Молитва

5

Талгат был доволен своей новой жизнью в вере. Ему было 25 лет, но до сих пор он чувствовал себя в религии неопытным младенцем. В то время, как братья по вере осваивали такие сложные науки, как «Наука о Вере», «Наука о Творце».

Талгат решил поехать в аул к бабушке, рассказать о том, что он начал жизнь верующего мусульманина. Аул находился в двух часах езды от города. Небольшое селение когда-то было огромным населённым пунктом, где жило несколько тысяч человек, а сейчас хорошо, если наберется двести. Все давно переехали в город. А сейчас один из красивейших когда-то аулов в районе напоминал Талгату сирийскую деревню после разгрома боевиками. И это всё происходит в мирное время, происходит там, где не пролетела ни одна пуля. Это просто не укладывалось в его голове. Даже дом родных пришёл в запустение и ветхость, и от боли за них сжималось сердце Талгата. Бабушка жила вместе с сыном, его дядей, оба они были очень набожными людьми, но по-своему, а не по канонам ислама. Талгат с детства очень любил дядю, ведь он всегда заботился не только о бабушке, но и о нём самом, когда он был маленьким.

– Я предполагал, что ты станешь верующим. Ты всегда внимательно слушал, когда я рассказывал тебе то немногое, что сам знал об исламе. Твои глаза выдавали подлинный интерес к вере, – вдруг сказал дядя, сидя на тахте и теребя четки. Он был невысокого роста, его лицо, привычное к степным ветрам и палящему солнцу, было смуглым и обветренным. Дядя всегда, сколько помнил Талгат, был гладко выбрит, не любил растительность на лице. Сейчас он смотрел на племянника своими озорными узкими глазами, в которых светились доброта и понимание.

– Почему ты не говорил о вере, об исламе своим детям и другим племянникам? – спросил его Талгат.

– Ты был ребёнком совсем иного склада, не своего поколения. Это было заметно сразу. Потому я и говорил тебе то, что ты хотел услышать, – тихо говорил дядя, словно оправдываясь.

– Ты говорил мне, что лучшая земля – это Мекка, Медина, Аль-Акса, а лучший человек – это Пророк (мир ему!). Ты ещё в детстве подарил мне мечту, за что я буду благодарен тебе всю жизнь.

– Мне уже 66 лет. Вот, что я тебе хочу рассказать. Мы всю жизнь мечтали встать на намаз. Но в советское время мы были уважаемой всеми, образцовой семьёй и не могли этого сделать. В то время, сам понимаешь, религия не почиталась. Всю жизнь мы работали на благо государства. Но в душе мы мечтали о Рае, мечтали о том, что воскреснем вслед за Пророком, мы пронесли в своей душе любовь к Нему тайно. Мы никогда не забывали о Нём. Он всегда был для нас единственной Истиной. Так сложилась наша жизнь, что намаз для нас был трудновыполним. Когда я был молодым, всегда уважительно относился к чеченцам. В те времена многие люди были далеки от религии. Мне запомнился случай, который произошёл в один из дней, когда пост в месяц Рамадан пришёлся на июль, стояла сильная жара, а дни были долгими. Мы ремонтировали базу для скота. Вдруг один молодой чеченец лет восемнадцати упал в обморок. Все подбежали к нему. Мужики в наше время в обморок не падали. Оказалось, что этот чеченец постился. Я до сих пор его помню. Кавказцы всегда соблюдали пост в Рамадан. В то время следование любой религии высмеивалось, а они гордились тем, что они мусульмане. Я уважал их за это. Знаешь, мне больно за них, ведь у них там, на родине, несколько лет назад была война, много их там полегло. Я знаю этот народ хорошо, мы жили с ними бок о бок в одном ауле, у нас с ними одна вера. Сколько их полегло в Чечне, как подумаешь об этом, на душе становится плохо. Знаешь, Талгат, мой дед был малообразованный, правда, он немного научился читать по-арабски у старого аульного муллы. Дед часто мне рассказывал разные хадисы. В одном из хадисов говорится: тот, кто убьёт верующего, попадёт в Ад. Ойбай, зачем люди на свои души берут такие тяжкие грехи, как сейчас? За что они убивают мусульман? – говорил дядя, перебирая чётки.

– Наступило время полуденного намаза, – напомнил дяде Талгат.

