Точка невозврата. Выбор
Девушка обернулась и посмотрела на Спящего. Она нахмурилась, словно что-то вспоминая, но тут же улыбнулась, как старому знакомому, и поднялась со своего места. Она указала на пустой стул:
– Вы вовремя! Как знала, что лишние приборы к гостям.
Спящий огляделся, но хозяйка сна смотрела прямо на него. Она видела? Видела! И вместе с тем считала, что перед ней просто очередной герой её сна. Спящий, помешкав, всё же сел на пустующее место. Девушка тут же положила ему на тарелку здоровенный кусок бифштекса и варёного картофеля.
– Вы ведь один из пациентов папá?
– Да, конечно, ― не растерялся Спящий.
После кровавого бреда безумца эта до крайности домашняя сцена вызвала чистое умиротворение, и он даже расслабился, пока не увидел лица хозяина дома. Собственно, лица у мужчины не было ― только чистая кожа без какого-либо намёка на глаза, нос или рот. Его, по всей видимости, жена так же сидела без лица. И только девочка сжимала в своих руках куклу ― маленькую миниатюру себя самой. Хозяйка же сна, казалось, этого не замечала. Она крутилась вокруг стола, разносила еду, накладывала её в переполненные тарелки и приговаривала, чтобы все угощались.
Это тоже был кошмар. Спящий покачал головой, прогоняя тихий, спрятанный в глубине этой сцены ужас, но как ни старался не смог. То ли его дочь была слишком далеко от столицы, где он заперт, то ли сильнее, чем кажется. Вот она остановилась рядом и пристально на него посмотрела.
– Вам не понравилось? ― кажется, это её пугало больше всего. ― У нас ещё есть запечёная утка с яблоками. И пудинг. И… и я что-нибудь ещё придумаю.
Спящий задумчиво оглядел собственную тарелку, взялся за вилку и всё-таки положил в рот воображаемую еду. Как ни странно, она оказалась очень похожей на реальную. Способность создавать такие вот совершенно идеальные миры дорогого стоит.
– Очень вкусно, ― похвалил её Спящий.
Девушка довольно выдохнула и принялась вновь наворачивать круги, но все её старания были напрасны: отец с матерью сидели безмолвными куклами, а девчонка бессмысленно смотрела перед собой. Хозяйка сна вновь остановилась перед ним и повторила свой вопрос. Спящий в свою очередь повторил все свои действия, а девушка пошла по кругу, заново накладывая угощения. Он ещё понаблюдал какое-то время за цикличным кошмаром.
Когда она вновь подошла к нему и задала свой вопрос, Спящий указал на оставленное ею место.
– Сядьте. Вам ведь тоже хочется попробовать праздничную трапезу.
– Да? Наверное.
Она выглядела растерянной, но села и съела несколько кусочков мяса. Её лицо стало очень печальным.
– Вы меня обманули. Это совершенно невозможно есть: на вкус словно пепел.
Спящий, не задумываясь, наколол на вилку кусочек мяса из её тарелки и проглотил.
– Отчего же? Очень недурно у вас вышло. Я такое, если подумать, только на королевском пиру и пробовал.
Девушка с сомнением попробовала то же блюдо и скривилась.
– Вы меня просто пытаетесь подбодрить.
Глупость какая! Хотя… Наверное, это тоже часть кошмара, когда всё, что ты съешь, на вкус как пепел.
– Вы хотели развернуть подарок, когда я пришёл.
Это было правильным ходом. Девушка вновь взялась за свой подарок в яркой синей обёртке. Внутри оказалась коробка. А в коробке… Хозяйка сна сдавленно вскрикнула, вскочила, опрокидывая стул, и на пол полетела коробка, из которой выпали ленты, а вместе с ними стали выползать черви.
Спящий хотел было что-то сказать, но сон стал распадаться, по всей видимости последнее так напугало девушку, что она проснулась. Самое главное, он так и не узнал её имени.
