Искатель

– Дело плохо, – сказал Мир, обращаясь к Ясеньке. – Ногу не стоит пока беспокоить, так что его лучше отнести на руках. Где ты живешь? – слегка наклонившись, спросил он у мальчика.

– Я… там, – он махнул рукой вглубь леса. –Но… но как же я вернусь без ягод?

   В этих простых словах было столько светлого глубокого чувства, что Мир невольно вздрогнул. Ясенька с нежностью посмотрела на мальчика и подняла горшочек.

– Я сейчас, – сказала она, подмигивая мальчику, подождите здесь. Полная предвкушения того, что принесет хоть немного радости, девушка побежала обратно на поляну.

– Она хорошая… – проговорил мальчик, глядя ей вслед. – Как ее зовут?

– Ясенька, – с улыбкой ответил Мир.

– Какое теплое имя… а тебя?

– А меня зовут Мир, – сказал искатель, опустившись на бревна и усадив к себе на колени мальчика. – Так как же такой маленький мальчик не боится ходить один в лес?

– Я уже не маленький! – возмутился мальчик. – Мне уже почти восемь. Мама говорит, что я второй мужчина в доме. Я ей всегда помогаю, – с гордостью проговорил он. А в лес не страшно. Мама говорит, что доброму человеку нечего бояться.

– Это почему?

   Мальчик посмотрел на него недоуменно:

– Как почему? Мама говорит, что с хорошим человеком просто так ничего не случится, и что наша беда может быть только здесь, – и он постучал указательным пальчиком по лбу Мира.

– И твоя беда тоже отсюда? – засмеялся искатель.

– Конечно! – серьезно ответил Веня. – Я упал, потому что плохо смотрел. Я знал, что можно упасть, но забыл. Вот и получается, что я сам виноват.

   Мир задумался, ему очень хотелось спросить мальчика о сестре, но он не решался ему напомнить о столь болезненном предмете.

– А болезнь Еси – это не страшно, – грустно ответил Веня на безмолвный вопрос искателя. – Ей совсем не больно… Мама говорит, что Есенька, может, скоро уйдет от нас. Это не беда, просто она слишком хорошая и ей тут плохо. Она пойдет туда, где ей будет хорошо. Мы будем скучать по ней, но я хочу, чтобы она пошла туда, где никогда больше не будет болеть…

   Мальчик, казалось, совсем забыл про Мира и задумчиво смотрел вдаль. В его больших пытливых, необыкновенно живых глазах можно было угадать огромные внутренние усилия, которые он прикладывал, силясь понять странное устройство этого мира.

   Искатель очень внимательно слушал Веню. Он вдруг понял, что ему нечего сказать этому ребенку. Столько красивых мудрых слов он находил, вступая в абстрактные споры с мыслящими, закаленными жизнью людьми. Но перед простотой мысли этого мальчика он оказался безоружным. Вене не нужны были ни доводы, ни громоздкие размышления – только ясность и чистота ответа на все невероятно сложные противоречия мироздания.

   Послышался шорох листвы: вернулась Ясенька. Она присела сзади мальчика и вложила в его руки горшочек полный свежесобранных ягод. Глаза мальчика заблестели от наполнивших их слез радости, и лицо засияло самой искренней улыбкой.

– Это все-все для моей Есеньки?! – восторженно проговорил он.

– Да, малыш, – улыбнулась девушка. – А это для маленького героя. И она протянула ему руку с горстью самых крупных ягод.

   Веня посмотрел на нее вопросительно.

– Бери, Венюша. Ты ведь тоже любишь ягоды.

– Я… я… очень люблю. Но… – сквозь смущение и растерянность мальчика проглядывалась самая искренняя детская благодарность.

   Ясенька приложила палец свободной руки к губам.

– Тшш, – прервала она Веню. – Ты хороший мальчик, и мне очень хочется сделать тебе что-то приятное. Возьми. Пожалуйста.

   Веня, все еще чувствуя растерянность, аккуратно взял одну ягодку и, положив в рот, зажмурился от удовольствия.

– А можно еще? – тихо спросил мальчик.

– Конечно! Они все твои!

   Венюша съел еще несколько ягод.

– А можно угостить Мира? – уже более уверенно спросил он.

   В ответ Ясенька лишь улыбнулась, глядя в глаза мальчика.

   Веня посчитал ягоды и поровну разделил между собой Ясенькой и Миром. Последний хотел было отказаться, но девушка дернула его за рукав, призывая принять это маленькое угощенье.

