Потерянный свет
Чем ближе ты к смерти, тем дальше от тебя свет. Эта истина живет со мной уже долгое время. Но она никогда не пугала, а все манила ближе, раскрывая сокровенные тайны и знания, о которых никто не догадывается. Но даже владея ей, ты не станешь ее частью. Это она становится частью тебя, забирая чувства как плату в глубины своего источника.
В то место, куда так тянет брата… Там, где нет ни одного цвета, ничего нет…
Толчок в плечо и боль вырывают из пелены мыслей, пронзая голосом:
– Отойди! Ты мешаешь!
Мгновенно отзываются ненависть и страх, взывают к иным воспоминаниям и образам. И пока они решают, что же высвободить первым, другой источник ласкового и знакомого голоса успокаивающе сжимает плечо и отводит в сторону.
– Все хорошо. Мы возвращаемся, и ты давай соберись.
Рефлекторно кивнув и проводив призрак Мастера взглядом, я оглядываюсь и направляюсь на основную дорогу. Больше не льется из инструментов музыка, не журчит ручьями смех людей, лишь шепот холодно касается слуха. Люди расходятся, унося с собой вещи. От ярких цветов почти не осталось следа, лишь полупрозрачный, едва заметный шлейф тянется куда-то в неизвестность.
Такой красивый… Мне… Так его жаль… Почему больше никто его не видит?..
Остановившись посреди потока людей, не обращая внимания на их разговоры и суету, я поднимаю голову, чтобы взглянуть на бледное небо. Затянутое облаками и словно лишенное своего цвета, оно лишь больше печалит и омрачает душу.
Тусклый и рассеянный свет едва пробивается сквозь раскрытые окна, освещая длинное и почти пустое помещение. Запах трав и легкого мороза витает над белоснежными покрывалами. В напряженной тишине, кажется, слышен шорох оседающих пылинок.
Это… лазарет гильдии?..
С чувством умиротворения я удобнее укутываюсь в одеяло. Боли вроде не чувствуется, да и мысли проясняются. Вспомнив последние моменты, отложившиеся в памяти, я прихожу к выводу, что меня сильно ранили.
Дверь тихонько открывается и в лазарет заходит девушка в черной безрукавной тунике до середины бедра и в коротких шортах. Ее длинные темно-фиолетовые волосы полностью скрывают глаза и слегка развиваются от легкой ходьбы.
Кто она, я узнаю сразу.
Тихо пройдя мимо спящих больных в дальний угол помещения, она садиться на край одной из пастелей. На ней лежит тот, кто получил самое серьезное ранение.
Всего раз за два дня Шин пришел в сознание и то всего на несколько часов. Никто не беспокоил и даже не разговаривал, чтобы не тревожить его. Помимо Мастера и лекаря к нему впервые приходит кто-то другой.
Почти неуловимый шорох подсказывает, что я не единственный наблюдатель.
Откуда я это знаю? Наверное, прошло уже несколько дней… Странно. Почему не помню, как просыпалась? Мне ведь откуда-то это все известно?
– Ты здесь? – тихо зовет девушка, боясь разбудить парня.
Он не отвечает, лишь вздрагивает то ли во сне, то ли в бреду. А может, услышал ее.
Пересев на стул, стоящий у изголовья, она прикладывает бледную и тоненькую руку к его лбу, почти не касаясь. Тень из-за волос все еще не позволяет увидеть ее глаз, но лицо ничего не выражает, словно дорогой ей человек просто спит, а не тяжело ранен.
Безмолвие вновь занимает главное место в этом крыле и сероватые полы, и каменные холодные стены нагоняют атмосферу мрачности и печали, особенно в местах, где падают тени.
Проходит около десяти минут, прежде чем раздается новый шорох.
Сдержанно застонав от боли, черноволосый парень привстает с кровати, опираясь о край руками. От этого действий белая простынь сползает ему на колени, и вместо рубашки на нем виднеется белоснежная и слегка окровавленная повязка. Его кожа бледнее чем обычно. Либо от усталости, либо от потери крови. Словно заметив неясную тень около себя, он замирает, всматриваясь и находя в ней знакомые очертания.