– Хорошо. Я встану вместе с тобой и начну с сегодняшнего дня читать намаз. Может, Аллах простит меня.

– Да? Как я рад! Но тебе сначала надо выучить всё, что следует произносить в молитве.

– А я всё знаю. Знал всю жизнь. Может, нужно только повторить «ат-ташахуд». Кажется, я подзабыл его.

– Как?! Ты всю жизнь знал, но не мог начать читать намаз?

– Да, но в душе я всегда мечтал об этом дне.

– Альхамдулиллях! Аллах знал о том, что было в твоей душе и, наверное, поэтому Он всё ещё дарует тебе жизнь.

После намаза дядя, сложив раскрытые ладони, что-то тихо шептал и сильно плакал. Талгат спросил его, почему он плакал. На что старик ответил:

– Я сказал Ему: «Прости меня за то, что я всю жизнь не поклонялся Тебе, а Ты никогда не оставлял меня. Я знал это.

И в самые трудные минуты Ты помогал мне, когда никто, кроме Тебя, не мог мне помочь. И не было у меня никого, кроме Тебя. Прости и помилуй меня!»

Талгат был очень растроган услышанным.

Тем временем младший брат Нурлан каждый день ходил в мечеть, что расположена в старой части города. У брата появилось множество друзей, с которыми он познакомился в мечети. Ежедневно к нему приходил молодой парень из Актау и обучал его арабскому языку. Нурлан быстро осваивал алфавит и начинал понемногу читать Коран на языке Пророка.

Новость о том, что дядя начал читать намаз, очень обрадовала Нурлана. Он без раздумий привёз дядю и бабушку в город погостить в их доме. Ему хотелось прочитать намаз вместе с дядей.

– Нурлан, я никогда не думал, что буду читать с тобой намаз, – говорил ему, счастливо улыбаясь, дядя.

Младший брат всё время молил Аллаха, чтобы Он продлил дяде и бабушке жизнь. Бабушка прожила с намазом ещё один год и умерла верующей мусульманкой в 93 года. Незадолго до смерти бабушка взяла в руки старинный Коран на арабском языке и передала Талгату.

– Я не умею читать по-арабски, – говорила бабушка, – но хочу хотя бы дотронуться до него. – Она проводила своими узловатыми старческими пальцами по страницам Книги и плакала.

6

С мая 2010 года у Талгата появилось еще больше новых друзей среди братьев по вере. Его расстраивало только одно – то, что люди называют их «ваххабитами». Некоторые оскорбляют, называют «мракобесами», шепчут им вслед недобрые слова, проклинают, советуют им убираться в одну из арабских стран. Стараясь не обращать на это никакого внимания, он погружался в изучение книг об исламе, которые ему давали друзья или он сам где-то приобретал. Талгат понемногу начал изучать полный перевод Корана, но находил его понимание трудным, так как интерпретации и комментарии смыслов аятов на русском языке казались ему очень сложными и запутанными.

Его близкие родственники, друзья отца, конечно, несколько недоумевали по поводу его внешности, но никогда в его присутствии не комментировали его новый внешний вид. В это время в одной из местных газет вышла статья о мусульманах Актюбинской области. Талгата удивило то, что в ней шла речь о тех братьях, с которыми он познакомился у Марата. Всех их назвали «ваххабитами», или представителями нетрадиционного ислама. Он тогда задумался: «Почему люди нас так называют? Кто придумал эти названия? Я с рождения мусульманин. Аллах по своей милости открыл моё сердце, и я стал верующим. Но почему кто-то недоволен и открыто выражает это недовольство? Это моя вера. Жить, боясь грешить – разве это плохо?» Но Талгат многого ещё не понимал тогда. Ему трудно было осознать, что изменился лишь его внутренний мир, а внешний, окружающий его мир остался прежним. Глубоко расстроенный всем, что слышал вокруг, устав от бессилия, что не может заставить замолчать недоброжелателей, Талгат позвонил Марату.

– Почему люди обсуждают нас? Кто такие ваххабиты? Почему нас так называют? Мы разве мракобесы? – чуть не кричал от возмущения в телефонную трубку Талгат.

– У шайтана своя работа, и он действует через людей. Как только человек уверует, он посылает на этого человека войско. И чем сильнее будет вера человека, тем усерднее будет работать шайтан. И ещё больше войск будет посылать, – терпеливо выслушав его, ответил Марат.

