Игра в идеалы. Том III

4 марта 1775 года. Воскресенье

Я опять не смогла уснуть. Но умылась, приняла ванну, прихорошилась, оделась, спустилась вниз. Дворецкий удивленно посмотрел на меня:

– Вы куда-то собираетесь, мисс?

– Да, – широко улыбаясь, ответила я. – Сегодня же Карл возвращается!

Я была счастлива и окрылена. Но дворецкий словно приговор услышал в моих словах. Все хорошее ушло с его лица, я же сияла. Мистер Леджер вдохнул, посмотрел в пол, потом на меня и сказал:

– Я найду Вам карету.

– Да, хорошо. Но сначала, мистер Леджер, я так проголодалась! Скажите на кухне, пусть мне что-нибудь приготовят. А пока я подожду в кабинете.

Не рассчитав сил, я съела чуть больше, чем вчера. После села в карету и поехала к порту. Я предчувствовала победу и подтверждение своей правоты!

На месте я была в три часа дня. Примерно в это время они отплыли, а значит, скоро должны вернуться.

На улице было прохладно. Несколько раз я заходила в трактир, больше похожий на паб, попить чаю и согреться. Я не замечала часов, а просто ждала. Сначала с надеждой, потом со страхом, а потом с отчаянием…

На шестой чашке чая я поняла, что прошло слишком много времени: ведь одной чашки мне хватало примерно на час… Ближе к вечеру я начала нервничать, но спрашивать у кого-то, когда прибудет корабль Томаса Джеффа, я не рискнула. Вряд ли я получу ответ, который жду. Вчера Лондон накрыла новость о гибели всего экипажа корабля. Ее официально подтвердили. Это была самая обсуждаемая темя дня. И меня могли счесть сумасшедшей: ведь я жду прибытия захваченного корабля…

За шесть часов приплыло три судна. Ни одно из них не подходило под описание, которое мне дал принц. Но все равно я надеялась на то, что именно этот корабль спас моего Карла. Но никто не откликнулся на королевское и благородное имя, которое я каждый раз выкрикивала с надеждой и любовью.

Каждый раз я отходила обратно и наблюдала, как встречающие радуются прибытию родных. Я еще надеялась увидеть Карла, ведь день еще не закончился… А сердце все больше становилось похоже на камень…

Приступы отчаянья заставляли меня плакать, но ни слезинки я не смогла проронить. Иногда даже думала, что мне стоит заплакать, ведь тогда я не буду держать в себе едкий ком. Я смогу выплеснуть страх и отчаянье… Но у меня ничего не получалось.

Примерно в шесть вечера, после второго корабля я отправилась в дамскую комнату, где в зеркале увидела свое лицо. Я бы не сказала, что плохо выглядела. Но глаза выдавали страх и нервозность. В них не было и намека на радость, но надежда еще жила.

Когда часы пробили десять, я грызла ногти и кусала губу. Мне становилось все хуже и хуже. Несколько раз ко мне подходили люди и спрашивали, не нужна ли мне помощь. Я только мотала головой. Я даже не могу сказать, о чем думала на причале. Иногда казалось, что я просто бестелесный дух, который заблудился между адом и грешной землей. Я стремилась к Царству небесному, но складывалось впечатление, что от геенны огненной меня никто не спасет.

Никогда в жизни я ничего подобного не испытывала. Я качалась взад-вперед, словно у меня что-то болело: движения помогали притупить боль. Многие, наверное, так делали. За семь часов я не дождалась одного этого мига, который мне был необходим, как спасение. Мое дыхание было обрывистым, как то, когда плачешь и не можешь остановиться.

В начале одиннадцатого я где-то далеко позади услышала знакомый встревоженный голос:

– Вот она!

Ко мне бежали Дэвид и Питер. И того и другого я была рада видеть. Они быстро оказались рядом. Дэвид сел на корточки передо мной, Питер на скамейку рядом. Они тяжело дышали, а увидев меня, переглянулись, словно решая, что будут делать. Я двое суток не спала и голодала и сама чувствовала, как похолодели мои руки. Я радушно улыбнулась друзьям. Дэвид взял мои руки и начал целовать их, Питер просто не сводил с меня встревоженных глаз.