Дальнейшее его путешествие было мало чем примечательным, если бы не смутные ощущения чьего-то присутствия. В какой-то момент его настиг голос:
– А я всё думала, когда ты осмелишься выйти.
Голос был женским и походил на журчание воды. Гостью нигде не было видно. Да и было ли у этого существа тело?
– Кто ты?
– Я? Ты меня не помнишь? ― и тихий смех подобно пенной волне, разбивающейся о скалы, рассыпался вокруг.
Альгар вспомнил. Это была так давно, что походило на безумие.
– Неужели твоя память настолько коротка, Змей? ― не унималась гостья.
– Я выбрал другое имя.
– Я слышала, Спящий. Вполне подходит твоему образу жизни.
Альгар с трудом подавил в себе гнев и сосредоточился на любопытстве:
– Зачем ты пришла в мой сон, Птица?
– Чтобы разбудить, конечно. Вернись, я прощу тебе глупую шутку, и мы вместе станем править Этим миром.
– Покажись!
Его собеседница рассмеялась, но совершенно беззлобно. Спящий попытался дотянуться до незваной гостьи, но та, словно вода, ускользала.
– Не трудись, меня считай здесь и нет. Пора просыпаться, Спящий.
– Я сам решу, что мне делать.
– Как всегда, упрям и своеволен. Без твоей помощи Этот мир обречён.
– А со мной погибнет. Разве ты этого не видишь?
– Я вижу, что мир истощён. Уходит всё, что мы построили. Пора возродить былое.
– Уходи. Я не пойду с тобой.
– Что же, жаль, ― голос был печален. ― Я приду к тебе вновь, когда настанет время, и ты пойдёшь со мной.
Ощущение чужого присутствия уменьшилось, пока не исчезло, и Спящий остался в одиночестве.
Глава 7. Старый знакомый
Это лучшие люди города!
к/ф «Убить дракона»
Увидев квартиру после праздника, Мари только вздохнула и принялась за уборку. Как же такой скромный и достаточно интеллигентный мистер Кафер смог захламить небольшое помещение за каких-то пять дней?
Она старалась не прислушиваться к разгорающемуся скандалу в кабинете. Наконец, оттуда выскочил разъярённый мистер Ротгер и ушёл, даже не заметив Мари, хотя до этого всегда здоровался. Следом за ним вышел мистер Кафер.
– А, это ты. Хорошо, ― он выглядел рассерженным. ― А то скопилось столько грязи.
Мужчина сказал это так, словно Мари сама была в этом виновата. Девушка сделала книксен и холодно ответила:
– Я уже убрала кухню и комнаты, сэр.
Мистер Кафер встрепенулся и жёстко потёр лицо ладонями.
– Я был груб, да? Прости. Сложный день.
И ушёл обратно в кабинет, а через полчаса покинул дом.
Рене не любил ругаться с Ротгером. В такие моменты он всегда себя чувствовал щенком, тявкающим на мастифа. Да и причина их спора не стоила того ― подумаешь, упустили корабль.
Приём у леди Розали вызывал небольшую тошноту и приступы изжоги. Рене давно перестал любить такие вот сборища, однако в этот раз его привела сюда служебная необходимость. Несмотря на все опасения, да и надежды тоже, из канцелярии пришло распоряжение узнать, кто из местных дворян замешан в работорговле. Не больше, не меньше. Могли бы и звезду с неба попросить, чего уж мелочиться.
Леди Розали была милой, немного манерной женщиной лет этак тридцати. К своим годам дама смогла сохранить и свежесть лица, и стройность фигуры, а также прибрать к своим нежным ручкам всё женское высшее общество в Рейне, а значит, владела всеми сплетнями городка. Это могло быть полезным. Ротгер представил ей Рене ещё полгода назад. Как ни странно, благородная дама весьма тепло отнеслась к простому бухгалтеру.