– Я хочу увеличивать свою веру с каждым днём. Но как же я с целым войском буду бороться?!

– Понимаешь, людей тоже нельзя винить. Они такие же обычные люди, какими мы сами были когда-то. Они просто не ведают, что говорят и делают. Это всё от незнания.

– Ну, не скажи. Люди разные бывают. Есть те, кто хоть и не читает намаз, однако никогда не будут плохо говорить о верующих, и, тем более, не будут им вредить.

– Мы должны много претерпеть на этом Пути. Это верный путь, ведущий в рай, но он тернист и полон страданий и тягот. А люди такие из-за невежества. Все беды от незнания, – ответил Марат тем же спокойным голосом.

Последнюю фразу Талгат слышал сотни раз от верующих, но лишь через время он поймёт, что все беды случаются совсем по другой причине.

7

Приближалось первое лето жизни Талгата в вере. Его младший брат Нурлан уже год, как окончил университет. Но его жизнь изменилась, и вместе с ней кардинально переменилось его мировоззрение. Поэтому, прежде всего ему необходимо было найти такую работу, в которой не было бы ничего запрещённого для правоверного мусульманина.

Неподалёку от дома находился объект турецкой строительной компании. Нурлан решил поработать на этой стройке до тех пор, пока не найдёт более подходящую работу. Его приняли на работу грузчиком. Через несколько дней, узнав, что Нурлан читает намаз, турецкий менеджер вызвал его и сказал:

– Ты не будешь поднимать тяжести. Будешь просто ухаживать за растениями во дворе офиса, а зарплату получишь чуть больше.

Нурлан был очень удивлен столь неожиданным поворотом в самом начале своей трудовой биографии, но турок ответил ему: «Ты читаешь намаз, а это многого стоит в нашем безбожном мире». Оказалось, что менеджер с огромным уважением относится к тем, кто соблюдает требования мусульманской веры. Турки были одними из первых, кто возрождали ислам в Казахстане после распада Союза и помогали строить мечети. Так, один из братьев по вере рассказывал Нурлану о том, что своему первому намазу учился у турецкого имама.

Получив первую зарплату, Нурлан купил брату пару брюк и несколько рубашек в магазине «Товары для мусульман». Возможно, зимой и весной под курткой не так было заметно, во что одет Талгат, но летом его довольно поношенная одежда сильнее бросалась в глаза. Однако сам Талгат на свой внешний вид не обращал особого внимания, да и никогда не слышал, чтобы кто-то сказал вслед ему что-либо по этому поводу. Главным для него были вера и изучение ислама.

Талгат стремился прочитать об исламе всё, что только мог найти, часто брал у Марата книги теологического содержания. Но вскоре он перечитал всю библиотеку Марата о вере. И чем больше он читал, тем больше возникало у него вопросов, главными из которых были два: «Почему мусульмане так страдают во всём мире? Какое преступление они совершили, что все вдруг стали подсудимыми?» Телевизор пока был единственным источником получения хоть какой-нибудь информации о положении мусульман во всём мире. Но в новостях показывали только слёзы ближневосточных женщин и крайнюю бедность, царящую в большинстве мусульманских стран. Пытаясь найти ответы на свои вопросы, Талгат всё больше интересовался политикой. А ещё стал много размышлять над аятами Корана. Тот особый духовный мир, который воцарил теперь в душе Талгата, казалось, поставил преграду между ним и окружающим миром. Пусть так, думал он, зато нет преград между мусульманами всего мира, объединёнными верой в Единого Бога.

В один из вечеров Талгат позвонил Марату. Трубку телефона взял его младший брат Али.

– Мне кажется, что все мы участвуем в каком-то готовом, кем-то давно придуманном сценарии, – поделился с ним своими философскими размышлениями Талгат.

– А знаешь, я давно подметил: в Коране почти все глаголы в прошедшем времени, – Али совсем не удивился его словам.

– Как будто всё уже когда-то было и прошло?

– Не знаю. Но у каждого сценария есть конец. И у этого тоже.

– Судный день?

– Да, – чуть помедлив, после небольшой паузы ответил Али.

