство, но я не обращала на него внимания.

– Если это правда, – кричала я Стефану, – то почему именно Вы сообщаете мне эту новость? Позлорадствовать решили?

– Графиня Брустер, нет! Я просто счел правильным, что Вы услышите эти слова от меня. Его Величество король просил успокоить Вас. Я и хотел, но вспомнил, что вчера наговорил о Карле не самое приятное…

– Как Вы узнали? – спросил Питер.

– Отправили голубя с нашего торгового корабля в порт. Оттуда весть пришла во дворец. Посол вез из России очень важный документ. Скорее всего, теперь он утерян… Все произошло вчера вечером. Из дворца я примчался к Вам, леди Брустер.

Я села в кресло. Скорбящие гости разошлись по углам. Питер стоял рядом со мной, что-то говорил, но я не слушала. Он держал меня за руку, целовал ее.

Мне хотелось рыдать, меня разрывало изнутри. Неужели это правда?! Не верю! Я хотела плакать, но не могла, будто сил не хватало. Руки нервно задрожали, заболело сердце, я схватилась за него.

Неожиданно паника покинула меня. Я взяла себя в руки и спросила:

– Если это правда, то почему рядом с моим домом нет газетчиков?

– Эта весть еще слишком свежая. Но, насколько я знаю, порт – их любимое место, потому что там новости не задерживаются.

– Откуда Вы знаете, что все погибли?

– Пиратов было намного больше. Наши торговцы написали о перестрелке и взрывах…

– Почему это судно не помогло соотечественникам?

– Это было торговое частное судно. Охранялось плохо. От них не было бы пользы. А если бы ввязались в битву, то мы бы потеряли торговое судно, товар и еще несколько десятков людей.

– Спасательную экспедицию отправили?

Я задавала столько вопросов, потому что хотела уловить какую-нибудь неувязку, которая помогла бы мне обрести надежду.

– Да. Они пришлют голубей, как только что-то станет известно.

– Хорошо, сообщите мне сразу же!

– Я обещаю!

– Джентльмены, – обратилась я к коллегам. – На сегодня мы закончили. И вот что еще. Если хоть кто-нибудь проговорится миссис Норрис о том, что Карл погиб, тот человек замолкнет навсегда, потому что я отрежу ему поганый язык! Передавайте это всем, слово в слово. Миссис Норрис надо огородить от клеветы!

– Вы все еще мне не верите? – спросил принц.

– Верю. И прошу прощения за то, что взорвалась. Просто не каждый день твоя жизнь обрывается в минуту. Несмотря на то, что ты еще жива.

Я опустила грустные глаза, поправила волосы. Страх, ужас, боль терзали мое сердце и мою душу. Я думала, что вот-вот взорвусь от слез. Почему меня так мучает и ненавидит этот мир, я не понимаю, почему? Почему у меня надо отбирать все самое дорогое? Боже мой… Карл!

– Мы не сможем огородить миссис Норрис от общества, – сказал мистер Смит. – Кто-нибудь обязательно проболтается.

– Я об этом уже подумала. Продержитесь несколько часов. Потом она уедет из города. Мистер Леджер…

– Я слушаю.

– Вы рассказывали, что после смерти моего отца жили в тихой деревне, которая не тронута цивилизацией.

– Да, все верно.

– У Вас там есть еще дом?

– Да, и я с радостью отдам Вам ключи.

– Благодарю. Оденьтесь, мы немного прокатимся.

Он поклонился и спешно ушел к себе.

– Ваше Высочество, – продолжила я. – Вы верхом или в карете прибыли?

– В карете.

– Не подвезете ли Вы нас?

– Куда угодно!

– Дамана, – начал по привычке Питер, а украдкой посмотрев на принца, продолжил – как Вы хотите убедить миссис Норрис уехать в деревню?

– С помощью крестного.

Все были поражены моим хладнокровием. Я не спорю, мне было страшно, но я говорила и действовала, будто в полубеспамятстве, как в страшном сне, словно я боролась с ним, пытаясь проснуться.

– Эли, дорогая, – Питер положил мне руку на плечо, – ты сама сказала, что веришь в рассказ его величества… Миссис Норрис не стоит питать иллюзий. Рано или поздно она обо всем узнает. Лучше уже сейчас.