   Веня смотрел на них и улыбался.

– А вы мне понравились. Вы добрые. Я бы хотел познакомить вас с Есенькой, – проговорил он вставая.

– Ааай, – вскрикнул он, снова встав на поврежденную ногу.

– Давай я помогу, – предложил Мир и, не дожидаясь ответа, поднял мальчика на руки.

   И, следуя указаниям мальчика, они все вместе отправились к его дому.

   Глава 6.

   Около полу часа они шли по чистому, но довольно густому лесу. На старой коричневой листве, покрывшей землю, то тут то там играли живые пятна света, пробившегося сквозь листву. Веня, положивший голову на плечо Мира, внимательно разглядывал их, делая при этом разные фигуры из пальчиков, то вытягивая, то приближая руку к самому глазу.

   Когда это занятие ему наскучило, он с увлечением стал рассказывать своим спасителям про отца.

– Он всегда приходит домой весь черный и лохматый. Раньше Еся даже боялась его такого. Но потом мама греет воду и начинает его мыть. А я всегда смотрю: это ведь так забавно: был черный, а стал белым. Чудеса! Он тогда одевает чистую рубаху, расчесывает волосы и такой красивый становится! Потом он всех целует: маму сначала, потом меня и Есю. Еще он всегда приносит какой-нибудь красивый камешек с Железной горы. Мы складываем их в дедушкину берестяную коробочку, а потом играем. А еще он умеет вырезать красивые фигурки… – Веня рассказывал, не умолкая, до самого дома. Ему хотелось все-все рассказать своим новым друзьям.

   Но вот лес закончился, и они вышли на ярко освещенную опушку. Ясенька восхищенно вдохнула: перед ними возвышался скалистый уступ горы, сильно напоминающий спящего медведя. Верхушки курчавых деревьев, покрывавших гору, в лучах полуденного солнца казались желтыми, а скалы отливали золотом. Остальные горы были покрыты прозрачной голубой дымкой, еще больше подчеркивая великолепие «медведя».

   Вдоль склона пролегала пыльная ухабистая дорога, правый край которой, поднимаясь, прятался между гор.

   Повернув налево и обогнув скалистый уступ, путники вышли на небольшую, но довольно ровную поляну. Отсюда открывался чудесный вид на равнину, посреди которой серыми пятнышками виднелся город. Судя по всему, дорога спускалась прямо к нему. Мир и Ясенька переглянулись. Одна мысли одновременно пришла им в голову: «Как же хорошо, что мы не знали об этой дороге!».

   На поляне расположилась маленькая деревенька, состоящая всего из семи небольших домов. Веня указал на крайний, ближний к лесу и путники довольно быстро спустились к нему.

   На пороге совсем маленького дома стояла еще молодая худая, довольно высокая светловолосая женщина. Завидев путников, она побежала им навстречу.

– Что с тобой, Венюша? – испуганно спросила она, забыв о том, что собиралась поругать сына. – Что случилось?!

   Она в одну секунду оглядела мальчика и уже знала ответ на свой вопрос.

– Прости, мам, я только хотел…

– Ладно-ладно, это все потом расскажешь. Сначала ножку полечим.

   Тут только она обратила внимание на искателя с Ясенькой.

– Ой, простите меня. Я так напугалась! Я вам так благодарна за сына. Как прекрасно, что вы ему встретились! Сам бы он не добрался с такой ногой. И я бы совсем с ума сошла, ожидая его.

   Она раскраснелась, губы ее дрожали, а глаза нервно блестели.

– Успокойся, – с улыбкой проговорил Мир. – Веня жив, и практически здоров. Все хорошо. Куда его отнести?

– Да-да, простите. Сюда.

   Она провела всех в хижину. Несмотря на кажущуюся ветхость, внутри она была очень уютной, хоть и довольно тесной. Все было обустроено так, что теснота эта практически не ощущалась.

   Мир посадил мальчика на лавку возле печи, и его мать начала молча хлопотать возле больной ноги.

   Искатель был поражен уверенностью всех ее движений, хотя то, что она делала, было для него непонятно. Сначала женщина взяла стоящий на окне кувшин с водой и обмыла ногу мальчика. Потом принесла другой, маленький, кувшинчик с коричневой мазью и стала быстрыми движениями втирать ее в ногу. Веня закусил губу и сморщился от боли.

– Потерпи, – не глядя на него, проговорила мать.

