Приключения Они
Они вдруг замолчала, хлопая глазами. За несколько месяцев она успела забыть, какую игру вела с людьми, выжившими после авиакатастрофы. Теперь она явно сболтнула лишнее, да ещё тому самому парню, который с ней ёрничал и изводил мелкими издёвками, думая таким образом произвести впечатление. Но теперь всё было по-другому. Они попали в общую беду, вместе сражались и победили. Елизар даже смотрел на неё теперь как-то по-новому. Ах, да, она же теперь йети…
– Они, – проговорил Елизар несвойственным для него тоном, – ты должна мне многое рассказать, иначе я не знаю, что обо всём этом думать и что делать дальше.
– Я сама знаю не намного больше тебя, – пожала плечами девушка. – То, что я говорю, по большей части догадки, но если ты хочешь что-то узнать – спрашивай, отвечу, как смогу.
– Прежде всего – что это было?
Елизар указал на фартук старухи, от которой совсем уже ничего не осталось.
– Существо допустимое в этом мире, – ответила Они. – Я уже говорила тебе, что миры эти, искусственные. Не знаю, кем и для чего они созданы, но это, скорее всего макеты реальных, а может и нереальных миров. Вот скажи – что ты слышал про снежных людей?
– То, что это выдумка, антинаучный факт, – проговорил Елизар и украдкой смерил Они взглядом.
– Здесь этот «антинаучный факт» проживает в горных пещерах и охотится на снежных баранов. Я жила у них достаточно времени, чтобы поверить в их реальность. Мне не встречались йети в других мирах, где доводилось побывать, и я не знаю, существуют ли они ещё где-нибудь, но здесь они существуют и чувствуют себя неплохо. Видимо, в этом мире, кроме йети есть и другие существа, которые у тебя дома считаются фантастическими или «антинаучными». Одно из таких существ – эта старуха. Не скажу наверняка, но видимо она оборотень. Какая-то местная разновидность.
– Местная разновидность? – недобро усмехнулся Елизар. – Ты это так говоришь, будто оборотни, это обычное дело. Да и вообще, – тот мир, этот мир! Послушал бы тебя наш препод научного коммунизма!..
– Чего научного?
– Коммунизма. А ты что ничего об этом не слышала?
– Слышала, – ответила Они, в голове, которой мелькнула догадка, основательно осложнившая ситуацию. – Что касается оборотней, то посмотри на меня и увидишь одну из разновидностей. И не надо делать такие глаза, сам мог бы догадаться. А насчёт разных миров, вспомни – вы прилетели из одного мира, потерпели катастрофу в другом, а сейчас мы с тобой находимся в третьем. На самом деле их великое множество! Разных – обитаемых, необитаемых, материальных, абстрактных, каких угодно. И все они части великого сущего непостижимого разумом. Та теория, о которой ты упомянул, отрицает множественность миров, как отрицала её когда-то безумная инквизиция. Именно из-за узости своего мировоззрения, эта теория потерпела крах.
– Ну, не скажи! – возразил Елизар. – Самое большое и могучее государство на этой теории живёт…
– Елизар, какой, по-твоему, сейчас год? – спросила Они, сама отчего-то волнуясь.
– Что значит, какой? – подозрительно нахмурился лётчик. – Известно какой – тысяча девятьсот шестьдесят седьмой.
– Я так и знала, – вздохнула девушка.
– Что ты знала? – спросил Елизар подозрительно.
– Вы не просто прошли в другой мир, но и основательно сместились во времени.
– То есть?
– В мире людей, который знаю я, и откуда родом моя мама, сейчас совсем другое время. Я сама забыла, какой там сейчас год, ведь мы в том мире не живём, а только иногда приезжаем в гости, но там сейчас больше чем на полвека позже твоего времени. А того мира, который тебе знаком, считай больше нет, как нет и страны, в которой ты родился. Точнее, страна-то есть, но она совершенно другая и сейчас там мало, кому интересна теория научного коммунизма.
Последовала долгая пауза. Казалось, Елизар пытается уложить полученную информацию за упрямым лбом, но видимо он был занят иными размышлениями.
– Они, сказал он знакомым насмешливым тоном, – ты что, прикалываешься?
Девушка не сразу поняла, что он имеет в виду, а когда до неё дошло, разочарование смешалось в её душе, со смехом, который вызывал в ней сейчас этот «Фома Неверующих».