– Питер, ты не понял, – нежным голосом пояснила я. – Карл жив. Корабль захватили пираты, но это не значит, что он умер. Карл жив. Он вернется. Или если он в плену, то я его выкуплю…

– Пираты не берут… – убеждал меня мистер Браун, но я его перебила:

– Я напишу отцу Флетчеру, они приедут обратно в Лондон, и Карл все объяснит миссис Норрис.

Питер хотел открыть мне глаза на правду, но, видимо, не решился убивать во мне надежду.

Сложно описать, что я чувствовала. Я была вне себя, но как будто и в здравом рассудке. Я выглядела спокойной, но это было так неуместно, а ужас, растерянность и боль в глазах говорили обо всем без слов. Я увидела жалость в глазах каждого, кто был рядом, и даже смогла улыбнуться и получить натянутые улыбки в ответ. Это лишало меня сил.

Мы отправились в церковь, к отцу Флетчеру. В карете я молчала. Но сколько мыслей путалось в голове. Вдруг мне захотелось закричать с такой силой, что я испугалась сама себя, мои страхи меня покинули.

Как же объяснить мои чувства… Я знаю, что Карл жив! Боже, по-другому и быть не может! Карл жив, жив! Я это себе не внушила, я это знаю! Но… а что, если нет? Ужасно, ужасно… Я пишу это, и от страха мои руки трясутся до сих пор. А что было в тот жуткий, леденящий день… И в последующие… Мне сложно передать.

Я потеряла всяческие желания. Ничего не хотела. Ничего для меня больше не существовало. Я не видела смысла ни в чем. Не могу об этом писать… Мне плохо! Потерять Карла навсегда – этого не могло со мной произойти. Это непостижимо! Я не справлюсь без него. Да, мне ничего и не нужно без Карла! Сердце не хочет давать мне право жить при одной мысли о смерти Карла.

А еще… как я себя ненавижу! Когда я развлекалась с разными мужчинами, мой любимый был в плену у пиратов! Ужасная участь! Как я посмела? Только в этот кошмарный час я поняла, что ни к чему были мне все похождения. Я ужасна, омерзительна! Я недостойна! Но нет… В то же время, положа руку на сердце, я понимаю, что имела право на веселье… Почему я так легко могу оправдаться, когда не должна этого делать?! Что я за человек! Зачем я рождена? Чтобы гнить и разлагать тех, кто рядом? Прикидываюсь идеальной женщиной, а внутри – пустота, ничтожество. Мой разум помогает мне это осознать. Но почему он не может направить меня по верному пути? Неужели я должна прислушиваться к сердцу? Но это еще более глупая затея! Тогда я потеряю над собой контроль! И тогда мне придется стыдиться и ненавидеть себя значительно больше, чем сейчас…

Я не знаю, что теперь делать. Сейчас я отправлю миссис Норрис из города, это моя задача, я за нее отвечаю. Она мне как мама, я не могу потерять ее, а миссис Норрис не перенесет потери сына. Но потом, когда она будет в безопасности, что тогда делать? Я буду ждать Карла, это правильно, это естественно! Хватит ли сил? Мне было невыносимо ждать его к четвертому числу, а теперь сроки его возвращения неизвестны… Я сойду с ума, я уже начала сходить с ума. Но нет! Я должна сохранить здравый рассудок, чтобы Карл был счастлив со мной, когда вернется. Чтобы я могла его радовать своим умом, веселым нравом… И да… Да… Тем же самым телом… Я хочу себя дарить этому человеку… Не покидай меня, Карл!

Боже… Боже… Где ты? К кому я взываю? Почему он оставил меня, чем я это заслужила? Неужели мои предки – страшные, бесчеловечные преступники, головорезы, убийцы маленьких девочек, сластолюбцы в монашеских одеяниях, алчные, коростные, погрязшие во всех смертных и не очень страшных грехах? За кого я несу такой крест? Я готова вернуться в прошлое и лично его зарезать! Кто является виной, что моя жизнь катится в тартарары? Где искать спасения? К кому взывать? Я не знаю… Почему мир ополчился против меня?

Мы подъехали к церкви. Нужно было войти. Я не могла. Меня еле заметно затрясло. Я объяснила это нервами. Сейчас я видела все церкви в крови и муках прихожан. Эти картины чуть-чуть привели меня в чувства. Я не могла и не хотела переступать порог божьего дома. Остановилась у ступенек и попросила мистера Леджера:

– Не могли бы Вы позвать ко мне отца Флетчера и Уэйна?

Дворецкий склонил голову и вошел в церковь.