– Тебе нельзя вставать.
С нежным упреком, девушка надавливает на перетянутые повязкой плечи, заставляя лечь. Порывисто отдышавшись, Шин касается ладони девушки и тут же отпускает, бессильно уронив свою руку на простынь.
– Бывало и хуже.
– Не паясничай.
Они понимающе улыбаются друг другу, и мое сердце невольно сжимается от непредназначенной моим глазам картины. Никогда мне не доводилось видеть ничего подобного. Их тихий шепот ненадолго замолкает и, затаив дыхание, я стараюсь ничего не упустить, мысленно терзая себя за это.
– Спасибо… что пришла… неожиданно, – порывисто говорит Шин, уже не стараясь открывать глаза. – Мне снятся кошмары… Ты останешься?
– Пока ты не уснешь.
– Я хочу заснуть навечно…
– А кошмары?
– Ты будешь рядом…
– Не всегда.
– Пока не умру? Я всегда знал, что это случиться раньше.
Проведя ладонью по темным волосам, девушка шепчет на тон тише:
– Ты не умрешь… Пока не найдешь Его – не умрешь.
Неожиданно радостно улыбнувшись, Шин открывает глаза и смотрит на свою сегодняшнюю гостью.
– Я вспомнил. Прости… Я не ответил тебе тогда в переулке…
– А ты забыл? – с неподдельным удивлением уточняет девушка.
– И мучил себя целый день… Прости, мне показалось, это важно.
Его надрывистый голос становиться хриплым и, закашлявшись, он прикусывает губу от мучающей и ноющей боли.
– Поспи еще немного, – просит девушка, склонившись над ним.
– Я надеялся, меня вылечат магией, – иронично добавляет Шин.
– Прости, я не умею делать такие амулеты… Но могу поискать в городе, в лавках наверняка продают, а ты поспи пока так.
Покорно закрыв глаза и расслабившись, Шин успокаивает дыхание.
На пару минут воцаряется тишина, нарушаемая лишь редкими шорохами простыней.
Нежданное чувство стыда и вины опаляют мой разум. Мне не нужно было видеть этого. Не следовало слышать этих слов. Не случись этого, мне бы никогда не дано было узнать, как сильно изменился Шин. Что могло произойти с ним, сложно представить.
– Не могу… – разрывают тишину хриплые слова. – Здесь много света. Я так его ненавижу…
Ладонь девушки тут же легонько ложиться на прикрытые темными волосами, слегка подрагивающие веки.
– Так лучше?
– Я не засну навсегда, пока ты рядом… обещаю… Но прости мне эту слабость.
– Тогда замолчи.
Тень улыбки скользит по лицу юноши, и он правда слушает наставление девушки.
Через минуту его дыхание выравнивается. Убрав ладонь, девушка стягивает черную ленту с левого предплечья, обнажая бинт, и закрывает глаза спящего парня. Убедившись, что Шин заснул, она встает и тихо уходит, даже не обернувшись на другие кровати.
Когда дверь за ней закрывается, я встречаюсь с изумленными взглядами еще плохо знакомых мне людей. Но я точно знаю, какая мысль сейчас вертится в голове у всех, кто видел то, что сейчас произошло.
Раскрыв глаза, я сажусь на койке и встряхиваю спутанными волосами.
Жуткие тени и призраки скользят по шершавым стенам, коварно улыбаясь и даже не собираясь прекращать дразнить меня. Хотя их силуэты и скользят по стенам, в лазарете светло и нет ни единого человека. Их смех эхом отдается в голове, заставляя чувствовать холод.
Тяжело вздохнув и осмотрев слегка окровавленную повязку, я понимаю, что хочу уйти. Куда угодно, лишь бы подальше отсюда. В коридоре притих полумрак, но смех так и не выходит из головы. Однако пройдя дальше, понимаю, что это голоса ребят. Едва я успеваю войти в холл, как оживленные разговоры, в кои-то веки не на повышенных тонах, стихают.