   Запах мази был хорошо знаком Ясеньке – именно ее Вагор привозил из города, называя «волшебной». Мир тоже вспомнил ее. И чудесное исцеление своей ноги. Поэтому был уверен, что уже завтра Веня будет снова бегать.

   Когда мазь исчезла, мама Вени прошептала: «Посиди, я сейчас», взяла миску и вышла на улицу. Через минуту она вернулась с той же миской, но уже наполненной зеленой глиной.

   Снова присев возле мальчика, она аккуратно наложила на больной сустав глину и обмотала мокрой тряпкой.

– Все. На сегодня путешествий хватит. Положи вот так ногу и посиди. Только не шевели ей!

   Положив как надо ногу Вени, она вышла помыть руки.

– Ты зачем поранился? Хочешь, что ли, как я лежать?

   Только теперь все заметили свисающую с печки белокурую головку с огромными голубыми глазами.

   Веня поднял голову и радостно улыбнулся:

– Здравствуй, Есенька. Смотри, что я принес, – он поднял вверх горшочек с ягодами, про который уже все, кроме него забыли.

– Это что ягодки? – просияла девочка.

– Ага. Те самые, – довольно улыбнулся Веня, наслаждаясь восторгом сестры.

   В этот момент вернулась мама.

– Мамочка, смотри, что принес мне Веня! – слабым, но полным настоящей радости голосом воскликнула Есенька.

   Не скрывая чувства гордости за сына, мама подошла и потрепала его за волосы:

– Герой ты мой. Но все же, ты еще слишком мал, чтобы ходить так далеко в лес. Тем более, не предупредив меня. Тебе сегодня очень повезло, но, надеюсь, ты усвоил этот урок.

– Да, мамочка, – виновато буркнул мальчик.

– Простите, – обратилась она к гостям, легким жестом предлагая им присесть, – я так распереживалась, что совсем о вас забыла. Но если бы вы знали, как я вам благодарна! Если бы не вы… Да, впрочем, все уже позади. Вот только я до сих пор не знаю, как вас звать…

   Женщина говорила так просто и естественно, что сразу расположила к себе путников. Они охотно назвали свои имена.

– Ясенька… Мир… Красиво, – словно пробуя имена на вкус, задумчиво проговорила она. – А я Лада или Ладушка, если хотите.

   И она стала расспрашивать их о том, как они встретили Веню, а потом об их путешествии.

   Лада слушала очень внимательно, стараясь не пропустить ни одной детали. В ее взгляде не было ни восторга, ни удивления. Казалось, что она просто очень тщательно изучает своих гостей. Особенно ее заинтересовала Ясенька. Лада периодически бросала на нее такой пронзительный взгляд, что девушке становилось немного страшно, но вместе с тем как-то удивительно тепло. Мир же, в свою очередь, изучал бледное с тонкими чертами лицо хозяйки. Что-то было в ее облике противоречивое. В глазах и в еле заметном дрожании губ чувствовалась какая-то внутренняя борьба. Искателю казалось, будто бы женщина подавляла в себе желание радоваться жизни, когда ее ясный взгляд вдруг покрывался пеленой отчужденного страдания, а расслабленные легкие жесты рук становились жесткими и нервными.

   Дослушав их рассказ до конца Лада предложила им выпить ароматных трав. Они разместились возле маленького столика, и хозяйка разлила напиток по кружкам.

   Ясенька поднесла чашку к лицу и вдохнула горячий пар.

– Это волшебно! Какой запах! – восхитилась девушка. – Что это за травы?

   Лада таинственно улыбнулась:

– Попробуй.

   Ясенька обернулась на Мира. Тот весело улыбнулся ее растерянности и уверенно глотнул немного напитка. Вдруг он поставил чашку и закрыл глаза: необычное тепло распространилось по всему его телу, пальцы приятно покалывало. Открыв глаза, он ободряюще кивнул Ясеньке. Та тоже попробовала.

   –Что это?! – пораженно спросила она, тоже ощутив приятное тепло.

– Это один из самых непростых сборов, – спокойно ответила Лада, успевшая выпить уже пол чашки. – Муж называет его «Напиток силы». Сюда входят растения, высвобождающие наши тайные ресурсы.

– А разве не растения дают эту силу? – спросил Мир, отпив еще немного.

– Нет. Растения лишь проводники. Их сила ничтожна, по сравнению с тем, что скрывает в себе человек. Но они лучше приспособлены к этому миру. Попадая внутрь нас, целебные растения помогают нам налаживать связь с миром. Разные растения разные ниточки связывают. Так они помогают нам находить решение возникшей проблемы, которую мы называем болезнью.