– Мистер Кафер, наконец-то вы посетили наше скромное общество! Я рада видеть вас, ― Розали мило улыбнулась, отчего на белых щеках образовались ямочки, и протянула руку для поцелуя. От её манжеты пахло розами.
– Я тоже безмерно счастлив, ― Рене едва притронулся к нежной ручке дамы и улыбнулся. ― Сегодня будет что-то интересное?
Дама смущённо потупила глаза. Она указала в сторону гостиной в конце коридора, откуда доносились смех и разговоры. Рене предложил руку, и они медленно пошли к гостям.
– Здесь каждый день что-то происходит. Вчера мэр Сурик известил нас о том, что через полгода собирается на пенсию. Скажу по секрету, что я ничуть не верю в его старческую немощь, о которой он говорит без умолку, ― она коротко рассмеялась и продолжила: ― Сегодня Зигмунд Орѐн объявил о своей помолвке, ― Розали наклонилась и тихо прошептала: ― надеюсь, что в этот раз всё закончится свадьбой. Зиги, конечно, никто не обвинял тогда, но вышло некрасиво.
– Что именно?
Розали остановилась и всплеснула руками.
– Как что? Его свадьба, вернее, её отмена. Девица оказалась из не самой хорошей семьи. Отец всё проиграл в карты, заложил дом, а потом повесился, оставив жене и детям разорённое хозяйство. Зигмунд тотчас же разорвал помолвку. И что вы думаете? Эта девица пришла к нему, требуя помощи. Впрочем, взяв деньги, она ушла и больше не появлялась. Но… ― взгляд Розали стал настороженным. ― Я знала их семейство и сомневаюсь, что девушка сама пошла просить деньги. Может, кто надоумил. У меня не было возможности расспросить ни её, ни мать.
Имя Орена было Рене знакомо: именно он вложил своё наследство в экспедицию в Ригха, откуда по некоторым сведениям и шла торговля рабами через порт Рейне.
– Познакомите меня с этим Зигмундом?
Розали прищурилась, но не стала задавать вопросов, по всей видимости решив, что дело касается исключительно деловых вопросов, и вернулась к своему обычному приподнятому настроению.
– Конечно! А теперь давайте пойдём к гостям. Ещё немного, и наше отсутствие станет и вовсе неприличным.
Зигмунд производил впечатление милого, глуповатого молодого повесы с серьёзными намерениями. То есть, самого Рене в юности. Вот только Рене никогда не затевал государственную измену. Розали их представила друг другу, причём о мистере Кафере отозвалась очень дружелюбно и заметила, что некоторые члены общества Рейне обязаны ему за помощь в своих финансовых делах. Это, конечно, была уловка, чтобы простого бухгалтера приняли более высокопоставленные собеседники.
– Я слышал, вы занялись доставкой грузов из Ригха, ― как бы между делом заметил Рене. ― Рискованное дело, должен заметить.
Зигмунд отсалютовал бокалом.
– Риск ― благородное дело, мистер Кафер! К тому же я не так сильно рискую, как, например, женившись. Вы женаты?
– Нет. У меня скверный характер.
Розали звонко рассмеялась:
– Вы наговариваете на себя. У вас чудесный характер. Мой первый муж ― вот кто славился дурным нравом, ― она спрятала улыбку за полураскрытым веером. ― Зиги, но Ренри прав: доставка груза во время зимовки опасна. Прошлой зимой караван Билли Томлеса затонул, едва выйдя из нашего порта. Из всего экипажа спаслось едва ли десяток людей.
– Розали, эти люди получают хорошие деньги, и если они не способны выполнить элементарную работу, то сами и виноваты. А если груз пострадает, то они ещё и доплатят за него.
– Прошу прощение, я не хотел влезать в вашу беседу, но вынужден возразить.
Рядом остановились двое в синих кителях морских капитанов. Первым, который и обратился к Зигмунду, был невысокий седеющий человек. Лицо и руки его были сильно обветрены. Он сжимал кулаки и едва ли не трясся от гнева. Его Рене не знал. Второй – более спокойный, высокий и жилистый. В нём Рене с ужасом узнал капитана Ульгика Хемшита.
