Книга Дикая вода - читать онлайн бесплатно, автор Станислав Васильевич Вторушин. Cтраница 4
bannerbanner
Вы не авторизовались
Войти
Зарегистрироваться
Дикая вода
Дикая вода
Добавить В библиотекуАвторизуйтесь, чтобы добавить
Оценить:

Рейтинг: 0

Добавить отзывДобавить цитату

Дикая вода

– Что, надо лететь в Москву? – настороженно спросила она.

– Да, – стараясь быть как можно спокойнее, ответил Фил.

– Я полечу с тобой, – сказала Надя.

Он не удивился ее желанию, потому что чувствовал: ей тоже хочется побывать на своей бывшей родине.

В Москву они прилетели утром. В аэропорту Шереметьево их ждала машина нефтяной компании – новенький, блестящий лаком «мерседес». Услужливый сотрудник компании, которому, очевидно, по протоколу было положено встречать гостей, согнувшись пополам, распахнул дверку. Фил посадил сначала Надю, затем уселся сам.

Москву они не узнали. Она превратилась в иностранный город. Всюду виднелись огромные рекламные плакаты, вывески ресторанов и казино на иностранном языке, яркие, почти как в Амстердаме, витрины магазинов. Выехав на Тверскую, Фил спросил встречавшего их клерка, который сидел рядом с шофером на переднем сидении:

– У нас есть свободное время?

– Конечно, – ответил клерк. – Мне приказано доставить вас в фирму к двум часам. А пока вы устроитесь в гостиницу и немного отдохнете с дороги.

– В какой гостинице мы будем жить? – спросил Фил.

– В «Москве».

На Пушкинской площади Фил попросил остановить машину и сказал клерку:

– Езжайте в гостиницу и ждите нас там. Мы пройдем до нее пешком.

– Вы знаете Москву? – удивился клерк.

– Моя жена была здесь и тоже останавливалась в гостинице «Москва».

Выйдя из машины, он сначала не понял, что произошло с главной улицей столицы. Потом осознал – она превратилась в сплошной торговый ряд. В подземных переходах и прямо на тротуаре стояли киоски, у стен домов какие-то люди продавали с рук товар. Рядом с ними нищие просили милостыню. Одна торговка привлекла его внимание, проходя мимо нее, он замедлил шаг. Судя по фигуре, это была молодая женщина с серым, изможденным, изрезанным глубокими морщинами лицом. Женщина держала в руках несколько пачек сигарет. На ней была грязная юбка, на голове – белый, подвязанный по-старушечьи платок. Рядом с женщиной с протянутой рукой стояла девочка лет пяти. Фил остановил на женщине свой взгляд и тут же отшатнулся. Это была Дашенька Воронцова, а стоявшая рядом с ней девочка, по всей видимости, ее дочь. Филу хотелось броситься от этого места прочь, но он машинально сунул руку в карман, нащупал несколько стодолларовых купюр, смял их в комок и сунул в ладонь девочке. А сам, не оглядываясь, заторопился дальше по тротуару. Надя с удивлением посмотрела на него, но потом подумала, что все русские жалостливые люди. Они всегда подают милостыню нищим. А Фил так и не понял, узнала его Даша или нет – она пожирала глазами изысканную Надю.

«Господи, – думал Фил, уже издалека оглянувшись на Дашу. – До чего же они довели себя. Да случись подобное в Голландии, весь народ вышел бы на улицы, и правительство было бы сметено в течение дня. А здесь все молчат, как будто только и мечтали о такой жизни. Почему? Почему? Наверное, потому, что в стране остались одни рабы, поголовное быдло. Все, кто хоть что-то представлял из себя, давно уехали». До гостиницы он дошел, не поднимая головы, чтобы не видеть глаза тех, кто протягивал руки за милостыней.

И только в гостинице подумал о том, что стоявшая рядом с Дашенькой девочка, по всей видимости, его дочь. Он постарался вспомнить ее лицо, но не смог. Поэтому решил с облегчением: «Если бы это была дочь, я бы ее не забыл. Даша не могла родить ребенка в такое страшное время». Сделав для себя этот вывод, он успокоился и больше никогда не вспоминал ни Дашу, ни девочку.

В офис нефтяной компании они приехали вместе с Надей. Это был роскошный особняк на Пятницкой, отделанный итальянским мрамором, африканским черным деревом и русским мореным дубом. У дверей особняка стояла вооруженная до зубов охрана. Она не давала проникнуть внутрь здания той русской жизни, которая ютилась за его стенами.