Община мусульман Актобе увеличивалась за счёт того, что в город, как в один из нефтеносных, процветающих региональных центров страны, стали приезжать люди в поисках работы. Много мусульман из Атырауского, Уральского джамаатов, а также из других городов переехало в Актобе. Талгат приобрёл ещё больше новых братьев по вере. Он продолжал всюду искать хоть какую-нибудь новую религиозную литературу. Первой объёмной книгой, прочитанной им, стал сборник хадисов «Сады Праведных», труд Ан-Навави. Талгату нравилось читать эти хадисы. Он, как и другие мусульмане, старался неуклонно следовать тому, что он узнавал из Корана и хадисов. С одной стороны, он был счастлив, что стал верующим, с другой – в глазах его появилась печаль. Он понимал, что вступил на нелёгкий путь. Положение мусульман во всём мире расстраивало его.

Он всё ещё искал ответы на свои вопросы: «Почему мусульмане в униженном положении? Почему так гонимы всеми со всех сторон? Почему так страдают?» Тяжело было слышать о том, что мусульман жестоко пытают в тюрьмах, что женщины вдовеют, а дети растут без отцов. Войны разрушают всё, чем жили они испокон веков. Талгат намеревался и дальше продолжать искать ответы на эти вопросы.

8

В середине апреля 2011 года Марат пригласил к себе Талгата, чтобы познакомить с русским мусульманином Димой.

– Познакомься, это Дима, – сказал Марат и продолжил. – Придя в веру, Дима выбрал себе новое правоверное имя – Абдулла, что в переводе с арабского означает – раб Божий. Ты же хотел учить арабский язык. Абдулла может тебя научить. Тем более, что вы живёте недалеко друг от друга. И тебе нужно общение, и ему. Я в Атырау по делам уезжаю, – и тут же, повернувшись к Абдулле, спросил его:

– Как твои дела? Что-то тебя совсем не видно?

– Альхамдулиллях, всё хорошо.

– Ты расстроился, что ваших преподавателей выслали назад, в Египет? Конечно, на всё воля Аллаха. Но ведь те знания, которые они тебе дали за три года, ты можешь передать другим. Вот брат Талгат хочет учить арабский. Он мечтает читать Коран на языке Пророка (мир Ему!).

– Иншаллах, я брату помогу, – согласился Абдулла.

– Тебе и самому тоже нужно общение. Сидишь дома один, – подытожил Марат.

Талгата также мог научить арабскому его брат Нурлан, который к тому времени отлично читал Коран по всем правилам чтения, но Марат считал, что ему нужно больше общаться с другими братьями-мусульманами.

С Абдуллой договорились, что тот будет приходить по утрам 2—3 раза в неделю домой к Талгату и учить его арабскому. А также договорились заучивать суры Корана и дуа.

Талгат был очень рад знакомству с Абдуллой, так как тот был спокойным, вежливым в общении и свои уроки давал терпеливо, ненавязчиво.

Ещё большим уважением к Абдулле он проникся, когда увидел, как тот мелодично, нараспев читает намаз. Никогда больше он не услышит, чтобы кто-то так красиво молился. Талгату казалось, что Абдулла настолько глубоко погружается в свой намаз, что движения его становятся необычайно плавными, словно за спиной вырастают крылья, создающие красоту движений.

Позже к ним присоединился ещё один брат по вере – Заид. Талгат и Заид были счастливы тем, что теперь могут читать Коран на языке Пророка и за короткое время сумели выучить более двадцати с лишним сур и множество дуа. Брату Заиду было всего лишь 18 лет, но, несмотря на молодость, он уже был женат. Окончив с отличием школу, он сразу женился, так как прошёл нелёгкое испытание в жизни. До принятия ислама Заид был вполне современным и эрудированным молодым человеком, учился в школе на «отлично», был гордостью школы. Но однажды он услышал проповедь, которая перевернула его душу и всю жизнь, поставив на истинный путь веры. Начал совершать молитвы, отпустил бороду, надел такию. И в скором времени пришёл в школу в новом обличии. Вначале учителя и ученики не обращали на это внимания, но Заид смело и прямо во время уроков говорил, что уверовал в Единого Аллаха, что поклоняется Ему пять раз в день, и что по Его приказу коротко постригся и отрастил бороду.