– Вы говорите о вещах, которые не понимаете, ― едва сдерживая дрожь в голосе, начал неизвестный капитан. ― За зимнюю доставку груза, не важно какого, несёт ответственность не только капитан, ввязавшись в такую авантюру, но и владелец фирмы, организовавший подобное. Зимой на море не только дуют сильные холодные ветра, способные порвать паруса, но также встречаются льдины, ломающие корпус, и волны, накрывающие корабли. Не говоря уже о сложностях, связанных с обогревом кают. Только один капитан ― Атлер Фильган ― однажды смог провести корабль через этот ледяной ад, и то на спор, под свою ответственность, лишь с добровольцами, без груза, потеряв больше трети команды. Во сколько жизней вы оцените свой груз, мистер Орен?
Зигмунд приосанился и оценивающе оглядел собеседника:
– Вы из меня прямо монстра какого-то делаете, господин. Эти люди знали, на что шли. Никто их силой не заставлял. Ко всему прочему сейчас стоит теплая погода. Да, немного прохладно, но не морозы. Вода спокойная, ветер умеренный, а пролив и вовсе славится своими тёплыми водами.
– Эти люди не намного умнее тех, кто отправил их в эту западню, мистер!
Леди Розали прижала ко рту приоткрытый веер и сдавленно охнула.
Ох, зря неизвестный господин затеял эту перебранку! Лицо Зигмунда сделалось красным от злобы.
– Вы влезли в разговор, который вас не касается, суёте свой нос не в своё дело и при этом меня называете глупцом! Кто вы такой?
– Капитан Атлер Фильган.
Повисла пауза. Оба стояли напротив друг друга, сжимая кулаки, и либо кто-то из них вызовет другого на дуэль при стольких свидетелях, либо будет драка, в которой Орен точно проиграет. Все остальные присутствующие уже прекратили свои занятия и с интересом ожидали развязки. В этот момент капитан Хемшит кивнул леди Розали и положил свою руку на плечо Атлера.
– Успокойся, друг мой, это ведь и правда не наше дело. Ещё немного, и ты напугаешь милых дам.
Атлер прикрыл глаза, медленно выдохнул и повернулся к леди Розали:
– Приношу извинения за свой пассаж, ― он наклонился и весьма галантно поцеловал руку. ― Вынужден покинуть ваше общество, ибо сейчас мне здесь не рады.
– Боюсь, что так, ― растерянно пролепетала дама. ― Это было неожиданно.
Все проводили удалившегося капитана Фильгана взглядом, а хозяйка дома облегчённо выдохнула и заняла Зигмунда каким-то пустяковым разговором. Капитан Хемшит подошёл к Рене и, наклонив голову, тихо сказал:
– Не ожидал тебя здесь увидеть. Ты… как бы это сказать…
– Потом, ― оборвал его Рене, надеясь на благоразумие старого знакомого.
– А… ― в свою очередь протянул Ульгик и усмехнулся. ― Как скажешь.
Дальнейший приём не принёс никаких значимых результатов. Все обсуждали несостоявшуюся дуэль между капитаном Атлером и Ореном. Хемшит вскоре откланялся, сославшись на то, что ему хочется проведать своего товарища. Рене через несколько минут так же попрощался с леди Розали и устремился следом. Ульгика он нагнал уже на улице: тот шёл вдоль домов, пока не свернул за угол. Когда Рене наконец догнал его, капитан прислонился к каким-то ящикам и разглядывал собственные ногти.
– Так-так-так, ― протянул он. ― Лорд Асмадер. Я не ошибся?
– Нет, капитан. Позвольте представиться: Ренри Кафер. Бухгалтер.
Рене приподнял шляпу в знак приветствия. Ульгик коротко рассмеялся:
– Ты кого-то убил и скрываешься в этом отсталом городишке? Впрочем, я даже не хочу спрашивать, что ты тут делаешь и зачем сменил имя. Надеюсь, Атлер не помешал твоим делам своим выпадом?