Должна заранее сказать, что во время нашего разговора я поняла, что, пожалуй, тронулась умом. Но когда именно, не помню.

– Просто воскресенье – это не мой день, – сказала я.

Дэвид усмехнулся:

– Уже для многих.

– Он завтра вернется. Верно?

Вопрос поставил Дэвида в тупик, он не знал, как ответить. Но спустя некоторое время сказал:

– Но здесь мы его ждать не будем.

Сейчас я понимаю, что он не дал четкого ответа, а тогда я расценила эти слова, как согласие.

– Почему? – как ребенок, спросила я.

Питер начал гладить мою спину, чтоб меня успокоить, а Дэвид ответил:

– Уже поздно, Дамана. Надо домой ехать.

– А вдруг он приедет в полтретьего ночи, например. Это всего лишь через четыре часа. Давайте подождем и встретим его?

– Дамана… – заговорил Питер, и я резко перевела на него взгляд. Ричардс заметил, что я потерялась в пространстве и не сразу смогла посмотреть ему в глаза. Он подождал, пока я найду его. Ричардс был напуган, но продолжил:

– Дамана… Встречающим здесь можно находиться до одиннадцати вечера, потом все должны отсюда уйти.

– Но это через полчаса. Друзья, давайте подождем. Прошу вас.

Молодые люди переглянулись, и Дэвид огласил их немое решение:

– Хорошо, но только потом мы увезем тебя отсюда, а ты не будешь сопротивляться. Обещаешь?

– Да, конечно, – с неестественной легкостью согласилась я.

Дэвид еще раз поцеловал мне руку и сел слева от меня. Над нами светила луна. Помолчав, я сказала:

– Помнишь, Пит, как мы познакомились?

Питер посмотрел чуть наверх, на луну, и ответил:

– Да, помню.

– Ты тогда произвел на меня впечатление. Дэвид, а ты помнишь, как мы познакомились?

Он кивнул, и я продолжила:

– Ты был великолепен. Впрочем, как и сейчас. За все чувства, что были в моей жизни, я благодарна только Карлу. Ведь если бы не он, я бы не познакомилась с такими хорошими людьми.

Дэвид и Питер молчали. Они словно чего-то боялись, но не говорили об этом. Они не знали, что со мной делать. От страха они жалко выглядели.

– Многие ему обязаны, – продолжила я. – Вы согласны?

– Да, – ответили они хором.

– Если многие обязаны Карлу, то почему большинство предпочло сразу же похоронить его, а не ждать и надеяться?

Они знали ответ, но не стали его оглашать. Звучал он примерно так: «Смерть Карла от руки пирата вполне правдоподобна». Я не стала наседать на них и сменила тему:

– Вы знаете… Я могла ожидать кого угодно, кто придет сюда. Но я никак не думала, что это будете вы вдвоем. Вы же не терпите друг друга?

Я говорила медленно, неестественно, будто была пьяна.

– Мы просто, – начал объяснять Питер, – одновременно приехали к твоему дому. Дело случая. Мистер Леджер пустил нас в дом, и мы стали ждать тебя.

– Прошел час, – продолжил Дэвид, – второй, а тебя все нет. Приехали сюда. Люди говорили, что видели тебя, но никто не заметил, куда ты ушла. Поэтому мы решили ехать в общежитие, но там тебя никто не видел. Вернулись к твоему дому, но ты еще не вернулась. И вновь приехали сюда…

– Я здесь с трех часов.

– С трех часов? – изумился Питер. – Эли, ты, должно быть, ужасно замерзла.

– Нет. Тут есть чудесный трактир, я там грелась. Но, к сожалению, он уже закрыт. Вы могли меня не найти, потому что я была либо там, либо в дамской комнате.

– В трактир мы заходили, – пояснил Дэвид.

Я вновь посмотрела на небо:

– Луна… По-моему, самое красивое небесное светило. Знаете, что мне больше всего нравится в моем доме?

– Что? – спросил Дэвид.

– А тебе, Питер, интересно?