Родителей вызвали к директору и попросили забрать сына из их школы, перевести в другую. Но оказалось, что Заид никак не может перейти в какую-либо школу, которая приняла бы его в этом новом одеянии. А ведь ему оставался всего один год до окончания учебы. Наконец, Заид нашёл одну школу, директором которой был пожилой мужчина, сказавший ему:

– Приходи, сынок. Только сначала внимательно выслушай меня. Тебе осталось учиться всего лишь один год, мне тоже на пенсию выходить в следующем году. Улавливаешь суть? Подумаешь, бороду носишь и укороченные брюки. Приму я тебя, но с одним условием, что проповеди свои ученикам в школе читать не будешь.

Заид покорно принял его условия. Благодаря этому человеку, Заид окончил с отличием школу, а потом сразу женился. Это было в 2009—2010 годах.

9

Тем временем Талгат познакомился в мечети с двумя чеченцами, с которыми у него произошла интересная беседа о вере, и на прощание они обменялись номерами телефонов. Об этой встрече он рассказал Абдулле, оказалось, что тот знает этих ребят и тоже даёт им уроки, но в другие дни недели. Джохар и Хасан – так звали молодых чеченцев – уже лет пять жили в Актобе.

Однажды, придя домой из мечети, Талгат обратил внимание на отца, грустно сидевшего на кухне, уставившись в окно. Но у сына возникло ощущение, что отец не наблюдает за всем, что происходит там, за окном, а унёсся мыслями куда-то вдаль. Вдаль, известную только ему. Отец сильно переживал из-за конфликта с родичами, он видел, как постепенно образовалась незримая стена между его семьёй и родственниками. Этот разрыв доставлял ему боль, он хотел прежних родственных отношений, но, к его великому огорчению, всё изменилось, и для него это стало настоящей трагедией. Радикализм его сыновей стал водоразделом между ним и родственниками. Те всё реже и реже звонили к ним домой. Перестали приглашать на общие семейные мероприятия. Старались обходить их дом, а повстречавшись где-то на улице, стремились, наспех поздоровавшись, побыстрей уйти, ускользнуть от них. Одно только утешало отца и его сыновей, что такое происходит почти со всеми, кто начинает новую жизнь верующего человека. Верующим не хочется заниматься пустословием, а также они не могут находиться там, где будет выпивка. А «джахили» не хотят слушать о вере, потому что не желают менять свой привычный образ жизни.

Сыновья в свои первые дни в вере излишне эмоционально призывали родственников начать молиться. Они искренне желали своим близким и родным того же, чего желали себе: быть ближе к Аллаху. Они говорили им:

– Мы не хотим, чтобы вы все попали в Ад. Мы хотим, чтобы потом все вместе мы опять встретились в Раю.

– А в чём вы нас упрекаете, что мы, по-вашему, делаем не так? – обиженно отвечали им родственники.

Талгат и Нурлан призывали их стать истинными мусульманами, а не на словах. Родственники недоумевали:

– А мы кто? Мы – мусульмане. Мы тоже верим в Аллаха. Всегда просим Его, когда нам плохо. Мы знаем, что Он создал нас.

– Хорошо. Но тогда по Его приказу вы должны молиться, – доказывал родным Нурлан.

– Ну, подождите, нам ещё рано, – отвечали ему на это родственники. При этом они были в два, а то и в три раза старше Нурлана.

Первые мусульмане, призывавшие к исламу людей, подобно Нурлану с Талгатом, тоже не имели ни мудрости, ни знаний. Они начали молиться по воле Аллаха и думали, что все вокруг тоже начнут молиться, едва узнав благую весть. Так и братья призывали окружающих к вере, искренне желая добра и райской жизни после смерти своим родным. И не знали они тогда ещё, что сердца людей находятся в руках Аллаха, и люди уверуют, когда Он пожелает. И понадобится ещё определённое время, чтобы люди вообще стали понимать, что происходит. А пока они недоумевают, зачем вдруг эти молодые люди отказались от привычного жизненного уклада и стали вести неизвестный им прежде, иной образ жизни.

Люди в то время не желали интересоваться исламом по разным причинам. Кого-то отталкивала мусульманская одежда, кого-то волновала возможность потери своего бизнеса или партнёров, друзей, с которыми они вместе могли делать то, что запрещено религией. Многих беспокоило мнение окружающих.

А ещё это был период столкновения взглядов на жизнь трёх поколений. Но Талгат верил, что начинается новое время, в котором мусульманам предстоит сыграть главную роль.