Фила и Надю провели на второй этаж в кабинет президента нефтяной компании Хапоэля Ставриниди – просторное, немного сумрачное помещение с массивным широким столом у стены. За ним сидел молодой человек с холеным лицом и короткой прической. Это и был Ставриниди. Он поднялся, вышел из-за стола, протянул руку сначала Филу, потом Наде. Жестом пригласил их к стоявшему в углу дивану, рядом с которым был журнальный столик и два кресла. Очевидно, в этом углу кабинета проходили все приватные беседы. Фил с Надей сели на диван, хозяин кабинета – в кресло. Сначала он внимательно разглядел Надю, затем сказал:

– Я должен выразить вам признательность, как нашим иностранным компаньонам. Мы твердо держимся на рынке нефти, и это в значительной степени помогает благополучию нашего бизнеса. – Все это время Хапоэль Ставриниди не отрывал взгляда от Надиного лица. Затем повернулся к Филу и спросил: – Скажите, мы можем реально увеличить экспорт нефти в ближайшее время? И если да, то насколько?

Этот же вопрос еще два месяца назад Филу задавал Шемберас. Фил тут же связался с потребителями российской нефти, и они в один голос заявили, что могли бы увеличить закупки еще на пять миллионов тонн. Но поскольку Шемберас больше не спрашивал об этом, Фил о результатах своих переговоров ему не сообщал.

Хапоэль Ставриниди, как и многие ставшие богатыми россияне ельцинского времени, говорил на русском почти без акцента. Фил все эти годы играл роль человека, усиленно изучающего русский. Но прежде, чем ответить, он посмотрел на Надю. Она перевела вопрос на английский. По реакции Ставриниди Фил понял, что тот понимает английский.

– Ми вель переговор с наши потребитель, – сказал Фил, как можно больше коверкая слова, – и они ответиль, что готов заключить контракт на пять миллионы.

Фил увидел, как блеснули глаза Нади. Ей до того понравилась игра мужа, что она не могла сдержать восхищения.

– Прекрасно, – Ставриниди потер небольшие холеные ладони. – А теперь прошу за тот стол. – Он показал рукой на длинный стол, стоящий у стены.

Все трое поднялись. В это время в кабинет вошли Шемберас, Саитов и еще несколько незнакомых Филу людей. Кивнув головой Ставриниди и гостям, каждый из них занял за столом свое место. Совещание было коротким и предельно деловым. На нем Фил узнал, что месторождение, на разработку которого компания получила лицензию, еще не оконтурено и окончательные его запасы не установлены. Но, судя по первой скважине, которая дала четыреста тонн нефти в сутки, эти запасы могут быть огромными.

– До весны мы пробурим на нем еще четыре скважины, которые и дадут нам увеличение добычи на пять миллионов тонн в год, – сказал Ставриниди. – Господину Голби и Наде Хольман необходимо заключить с соответствующими фирмами контракты на закупку дополнительной нефти с первого марта следующего года. Нам – как можно быстрее построить нефтепровод для подключения месторождения к магистральной трубе. – Хапоэль Ставриниди посмотрел на Фила и добавил: – Вам, господин Голби, если вы не возражаете, я бы порекомендовал на несколько дней слетать на строительство нефтепровода для того, чтобы посмотреть, в каких условиях добывается наша нефть, и попрактиковаться в русском. Вы уже неплохо освоили его, но дополнительное общение с русскими только поможет в совершенствовании языка. Он вам очень нужен. К тому же побывать на Севере всегда интересно.

Фил посмотрел на Надю. Она опустила веки, давая понять, что с предложением президента компании надо согласиться.

На этом совещание закончилось. Выходя из кабинета, Фил и Надя переглянулись. Их удивило то, что никто из присутствующих не произнес ни слова. Люди приходили сюда только для того, чтобы получить указания. По всей видимости, такова была манера руководства компанией.

На следующий день Надя улетела в Амстердам, а Фил отправился на Север. Прожив в России без малого тридцать лет, он никогда не был в Сибири и не представлял ее настоящих размеров. И только очутившись в ней, начал понимать, какое государство представляла из себя его бывшая родина. Под крылом самолета, а потом под брюхом вертолета простиралась тайга, которой, казалось, не было ни конца, ни края. Вертолет летел довольно низко, из его иллюминатора можно было увидеть гораздо больше, чем из реактивного лайнера. Тайгу постоянно пересекали реки, там и здесь попадались болота и озера. И нигде не было видно ни дорог, ни производственных строений, ни каких-либо признаков человеческого жилья. «Как же они открыли здесь нефть? – удивлялся Фил, глядя на проплывающее внизу пространство. – Да если тут покопаться, можно найти не только нефть, но и уран, и золото, и все, что нужно для сытой жизни цивилизованного человека».