– Конечно…

– Вид из большого окна бального зала! Оно прямо напротив входа. Так вот, из него открывается прекрасный вид на полную луну. И она так и манит меня выйти на балкон и смотреть на нее. Что-то в этом есть…

Они деликатно выслушали меня. Наступило молчание, которое я вскоре нарушила:

– Вы знаете, мне кажется, что Господь всегда умел хорошо шутить, особенно над человеком. Вот только человеку эти шутки кажутся жестокими…

Питеру явно понравились мои слова, а Дэвиду – не очень.

– Одиннадцать часов, нам пора ехать, – сказал он, вставая со скамейки.

– Я не хочу, – закапризничала я.

– Ты обещала, – напомнил Дэвид.

– Ах, да! Тогда надо ехать. Надо ехать…

Питер встал. И словно ожидая, что я могу упасть, уверенно и крепко держал меня за руку. Однако я шла весьма ровно, только плохо соображала, куда надо идти. Усталость, голод и нервы дали о себе знать. Со стороны я наверняка выглядела, как пьяная. И мне внезапно стало ясно, как тяжело было маме. Герцог Роберт Блек причинил ей страшные страдания, наверное, хуже, чем мои… Он обязан умереть, скотина! Ненавижу! И он умрет от моей руки…

Дорога обратно заняла меньше время, чем до порта. У моей усадьбы Питер расплатился, Дэвид помогал мне выйти из кареты. Я изо всех сил старалась не упасть. В доме нас встретил дворецкий и служанка. Меня проводили в спальню, хотели заставить выпить снотворное, но я упиралась. И только после уговоров Дэвида я все-таки сделала это.

Служанка помогла мне раздеться, я с трудом легла в кровать. Когда служанка выходила из комнаты, она не до конца закрыла дверь, и я могла слышать разговор за дверью между дворецким, Питером и Дэвидом.

– Дамана сама на себя не похожа, – сказал Питер.

– Она на пароме говорила странные вещи, и вид у нее был, словно она сошла с ума, – добавил Дэвид. – Я боюсь за нее… Как она тут?

– Господа, – отвечал мистер Леджер. – Вы знаете леди Брустер больше, чем я. Но за то время, что мы знакомы, я успел понять, что она сильна и просто так не сдастся.

– Она уперта, – сказал Питер. – От своего не отступит. Все равно будет ждать Карла.

– Я тоже успел наслушаться странных речей, – произнес мистер Леджер. – Графиня не один раз дала мне понять, что без Карла ей жизнь не нужна.

– Ну, этого мы не допустим, – отрезал Дэвид.

– Дамана и самоубийство? – сомневался Питер. – Нет. Насколько я знаю ее, она от жизни не откажется. Другой разговор, что мы больше не увидим прежнюю Даману, это весьма возможно.

Мне так и хотелось выкрикнуть, что со мной все будет хорошо, ведь Карл вернется, но мне было любопытен этот разговор, и я не стала их перебивать.

– Джентльмены, я тоже волнуюсь за графиню, – сказал дворецкий. – Понимаете, она два дня ничего не ела, почти не пила. И, судя по красным глазам, очень мало спала. К тому же много выкурила на пустой желудок и выпила литр виски.

– Да, ее состояние говорит об этом, – согласился Дэвид. – Возможно, ее странное поведение и объясняется усталостью?

– Давайте завтра и узнаем, – предложил Питер. – Дамане нужен покой, пускай спит. Дэвид, ты сможешь остаться сегодня ночью в доме?

– Если мне позволят.

– Мистер Леджер, – сказал Питер. – Дэвид – хороший, проверенный друг Даманы. Пусть он заночует здесь, в соседней комнате. Так будет спокойнее всем.

– Да, хорошо. Это ее бывшая детская. Я скажу, чтобы Вам постелили.

– Не тревожьтесь, – заверил Питер. – Леди Брустер не будет против.

Конечно, не буду…

Дверь ко мне в комнату никто не закрыл, но голоса затихли, мужчины разошлись в разные стороны, попрощавшись.

Снотворное, видимо, повлияло на меня, хоть и не сильно. Стоило мне уснуть, как вскоре я просыпалась. В общей сложности за ночь я проснулась восемь или девять раз, точно не помню. Сон не хотел оставаться со мной.

