Светоносцы: Мерцающая башня

Поглощённый этим неприятным занятием, я не заметил, как рядом оказался молодой человек, предложивший мне свою помощь. Это был Магнус Горнвальд. Я назвался ему Эрлихом Пилигримом, странствующим поэтом, изучающим языки и нравы тех нардов, среди которых доводится некоторое время жить. Он несказанно обрадовался такому повороту дела, восклицая, что само провидение послало меня ему.

Я знал, что всё идёт по намеченному Магистром Люксамором плану, и не стал опережать события и донимать нового знакомца своими расспросами о роде его занятий, а также причине одинокой жизни вдали от людей, что обычно несвойственно молодости. И однажды Горнвальд сам раскрылся передо мной.

Он показал мне рукописи с арабской вязью и попросил попробовать разобраться в столь замысловатых письменах. Я охотно согласился и тут же бегло прочёл вслух несколько страниц, чем привёл моего приятеля в неописуемое изумление. Мне нельзя было долго скрывать истинную цель своего появления на Земле: просто не было времени – и я раскрыл карты.

Горнвальд не верил ни одному моему слову до тех пор, пока я не посвятил его во всё, что знаю об эликсире доктора Фауста и последствиях его применения. Само упоминание имени учителя мною, человеком со стороны, заставило Магнуса серьёзно вслушаться в то, что обыватель счёл бы шизофреническим бредом. Я рассказал Горнвальду, что теперь, благодаря эликсиру, он ченнелер и стал причиной возникновения в Реальности Третьего Измерения Мерцающей башни и появления меня, Эрлиха Пилигрима. Я поведал, сколько бед он натворил в будущем, ставя эксперименты с незавершённым эликсиром доктора Фауста; и сколько трагедий ещё ждёт миры, если формулу этого варварского зелья не уничтожить теперь же.

Я говорил о силах, которые существуют рядом с людьми и, в том числе, рядом с Магнусом, и весьма заинтересованы в том, чтобы заполучить формулу в своё распоряжение.

После многочисленных продолжительных бесед мои доводы наконец показались Горнвальду убедительными, и он дал согласие на уничтожение всех записей доктора Фауста. На заре на берегу старого Ара запылал костёр забвения, в котором сгорели мечты и надежды всей жизни доктора Фауста и его ученика. Весь день Горнвальд ходил угрюмый и не хотел со мной разговаривать. Но под вечер пара хороших стаканчиков «Арского» развязала ему язык, и я услышал трогательную историю любви Рихарда Фауста и сестры Магнуса, Маргариты; историю, имеющую прямое отношение к гениальному открытию честолюбивого учёного.

Маргарита была удивительным созданием: невероятно способной к наукам и прехорошенькой. Довольно редкое сочетание ума и красоты, да ещё настоящего доброго сердца делали её в глазах соседей и завсегдатаев винного погребка Горнвальдов существом не от мира сего. Родители души не чаяли в дочери, которой было позволено даже поступить в университет.

Она выбрала естественный факультет, с пристрастием изучая ботанику и мечтая вывести однажды уникальный сорт винограда, чтобы прославить доброе имя своего отца и помочь ему достичь настоящего процветания. Но всё это так и осталось лишь её мечтой. Маргарита только год побыла студенткой, как всё в её жизни резко переменилось. Горнвальды понесли серьёзные убытки из-за неурожая винограда и оказались в отчаянном положении.

Тем временем Магнус достиг того возраста, когда следует определяться с выбором жизненного пути. Он напрочь отказался продолжить дело отца-винодела. В его мечтах вырисовывался совсем иной образ будущего. Он грезил о карьере на интеллектуальном поприще, завидуя успехам сестры в университетских занятиях.

Наконец он заявил семье, что также желает стать студентом. Но кто-то должен был помогать стареющим родителям! И Маргарита уступила брату, смирившись с заурядной участью горожанки, вечно занятой хлопотами по дому и работой в винной лавке.

Но год в университете не прошёл бесследно для девушки. Будучи первой среди сокурсников, Маргарита Горнвальд своей неординарностью привлекала внимание многих профессоров, так что некоторые из них прочили ей блестящую карьеру учёной дамы, и все без исключения втайне восхищались её милыми тонкими чертами и, точно выточенной из мрамора, изящной фигурой. Маргарита умудрилась не оставить равнодушным к себе ни одного учёного мужа. Она всегда имела оригинальный взгляд на всё, какого бы вопроса ни касалась; чем просто приводила одних в неописуемое раздражение, в других же умела вызвать невероятное восхищение смелостью суждений и особенной манерой выражать свои мысли. Она делала это непринуждённо и столь уверенно, будто речь всякий раз шла о погоде за окном, а не о тонких научных материях.