– Немного, но… ― Рене огляделся. ― Давай пойдём куда-нибудь. Мне нужна твоя консультация.
Ульгик посерьёзнел.
– Я надеюсь, ты не ввязался в какую-то авантюру? Помню, был у тебя такой грешок.
– Нет. Это… это… ― Рене почувствовал, как немеет язык, и развёл руками. ― Сам понимаешь.
Капитан сурово кивнул.
– Ясно. Поклялся. На чём: на камне? На воде?
– Сам подумай.
Ульгик досадливо сплюнул и, болезненно поморщась, потёр руку. Видимо он и сам когда-то приносил клятву на крови.
– Ладно, пойдём. Тут есть одно заведение, вполне приличное.
***
Дзынь-дзынь. Буль-буль.
– … срань всё это, Ульгик. Нет, я не смогу всё рассказать, клятва всё равно не даст, но просто поверь. Я тут полгода, и ничего не происходит. Они на шаг впереди меня. И почему я? Я, что, похож на… Проклятье, как мне надоела эта клятва. Вот надо было ему…
– Кому, лорду-канцлеру Арго? Как он тебя заставил?
– Вот так. Должок. Ну ты, наверное, слышал.
– А… слышал. Ясно. На самом деле я до сего момента не верил во всё это. На войне ты не был склонен к опрометчивым поступкам.
– Я изменился.
– Вижу. Рен.. ри… Кто придумал тебе такое имя?
– Не придумал. Оно моё.
– А… То есть, есть такой человек? Был? Ясно. Ладно. Насчёт Зиги, ты прав. Я в Рейне недавно, но кое-что уже услышал… Надеюсь, всё, что я расскажу, останется между нами?
– Не всё.
– Хорошо. Надеюсь, без имён?
– Клянусь.
– Не разбрасывайся так клятвами! Так вот, услышал я следующее: этот Зиги вложил свои деньги в экспедицию компании «Нортинг». Успел получить неплохие проценты за два каравана. По векселю.
– Значит, это прибыльное дело?
– Подожди. Компания «Нортинг» ещё год назад считалась очень надёжной, и многие владельцы судов, среди которых есть и капитаны, заключили с ней договор. Только вот за последние три месяца «Нортинг» не выплатила по векселям больше половины своих вкладчиков, вместе с тем убеждая их, что это временные трудности. Чуешь, чем пахнет? Нет? Эх ты, а ещё бухгалтером прикидываешься. Это пахнет банкротством. Я тебе ещё зацепку подкину: если этот Зиги получил все выплаты вовремя, значит, он в курсе некоторых деталей. Что в свою очередь ведёт к…
– Постой, но вводить в курс дела этого идиота означает поставить на край любое дело! Не сходится, Ульгик.
– Ну так и я не следак. Это ты у нас умный малый, а я так, на подхвате.
– Но если он… Всё равно не сходится… Налей ещё.
Дзынь-дзынь. Буль-буль.
– Скажи, Рене, а почему ты не остался в армии?
– Нашёл, когда спрашивать.
– Не, я серьёзно. Ты там был на своём месте. До сих пор помню этот безумный поход через перевал. Мы потеряли только неуклюжего Гарри. Но так он и на земле всегда себя чувствовал неустойчиво.
– Между прочим, Ульгик, это ты спас от падения одного нерасторопного майора. Иначе было бы два.
– А ты мне отдал половину своего пайка, после того как моя лошадь упала в ущелье.
– А ты… ладно, наливай уже.
Дзынь-дзынь. Буль-буль.
– А ты женился?
– Куда мне! Капитан ― не самая лучшая партия. Особенно тот, кого прозвали Мясником Ульгиком.
– Ты защитил пролив.