– Да, – ответила Они, – прикалываюсь. Конечно, прикалываюсь! Это же весело – отрастить на себе шерсть, специально, чтобы тебя удивить. А что касается старушки, то это просто местная жительница. Остальное тебе, считай, померещилось! Ладно, герой, давай посмотрим, что нам оставила в наследство добрая хозяйка. Надеюсь, она питалась не только человечиной?
Надежды Они оправдались. В буфете нашлись разные сладости, в кладовке соленья и варенья, (судя по этикеткам, все промышленного производства), на кухне молоко, мука и яйца. Не было только мяса, но это обстоятельство как-то совершенно не удручало.
Они тут же принялась стряпать, и вскоре с кухни потянуло божественным запахом горячих блинчиков. Елизар с мрачноватым видом накрыл на стол, проявив, между тем, в этом неплохое знание дела. Наконец, оба уселись за трапезу, к которой нашлась объёмистая бутыль эля.
– Ну, что же, за то, чтобы успешно выбраться отсюда! – провозгласила Они, поднимая свой стакан.
– Да, давай за это, – согласился лётчик. – Скорее бы отсюда выбраться. Кстати, ты знаешь, как это сделать?
– Понятия не имею! – беспечно улыбнулась Они. – Я здесь впервые, и только-только приступила к изучению этого мира.
– Но, как же тогда быть? – встревожился Елизар. – Мы что, можем застрять здесь навсегда?
– Можем, – ответила Они с набитым ртом. – Можем навсегда, можем надолго, а может быть, уже завтра найдём выход. То, что выход есть, это, несомненно. Тот, кто делал этот мир, врядли хотел создать безвыходную ловушку. Раз есть вход, то есть и выход, надо только догадаться, где он. Но меня сейчас беспокоит другое.
– Что именно?
– Ответственность. Старушку-то ведь мы убили, как ни крути! А вдруг, согласно местным законам, людоедство здесь в порядке вещей?
У Елизара кусок встал поперёк горла. Он живо представил себе их арест, расследование, суд и последствия, которые могут быть самыми разными, вплоть до самых тяжёлых. Вид у него при этом стал настолько озобоченно-сосредоточенным, что девушка снова рассмеялась. Пилот понял, что над ним шутят и обиделся.
– И ничего смешного нет, – проворчал он. – После того, что ты порассказала об этом мире, здесь это не кажется невозможным.
– Ах, вот как? Но ведь ты же ни во что такое не веришь, и думаешь, что я прикалываюсь! Так вот, теперь я действительно настроена поприкалываться, но ты не будешь знать, прикалываюсь я или нет. Это будет моя маленькая месть за недоверие!
Парень фыркнул. Такого, чтобы девушка была достаточно умна и бросила ему вызов, ещё не бывало! Его самолюбие оказалось задето, но, понятное дело, сдаваться он не собирался. Ладно, поглядим, чья возьмёт! Эта девчонка ещё будет умолять его о любви, и вот тогда увидим, кто будет смеяться последним!
Такие мысли привели его в лучшее расположение духа, а потому он спросил:
– Скажи мне лучше, зачем ты пыталась притвориться козой?
– Это первое, что пришло мне в голову, – ответила Они. – Кого люди скорее испугаются козу или йети? Мне очень хотелось в тепло, ведь, несмотря на шерсть, я так замёрзла! Я тогда подумала – пусть только позволят зайти в дом, а там я что-нибудь придумаю, как-нибудь договорюсь с хозяевами. А оно вон как вышло…
– А ты можешь это… Ну, превратиться обратно?
– Могу. Может быть не так легко, как могла раньше, но всё-таки могу. Я теперь знаю первооснову этого мира и могу её использовать также, как использовала межмировую плазму.
– И что же это за первооснова?
– Я называю её – летучее золото.
– Как это летучее? Газообразное, что ли?
– Скорее эфирное, распылённое до более тонкого состояния, чем газ. Это где-то посередине между газом и вакуумом.
– Ты что, опять прикалываешься?
– Ага, прикалываюсь! – рассмеялась Они и вдруг с неё начала исчезать шерсть. – И, честно говоря, мне немного надоело ради прикола ходить этакой обезьянкой. Йети очень милые, но я ведь всё-таки… Ой!