Меньше всего мне хотелось именно этого, но уже нет сил лежать в лазарете.
Вздрогнув при воспоминании о кошмаре, невольно начинаю искать глазами сестру, игнорируя любопытные взгляды. Однако все мои планы уходят прочь. Сначала мне слышится звук быстрых шагов и только потом на глаза попадается девушка с алыми глазами. Подбежав и обняв меня, она начинает тихо плакать. Я с усилием преодолеваю боль, в мгновение вспыхивающую в ране.
Только этого не хватало…
Я недоуменно смотрю на Рису, по-прежнему придерживая перекинутую через плечо рубашку левой рукой. Повязка мешает надеть ее нормально.
– Я так испугалась, когда узнала, Шин!
Всхлипывая, Риса прижимается ко мне сильней, словно боится, что я оттолкну ее.
Хотя именно это мне и хочется сделать. В конце концов, кто она мне?
– Скажи уже что-нибудь, – безразлично просит голос у стенки справа.
Вот почему я не заметил ее! Смотрел в холле, а она у стойки…
Мгновенно покраснев, даже не понимая причины, я неловко пробую улыбнуться.
– Я постоянно оказываюсь ранен, это вовсе не проблема!
Получается немного нервно, но тут уж не моя вина. Не люблю публику и зрителей, хватающих каждое слово. Стараясь не обращать на них внимания и тихо вздохнув, кое-как пересиливаю себя и взъерошиваю светлые волосы девушки.
– Сама как?
От неожиданного вопроса Алая Роза слегка отстраняется. Все же в битве ее мне увидеть не довелось, но в сражении она точно участвовала, так как была в лазарете, да и повязки на ее руках и шее говорят о том же. Тем не менее, прозрачные слезы продолжают стекать ей за ворот туники.
– Меня вылечили амулетом. Все хорошо…
– А мне, значит, нельзя?
– Она была при смерти, а амулет дал Мастер, и то его не хватило на полное выздоровление, так что молчи, – подойдя ближе, сестра тихо продолжает: – Тебе ведь это нравится? Тогда какие возражения?
– Это… другое… да и кое-что есть, кажется.
– Могу проверить, – так же безмятежно отзывается сестра.
– Я останусь жив после проверки?
Попытка пошутить оборачивается не в мою пользу, так как сестра задумывается.
– Наверное, – с сомнением протягивает она наконец.
История 4. Новые Тени
Зачем кто-то создал этот мир? Почему мы живем в нем? Почему смотрим на эту безграничную даль, усеянную звездами, словно несбыточными мечтами, и грезим о крыльях? Зачем ищем свободы и от чего?
Ласковый ночной ветер, словно стараясь обнять и утешить, нежно развивает волосы и проходит по коже. Темнота не менее мягко поблескивает вокруг, скрывая ненужные очертания чуждого мира и создавая уютное пространство.
Подтянув колени и обняв их, я стараюсь больше не смотреть на небо. Но непослушные мысли и неясная тень чувств тихо копошатся внутри, не давая покоя.
Даже самые знаменитые маги и алхимики не в состоянии найти ответ, но они не сдаются, желая знать правду. Желая понять откуда взялась магия и почему у некоторых она есть, а кто-то обречен на обычную бренную жизнь. Или, быть может, магия и есть бремя?
Шорох заставляет вздрогнуть. Быстро закрыв глаза, только сейчас различаю мягкие шаги. Так способен ходить только он. Словно почувствовав, что напугал, Шин осторожно подходит сзади и, присев рядом, проводит ладонью по моей щеке.
– Не спится?
Нерешительно заглянув в его почти черные глаза и отыскав там сочувствие и понимание, не могу придумать никаких слов. Медленно обняв и прижав к себе, брат успокаивающим жестом проводит по моим волосам.
– Тебе не холодно? Недавно выпал снег…
– Холодно… очень…
Вздохнув и закрыв глаза, я чувствую, как он скидывает с себя мантию, накинув мне на плечи. От его повязки все еще пахнет кровью и лекарственными травами. Но мне это не мешает.