– Защитил. А толку-то? Теперь каждая собака нос воротит. Впрочем, есть одна… дама. Только тссс… Я тебе не говорил. Прекрасна, как Магдалина, и умна, как Дино. Правда, замуж не пойдёт ― предлагал.
– А ты пробовал ухаживать?
– Пробовал, как же! И вполне успешно, если понимаешь, о чём я. А ты не присмотрел себе красотку в Рейне?
– Не до этого.
– А да, точно. В таком деле женщины – обуза.
Дзынь-дзынь. Буль-буль.
– Вот что скажу тебе, Рене. Если Трое будут благосклонны, то нынешним летом женюсь. Слово даю!
– Не разбрасывайся словами!
– Нет, женюсь!
– Ну как хочешь. Я вот как-то… Ай, ладно.
Дзынь-дзынь. Буль-буль.
– Ты мне друг, Рене?
– Рене тебе друг.
– И я тебе! Вот всё, что надо! Какая бы помощь не понадобилась. Ты же мне жизнь спас!
– Ты мне тоже.
Дзынь-дзынь. Буль-буль.
– Знаешь, Ульгик, а вот женщины ― это такая загадка. Смотришь и понять не можешь: то ли она злится, то ли затевает что. Спрашиваешь, а она вся такая холодная, как кусок льда. Поди догадайся.
– Да ты же эмпат!
– Да какое там… Сломан. Кое-что чувствую. Понять могу. Даже кое-как щит слепить получится, но чтобы проникнуть и повлиять… Самое паршивое не это. Я постоянно ловлю чужие эмоции, и они словно мои собственные. Вот, приходится амулет носить.
– Снимай.
– Да ты с ума сошёл! Я не могу без него!
– Снимай, говорю! Вот. И не морщись. Возьми себя в руки. И пошли к твоей этой ледышке.
– Сдурел ты, капитан! Какой ледышке?
– Такой. Я тебя не знаю, что ли?
– Да я не знаю, где она живёт.
Дзынь-дзынь. Буль-буль.
– Нет, Ульгик, не пойдём. А насчёт женщин: я давно зарёкся с ними дело иметь. Как свяжешься, так потом одни упрёки и игры. Всё. Я пьян, как тысяча дракончиков. Пошли отсюда, а то ещё немного, и мы тут же и уснём.
Глава 8. Честь и благоразумие
У меня есть способности к хозяйству; я имею качества и бережливости, и расторопности, и благоразумия, даже постоянства.
Н. В. Гоголь
Мари так и не дождалась мистера Кафера, чтобы получить оплату. Домой пошла расстроенная, сосредоточившись на попытках переделать их маленький бюджет. Придётся вновь ругаться с хозяином комнаты и клясться, что оплатит завтра, а она так этого не любила.
Около дома путь ей преградил невысокий, но кряжистый господин. На его шее красовался шарф в красно-зелёную клетку.
– Мисс Энгель? ― он даже слегка поклонился.
В этом простом движении сквозила издёвка. Мари кивнула в ответ и непонимающе посмотрела в лицо мужчины. Оно было никаким. Такое увидишь и забудешь. Ничего примечательного.
– Меня зовут Бигри.
– Я вас не знаю, сэр.
Бигри улыбнулся какой-то приторной улыбкой. О да, такие улыбки Мари помнила. Молодые люди обычно так улыбались, когда хотели что-то получить взамен комплимента: поцелуй или даже согласие на тайное свидание. Матушка учила, что таких господ нужно обходить десятой дорогой. Мари и рада была бы обойти Бигри, но проулок оказался слишком узким. За спиной этого странного господина шумела улица, слышались голоса людей. Если она закричит, её услышат.
– Конечно, вы не знаете меня, мы не знакомы. Я искренне приношу извинения, что вторгаюсь так внезапно.
Лицо его сделалось виноватым, даже на щеках проступил стыдливый румянец. Но Мари не поверила.
– Мой … назовём его… партнёр хочет помочь вам поправить своё печальное положение. Он пожелал остаться неизвестным, дабы не повредить вашей репутации. Уверяю вас, он хочет сделать это от чистого сердца.