5 марта 1775 года. Понедельник

Я проснулась в восемь утра. И чтобы больше себя не мучить, решила вставать с постели. К тому же скоро нужно приступать к работе.

– Доброе утро, Дэвид.

– Дамана… – спросонья отозвался тот. – Что ты тут делаешь?

Я пожала плечами и ответила:

– Я рано проснулась и решила больше не ложиться. Странно, что никто сегодня не пришел на работу. Не знаешь, в чем дело?

Дэвид еще слабо соображал, но все же поднялся и сел на кровать. Он не стал прикрывать свой красивый торс одеялом:

– Мы с Питером решили, что сегодня вам лучше не работать.

Я улыбнулась:

– Забота – это всегда так трогательно.

Сама я сидела в кресле прямо напротив кровати. Я проснулась в сносном настроении и поэтому была настроена поболтать. К тому же по сравнению со вчерашним днем чувствовала, что почти выспалась.

– Наверное, я вас вчера жутко напугала?

Дэвид протирал сонные глаза, потом посмотрел на меня:

– Можно и так сказать. Но сейчас вижу, что тебе лучше. Как ты спала?

– Как женщина, которая, возможно, лишилась любимого мужчины. Плохо…

– Дамана, ты вчера была сама не своя…

– Нет, – перебила я, улыбаясь. – Сама не своя я была на своем же посвящении. А вчерашнее – это переутомление.

– Давно ты здесь?

Я пожала плечами:

– Часа два, может, три. Ты сладко спишь. На службе не выпадает такого шанса?

– Нет.

Я сама понимала, что странно себя веду, и пыталась войти в обычный образ, но, к сожалению, не получалось:

– Дэвид, послушай. Возможно, я сейчас похожа на сумасшедшую, но я все еще вполне нормальный человек. Просто мне страшно и дико… Без Карла… Но за то время, что я смотрела на тебя, пока ты спал, я кое-что поняла.

– Что? – с неподдельным интересом спросил Дэвид.

– Вчера я зря так себя вела. Не надо было отчаиваться. Ведь известно, что корабль захватили пираты…

Дэвид кивнул в знак того, чтобы я продолжала.

– И я пришла к выводу, что обратно Карл должен был плыть четыре дня и он должен был вернуться вчера. Но произошла задержка из-за пиратов. А это значит, что он вернется со дня на день.

Я развела руками, как бы показывая, что я дошла до простейшей вещи, над которой все ломали головы, а я одна догадалась.

– Дамана, – печально заговорил Дэвид. – Твоя верность и любовь к Карлу вызывает уважение. Но на тебя больно смотреть, когда ты не можешь открыть глаза на правду.

– Дэвид, Карл вернется. Запомни это!

Я встала с кресла, дружелюбно улыбнулась и добавила:

– Просыпайся, умывайся и спускайся. Тебя покормят.

Я начала уходить из комнаты, чтобы не смущать гостя. Дэвид спросил:

– А ты?

– Нет… Я не хочу есть. Буду в кабинете, заходи.

Дэвид весь день пробыл со мной. Он подкармливал меня. То сладостями соблазнял, то яблоком. В итоге, по-моему, я его сама и съела.

До обеда я была словно на иголках. Я ждала столь желанного посетителя. Но Карл не появлялся. Я без дела подходила к окнам, с надеждой смотрела на улицу. Я могла часами стоять возле них. Но с каждой минутой мне становилось все тяжелее. И надежда была все более призрачной.

Голод давал о себе знать. И я решила заставить себя пообедать, потому что мой озноб, головокружение и слабость в ногах Карл наверняка не одобрит, вернувшись домой, вернувшись ко мне! Есть было неприятно. Порой становилось даже больно. Но тарелку супа и половину второго блюда я осилила. Мистер Леджер сиял от счастья.

В этот день ко мне не пришли даже преподаватели. Дворецкий написал каждому, что я не могу заниматься. Словом, в эти минуты все решали за меня. Сопротивляться не хотелось. Мне на все было плевать, лишь бы Карл вернулся.

Сердце екнуло, когда в дом кто-то позвонил. Но это оказались Том, Дженни, Пэт и Питер. Мы пошли в гостиную пить чай. Гости сидели, я ходила по комнате.