Девушка вдруг спохватилась, потому что с исчезновением шерсти осталась перед обомлевшим парнем совершенно голой. Она вскочила, опрокинув стул, и скрылась в старухиной спальне. Елизар некоторое время сидел, открыв рот, потом налил себе ещё эля и махнул целый стакан. Мысль пойти вслед за девушкой соблазнительно стукнула в затылок, но он не двинулся с места. За любой другой побежал бы похотливым козликом, и скорее всего, добился бы желаемого через минутку-другую. Он привык запросто ломать показное сопротивление на раз, но Они не была «любой другой». С ней такое не пройдёт, он это чувствовал. А вот, собственно, как быть с этой особенной девушкой, Елизар не знал совершенно. Ладно, подождём, осмотримся, а там видно будет! Отказываться от своих намерений он не собирался. Рано или поздно он найдёт к ней тропинку, и вот тогда…
Они появилась завёрнутая в чистую простынь, с шалью, накинутой на плечи, но босиком. Впрочем, в доме было тепло.
– Извини, – проговорила девушка смущённо, как будто вид её обнажённого тела мог чем-то оскорбить или обидеть её нечаянного спутника.
– Я ничего не видел! – шутя, воскликнул Елизар, притворно прикрыв глаза ладонями.
От этого Они ещё больше смутилась и сделалась цвета нагретой бронзы. Но Елизар не стал над ней подшучивать, а наоборот поднял её стул и усадил на него девушку, проявив неожиданную галантность.
– Извини за недоверие! – проговорил он с обезоруживающей улыбкой. – Понимаешь, не тому меня всю жизнь учили. Диалектический материализм и всё такое… Никаких чудес не бывает, а если и видел что-нибудь, то лучше молчи – целее будешь. Вот, например, когда мы еле тянули и думали, что вот-вот рухнем, появляется рядом с самолётом дракон. Не знаю, померещилось мне или нет, но он взял на себя часть нагрузки, и только так мы смогли дотянуть до джунглей, а там воткнулись в зелень, как в подушку. Все пассажиры это видели, но мы с Андрюхой условились, что будем молчать, а остальных убедим, что это было облако такое, на дракона похожее.
– Но почему вы решили так сделать?
– Просто потому, что не хотим оказаться в «дурке». Напиши мы такое в рапорте, и нам уже точно не летать. И это ещё в лучшем случае! А в худшем, признают недееспособными психами и запрут в психушку, добро, если не до конца дней.
– Значит, у вас там не признают правду и любят ложь?
Елизар несколько секунд подумал.
– Скорее всего, у нас поверят правдоподобной лжи, чем неправдоподобной правде, – изрёк он. – Но ведь так везде происходит!
– Только не у меня дома, – пожала плечами Они. – У нас ложь не в чести, даже если в неё легче верится. Ведь тот, кто поступает подобным образом, глуп. Он ослабляет сам себя и сам себе вредит, потакая лжи.
– Что же это за дом такой, где ты живёшь? – усмехнулся Елизар. – Такое только в сказке бывает!
– Если расскажу, ты не поверишь, – покачала головой Они.
– А ты попробуй, – ухватился за эту мысль её собеседник. – Обещаю прилагать все усилия, чтобы верить, даже если услышу самое невероятное.
– Хорошо, – кивнула Они. – В таком случае, прими тот факт, что самое невероятное бывает не только в сказке!
Глава 19.
Трудно быть богом! Совсем недавно Андрей прочёл книгу с таким названием. Не всё в ней понял, но понравилось. Правда, пытаясь поставить себя на место главного героя, он понимал, что с самого начала не был бы таким гуманным и мягким с дураками и злодеями изображённого в книге мира. Что это ещё за блажь – быть первым бретёром королевства, и заработать себе репутацию бойца, который не убивает даже самых отъявленных негодяев желающих его смерти? Такое не уважают ни на стороне зла, ни на стороне добра в любые времена и эпохи. Ко всему прочему, недобитое зло сродни недолеченной болезни – оно возродится, вернётся и ударит с новой силой, яростью и жестокостью. При этом кровь и слёзы всех невинных жертв, погибших от рук воспрявшего зла, будут на совести того, кто пощадил полураздавленную гадину и не стал её добивать.
