Шил он такую модную обувь, что, те, кто её носил, доставляли удовольствие не только себе, но и всем окружающим. Во-первых, она так и сверкала новенькой кожей! Во-вторых, была очень удобной, то есть, нигде не теснила и не натирала ногу. И, в-третьих, те, кто имел счастье ходить в ней – будто по облаку летали! И слава о нашем Сапожнике разнеслась по всему свету.
…Однажды один король объявил войну королю-соседу.
И надо такому случиться, что как раз перед войной оба военных вражеских сапожника повздорили в пограничном кабачке и застрелили друг друга.
Одни говорили: будто напились они «в стельку», другие – что подрались из-за зависти к мастерству другого, словом, остались две армии без сапожных мастеров.
Слышу, кто-то из вас усмехнётся: дескать, ах, какая потеря для армии! Разве без них пушки стрелять не будут?
– Будут! – отвечу я вам. – Да только пойдёт разок пехота в атаку – и пора на сапоги заплатки ставить. Или – носок в лепёшку, или – каблук всмятку. Да мало ли какие мелочи могут нанести вред самой остроумной военной операции.
В отличие от некоторых насмешливых читателей, генералы двух армий были об этом в курсе, и потому срочно – хотя и втайне один от другого – послали разведчика найти нового сапожника для своей армии. Причём, самого лучшего! Как вы уже догадались, каждый разведчик явился в мастерскую именно к нашему Сапожнику.
Вот это был заказ, скажу я вам! Заказ заказов! Требовалось срочно сшить тысячу пар сапог для одной армии, и тысячу для другой.
Привезли ему тайно два генерал-интенданта по десять телег со свиной кожей, да по телеге с деньгами. Шей, мастер, яви миру, а точнее говоря, войне – своё искусство!
И месяца не прошло, как сшил сапожный мастер две тысячи первоклассных сапог.
Надели их солдаты на поле боя, и пошли в атаку, друг на дружку. Но в первом же бою обе армии – все до одного солдата! – вывихнули себе лодыжки. Война, о которой мечтали два короля с их генералами, не состоялась.
«Ну и Сапожник! – рассмеётесь вы. – Ох, и мастер!..» – И будете неправы.
Сапожник наш, и в самом деле, был одним из лучших мастеров в Пруссии. А дело в том, что шил он… женскую обувь, в которой те дамы, кто имел счастье ходить в его туфельках или сапожках, будто по облаку летали!
А женская обувь, она какая? На высоком каблучке, с изящными застёжками. В такой только по театрам ездить да по паркам гулять, но никак не ходить в атаку!
Разозлились оба короля на «дамского мастера» и приговорили его повесить на кожаном ремне. А тот сшил себе сапоги-скороходы, и – поминай, как звали!
Прилетел в наш город и вновь продолжил работу, не покладая рук, для прекрасных дам и их, не менее прекрасных, ножек!
КЛАУС И КЛАУС
Жил когда-то в Вайсбурге портной Клаус Циммерманн, считаясь самым опытным мастером среди других портных в городе. Однажды в конце января, возвращаясь из бани, он сильно простыл и скоропостижно скончался.
Сражённая этим несчастьем – теперь уже его вдова Фрида Циммерманн – слегла в постель, твёрдо решив отправиться следом за своим супругом, как вдруг невероятное событие в корне изменило её планы.
В конце недели в дом вдовы кто-то постучался.
Фрида слышала за дверью, как служанка спустилась на первый этаж, как спросила: «Кто там?..», как отперла засов. И тут же до её слуха донёсся сильный грохот, словно упал платяной шкаф. Фрида поднялась с постели и вышла в коридор посмотреть, что случилось.
Внизу у лестницы она увидела лежащую без чувств служанку – грузную молодую женщину, а рядом, у входной двери стоящего… кого б вы думали? Почтальона? Врача? Молочника? Нет!.. Самого Клауса Циммермана – вот кого! Живого и здоровёхонького, в военной шинели, с дорожной сумкой на плече. Словно и не хоронили его вовсе.
Фрида тут же последовала примеру своей служанки.
Когда же пришла в себя, то поняла, что вновь лежит в своей постели. А напротив неё, в кресле, сидит её покойный муж, но уже без шинели, в форме морского капитана.
«Неужели я «на том свете»?», – подумала Фрида.
– Клаус… – тихим голосом произнесла она, думая, что умерла. – Как хорошо, что мы снова вместе…
– Ты рада этому?.. – недоверчиво спросил он.
– А ты ещё сомневаешься… – горько усмехнулась Фрида. – Что бы я делала одна на белом свете? Уж лучше быть «на том свете», зато с тобой…
– Ты совсем не постарела за эти годы… – произнёс Клаус, с теплотой в голосе и улыбнулся…
– А разве прошло много лет, с тех пор, как мы расстались? – удивилась Фрида, садясь на постели.
– Прошло четверть века, с того августа… – ответил Клаус.
Она недоумённо на него посмотрела:
– Неужели?.. – и тут же подумала: «Боже! Он свихнулся разумом!.. Вот потеха!.. Стоило было умирать, чтобы сойти с ума на том свете!..» – Но вслух сказала: – Ты, наверное, забыл, что умер неделю тому назад, 27 января…
Теперь он взглянул на неё с удивлением:
– Прости, Фрида… Но я ещё не умер… Да и ты, как будто жива и здорова…
После этих слов она тихо заплакала, потому что видеть своего покойного мужа безумным было ей не под силу…
Он присел к ней на кровать, крепко её обняв. И тут она почувствовала запах его волос – совсем чужой и, в то же время, давно забытый.
– Успокойся, – сказал Клаус. – Всё будет хорошо…
Фрида хотела возразить, что так хорошо, как было при жизни, здесь уже никогда не будет, но промолчала. Что спорить с умершим человеком, который, вдобавок ещё, не в своём уме!
– Откуда у тебя такая красивая форма? – внезапно спросила она. – Я никогда не видела её в твоём гардеробе…
– Эту форму я ношу больше десяти лет, – ответил Клаус. – В ней я проплавал по всем морям и океанам. В ней я отдавал приказы, когда на мой корабль нападали враги. Теперь я её повешу в гардероб, на «вечный отдых». Я продал свой фрегат и ушёл в отставку… – И тихо добавил: – Я давно хотел быть с тобой, Фрида… И вот мы опять вместе…
«Ах, бедный-бедный, – качала она головой. – Это ж надо так свихнуться! Наверное, всё случилось тогда, когда оборвалась верёвка, и гроб стукнулся о дно могилы…»
– Так ты сшил эту форму уже здесь?..
– Ты путаешь меня с Фридрихом… – ответил он и спросил: – Кстати, что с ним?
– Наверное, ты забыл, что он давно умер… – ответила Фрида.
– Жаль… – глухо сказал Клаус. – Я часто его вспоминаю…
– При жизни ты не вспоминал о нём вовсе… – с укором сказал она. – Я не знаю, что произошло тогда между вами, но после гибели Фридриха ты навсегда вычеркнул его из своего сердца.
– Разве?.. – он призадумался. – Я просто много лет ничего не помнил…
– Как это? – не поняла она.
– Потерял память. Когда же пришёл в себя, то оказалось, что прошли годы. Всё это время я жил в Гамбургском порту. Потом матросил. Стал боцманом. Закончил курсы капитанов, и десять лет проплавал на шхуне, которую купил.