– А мы внутрь не пойдем? – спросил Стефан.

– Не сегодня, – ядовито ответила я.

Если бы эта церковь не была так дорога крестному, в эту минуту я бы с радостью ее сожгла. Чтобы не искушать себя, я отошла чуть поодаль, к скамейке, и повернулась спиной к церкви. Принц положил мне руку на плечо, я со злостью стряхнула ее. Стефан, удивленный, не понял, почему я отвергаю его желание помочь мне. Я посмотрела на него и поняла, что неправа:

– Прости меня! Я просто не в себе. Все хотят мне помочь, но зачем? Все будет хорошо. Я знаю.

– Я понимаю тебя.

Стефан соврал: неуверенность в голосе выдала его. Поверх плеча принца я увидела, что крестный, Уэйн и мистер Леджер идут к нам.

– Добрый день, Дамана, – сказал отец Флетчер. – Что произошло? Вы все так встревожены… Ты не заболела? Такое бледное лицо…

Я начала рассказывать крестному и брату, что произошло. Отец Флетчер, ошарашенный, сел на скамейку, начал высказывать мне соболезнования. Я не слушала его; я излагала свой план.

– Дамана, дочь моя… Миссис Норрис не должна бежать от истины. Мы поможем ей принять утрату.

– Крестный, Карл не умер.

– Для нас всех он будет жить вечно.

Меня начали злить эти слова. Но я старалась сдерживаться:

– Карл жив!

– Но как? Никто не остался в живых.

– Карл не мог умереть, – сквозь зубы проговорила я.

– Смирись, дочь моя. Богу было угодно забрать Карла Норриса…

– Не смейте мне об этом говорить! – не выдержав, закричала я. Отвернулась от всех и вцепилась в волосы, тянула их, пока мне не стало больно. Выплеснув гнев, я опустила руки, сжала кулаки и глубоко, но обрывисто выдохнула. Придя в чувства, я повернулась к своим знакомым.

– Отец Флетчер, – проговорила я тихим голосом. – Когда Ваш брат умер, Вы утратили веру в Бога?

– Нет, – так же тихо ответил крестный.

– Я никогда не говорила, что буду с Богом. Но это я обещала Карлу… Поймите. Я не утратила веру! Я знаю, что Карл жив! И Вас прошу уберечь миссис Норрис от страшного удара. Сделайте это. Ради миссис Норрис, ради меня. И если Вы считаете, что Карл умер, то сделайте это еще ради светлой памяти об этом человеке, который когда-то спас мне жизнь. Который дал мне смысл, чтобы жить.

От этих слов я сама чуть не заплакала, но сдержалась.

– С торгового корабля видели, что их захватили пираты. Я знаю, они не оставляют живых. Но это все, что видели торговцы. Карл мог спастись. Я прошу Вас только об одном: увезти миссис Норрис из города. И все… Это совершенно немного. У Вас прекрасный сын. Уэйн справится с церковью и прихожанами.

Я посмотрела на Уэйна. Тот кивнул:

– У тебя праведные мотивы. Отец, соглашайся. Доверься Дамане.

– Ты любишь Карла и веришь, что он жив. Что еще на тебя влияет?

– Карл для меня – жизнь. Если он умрет, я почувствую. Святой отец, – я положила руку на сердце, – я чувствую, что Карл – жив. И что он вернется.

– Если он вернется, ты поверишь в Бога и в то, что он тебя не покинул?

Я подозревала, что от моего ответа зависит решение крестного, но решила сказать правду:

– Верить в то, что Карл жив, мне помогают не молитвы, а сердце. Карл вернется, и единственное, во что я поверю, – это в силу человека. Если нет, то тогда для меня больше ничего не существует. И в первую очередь Бога…

Отец Флетчер вздохнул, встал, посмотрел на церковь. Он перекрестился, прошептал что-то и поцеловал крест. Потом он подошел ко мне и холодно сказал:

– Ты могла бы мне солгать. Но ты, Дамана Брустер, сказала пусть горькую, но правду. Значит, тебе можно доверять. А когда ты поверишь в силу человека, знай, что эту силу нам даровал Господь.

– Я это знаю и не отрицаю его заслуг. Но таких тяжелых душевных мук я не заслужила. Вы сделаете то, о чем я Вас прошу?

– Ты правдива. И сегодня это сыграло тебе на руку.

– Я Вам очень признательна, крестный.