Всю дорогу от кабинета на Пятницкой до тайги под крылом самолета он думал о том, почему Ставриниди решил послать его в Сибирь. Попрактиковаться в русском языке можно было и в Москве, причем гораздо с большей пользой. Такая причина для поездки могла быть рассчитана только на дурачка. Сибирские просторы Филу видеть тоже было не обязательно. Заниматься добычей нефти он не собирается. Его дело – выгодно продавать ее на западном рынке. В то же время такой человек, как Хапоэль Ставриниди, просто так ничего делать не станет. В командировке, безусловно, был какой-то смысл, но какой именно, Фил Голби понять не мог.

Когда вертолет сел на площадку и его лопасти остановились, Фил, слегка покачиваясь, вышел наружу. Полет был и долгим, и утомительным, несколько часов неподвижного сидения сделали ноги непослушными. Его встречал начальник строительного участка Шумейко – высокий, тощий, как жердь, человек с узким длинным лицом и острым взглядом шустрых, все время бегающих глаз. Тут же стояла машина – крытый брезентом, заляпанный по самую крышу грязью уазик. Шумейко представился, проводил Фила к машине.

– Сначала заедем в столовую и перекусим, – сказал Шумейко, раскрывая перед Филом дверку машины. – А потом я покажу вам наше хозяйство.

Фил окинул взглядом болото, у края которого была сооружена вертолетная площадка, посмотрел на высившиеся впереди громадные кедры и глухо произнес:

– Первий делам стройка. Кушать можно потом.

Шумейко пожал плечами, сопя, залез на заднее сиденье машины. Фила посадил впереди. Через полчаса они оказались на трассе будущего нефтепровода, на которой работал всего один бульдозерист Дмитрий Шабанов. Фил не был специалистом в строительных делах, но ему показалось, что если они будут идти такими же темпами, как на этом участке, нефтепровод к назначенному сроку не сдать. К тому же и рабочий класс оказался ненадежным. Бульдозерист начал говорить о какой-то забастовке.

От бульдозериста Фил вернулся к вертолету и попросил провезти его над всей трассой от месторождения до магистрального нефтепровода. После того, что он увидел, опасения только усилились. Вертолет летел над сплошной тайгой, среди которой не было видно не то что трассы, но и тропинки. Правда, на нефтяном месторождении работы шли полным ходом. Сверху было видно, как монтажники разворачивают резервуары, строится установка комплексной подготовки газа, суетятся люди на мостках буровой.

Глядя на все это, Фил наконец-то понял, зачем его послал сюда Ставриниди. Он должен был своими глазами убедиться, что на Запад скоро хлынет дополнительный поток нефти. Привыкший к точным финансовым расчетам мозг Фила тут же подсчитал, что если цена на нефть не упадет (а к этому не было никаких предпосылок), то компания «Сибойл» до конца следующего года заработает дополнительно не менее миллиарда долларов чистой прибыли. Круглая сумма из этой прибыли упадет на счета Фила и Нади. Эти деньги стоили того, чтобы за них побороться.

Вернувшись на базу трубопроводчиков, Фил потребовал от Шумейко после работы собрать всех бригадиров. Уставшие, заляпанные грязью, в промасленных спецовках, они с видимой неохотой потянулись в красный уголок. Он размещался в обшарпанном, но просторном вагончике. В нем стоял биллиардный стол и небольшой телевизор. Бригадиры расселись вокруг стола, в торце которого уже сидел Фил Голби. Бульдозеристов пришлось представлять Димке Шабанову.

Первым говорить начал Шумейко. Он представил иностранца, сказал, что нефтепровод строится для фирмы, которую возглавляет Голби. Они только что облетели всю трассу, и теперь Фил Голби хочет поделиться своими впечатлениями от увиденного. Поднявшись из-за стола, Фил поправил начальника участка.

– Труба строится не для наш фирм, – сказал он, – а для русский страна. Ви полючайт много деньги за ваш нефть. Я продаю ваш нефть в Европа и знаю, сколько доллар полючайт россияне. Я прилетел к вам, чтоби знат, когда ваш нефть прийдет на Запад. Я дольжен заключит контракт. Перьвий тонна этот нефть дольжен бит в Европа первий марта. Ви успейт закончит стройка?