Мари скромно улыбнулась, ожидая продолжения. Репутация! Какая несусветная чушь. От её репутации не осталось и клочка. Бигри даже не старался скрыть насмешку. Ему это незачем. Он уверен, что наивная девица спокойно проглотит наживку. Но чего же от неё хотят? Мари молча ожидала продолжения и попыталась изобразить на лице счастливое удивление: неуверенная улыбка и блеск в глазах. Это проще, чем изображать равнодушие.
– Господин, у которого вы работаете, не совсем честный человек.
– Какой господин? ― Мари старалась не переигрывать, и в её голосе сквозило лёгкое подозрение.
– Мистер Кафер.
Нечестный человек? Суровый, педантичный мистер Кафер вызывал у Мари совсем другие чувства.
– Я не понимаю. Что вам нужно?
– Сущую безделицу…
***
У мамы опять был хриплый тяжёлый кашель. Эльза каждый раз вздрагивала. Мари достала из тайника кошелёк и пересчитала деньги. Монетка к монетке. Вздохнула и пошла к аптекарю за «синим дымом». От лекарства матери стало лучше. Она успокоилась и уснула.
Мари же положила на стол две последние монетки. Указательным пальцем подвигала сначала одну, потом вторую. Серебро и медь. Они легко скользили по неровной столешнице. В голову стали приходить мысли, которые раньше вызывали ужас. А теперь? Мари прислушалась к себе. Тоже ужас, но уже другой.
– Согласиться или нет? ― спросила она сама себя.
Папа говорил, что честь ― это не только то, что юная девица может потерять, не физиологическая особенность. Это что-то, что делает человека цельным, достойным. Стоит один раз оступиться, и в зеркале ты увидишь кого-то другого. И этот человек может тебе не понравиться. У Мари не было зеркала, чтобы взглянуть, но было достоинство. Она так думала. По крайней мере, она не плакала, когда старые знакомые проходили мимо и отворачивались. Нет, плакала, давно. Ревела в подушку, чтобы мама и Эльза не слышали. Но слёзы кончились.
Интересно, а может ли кончиться честь?
Мари пришла рано, чтобы застать мистера Кафера дома. В конечном счёте оплата ― это мелочь по сравнению с невероятно выгодным предложением Бигри. Открыв дверь чёрного входа свои ключом, девушка сняла плащ и тихо прошла в гостиную. Мистер Кафер был дома. Он в самом затрапезном виде развалился на диване ― одна рука свешивалась до самого пола, босые ноги возлежали на подлокотнике, верхняя рубашка отсутствовала и нижняя тоже, но штаны были на месте. Из-под обеденного стола торчали чьи-то ноги. В сапогах. Хороших таких, не очень новых, но ухоженных, лакированных, с толстой подошвой.
На самом столе и на полу вокруг стояло множество бутылок ― больших и маленьких, полупустых и совсем пустых, а в воздухе витал незабываемый запах алкогольных паров, грязных носков и мужского пота.
Мари открыла рот, чтобы… что? Что можно сделать в такой ситуации? Завизжать и указать пальчиком на безобразие? Вряд ли после бессонной ночи мистер Кафер будет рад такому пробуждению. Упасть в обморок от созерцания обнаженной мужской груди? Никто ведь даже не оценит. Мари, которой в равной степени не было свойственно ни визжать, ни падать в обморок, закрыла рот и вернулась на кухню. Она ещё помнила, как папа боролся с похмельем. Мистеру Каферу и господину в сапогах это может пригодиться.
Рене проснулся от запаха жареного мяса ― сочного и жирного. Желудок сразу отозвался глухим урчанием, а голова ― тупой болью. Он вспомнил всё то безобразие, что они устроили накануне, и со стоном сел. Первое, что ему попалось на глаза, ― сапоги. Они торчали из-под стола и не подавали признаков жизни.