Святой отец собрал вещи и опять вышел на улицу. Мы двигались к кебу, который должен был отвести крестного к миссис Норрис.

– Дамана, я не буду лгать ей о причине нашего путешествия.

– Хорошо, за Вас это сделает Питер. Только за городом уводите миссис Норрис от темы Карла.

Отец Флетчер недовольно кивнул.

– Сначала по просьбе твоей мамы я хоронил Даману Брустер, несмотря на то что она жива. Теперь скрываю от другой женщины, что ее сын погиб.

– Отец Флетчер, Вы мне поверили, что Карл жив? Верьте. Все равно, если что, я буду виноватой во всем.

– Мне должно стать легче от этого?

– Ирония? – улыбаясь, спросила я, когда крестный садился в кеб. – Никто не виноват. Все будет хорошо. Мистер Леджер, не составите ли Вы компанию отцу Флетчеру?

– Что мне нужно сделать?

Вот именно таких людей я ценю, которые в тяжелый час не болтают зря и не сомневаются в моей правоте. Я улыбнулась и пояснила:

– Чтобы не вызывать лишних подозрений, сделайте вот что. Крестный, Вы идете к миссис Норрис и предлагаете ей уехать. Причем уйдите в любую комнату, чтобы не было видно коридора. Вы, мистер Леджер, незаметно подниметесь на второй этаж, комната номер три. Там живет Питер. Скажете, что он должен убедить миссис Норрис уехать. И обязательно добавьте, что это я попросила. Если Питера не будет дома, то попросите об этом одолжении у миссис Эммы Браун и миссис Кейт Смит.

– Я все понял.

– Отправляйтесь, и удачи Вам!

Они уехали, а мы с Уэйном и Стефаном остались на улице. И только сейчас я заметила, что погода словно отражала мою душу. Солнце пыталось пробиться сквозь туман, закрывающий свет. Однако с солнцем бороться сложно.

– Спасибо за помощь, – поблагодарила я Уэйна, удивленная тем, что именно он меня поддержал, а не более либеральный крестный.

– Я знаю, кто в твоей судьбе Карл. Это важно. И если ты права, то в очередной раз сделаешь благой поступок.

– Ты неправ только в одном, – я резко погрустнела. – Слово «если» здесь неуместно.

Мы немного помолчали. Мужчины не знали, что мне сказать, и я решила избавить их от мучений:

– Я хочу домой.

– Я Вас отвезу, – сказал принц.

– Еще раз спасибо, Уэйн. До свидания.

– До свидания.

Мы сели в карету. Я все еще молчала, осталась почти наедине со своими мыслями. Я чувствовала, что принц хотел у меня что-то спросить, и не стала его подталкивать. Вскоре он сказал:

– Дамана, как я могу тебе помочь?

– Ничего не надо. Спасибо.

– Если хочешь, я могу остаться, чтобы поддержать тебя.

– Не стоит. Пойми меня правильно. Не сейчас… Я хочу побыть одна.

– Да, хорошо. Но завтра я заеду к тебе. Ты не против?

Я кивнула. И на этом разговор закончился. Я понимала, что никого не хотела видеть. Однако еще раз извиниться перед Стефаном мне это не помешало. И принц смог войти в мое положение.

По дому, видимо, пронесся слух, что я не в духе. Меня встретила только кухарка с испуганными, но в то же время расстроенными глазами. Она мне что-то предложила, я отказалась, поднялась на третий этаж.

Я пришла в свою комнату. Стала аккуратно складывать одежду Карла и убирать ее в шкаф. Карл взял с собой не так много вещей. Люди поставили на нем крест. Но почему? Я не понимаю. Подумаешь, что там могли видеть торговцы… Паниковать не нужно до четвертого числа. Численное превосходство, говорил принц. И что это значит? Что все солдаты бросили оружие и пошли на верную смерть или в рабство? Или, может, они все-таки сражались? Второй вариант мне нравился больше.

Несколько мучительных часов подряд я просто просидела в кресле. Я вспоминала, думала, волновалась, ненавидела, любила, мучилась, представляя Карла. Это сумасшествие продолжалось бы еще долго, если бы не мистер Леджер, который обрадовал меня новостью, что миссис Норрис согласилась уехать из города. Дворецкому помогли Кейт и Эмма. Они были опечалены известием о Карле, но необычайно отзывчиво откликнулись на просьбу. Получилось даже удачнее, чем если бы миссис Норрис уговаривал Питер. Кейт и Эмма по-женски могли посоветовать домохозяйке хотя бы раз в жизни отдохнуть от хлопот.