Если бы Надя слышала, как сейчас говорил Фил, она бы хлопала в ладоши. Никогда еще ему не удавалось так коверкать русские слова, как сегодня. Фил и сам это понимал. Он чувствовал себя настоящим иностранцем.

Но его слова не произвели на русских никакого впечатления. Они достали сигареты, закурили, вагончик сразу наполнился дымом, в нем стало нечем дышать.

– Если черти не слопают, конечно, закончим стройку, – выпуская тугую струю вонючего синего дыма, сказал рыжебородый бригадир сварщиков Васька Шмельков.

– Что значит слопать? – насторожившись, спросил Фил. – Медведь?

– Вы больше слушайте этого балабола, – вмешался в разговор Шумейко. – Никаких медведей тут нет. Если и был какой-то, то сейчас он драпает уже где-нибудь за Енисеем. Трубу к первому марта обязательно сдадим. Я так говорю, ребята?

Шумейко обвел бригадиров взглядом, они согласно закивали головами. Фил понял, что они подтвердят любые заверения своего начальника.

Он внимательно рассматривал бригадиров. Это были коренастые обветренные люди с широкими скулами и крепкими руками. Для них Сибирь и бесконечная тайга, которую он видел сегодня, дом родной. Фил заметил, что бульдозерист поймал его взгляд, прищурился и отвернулся. «Этот что-то затаил в глубине души, – подумал Фил. – Нет, русские действительно загадочные люди. Продадут сейчас всю нефть и другие полезные ископаемые и снова уйдут в леса охотиться и собирать грибы. Цивилизованными эти люди быть никогда не смогут». Бывший гражданин России Филипп Голобейко навсегда стал для нее иностранцем. С этой страной его связывала только нефть, дающая возможность, не работая, получать фантастические прибыли.

Через полчаса Фил улетел в Москву, пообещав зимой еще раз навестить стройку.

9

Димка Шабанов так и не понял, зачем иностранец приглашал бригадиров в красный уголок. Если только за тем, чтобы получить заверение о завершении строительства нефтепровода в срок, то об этом надо было говорить с начальством. От работяг на стройке зависит не так уж много. Для них главное, чтобы не подводила техника и были в достатке строительные материалы – трубы и изоляция. Но, видать, эта стройка очень нужна иностранцам, если они так внимательно следят за ней. В том, что Фил Голби еще не раз прилетит на трассу, Димка не сомневался.

Едва дождавшись конца совещания, он направился в столовую. Кузя терпеливо сидел у ее двери, поджидая хозяина. Увидев Димку, вскочил, завилял хвостом, ткнулся мордочкой в ноги. Димка только чуть приоткрыл дверь, а Кузя уже прошмыгнул к раздаточному окну и уселся перед ним задрав морду.

Зиночка вытерла руки о полотенце, поправила прическу и посмотрела на Димку. В ее глазах светилась нескрываемая радость, лицо сияло, даже крошечные веснушки на носу и те, казалось, блестели по-особому. И все это делало Зину такой красивой, что Димка, глядя на нее, на некоторое время оторопел. Как же он не замечал ее раньше? Каким ветром занесло эту принцессу на таежную трассу? Есть сразу расхотелось. Переборов невесть откуда появившееся смущение, он спросил:

– Зина, что ты делаешь сегодня вечером?

– Ничего, – сказала сразу вспыхнувшая, как маков цвет, Зина.

– Может, прогуляемся на речку?

– У меня работы много, – Зина замялась и опустила большие, как опахала, ресницы. Предложение явно смутило ее.

– Если хочешь, я помогу, – услужливо предложил Димка.

– Да нет, не надо. Приходи через час, я к этому времени управлюсь.

– Через час я жду тебя у вагончика, – сказал Димка и выскочил на улицу.

В осеннем воздухе догорали последние дни бабьего лета. Маленькие, круглые листья берез, неслышно шурша, кружились, покачивались и опускались на землю притихшими желтыми бабочками. Длинные нити паутинок, несущиеся неведомо куда, шевелились от малейшего дуновения и постоянно цеплялись за ветки деревьев. Высоко в небе, тревожно гогоча, пронесся на юг запоздалый косяк гусей.

Димка пожалел, что у него не было таких туфель, как у иностранца. Пришлось почистить свои ботинки на толстой вездеходовской подошве, причем воспользоваться для этого сапожным кремом Паши Коровина. Крем Паша дал, но спросил, наморщив лоб, словно пытался отгадать неразрешимую задачку в труднейшем кроссворде:

– Куда это ты выпендриваешься?