– Дамана, тебе удалось поспать? – не выдержал Питер.

– Да, немного.

Снова зазвонил колокольчик. Пришел Стефан. Я проводила его в гостиную и всем еще раз представила.

– Вы пришли, чтобы сообщить мне новости? – спросила я, глядя на мрачное лицо принца.

– Да, леди Брустер.

Я глубоко вдохнула и проговорила:

– Тогда не томите меня, Ваше Высочество…

Каждый замер в ожидании. Однако всем было известно, что сейчас скажет нам принц. Он словно не хотел говорить мне ни слова, но ему приходилось:

– Прилетели голуби со спасательного корабля. Новости неутешительные… Захваченный корабль не найден. Отыскали только несколько частей корабля и тела…

У меня вновь сбилось дыхание. И снова мне захотелось заплакать, но я не смогла. Я приложила кулак ко рту, повернулась ко всем спиной и немного отошла от них. Сглотнув, я спросила:

– Много частей от корабля?

– Нет. Там сильное течение. Главным подтверждением стала доска с нашим гербом.

– А тел сколько?

– Семь.

– Почему их не унесло течение?

– Я не знаю, графиня… Еще нашли остатки формы матросов. Остальные, похоже, достались рыбам…

– То есть некоторым семьям даже хоронить будет нечего?

Я обернулась к гостям, и, видимо, их удивило, что я еще держусь. Принц ответил кивком и добавил:

– Мне очень жаль.

Словно намекнул на то, что я – одна из таких семей.

По правде сказать, я не могла нормально выдержать эту новость. Я старалась сохранять спокойствие, но внутри меня горела буря. Надежда на спасение Карла пропала, но я не могла сдаться:

– Видимо, вы все думаете, что я буду хоронить Карла?

– Леди Брустер, – заговорил Питер. – Миссис Норрис должна знать.

– Пока что нет, – холодно ответила я.

– Миледи, – проговорил Стефан, подходя ко мне. – Карл Норрис был Вам дорог, но Вам нужно отпустить его.

Я хищно, словно ястреб, посмотрела на принца и железно ответила:

– Не собираюсь!

Я отошла, подняла голову, набираясь сил. Меня затрясло, сердце заходилось, как никогда раньше. Я словно боролась со смертью. Резко обернувшись, я, почти срываясь, начала говорить:

– Здесь, в этом доме, слишком много вещей Карла. И чтобы ему уйти из моей жизни, он должен забрать эти вещи! Сам! Попрощавшись со мной! Пока этого не произойдет, Карл будет жить!

– Графиня, поймите же… – начал Дэвид.

– Я уже все поняла!

– А миссис Норрис? – подала голос Пэт, наплевав на субординацию в отличии от всех. – Она его мать! О ней ты подумала?

Я сделала несколько решительных шагов к гостям и, глядя в глаза Пэт, ответила:

– В первую очередь.

– Представь, что она вернется в Лондон, – предположил Питер, – и узнает, что ее сын погиб, да еще неделю назад! И все молчали! Дамана, это неправильно!

– Однако только я знаю, где сейчас миссис Норрис. А Карл жив, и он вернется.

Стефан приблизился к гостям, как бы принимая их сторону. Я не стала бы их ни в чем убеждать, могла бы просто выгнать из дома. Но для своего успокоения я хотела, чтобы хоть кто-нибудь со мной согласился.

– Графиня, напишите отцу Флетчеру о том, чтобы они возвращались, – попросил принц.

– Нет! – крикнула я. – Господи, нет! Что вам непонятно в этом слове?

Кто-то уже брался за голову и не знал, как бороться со мной. Миссис Норрис просто никто не смог бы найти. Ведь адрес знала только я и мистер Леджер. А он не рассказал бы никому без моего разрешения.

Я поняла, что потеряла свой авторитет в глазах этих людей, поэтому попробовала все исправить:

– Я понимаю, возможно, вы думаете, что я свихнулась на нервной почве. Но это не так, поверьте! Я не придумываю, не лелею надежду! Я чувствую, что Карл жив! Я это знаю! Поверьте же мне!