Андрей не был ни жесток, ни кровожаден, но он не страдал подобной мягкотелостью. Возможно, поэтому, когда автомат противника перестал стучать, а пули плющиться над головой лётчика, вдруг переставшего быть «богом», он, никогда и никого не убивавший, резко привстал и дважды выстрелил из пистолета, целясь в узкий промежуток между кусками разбитой кирпичной стены. Туда, где мелькали яростные глаза человека, в легко узнаваемой рогатой каске.
Вскрик, звук падения и тишина. Больше выстрелов не было. Конечно, враг мог затаиться, чтобы подманить Андрея поближе и расстрелять в упор, но лётчик был уверен, что попал. Он стрелял хорошо, лучше всех коллег, легко сдал на разряд с первого захода ещё в училище. Видимо сказалось наследие отца отвоевавшего в разведроте снайпером. Даже табельный «ПМ», оружие крайне неметкое, хоть и надёжное, посылал пули именно туда, куда требовалось, когда был в его руках. Но теперь надо было увидеть воочию дело рук своих.
Убить человека непросто, даже если это фашист. Многим в первый раз становится дурно, невзирая на то, насколько, ставший убийцей, крепок душой и телом. Андрей подходил к поверженному врагу с громко бьющимся сердцем. Он знал что увидит.
У мертвеца, опрокинувшегося при падении навзничь, не было правого глаза. Вместо него зияла кроваво-чёрная дыра, отвратительнейшего вида. Каска на его голове отсутствовала. Она валялась неподалёку, а внутри, словно кусок мяса в миске, лежала половина затылка убитого, вместе с ошмётками мозга.
Андрея не вывернуло, как он того ожидал. Вместо этого его охватило странное чувство жалости к неизвестному человеку, которого он вынужден был лишить жизни! Лётчик напрасно старался убедить себя, что это фашист, что он тоже стрелял в него, в Андрея, а шансов победить в этой перестрелке у него было несравнимо больше, хотя бы из-за преимущества в оружии.
Кроме всего прочего, война, потрясшая своими ужасами мир, закончилась более двадцати лет тому назад. Но здесь, в этом мирке она продолжалась, как продолжалась война между римлянами и наёмным войском какого-то восточного владыки, в том мире, который Андрей видел недавно. Но, в отличие от всех предыдущих, в этот мир, где в развалинах города засели гитлеровские солдаты, исполняющий обязанности здешнего бога лётчик ухитрился попасть лично.
Как? Просто шагнул со своего круга, на котором стоял, и очутился здесь. Сделал это ради опыта, а отчасти, потому что согласно мальчишеской своей природе давно хотел оказаться на войне, осознавая лишь её героическую сторону. Вот и оказался…
Здесь было очень холодно. Ещё бы – зима! Его летняя форма, ставшая жутко мятой после просушки, не грела совершенно. (Одежда, которую дала ему Они, таинственным образом исчезла, сразу после того, как он её снял.)
Андрей думал, что если он не найдёт в ближайшие минут десять-пятнадцать убежище или что-то тёплое, вроде тулупа, то ему придёт неизбежный мучительный конец от переохлаждения. Но где взять тёплую одежду в развалинах? С убежищем тоже было непросто. Дома кругом стояли разрушенные практически до фундамента. От мороза прятаться было негде.
Но первый пилот сразу забыл о холоде, когда вдруг загрохотали выстрелы, и со всех сторон засвистели пули от автоматных очередей. На его счастье враг оказался в развалинах только один. Его товарищи воевали где-то неподалёку, он же отлучился сюда по какому-то делу и вот наткнулся на Андрея, почему-то сразу сообразив, что перед ним противник.
Их перестрелка длилась, как показалось пилоту, несколько часов, на деле же прошло совсем мало времени. Андрей, как мог, экономил патроны, ведь у него их было всего лишь две обоймы. Немец, видимо, был опытным бойцом и до последнего момента не высовывался из укрытия, хоть и имел явное преимущество. Но Андрей всё же смог его подловить.
Теперь он стоял над трупом и смотрел на то, что осталось от лица его врага. Это было молодое лицо. Перед ним лежал и безжизненно смотрел в небо единственным уцелевшим глазом, ровесник. Андрей не мог отделаться от чувства жалости. Фашист, не фашист…
Из всех солдат, которых пригнал сюда бесноватый фюрер, наверное, лишь десятая часть являлась убеждёнными фашистами. Остальные шли по общему призыву. Кто-то верил в басню о скорой победе рейха, кто-то делал вид, что верит. Но скорее всего, если бы у них был выбор, большинство осталось бы дома. Праздновали бы сейчас Рождество у жаркого камина в кругу семьи, но нет – извольте пожаловать в русские сугробы, чтобы оставить здесь свои кости!