– На свидание, сударь, – не в силах сдержать улыбку, сказал Димка. – Разве это не видно?

– Как на свидание? – не понял Коровин.

– А так. – Димка плеснул на ладонь одеколон, помазал им волосы. – Или ты еще не видел дам в нашем Вагон-сити?

– Какие дамы? – не переставая удивляться, пожал круглыми плечами Коровин. – У нас тут одна Зинка, да и та в столовой.

– Вот и соображай, – сказал Димка и вышел из вагончика.

Зина уже ждала его. Она была в джинсах, теплом шерстяном свитере и куртке. Спортивная одежда делала ее на фоне тайги, заляпанных грязью тракторов и экскаваторов необыкновенно элегантной. Димка загляделся на нее, что явно смутило девушку. Они прошли мимо вагончиков, пересекли дорогу, идущую на трассу, и свернули в тайгу.

В ней было сумрачно и прохладно. Солнце уже почти скрылось, оставив над горизонтом пылающую горбушку, осветившую последними багровыми лучами верхушки кедров. На одном из них зацвокала белка. Зина задрала голову, но не увидела рыженького зверька. Не отходя от кедра, спросила:

– Кто это там?

– Белка, – ответил Димка.

Он взял Зину за руку. Пальцы у нее были тонкие и горячие, а ладонь маленькой, как у ребенка. Тепло ее руки сразу передалось ему. От этого ощущения он вдруг почувствовал себя словно на первом свидании. Надо было что-то сказать, но слова застряли в самой глубине души и, казалось, не было никаких сил, которые могли бы освободить их. Димка испугался. Ему казалось, что никогда в жизни у него уже не возникнет такого чувства. Ведь он уже пережил его, а оно дается человеку только один раз. Если, конечно, он не обманывает себя.

Много лет назад таким же тихим осенним вечером Димка тоже шел с девушкой, держа ее за руку. Это была Лида Соколова, его одноклассница. Они дружили с ней два года, но в тот вечер оба молчали, каждый по-своему переживая предстоящую разлуку. На следующий день вместе с другими ребятами своего села Димка должен был отправляться на службу в армию. Когда они сели около ограды на лавочку и Димка обнял Лиду, она заплакала, уткнувшись в его плечо.

– Ты чего? – спросил он, гладя ее тонкие, шелковистые волосы.

– Мне будет так плохо без тебя, – сквозь слезы сказала Лида. – Как представлю себя одной, страшно становится. Если будешь близко служить, я к тебе приеду. А ты обязательно приезжай в отпуск.

– Ты мне пиши каждый день, – попросил Димка. – Я тоже буду писать. Так легче перенести разлуку.

– Я тебя так люблю, Дима, – сказала Лида, подняв голову и осторожно поцеловав его в губы.

– Я тебя тоже, – сказал Димка.

В тот вечер ему казалось, что выше их любви нет ничего на свете. Он прижался к Лиде, уткнувшись в ее волосы и ощущая их легкий, еле уловимый аромат. Этот аромат долго и часто вспоминался ему на далеком Сахалине, где Димке пришлось служить два, растянувшихся на целую вечность, года. Он вызывал у него радостные воспоминания о доме и о самом дорогом существе, каким была для него Лида. Сначала они обменивались письмами каждую неделю, потом весточки из деревни стали приходить все реже и реже, пока он не перестал получать их совсем.

Вернувшись домой, он прямо с вокзала хотел зайти к Лиде. Но что-то удержало его. Он увидел Лиду на следующий день. Она шла по улице, толкая перед собой детскую коляску. Увидев Димку, она опустила голову, а он, не поздоровавшись, перешел на другую сторону улицы. С тех пор у него ни разу не было девушки, от одного вида которой радостно стучало бы сердце и становилось светлее на душе. И вот теперь он снова ощутил это чувство. Ему казалось, что от Зинкиных волос исходил такой же запах, какой он ощущал, прижимаясь когда-то к Лиде.

– Зина, – спросил Димка, помогая ей перебраться через упавшее дерево. – А как ты оказалась у нас на трассе?

– У меня здесь работал отец, – ответила она, опустив голову.

– А где он сейчас?

– Уволился. Заболел и уволился.

– А где у тебя мать?

– В Новосибирске. Но я не хочу к ней. Она пьет. Отец из-за нее тоже стал пить. Я никогда не вернусь домой.