Не раз и доктор Фауст оказывался в плену обаяния развитого ума и красоты юной Маргариты. Пожалуй, он единственный из всех умел выслушать её особенно долго, не выказывая при этом снисходительности к нежному возрасту девушки, а держался с ней на равных, давая понять, что ценит и уважает каждое её суждение, какое бы ни слетало с её уст.

Рихард боялся признаться себе, что не равнодушен к Маргарите Горнвальд. Он, бывало, смущался и краснел под напором иногда смело брошенного открытого взгляда больших серых глаз собеседницы или лёгкого прикосновения её одежды.

Маргарита быстро поняла, что ей легко и интересно общаться с Рихардом Фаустом, что она нравится ему и что он также ей весьма симпатичен. И начавшаяся было дружба между ними скоро переросла в нежную влюблённость.

Как только Маргарита приняла решение оставить своё студенчество, Рихард Фауст, недолго думая, подарил Маргарите кольцо в знак того, что придёт время, и они будут навсегда вместе, несмотря на разницу в возрасте почти в двадцать лет. Маргарите ничего не оставалось, как принять судьбоносный подарок, который сулил жизнь, грезившуюся ей в самых смелых мечтах: наконец завершить образование и стать причастной к большой науке наравне с мужем, который понимает её стремления и всегда готов поддержать.

Доктор Фауст был отнюдь не богатым человеком. Он признался Маргарите, что не имеет достаточно средств, чтобы содержать молодую жену и будущих детей; но уверял юную невесту, что работает над весьма прибыльным проектом, и ей осталось ждать совсем недолго. Шли годы, а срок свадьбы всё не приближался.

Влюбившись, как мальчишка, в сорок лет, доктор Фауст сразу стал ломать себе голову над вопросом, где взять достаточно денег на свадьбу и содержание семьи. Он сгорал от любви и мучился от отчаяния, беспрестанно молился, взывая к Небесам; превозмогая себя, карпел над фолиантами, пытаясь породить хоть одну эвристическую идею, обещающую материальное благополучие. И однажды, проснувшись утром, воскликнул: «Эврика!»

Это была мысль о создании эликсира вдохновения. Но это была антинаучная мысль! Её воплощение в жизнь возможно было лишь с помощью алхимии, но никак не в рамках классической науки! И доктор Рихард Фауст пожертвовал ради любви карьерой университетского профессора, заперев себя в тайной алхимической лаборатории, в старой штольне на берегу старого Ара.

Маргарита ежедневно носила обеды своему суженому в его отшельнический приют. Но как-то раз она занемогла и попросила брата навестить Рихарда. Магнус Горнвальд, бывший студент доктора Фауста, увидев, что сотворил с собой столь почитаемый им профессор химии, выразил сожаление, что больше не услышит его замечательных лекций и никогда не сможет иметь честь быть его учеником и последователем. Вскоре после этого разговора Рихард Фауст, решив, что ему не помешал бы толковый ассистент, пригласил Магнуса Горнвальда принять участие в его работе над созданием эликсира вдохновения.

Честолюбивый Горнвальд чрезвычайно увлёкся идеей обезумевшего от любви алхимика Фауста и стал его правой рукой, моментально вникая во все тонкости алхимических процессов. Вскоре доктор Фауст уже ни дня не мог обойтись без действенной помощи столь способного ученика, который сумел приобрести симпатию и дружбу своего учителя. Работая в тесном тандеме с расторопным Магнусом Горнвальдом, Рихард Фауст надеялся на скорое и успешное завершение предприятия.

После той злосчастной ссоры, как я уже рассказывал, – и Скрибиус громко прокашлялся, почему-то похлопав Ника по плечу, – после той злосчастной ссоры, вызванной принципиальными противоречиями во взглядах учителя и ученика на то, каким путём прийти к завершению эликсира вдохновения, Рихард Фауст слёг, сражённый сердечным недугом. К этому моменту ему было уже сорок восемь лет.

Отдав себе отчёт в том, что теперь без помощника ему одному уже не завершить работу, а значит, никогда и не жениться на Маргарите, Рихард Фауст впал в глубокую депрессию и, почувствовав, что дни его сочтены, написал невесте прощальное письмо.

В этом последнем послании он, вместе с признанием в вечной любви, мольбами о прощении за долготерпение и обманутые надежды своей невесты, ставил в известность Маргариту о своей скорой кончине. К письму прилагались дневники, в которых описывалась формула незавершённого эликсира вдохновения, а также указывались имена некоторых алхимиков, которые могли бы заинтересоваться продолжением исследований и дорого выкупить у единственной наследницы доктора Фауста все материалы его изысканий.