В наследство Андрею достался автомат, (парень разбирался в оружии и знал, что это ни какой не «шмайсер», как его называют все кто не в теме, а автомат Фольмера, знаменитый «МП», удобная высокотехничная машина), полтора рожка патронов, (не густо!), и плащ-скатка. Снимать с трупа шинель лётчик даже не подумал.
Разворачивая грубую ткань, Андрей вздрогнул – эта вещь была советского производства. Значит, немец взял её где-то в качестве трофея. Может быть среди барахла в брошенном обозе, а может быть вот так – с тела павшего русского солдата. Андрей ещё раз взглянул в лицо немца. Чувство жалости к убитому сверстнику куда-то исчезло.
«Это война, – подумал лётчик. – Он враг, пришёл сюда, чтобы убивать, и получил своё!»
И тогда он отвернулся от трупа, закутался в добытый плащ, взял автомат и зашагал среди развалин, размышляя, что Они здесь, конечно же, нет и надо возвращаться, чтобы попробовать найти её в другом мире. Пробовать и пробовать, ещё много раз.
Глава 20.
Массаж помог, и женщина, у которой были судороги, успокоилась. Господин Сай устало распрямился и, перекинувшись парой слов с другими пассажирами, направился к ближайшим воротам. Завывания урагана снаружи не прекращались, но, вроде бы стали тише, а потому он хотел выглянуть наружу, чтобы узнать как там дела.
Слава богам, потерпевшие были в убежище за прочными стенами и несокрушимой крышей. Правда, это помещение, совершенно не предназначенное для жилья, не имело удобств. Раздобыть воды и пищи здесь тоже не представлялось возможным, а потому, надо было выбираться отсюда, сразу, как только буря прекратится. Выбираться и шагать дальше к побережью, надеясь, что в пути не случится с ними чего-нибудь похуже этого урагана.
Как назло, пропали оба пилота. Сай содрогнулся! Молодые люди отправились искать они, которая ушла вглубь здания, обидевшись на них обоих. Возможно, сейчас демоническая девушка закусывает где-нибудь неподалёку телами несостоявшихся любовников и похрустывает их косточками. В том, что бурю, (вольно или невольно), вызвала именно она, господин Сай уже совсем не сомневался. А вот в гибели молодых людей он винил себя.
Надо было отговорить их от поисков они! И так пришла бы, если бы захотела. Может быть, даже успокоилась бы, и передумала кого-то убивать. Приставать к демонице, которая и без того обижена, это верх неосмотрительности. И вот теперь оба пилота, скорее всего, погибли, а они, раздражённая некорректным к себе обращением и вкусом крови, скоро вернётся и примется за пассажиров. Теперь она не успокоится, пока не съест всех, но может быть, если ураган пойдёт на спад, кому-то удастся спастись, хоть и врядли…
О себе господин Сай не думал. Он погибнет в любом случае – путешествие через джунгли без проводника, не для его возраста испытание, а если останется, то будет тем более убит. Но, может быть, ему удастся помочь кому-то уйти? Это будет значить, что он не зря прожил свою жизнь, и внуки могут им гордиться. Именно в этом видел он сейчас свой долг потомственного самурая, не знавшего битв, но понимающего верность и служение, как главные доблести.
Господин Сай подошёл к ближайшим воротам и попробовал отодвинуть засов, похожий на строительный брус. Но тяжёлый кусок металла даже не пошевелился. Видимо, он попросту «прикипел» к пазам, в которых должен был скользить, за годы или даже века бездействия. Тогда Сай направился к тем воротам, через которые они попали внутрь здания. Здесь засов приводился в движение недавно, и должен был податься с лёгкостью. Но к разочарованию японца, этот кусок металла остался, также неподвижен, как и его «прикипевший» собрат.
Господин Сай почесал в затылке. Ну, да, намедни этот засов двигали два дюжих молодца, и не ему, старику с ними силушкой тягаться. Но теперь этих молодцов здесь нет. Правда, среди пассажиров почти половина состояла из мужчин, а значит, пусть несколько человек, но сдвинуть этот засов смогут. Однако Сай не хотел сейчас обращаться за помощью к пассажирам. Если бы он это сделал, пришлось бы придумывать какие-то объяснения, для чего это ему понадобилось высовываться наружу, когда буря ещё завывает за стенами. Лгать он не любил, а сообщать людям свои соображения по поводу они, и, тем более рассказывать о том, куда делись пилоты, не хотел.