– Сегодня такая прекрасная ночь, – тихо замечает брат, уткнувшись щекой мне в макушку. – Зимой такая редкость.
– А тебе не холодно?
– Ты меня греешь. Только не усни, а то будить будет жаль… – горько вздохнув, он, наверное, хочет сказать о своей ране.
Не зная, чем утешить или подбодрить, просто обнимаю его, подвинувшись ближе и стараясь не касаться раны. Длинные рукава туники не позволяют рукам замерзнуть.
– Вроде легко, а как-то тяжко на душе… Почему?
Сначала прислушавшись к себе, а потом немного подумав, Шин задумчиво и почему-то шепотом отвечает:
– Это из-за теней…
– Разве их не манит луна? Сегодня ее нигде нет…
– Просто она позади, вот ты и не видишь ее.
Его сердце начинает биться быстрее, но я и без этого понимаю, что он врет.
Если подумать, ночь как дикий зверь манит своим бледным глазом. Его первая половина темная и холодная, а вторая часть светлая и теплая. Они сменяют друг друга, когда зверь ворочается, стараясь рассмотреть мир, который он обволакивает. Или, может, это две птицы, одна феникс, а вторая какой-нибудь дух, вечно гоняющийся за своим собратом.
– А почему ты не спишь? Тебе нельзя напрягаться.
– Кошмары… Хотел погулять и тебя увидел. Лучше останусь вместе с тобой…
Со мной?..
Слова брата затрагивают непонятные чувства внутри, от которых просыпается беспокойство.
– Ты никогда не уйдешь?
– Нет… – осторожно отвечает брат. – К чему вопрос?
– Даже если тебя позовут в Совет? Или нас отправят на разные задания? Или гильдия распадется?
– Откажусь. Буду упрашивать до последнего… Такие гильдии – как Черный мир – не распадаются. А ты? Ты не бросишь меня?
В вопросе проскальзывает нотка надежды.
– Всегда вместе…
Звучит прекрасно…
И не смотря на свои уверения, засыпает все-таки Шин, улегшись на моих коленях со спокойной улыбкой. Вот кого будить действительно жаль. Погладив и подергав его за волосы, все же решаю не будить.
Если мир приносит каждому существу бремя, можно ли избавиться от него?
Тихое завывание ветра и теплое дыхание под рукой не дают вновь забыться и впасть в задумчивость, постоянно напоминая о реальном мире, раскрывающимся прямо перед глазами. О том месте, в котором нам суждено находиться против нашей воли без возможности исчезнуть или уйти.
Нам… обоим.
Утренний лучик скользит по векам и вырывает из полусна. А едва удается разлепить их, как приходит понимание.
Мы все-таки уснули на крыше. Вдвоем.
Потянув сестрицу за щеку, не удерживаюсь от тихого смеха. Именно он и становится причиной ее пробуждения, причем, похоже, более тяжелого.
– Доброе утро, – произносит мой голос.
Фыркнув и потянувшись, девушка еще сонными глазами обводит крышу и светлеющее небо в предрассветной тишине. Утренняя прохлада приятно морозит, но привычно напоминают о себе рана и голод.
Остаться бы здесь еще ненадолго… Но если уйдем сейчас, можно будет незамеченными позавтракать. Или лучше пойти в город? Как ни как сегодня продолжение фестиваля с нашим участием. На этот раз точно не отвертеться… А значит, лучше поберечь силы.
Снова потянув щечку, привлекая к себе внимание, с самым бодрым видом проговариваю:
– Время прокрасться на кухню.
Посмотрев на меня какое-то время с непонятным выражением, сестра кивает. После чего, поднявшись, мы вместе слезаем с крыши и осторожно входим в гильдию.
Привычные тишина и полумрак говорят о том, что все еще спят, либо заняты делами.