10

Однажды вечером в доме Талгата собрались братья по вере. Велись разговоры о хадисах и о жизни Пророка. И тут один из присутствующих молодых братьев, недавно пришедших в лоно религии, задал вопрос о суфизме:

– Братья, только знающие, ответьте Иншаллах, что такое тарикат. Я знаю, что у суфиев на это есть свой ответ, но меня интересует именно то, что думают наши братья по вере по этому поводу?

– В сунне нет такого. Я советую не использовать это понятие, так как это термин суфистов, а они заблудшие, поскольку противоречат вероучению Пророка, придумывают себе ложные хадисы, рассказывают сказки и тому подобное. Советую вместо этого изучать Таухид, АкидаАхль-Сунна уа аль-Джамаа, – ответил один из братьев.

– Многие зикр делают. Знаю такого человека. У него таухид очень чистый, сказали мне. Я не видел таких сильных мусульман, как он – возразил Асхат.

– Брат, не может быть, чтобы у него был чистый таухид! Потому что те, кто в тарикате, делают ширкзиярат – поклоняются своим святым, а это есть ширк, многобожие, – выразил ему своё несогласие Мурат и продолжил. – Я прочитал в одной книге, что тарикат – это сообщество, собранное вокруг одного суфийского шейха. Они считают, что нельзя обращаться напрямую к Аллаху в молитве, поэтому делают это посредством шейха, который уже умер. Якобы, он ближе к Аллаху, как они считают. Это секты, которые вышли из ислама, одним словом, нечистые мусульмане.

– Мурат, я недавно в исламе Альхамдулиллях и хотел бы узнать, почему «зиярат» противоречит шариату? – вмешался в полемику новоприбывший брат по имени Нуркен.

– Мурат, нет, он против ширка. И он плохо смотрит на эти всякие зияраты, – не обратив внимания на вопрос новичка, продолжал настаивать Асхат.

– Пойми, зиярат – это одно. А делать земной поклон, целовать руки, просить посредством своих шейхов – другое. Если бы он был против этого, он не ходил бы туда. Так как зияраты входят в те задания, которые даются им сверху в состоянии транса. И вообще поклонение могилам – это ширк, – продолжил диалог Мурат.

– Мурат, может, он даже не в тарикате. И руки не целует. Нет такого. Я знаю. У меня тоже исламские знания, – не унимался Асхат.

– Брат, у меня в Чимкенте около двадцати человек родственников и половина из них суфии тарикатовские. Я всё изнутри видел.

– Есть суфии, которые не делают ни ширк, ни зиярат, у меня соседи есть такие, но у них очень много нововведений, то есть бида, Альхамдулиллях. Но они люди, которые принимают правду, и я им объясняю, где бида, а где нет, – вступил в спор Али.

– Братья, а вы видели ислышали, как они зикр делают?

И вам это не кажется странным? Еще надо услышать, что они говорят в своих зикрах. Лично я очень сомневаюсь в содержании зикров, которые они делают, – снова вмешался в разговор Нуркен.

– Я видел по интернету видео, СубханнАллах, они совершенно неадекватные, – Мурат с возмущением помотал головой.

– Это еще мягко сказано, брат, они же заодно с джинами, АузубиЛляхи, – добавил Али.

– Нет сомнения, братья, в том, что суфии заблудшие, но не все из них делают ширк и такие зикры. Они тоже наподобие шиитов. У шиитов тоже не все ширк делают, и не все они попадают под такфир, – сказал Мурат.

– Не знаю, братья. Шииты – они и есть шииты. Они поносят сподвижников пророка, Айшу. Я не могу оправдывать их, ведь если они истинно верующие, почему тогда они шииты или суфии, а не сунниты? – продолжал недоумевать Нуркен.

– Суфизм возник сам по себе, и вовсе не с людей, совершающих ширк. Первые суфии были аскетичные люди – захиды, даже само название суфизм произошло от слова «шерсть», так как они даже в жару носили шерстяную одежду, тем самым показывая свою отчужденность от этого мира, но современные суфисты, особенно северокавказские, даже близкок тем суфиям не стоят. Но не все суфисты одинаковы, даже у нас есть те, кто ненавидит ширк и зияраты, но придерживаются суфизма, также и среди шиитов есть те, над кем смилостивился Аллах, но их немного. Но бида не выводит человека из ислама, это просто большой грех, – вдруг сказал до сих пор молчавший Рустам.