Тогда он решил попытать счастья с оставшимися воротами этого странного дома. Авось, какой-нибудь из засовов подастся, и тогда он сможет оценить степень ярости бури. Итак, два он уже проверил, оставалось ещё десять.
Господин Сай не торопился. Он сперва тщательно осматривал каждый засов, а затем уже пробовал его сдвинуть. В результате его исследования затянулись, и он порядком устал, не пройдя ещё и половины намеченного пути.
Решив дать себе небольшую передышку, старик огляделся в поисках места, куда бы присесть, но это нелегко было сделать среди однообразных сооружений, вознесённых на высокие фундаменты-постаменты. И тут господин Сай заметил, что один из этих фундаментов был основательно ниже остальных, и край его как раз подходит для того чтобы присесть. Недолго думая, старик воспользовался этой возможностью и с облегчением опустился на тёплый камень. Он успел сделать только один вдох, когда опора под ним вдруг провалилась, а ноги, стоявшие на полу, словно получили сильный толчок снизу вверх!
В молодости господин Сай был неплохим спортсменом. Он и сейчас ещё старался не пропускать ежедневных разминок, хотя серьёзные занятия остались в далёком прошлом. Но поддерживаемый тонус сейчас помог ему не плюхнуться мешком, сгруппироваться и сделать вполне приличный кувырок через голову назад, который должен был частично погасить энергию ожидаемого удара о твёрдую поверхность. Однако вместо этого Сай ощутил пустоту и услышал свист рассекаемого воздуха. Значит, то, на чём он сидел, пропало совсем, и сейчас он летит кувырком, а приземление врядли будет мягким.
Старик похолодел от ужаса! Пресловутый дух бусидо предписывал ему спокойно встретить смерть, но это не значило, что он должен радоваться тому, что свернёт себе шею в тёмном колодце. (По крайней мере, так ему представилось место, куда он падает.)
Внезапный свет, ударивший в глаза и буря звуков, хлынувшая в уши, заставили его пропустить момент, когда вдруг всё изменилось. Оглушённый и ослепший, господин Сай вдруг понял, что он больше не падает, а лежит на чём-то, похожем на кучу веток с листьями, а аромат свежей зелени подсказал, что так оно и было. Постепенно глаза привыкли, и свет перестал казаться слишком ярким. Старик разлепил веки и сначала увидел всё в размытом виде. Но это объяснялось всего лишь тем, что во время полёта и приземления с него слетели очки. Они нашлись под подбородком, и после того, как были помещены на место, Сай увидел густое переплетение зелёных веток, сквозь которые тут и там просвечивало ярко-синее небо.
– Ой, мяу! Дядеська, а ты кто?
В поле зрения лежавшего на спине человека появилась смешная мордашка девочки лет пяти-семи от роду. Господин Сай не сразу сообразил, что именно не так во внешности этой девчушки. Вроде всё было на месте – пухлые розовые щёчки, до смешного маленький ротик, курносый носик-пуговка, удивительно огромные зелёные глаза, кудрявые рыжие волосы, похожие на копнушку сена. А сверху этих волос… Остроконечные кошачьи ушки, покрытые короткой рыжей шёрсткой!
Отчего-то старик сразу понял, что ушки эти живые. Они на самом деле свободно поворачивались на звуки, раздающиеся то тут, то там, в то время, как их хозяйка с интересом разглядывала лежащего в сплетении веток человека.
Господин Сай сел так резко, что девочка отпрянула. Теперь он видел её всю. Малютка была одета в лёгкий сарафанчик, оставляющий обнажёнными худенькие детские плечи, руки и ноги. Обуви на ней не было, и Сай хорошо видел миниатюрные ступни с коротенькими круглыми пальчиками, больше похожими на шарики и чуть более крупными, чем обычно бывают у людей. И не удивительно, потому что вместо ногтей на их кончиках были розовые, но даже на вид острые коготки. Старик перевёл взгляд на руки ребёнка, которые оказались вполне человеческой формы. Но и здесь подушечки на пальцах были увеличены и вместо ногтей снабжены когтями, по-видимому, втяжными.