На кухне тоже никого не обнаруживается и мы с чистой совестью зажигаем огонек, подогревая воду. Вернее, сестра усаживается на скамью, пристально наблюдая за моими передвижениями.
Неужели волнуется за мои раны? И если так, то мне наверняка нужно что-нибудь сказать… Только что именно? В который раз жалею об отсутствии опыта общения с людьми. Но она не чужой мне человек… Что бы я сказал самому себе в подобной ситуации, кроме банального «не бойся, все хорошо»?
– Чем бы заняться кроме отдыха? Надоело уже ничего не делать.
– Шин… давай к Майто сходим?
Все-таки беспокоится…
Вздохнув, неохотно киваю.
Разве он не в гильдии? Опять, что ли, в свою лабораторию смылся…
– Твои глаза правда черные в темноте? Повернись, – неожиданно просит сестра.
Пожав плечами и наконец откопав запечатанную бутылку, ставлю ее на середину стола, заглядывая в глаза сидящей напротив девушки. В полумраке ее глаза по-прежнему почему-то светятся темно-зеленым.
– А мои черные?
Моего терпение хватает на снисходительную улыбку.
Красные. Словно налитые кровью… Не сейчас, естественно, но… При фиолетовом пламени ее магии они окрашиваются в багрово-красный. Этот цвет пугает до дрожи даже меня.
– Твои вообще-то светятся…
– А?..
Поднеся руки к лицу, словно зеркало, девушка недоуменно смотрит на них.
– Да я ни это имел ввиду… В смысле они у тебя просто темнее, но зеленые.
Успокоившись, она склоняет голову к плечу. Всегда так делает, когда думает.
И мне тоже стоит подумать… о ней. Единственная в мире девушка, которую я не понимаю, сколько не наблюдаю за ней, сколько бы нового не узнавал, все остается неразрешенной загадкой. И на этот раз она тоже спасла всех. Если бы она не пришла…
– А что с убийцей?
– Тебе не стоит беспокоиться, – поспешно заверяет она. В изумрудных глазах мелькает боль, но не собственная, и девушка склоняет голову, скрывая ее волосами. – Я разберусь. Мне нужно лишь время.
– Ах, ты так спокойно говоришь о подобном, – вздохнув и взъерошив волосы, я безуспешно вглядываюсь в сидящую напротив собеседницу, пытаясь найти объясненине странным чувствам, беспокоящим изнутри. – Мы ведь семья, помнишь? Могу я ведь хоть иногда тебе помочь?
– Не стоит. Брат не любит ничего делать.
Вскинув голову, сестра спокойно отвечает мне уверенным взглядом.
– Да что ты говоришь. Не ты ли можешь проспать несколько дней подряд?
Отвернувшись и отыскав два бокала, лишь хоть чем-то заняться, я распечатываю бутылку. Аромат ягод и цветов наполняет кухню и прогоняет напряжение, заменяя его уютом. Наполнив бокалы, отражающие тусклый свет, пододвигаю один сестре.
– Знаешь, что это? У каждой гильдии есть свой сорт вина. Гильдейское вино. У нас такое недавно только появилось при случайных обстоятельствах. Я уже пробовал, теперь твоя очередь.
Попробовав на язык, впрочем, как и любую еду или напитки, девушка смелее делает глоток.
– Это…
– Ага.
Присев на край стола, я спокойно выпиваю половину бокала. И пока приятный ягодный вкус растекается на языке, изумрудные глаза сестры переливаются беспокойством.
И правда, так похоже на тот самый вкус… И это теплое чувство, на которое хочется рыкнуть, чтобы исчезло… Вкус счастья, который так мне ненавистен. Что же это был за день?
– Всем доброго утречка! – здоровается звонкий голос на пороге кухни, оглядев скромную компанию.
– Алая роза… Что тебе здесь нужно?
Раздражение в голосе сестры ничего хорошего не предвещает.
Что же ее так сильно разозлило?
– Можно и по имени… – обижается девушка. – К слову, мы ведь не представлены друг другу! Мое имя тебе известно, а как тебя зовут?