Последняя запись в дневнике гласила: «Господа, не доверяйте Магнусу Горнвальду. Он мой идейный враг и губитель всей жизни. Сегодня, видимо, последний мой день на этом свете. Приступы стали всё невыносимее».

Через два часа после того как была сделана эта запись, доктора Рихарда Фауста не стало. Безутешная двадцативосьмилетняя Маргарита поклялась умирающему жениху выполнить все его поручения и спустя некоторое время отыскала человека, назвавшегося Освальдом Варгнером, который выкупил у неё наследие доктора Фауста.

Новый владелец формулы незавершённого эликсира вдохновения не значился в списках алхимиков, упомянутых в письме умирающего доктора. Но Маргарита Горнвальд, желая всё-таки выполнить его последнюю волю, по трагической оплошности позволила чернокнижнику, выдавшему себя за давнего почитателя профессора Фауста, прикоснуться к тайне, которая не должна была быть явлена миру через служителя тьмы. Довольно и того, что натворил Магнус Горнвальд, ставя на себе опыты и пытаясь завершить эликсир!

– Чего же ужасного натворил Освальд Варгнер, заполучив формулу доктора Фауста? – не удержался от вопроса Ник.

– Чернокнижник приготовил снадобье, как было указано в инструкции его первосоздателя. Острая зависть овладела всем его существом. Освальд Варгнер, в отличие от Магнуса Горнвальда, завидовал успеху великих композиторов, а не писателей. Ну и ты можешь догадаться, мой друг, что Варгнер натворил в мире звуков! Ты легко можешь себе представить, кого и на какие злодеяния могла вдохновить та музыка преисподней, которая рождалась в недрах тёмной души новоиспечённого композитора! – с горечью произнёс Скрибиус, на минуту умолк, видимо, восстанавливая в памяти канву прошлых событий, затем продолжил воспоминания вслух. – Когда я услышал историю любви Рихарда и Маргариты, то сразу понял, что злосчастная формула всё ещё существует. Я отправился к Маргарите и рассказал ей всё о своей миссии. Она же, в свою очередь, плача, поведала мне о последней воле умирающего и своих стараниях найти достойного преемника доктора Фауста.

И вместо того чтобы вернуться Домой, я вынужден был остаться ещё на два столетия и гоняться за злополучной формулой, которая как проклятье появлялась то там, то здесь, коверкая судьбы людей и миров!

– Но что стало с Магнусом, который теперь потерял смысл жизни? – недоумённо вопрошал Ник. – И почему ты, Скрибиус, не уговорил его сразу всё исправить, чтобы не ждать, пока написанное материализуется?

– Я так и поступил, мой друг, предложив Магнусу Горнвальду завершить свою книгу так, чтобы доброе начало восторжествовало. Но Магнус попросту не смог. В нём не было той движущей силы, которая заставляет художника творить: у него не было вдохновения! – и горечь сожаления послышалась в голосе Скрибиуса.

– А как же эликсир вдохновения, который всё-таки удалось завершить Магнусу Горнвальду?! – почти прокричал недоумевающий мальчик и остановился перед собеседником, глядя ему прямо в глаза.

– Не всё так просто, Ник! Не всё так просто! Эликсира вдохновения – в буквальном смысле этого слова – и не существовало! Столь красиво лишь называлось снадобье, переключающее сознание человека на иной, более тонкий, уровень восприятия реальности. С помощью этого средства можно было проникать в область Пятого Измерения. Я уже говорил тебе, что доктор Фауст как выдающийся мыслитель и исследователь опередил своё время на два столетия. Сейчас я подробнее на этом остановлюсь.

Видишь ли, в процессе эволюции человечество рано или поздно получит возможность естественным путём, путём усовершенствования механизмов восприятия, постигать реальность абсолютно по-новому. Я говорю о более высоком уровне развития сознания, которому доступно иное видение реальности.

А Магнус Горнвальд, употребив завершённый им эликсир, искусственно получил возможность общаться с Высшими Личностями, населяющими более тонко организованный мир, часть общей Реальности, ставшей доступной его обострившемуся восприятию. Но природа художника слова всё же не была присуща Горнвальду! Магнус стал ченнелером, приёмником информации, а не творцом искусства!

– Правда, у Магнуса Горнвальда был ещё один способ, чтобы всё исправить при жизни! – и Скрибиус улыбнулся, но в глазах его не было радости.

И Ник понял, что Горнвальд не использовал и этот, второй, шанс.

– Ты прав, Ник, – прочёл мысли мальчика его проницательный собеседник, – Горнвальд не смог воплотить в реальность и то, другое, что я ему предложил. Я хотел, чтобы Магнус построил Тело Света и проник за Завесу Туманности, разделяющей миры, поднялся по ступеням Мерцающей башни и воссоединился со своим всемогущим Высшим Началом, источником вдохновения в человеке. Вот тогда книга Магнуса Горнвальда получила бы необходимое завершение!