Наступило молчание, я на долю секунды отвернулась от гостей, словно набираясь мужества сказать следующее:

– Вы вообще можете представить, о чем меня просите? Нет! Вы говорите мне, чтобы я смирилась. Но вы не понимаете, как я слышу это предложение, вы даже не задумывались…

На шум голосов в гостиную пришел мистер Джим Леджер. Он понимал, что происходит, но не вмешивался, потому что в этом не было нужды.

– Думаешь, ты единственная, кто пострадал из-за этой трагедии? – спросил Том, словно бросая мне вызов.

– Нет. Я знаю, что для каждого из вас Карл значит что-то особенное. Я вчера у Питера и Дэвида спросила: если мы все так обязаны Карлу и все его так любим, то интересно, почему мы так быстро его похоронили? Я понимаю, если бы вы это сделали только что, когда Его Высочество сказал, что нашли тела. Даже моя надежда уже еле уловима, но все еще жива! Не смейте говорить, что я эгоистична и думаю только о себе! Я знаю, кто для вас Карл! Я это понимаю и оберегаю ваши чувства! Но вы хоть раз задумались, что эта смерть значит для меня? Возможно, вы думаете, будто я привыкла хоронить родных и близких, но это не так! Для меня это еще не стало привычкой!

– Мы тебе говорим не об этом, – перебил меня Дэвид.

– Я поняла, что вы говорите, и я уже ответила!

– Графиня, – раздался успокаивающий голос Питера. – Что Вы хотите нам сказать?

– То, что смерть Карла Норриса, может быть…

– Что, миледи? – спросил Питер. – Продолжайте.

– Произошла из-за меня, – ответила я.

В воздухе повисло молчание. Но вскоре поднялся гул голосов, в котором звучали изумление, отрицание, непонимание. Я же взялась за голову и начала метаться из стороны в сторону:

– Вы просто задумайтесь, каково мне! Дэвид не даст соврать! Ты ведь помнишь, что я тебе говорила в путешествии? Ты помнишь?

Профт нахмурился:

– О дурном предчувствии…

– Вот именно! Оно не покидало меня! Я постоянно думала, будто произойдет что-то плохое! Видимо, так я и сглазила Карла! Из-за моих предчувствий это все произошло!

Все сразу же начали говорить, что в моих словах нет логики. Питер нервно заходил по сторонам. Он единственный не отрицал мою теорию. Остальные меня успокаивали и говорили, что я не могла навлечь на Карла смерть.

– Вы считаете, что это бред? – иронично спросила я. – Тогда что вы скажете, если я предположу, что Карла могло погубить проклятие семьи Брустер?

Гости беспокойно переглянулись. Дэвид взял меня за плечи, посмотрел мне в глаза и спросил:

– Это Вам пришло в голову из-за того индуса, который умер после смерти Вашей бабушки?

– Ох, если бы, Дэвид, только из-за него!

Я вырвалась из его объятий. Вмешался Стефан:

– Миледи, нет никакого проклятия Брустеров!

– Ваше Высочество, – проговорила я. – Другого объяснения нет…

Слава богу, все знали легенду о проклятии. Поэтому мне не пришлось лишний раз никого ни в чем убеждать. Конечно же, все заговорили, что это проклятие – просто выдумка.

– А я считаю, что нет, – спорила я. – А теперь на долю секунды задумайтесь, о чем вы меня просите! Вы хотите, чтобы я смирилась, а значит, признала, что стала причиной смерти Карла… Да лучше бы мне не знать его и страдать от одиночества, лишь бы этот прекрасный человек жил! И тогда вы смогли бы наслаждаться его обществом… Как вы думаете, каково быть под таким грузом? Каково потерять родного? Когда я так его люблю…

Наверное, тогда друзья поняли, что еще меня тяготит. Все замолчали и перестали давать мне советы. Никто не поверил моим словам, что Карл жив. Да и я перестала верить, просто шла к желаемому, но, возможно, уже несуществующему. Единственный, кто мне что-то сказал, это Дэвид. Он был очень мягок, но требователен:

– Пообещай одно: что миссис Норрис ты сообщишь через неделю.

Я не хотела обещать. Но, трезво оценив положение, я поняла: через неделю и сама поверю, что Карла настигла смерть. Не желая этого, я все же пообещала.