– То есть все зависит от связи с миром? – переспросил искатель.

– Думаю, да. И чем гармоничнее эта связь, тем реже происходят «разрывы» и тем меньше человек болеет.

– Интересно… – проговорила Ясенька. – Сестра всегда удивлялась, что я никогда почти не болею, а папа говорил, что меня в детстве мама заговорила. И, представьте, она всерьез обижалась, что ее не заговорили тоже, – девушка надула губы, изображая сестру, и все весело рассмеялись.

   Вдруг лицо Ясеньки резко погрустнело. Она бросила взгляд на печь, желая, но в тоже время опасаясь, задать интересующий ее вопрос.

   Лада, уловившая этот взгляд, встала и подошла к лавке, на которой лежал Веня. Мальчик спокойно спал. Женщина улыбнулась, погладила его по голове и накрыла одеялом.

– Устал мой богатырь, – с нежностью проговорила она. Потом заглянула на печь, где лежала Еся: девочка тоже спала.

   После этого Лада вернулась за стол. С минуту она молчала, разглядывая частички травы в чашке. Потом, словно завершив внутренний спор, вдруг подняла голову:

– Я знаю, что вы хотите спросить. Почему такой чудесный ребенок, как Есенька, так тяжело болен? И почему ей не помогают мои травы?

   Путники кивнули, приготовившись слушать.

   Глава 7.

   Лада внимательно посмотрела на своих гостей. Потом опустила глаза и, после последнего минутного колебания, все-таки начала свой рассказ:

– Это непросто. Четыре года назад, перед ее рождением, сильно заболел мой отец. Он не любил моего мужа и не мог простить моего выбора. Мы жили в городе, в достатке, а тут какой-то рудокоп… Я ушла без благословения. Когда родился Веня отец сам пришел сказать, что прощает, и попросить прощения. Я была счастлива! Отец поговорил со Златогором (так зовут моего мужа) и ушел. Я не знаю, о чем они говорили, но Златогор стал странно задумчив. Вскоре, он предложил мне переехать в какую-то долину по ту сторону гор. Я отказалась, потому что не хотела оставлять свою семью. Раз в неделю мы с Веней спускались в город, продавали на рынке травы и снадобья и навещали моих родителей. Они всегда нам были рады и каждый раз уговаривали остаться. Но я всегда торопилась домой, к Златогору.

   И вот однажды, когда я уже носила Есю, мы пришли к ним в гости и застали мою мать в слезах. Она сказала, что отца поразила какая-то неизвестная хворь. Лекарь был бессилен. Я бросилась к отцу: он лежал на кровати весь бледный, с перекошенным лицом. Но меня тогда до глубины души поразили его глаза: они стали необыкновенно большими и в них было столько мольбы! Я не могла это вынести и взялась за его леченье. Дело в том, что с тех пор, как мы поселились Ведьминой Поляне (так называется это место), я, как и остальные здешние жители, занимаюсь травами. Тут было у кого учится, я узнала много тонкостей и вскоре уже сама стала делать свои особые сборы. Поэтому я верила, что смогу вылечить отца. День за днем я проводила возле его кровати, пытаясь поднят его на ноги. Состояние отца не улучшалось, и я, в отчаянье, вкладывала все свои силы в каждую каплю снадобья, которое готовила для него.

   Однажды, когда роды были уже близко, у меня вдруг сильно закружилась голова, и я села возле кровати перевести дух. Ко мне тихо подошел Веня, который все это время сидел в углу комнаты. Я подняла глаза и увидела, что он плачет.

– Мамочка, – тихо сказал он, – пожалуйста, не умирай…

– Что ты сынок, – удивилась я, – разве я умираю? Это дедушка болеет, а я его лечу.

   Но он обнял меня и заплакал еще больше:

– Не умирай, мамочка, – твердил он. Я хотела что-то сказать, но поняла, что теряю сознание.

   Когда я пришла в себя, то увидела держащего меня за руку Златогора. Он был очень грустным, но улыбался. Ни слова не говоря, он поднял меня на руки и вынес на улицу.

– Батенька, мы пойдем домой? – услышала я робкий голос Вени.

– Да, сынок, – успела я услышать и снова почувствовала, что сознание меня покидает.

   Я очнулась снова уже здесь. Рядом сидел Веня и осторожно гладил меня по плечу. Я хотела улыбнуться, сказать ему что-то ласковое, но не могла. Я поняла, что силы покинули меня. Я чувствовала полное истощение.