– Не надо говорить так категорично, – заметил Димка. – На родителей можно обижаться, пока они есть. Когда их не станет, сразу поймешь, что такое быть одному.

– Я не знаю… – она пожала плечами и высвободила руку.

Они вышли на берег. Краюшка солнца уже скрылась за деревьями, на небе, холодно поблескивая, появились первые звезды. Вода в реке казалась темной и отсюда, с обрыва, слышалось, как она недовольно бормотала, натыкаясь сослепу на берег.

– Жутковато здесь, – сказала Зина, глядя на темную воду. – Не то чтобы совсем жутко, но такое ощущение, будто ты попал в первобытную жизнь. Появись сейчас за деревьями медведь, нисколько не удивишься.

Димка вспомнил медвежьи следы, которые видел утром около своего бульдозера, но говорить об этом Зине не стал. Она и без того боится, а узнает про медведя, который бродяжничает около трассы, из вагончика выходить перестанет.

– Какие тут медведи, – с нарочитым пренебрежением сказал Димка. – Они если и были, от одного вида наших тракторов такого драпака задали, на вертолете не догонишь.

– Да я не боюсь, – сказала Зина, на всякий случай подвинувшись к Димке так, чтобы коснуться его плечом, – но если медведь появится, конечно, будет неприятно.

Димка снял куртку, подстелил ее на валежину, сел и потянул за руку Зину. Она послушно села около него.

– А куда ты поедешь, когда построим нефтепровод? – спросил Димка.

– Еще не знаю, – Зина пожала плечами и положила маленькие руки на колени. – Недавно получила от подруги письмо. Она устроилась на завод контролером, проверяет какие-то детали. По-моему, это так неинтересно. Каждый день одно и то же. Мне кажется, там и разговоры у людей всегда об одном.

– Я на заводе не работал, – сказал Димка. – До армии был трактористом, после армии перешел на бульдозер.

– А где ты живешь?

– На Алтае.

– Может быть, и я поеду на Алтай.

Он осторожно обнял Зину за талию, она не отстранилась. Только повернула к нему лицо, он увидел ее большие темные глаза и почувствовал на своей щеке горячее дыхание. Широкой ладонью Димка прижал девушку к себе и сразу услышал, как испуганно и торопливо забилось ее сердце. И еще он почувствовал упершуюся в него упругую, словно гуттаперчивый мячик, грудь, нагнулся, нашел своими губами Зинкины губы и попытался поцеловать ее.

– Не надо, – сказала она, торопливо вывернувшись из его объятий. – Я не люблю этого. Я хочу, чтобы отношения между мужчиной и женщиной были чистыми и высокими.

– Мы с тобой сидим на земле, а выше нас только звезды, – ответил он.

– Ну вот, ты шутишь. – Она уперлась руками в валежину и отодвинулась от Димки. – А для девушки главное быть чистой. Кроме этого у нее ничего нет.

– Не думал, что ты такая старомодная, – остывшим голосом сказал Димка, в котором вдруг начало подниматься раздражение. Он хотел только поцеловать ее, ничего иного у него и в мыслях не было. – Сейчас жизнь совсем другая.

– Как по телевизору? – она подняла на него настороженные глаза.

– В том числе и по телевизору.

– Я, Дима, считаю, что лучше быть старомодной, чем такой, каких показывают по телевизору.

– Почему?

– Насмотрелась грязи, на всю жизнь хватит. Поэтому и телевизор не включаю.

Димке вспомнился Новосибирск, городская гостиница, где ему летом пришлось пережидать несколько дней перед отлетом на трассу. Лететь надо было специальным рейсом, но его почему-то все время откладывали. Измучившись от безделья, Димка не знал, куда себя деть. Вечером пошел в ресторан. Свободных столов не оказалось, но за одним, где сидели две девушки, было два незанятых места. Он подсел к ним и в ожидании официанта стал разглядывать соседок по столу. Одна была маленькой, черноволосой, с желтыми глазами, обведенными голубой тушью. Она держала в тонких пальцах длинную сигарету, конец которой был выпачкан губной помадой.

Ее подруга являла собой полную противоположность. Стройная блондинка с высокой прической, большими голубыми глазами, обрамленными длинными черными, загнутыми кверху ресницами. На столе стоял графинчик с вином и две тарелочки с сыром. Димка решил, что не выпить в этой ситуации просто неудобно. Он заказал коньяк, отбивную и чашку кофе. После трех рюмок коньяка весь мир показался ему прекрасным, а девушки просто замечательными.