Понимаешь, Мерцающая башня и сама Завеса Туманности не видимы и не проницаемы для грубого физического тела человека. Поэтому его нужно переструктурировать определённым образом. Исполниться Света Магнус Горнвальд должен был при помощи святого слова псалмов, читаемых утром и вечером в порядке, указанном в принятых им самим ангельских посланиях.

Магнус Горнвальд начал эту работу, поселившись в одном из монастырей З-га под именем Сунгам Дальвангор, и до конца своих дней её старательно исполнял. Тело Света он построить не успел, окончив свои дни в возрасте восьмидесяти девяти лет, ибо так распорядилась судьба.

Скрибиус умолк, направившись к столу.

– Так вот почему во мне существует такая неодолимая жажда достичь Мерцающей башни! Там моя сила, там я могу ощутить себя единым целым со своим Высшим Началом. Так вот почему мне грезилось, что там мой Дом! – потрясённый этим новым осознанием своих некогда смутных стремлений, Ник с жаром обнял Скрибиуса и, исполненный благодарности к этому странному и теперь единственному на свете близкому человеку, расплакался, уже ничуть не стесняясь своих слёз.

Скрибиус нежно гладил Ника по его тёмным волнистым волосам и молча улыбался. Мальчик поднял на него полные слёз глаза и почти прошептал:

– Ты так и не поднимался больше по ступеням Мерцающей башни с тех пор, как спустился из-за меня на Землю двести лет назад?

Скрибиус покачал головой:

– Нет, Ник! Как бы я ни хотел снова оказаться в родной обители Света, я не мог отказать Им. Высшие попросили меня остаться и продолжить работу здесь.

После того как я всё-таки уничтожил формулу, предав огню последнюю копию дневников доктора Фауста, я поселился в этом монастыре в те времена, когда он был ещё чист. Мне было известно, что его ждут чёрные дни. Я пришёл сюда, чтобы помочь спасти монастырь, сохранив фундамент Света хотя бы в малюсеньком его уголке. Иначе это последнее пристанище детей божьих рухнуло бы, находясь только под властью тьмы. Я поддерживал живой дух монастыря, общаясь с Высшими, записывая их слова, читая молитвы и псалмы, очищал это место, как мог. Но чтобы всё исправить, моих сил не хватало. Я ждал тебя, Ник, ибо только вместе нам предначертано одолеть тьму! Теперь ты пришёл, мы наконец встретились, и я счастлив, по-настоящему счастлив за последние двести лет!

– Ты пойдёшь со мной, Скрибиус? – робко спросил мальчик.

– Нет, дорогой, мне нельзя покидать свой пост. Я нужен здесь, чтобы удерживать Свет. Всю остальную работу ты должен проделать сам. Ты уже достаточно подготовил себя, читая псалмы и молясь, будучи Сунгамом Дальвангором, монахом З-ского монастыря. В твоей душе уже много Cвета, так много, что Ангелы заметили его и вышли с тобой на связь, дав тебе новый способ построения Тела Света. Скоро ты завершишь его сотворение, и Мерцающая башня откроет тебе свои Врата. Однажды тебе представится возможность вернуться в вожделенную обитель Света! Ты наконец по-настоящему почувствуешь, что значит быть дома! Только верь, Ник!

Теперь, когда ты всё узнал, нельзя терять времени, мой мальчик, ибо каждое мгновение порождает где-то во Вселенной новую цепную реакцию разрушения миров. Иди, – и Скрибиус крепко обнял Ника.

– Да, конечно, мне надо идти, но я не хотел бы прощаться, Скрибиус! – медленно произнёс мальчик.

– Я тоже, Ник! – великан улыбнулся, подошёл к узкому стеллажу у стены и легонько толкнул его.

Стеллаж повернулся вокруг своей оси, и с улицы потянуло ночной прохладой. В библиотеку ворвались запахи влажной травы и цветов монастырского сада.

Перед Ником открывался путь, путь победителя или побеждённого. Послушник оглянулся на своего единственного друга, который был как всегда спокоен, потому что многое знал наверняка. Но можно ли до конца понять тайну жизни двенадцатилетнего монастырского подкидыша, который вступил на Путь Служения? Что преподнесёт ему судьба воина Света? Сможет ли он в этой жизни свершить то, что не удалось когда-то ни Магнусу Горнвальду, ни Сунгаму Дальвангору? Или придётся ждать своего часа целую Вечность? Ник шагнул в ночь неизвестности.