   Златогор выхаживал меня с неделю, пытаясь вернуть мне силы. Потом начались роды. Я не была готова и, если бы не он, действительно бы умерла. Но я выжила, и Еся тоже, но мы были обессилены. У меня не было молока, да и Есенька не просила: она почти все время спала. Лишь изредка ее удавалась попоить козьим.

   Но имея большую волю к жизни, и благодаря заботам Златогора и Вени, я стала крепнуть. Хотелось снова смеяться и чувствовать обычную легкость. Через год я полностью восстановилась, но Есенька так и осталась слабенькой. Я исчерпала все ее ресурсы еще до ее рождения… И каждый день может быть для нее последним, – она не договорила: давно набежавшие слезы брызнули из глаз. Лада глубоко вдохнула, вытерла лицо и залпом допила напиток.

   Мир, который внимательно слушал ее рассказ вдруг почувствовал необычайную ясность. Все обычные сомненья и раздумья вдруг покинули его. В ушах зазвенело. Он теперь точно знал, для чего попал в этот дом. Хотелось вскочить и начать что-то делать. Но, вместо этого, Мир глубоко вдохнул и обратился к Ладе:

– Что стало с твоим отцом?

– Я слышала, что он чудным образом поправился и сейчас вполне здоров. Но с тех пор я его не видела. Златогор запретил мне ходить в город, и его сюда, я подозреваю, не пускает. Когда я спрашиваю о родителях, он становится резким и хмурым…

– Не удивительно… – тихо проговорила Ясенька.

– И ты готова потерять дочь? – пытливо сверкнув глазами, спросил Мир.

   Лада вздрогнула и подняла на него глаза, полные страдания и боли.

– Зачем ты так, – тихо одернула его Ясенька. Но ясность, переполнившая Мира, не оставляла места жалости:

– Неужели ты и впрямь готова опустить руки?

– Это жестоко! – уже не в состоянии сдерживать рыдания воскликнула Лада. – Ты не знаешь, сколько я искала способ помочь ей, прежде чем смирилась! Златогор давно говорил мне, что ее нужно отпустить, но я не могла. Но теперь… теперь я не уверена, что жизнь для нее будет лучше смерти…

   Последние слова она выдавила из глубины своего существа, где давно таила комок отчаянной боли.

– Прости… – смягчился искатель, – Но ты не в праве решать это. Есе нужно вернуть то, что было у нее отнято.

   Ясенька смотрела на него в полном недоумении: ей было очень жалко эту женщину, и она не понимала, почему он ее мучает еще больше.

   Лада же, перестав плакать, долго посмотрела Миру в глаза.

– Отец… – выдавила она.

   Мир кивнул:

– Я думаю, что оттого твоя любовь не помогает Есеньке, что ты истощена. Если бы ты вернула свои силы и перестала бы кормить отца…

– Но как?

– Я думаю, это ты знаешь лучше меня, – не без горечи в голосе проговорил Мир. – Ты ведь все понимаешь. Твой отец не должен был выжить и сейчас живет только за счет того, что ты отдала и до сих пор отдаешь ему.

– Но даже, если это каким-то волшебным образом можно вернуть, то он умрет!

– Умрет. – спокойно подтвердил Мир. – Но ты – такая мудрая женщина – прекрасно понимаешь, что смерть – это неотъемлемая часть нашей жизни, которая может настигнуть нас в любую минуту. Она неизбежна. А недостаток жизненной силы делает нас наиболее уязвимыми. Только огромный страх перед смертью заставил твоего отца сделать то, что он сделал. Конечно, неосознанно, но все же…

– Я понимаю, что ты говоришь, – тихо сказала Лада, – я очень много об этом думала. Но понимание того, что произошло, не дает нам возможность вернуть утраченное.

– А твой отец знает о состоянии Еси? – вдруг спросила притихшая Ясенька.

– Наверное. Но я не знаю наверняка…

– Пригласи его, – вдруг сказал искатель, не дав ей договорить. – Вам обязательно нужно увидеться. Я не знаю, откуда во мне взялась такая уверенность, но я точно знаю, что это поможет.

   Глава 8.

   До вечера время пролетело незаметно. Мир и Ясенька пришли к молчаливому согласию в том, что им стоит здесь немного задержаться. Каждый из них верил, что в силах помочь этой семье.