– А Питера дома не было? – спросила я.

– Нет, – ответил дворецкий. – В третьем номере мне открыла молодая девушка, которая сказал, что Питер еще не возвращался с работы.

– Спасибо. Вы можете идти.

– Миледи, когда Вам подать ужин?

Я усмехнулась, устало посмотрела на дворецкого:

– Дорогой мой мистер Леджер, неужели Вы считаете, что я сейчас могу думать о еде?

Дворецкий нахмурился:

– Просто я боюсь, что если Вы сейчас не согласитесь поесть, пока надежда живет в Вас, то потом, когда она умрет, Вы, госпожа, совсем откажетесь от пищи.

– Вы очень добры и заботливы. Вы всегда таким были и будете… Это останется неизменным. Но есть вещи, которые не вечны. Одна из этих вещей – жизнь человеческая.

– Такие речи меня пугают, Ваше сиятельство.

– Не бойтесь, мистер Леджер. Я неплохо себя чувствую, но есть не хочу. Вы свободны.

Дворецкий поклонился и неохотно вышел из комнаты. Мне же стало любопытно, где Питер и почему он еще не появился дома. Видимо, Салли пока не знала о слухе, вряд ли она смогла стать столь безразлична к Карлу. А если да, то лучше бы Бог забрал ее. Хотя это я лишнее думаю, ведь Питер ее любит. Ему не стоит переносить страдания, которые сейчас достались мне.

Стоило мне подумать о Питере, как он постучался в мою комнату. Он был непритворно потрясен, от плавных движений ничего не осталось: очень много жестикулировал и говорил неестественно много.

Мне стало ясно, что я соблюдаю спокойствие на публике не для того, чтобы скрыть свои чувства, а чтобы мое окружение не тревожилось за меня. Карла любили многие, и его внезапную потерю многие могли оплакивать. Думаю, все боялись даже представить, что творится у меня в душе. Мне на их месте было бы страшно увидеть боль потери в глазах близкого человека.

Питер вошел в комнату, сел на кровать. Меня с ним разделяло девять футов, и на таком расстоянии мы разговаривали.

– Прости за вторжение, – сказал Питер. – Я просто не могу найти себе места… Я не знал, стоит ли мне приходить сюда. Метался между «да» и «нет». «Да» победило, потому что я хотел проверить, как у тебя дела.

Глупая фраза.

– Миссис Норрис уже уехала?

Я кивнула:

– Мистер Леджер сказал мне. Почему тебя не было дома?

– Потому что я боялся смотреть в глаза миссис Норрис.

– Значит, и ты похоронил Карла?

– Дамана, твоя надежда объяснима. Но, раз уж на то пошло, почему ты сидишь в темной комнате, бледная как смерть, срываешься на всех и отказываешься от еды, если веришь, что Карл жив?

Я добро и грустно улыбнулась:

– Да, наверное, это глупо. Но просто я устала ждать. Даже не то чтобы устала… Вернее так. Я знала, что Карл вернется четвертого числа, а теперь не знаю, когда ждать возвращения… Неизвестность хуже адской бездны, в которую я когда-нибудь упаду.

Своим ответом я убедила друга. Питер тяжело выдохнул:

– Мне так жаль, Эли…

Я решила перебить его сразу же, чтобы не заводиться:

– Питер, ты скажешь мне так, когда мы все-таки будем хоронить Карла. Хорошо? Договорились?

– Да, я понял.

Мы сидели в тишине. Пит пришел помочь мне, но как, не знал. Но мне ничего не было нужно. Того, что он сидел со мной рядом, уже достаточно, чтобы не так сильно беспокоиться.

Я отправила Питера к Салли. Мистер Леджер принес мне чай. Велел съесть немного шоколада: он успокаивает. В ответ я попросила о сигаре и бутылке виски. Дворецкий не возразил. Ведь мой вариант успокоения был не хуже…

Раньше я мечтала видеть сны. В эти ночи я мечтала хотя бы закрыть глаза. Мне не спалось. Лежа на спине, я часто смотрела на половину кровати, где спал Карл. Мне даже показалось, что я его видела. Может, это его дух… Но нет: кто-то дал мне знак, что я должна его ждать. Карл не умер, он жив и едет ко мне. Эти слова я повторяла, как заклинание, всю ночь.