   Пока Лада с Ясенькой готовили похлебку с ржаными лепешками, Мир по строгим руководством Вени, который сидел на табуретке возле крыльца, выполнял обычные «мужские дела» этого, уже почти совсем самостоятельного, мальчика. Несмотря на больную ногу, Вени было очень весело. Особенно его смешило, что Мир неправильно дрова складывает, совсем ни как они с отцом. Да и топор он держал как-то чудно, по-своему. Отец по-другому держал, жестко, и стоял, грузно врастая в землю. Искатель же, размахивая топором, забавно раскачивался на пятках, и Вени все казалось, что он вот-вот взлетит. На все замечания мальчика, Мир отвечал улыбкой и целым потоком детских, только что пришедших на ум, шуток, чем приводил Веню в полный восторг.

   Скоро их позвали кушать. Но мальчик не дал Миру засидеться. Как только они поели, несмотря на возражения мамы, он, опираясь на искателя незаметно упрыгал на здоровой ноге на улицу. Там он с таинственным видом показал пальчиком на большую дырку в заборе, и попросил своего нового друга подставить ухо. Оглядевшись и убедившись, что мама не слышит, он громко прошептал:

– В эту дырку заходил большой кабан. Мама не видела, а я его прогнал. Я ей не говорил, а то бы она опять переживала. Она думает, что он меня съесть может, а он не может, потому что у меня палка есть. Но если он вернется, может Есеньку напугать… Батенька бы починил, но он, наверное, опять поздно придет…

   Мир выпрямился и улыбнулся:

– Я починю забор, не переживай. Даже зайчик не пролезет.

– Это хорошо. А то отец говорил, что зайцы капусту любят, а у нас только подросла! Мама будет теперь мой любимый капустный пирог делать!

   Искатель перенес мальчика, вместе с табуреткой поближе к забору, чтобы тот непременно ему все «подсказывал», и принялся за дело. Ему было так радостно, что он может хоть чем-то помочь этим людям.

   Пока Мир работал, Веня рассказывал ему, каких еще зверей здесь можно повстречать. Потом с огромным увлечением он стал передавать искателю рассказы отца.

   Мир внимательно слушал и думал, что ведь из этого, такого доброго и любознательного, мальчика, когда-то вырастет сильный мужчина. Перед ним все пути открыты, он еще не сделал свой выбор… Так напоминал ему Веня того, другого, мальчика, каким когда-то Мир был сам… Искатель подумал о своей семье. Об отце. О брате… И обо всем, что когда-то определило его путь…

   Искатель тряхнул головой, отгоняя мысли.

– А ты любишь дедушку? – вдруг спросил он Веню.

   Мальчик наморщил лоб, будто бы что-то вспоминая. Затем пожал плечиками:

– Не знаю… Давно, когда он заболел, мне было его очень жалко. Он был такой… ну, кривой как будто. А потом я стал бояться, что он заберет маму. Я видел, как батенька его прогнал. Я тогда совсем испугался. Отец не кричал и не ругался, но он был такой… такой большой и сильный, а дедушка такой слабый, что я даже думал… – мальчик не договорил. Подняв на Мира свои большие чистые глаза и убедившись в том, что его понимают, он вдруг понизил голос до шепота и таинственно добавил:

– Знаешь, мне однажды приснился такой странный сон. Только это секрет. Ты никому не скажешь?

– Что ты, – улыбнулся Мир, – Я запру его на семь замков. И он продемонстрировал мальчику, как секреты закрывают на замки.

   Веня рассмеялся: получилось, действительно, забавно. Но, вспомнив, что хотел рассказать, притих.

– Мне приснилось, – мальчик старался говорить, как можно тише, – будто дедушка пытался украсть Есеньку. Он схватил ее и побежал. А я увидел и побежал за ним. Я во сне очень быстро бегать умею, поэтому сразу догнал его. Схватил за рубашку и кричу: «Отдай Есю!». А он споткнулся и упал. Еся отошла в сторону, молчит. А он лежит и громко плачет. Мне его жалко стало. Но Есенька взяла меня за руку, улыбается и говорит: «Пойдем домой». Я смотрю – а она светится вся, и так мне хорошо стало, что я про все забыл… А потом проснулся и вспомнил. Я почти всегда сны не помню, а этот вот запомнил…

– А ты рассказывал маме свой сон? – оживленно спросил искатель.

– Нет, что ты! Она бы потом плакала. Помнишь, это секрет!

– Конечно, – улыбнулся Мир и повторил жесты закрывания невидимых замков. Веня был доволен – теперь его секрет спрятан надежно.