Она меня принципиально игнорирует, что ли? И вообще, у нее энтузиазм и жизнерадостность ресурс неисчерпаемый? Ага… а еще тяга к самоубийству. Судя по трещине на бокале, лучше вмешаться.
– Сиккигая Закура… ее имя.
– Кажется, мне знакомо… странно даже.
Трещина расползается сильнее, издав еле уловимый звон.
– Я, наверное, называл его при тебе раньше, – ничуть не смутившись лжи, киваю на бутылку. – Будешь, ты ведь не пробовала его?
Вдруг смутившись, Риса скованно улыбается. Сама не заметила, как начала со мной разговор.
– С утра пораньше? Не лучшая идея… Да и красный цвет не из моих любимых. На кровь похоже…
Сестра медленно ставит бокал на стол и поднимает на меня взгляд. Я сглатываю, ожидая чего-то неприятного, однако она обращается ко мне с вопросом:
– Пойдем к Майто?
– Пойдем…
Не сумев отказать, лишь после ухода Закуры я позволяю себе расслабленно развалиться на столе.
– А мне… можно с вами? – застенчиво интересуется Риса, хотя в глазах блестит искорка решительного настроя.
– Наверное…
Мой задумчивый голос не назовешь искренним, но почему у меня такое ощущение, словно сестра опять что-то задумала? К чему бы мне об этом думать? Но она оставила нас наедине, забыв про завтрак, чтобы втихаря собраться. Да и она сама могла пойти к Майто в любое время, тем более, когда мы были на больничном. Что-то у меня нехорошее предчувствие.
– Шин? Я не знакома с Майто… Почему он не живет в гильдии?
Посмотрев на девушку, серьезно замечаю:
– Готовься к неприятностям.
И что еще можно сказать в подобной ситуации? Сестричка не только обладает природным обаянием, но и чувствует опасности, магию, перемены и чувства окружающих людей. Так что если ей что-то захотелось сделать, то это точно не с проста.
Память людей… такая странная… Никто не запоминает абсолютно каждую деталь своего прошлого, но и важные события со временем забываются. Если хочешь это событие помнить, то особенно в таких случаях они и забываются. Если хочешь забыть… то воспоминания будут постоянно напоминать о себе. Такая вот странная эта память. Что бы человек не делал, от него ничего не зависит… и все же…
Отняв взгляд от выложенной белым камнем дороги под ногами, я смотрю вслед двум силуэтам, идущим бок о бок. Лишь перед выходом они перекинулись парой незначительных фраз на счет беспечности девушки. В такой холод она разгуливает по городу лишь в черной легкой рубашке, шортах и сапогах, только еще прихватив небольшую сумку. Парень же, хоть и сам не одевается так же тепло, накинул мантию и взял оружие.
«Мне не хочется придаваться воспоминаниям».
Голос Шина… совсем не изменился… Почему же он забыл…
– Это точно здесь? Зная тебя, уверенно замечу, что с чувством направления у тебя проблемы и еще какие…
Очнувшись от воспоминаний, я только сейчас замечаю каменный порог одноэтажного деревянного дома с садом, к которому мы пришли. Помявшись и постучав в дверь, девушка с лилового оттенка волосами указывает на окно.
– Смотри. Эти розы он вывел сам, это точно его дом.
– Разве они цветут зимой?
– Именно потому что не цветут, он их и вывел, – отвечает она, самостоятельно открывая дверь и заходя в дом. – Идем.
Черноволосый заходит следом, отодвинув на пути шелковую занавеску в двери и придержав ее для меня. Юркнув в дом, мгновенно чувствую тепло и расслабленность, дополненные вкусным приятным запахом.
По обе стороны холла стоят низкие длинные шкафчики, образующие лабиринт, на котором стоят разные горшочки с цветами и с самыми разнообразными растениями. Из них некоторые светятся оттенками синих и розовых цветов, другие переплетаются над головой или образуют гнезда. Среди них на полках лежит еще много всякой всячины в корзинках и стекляшках, не счесть разбросанных листов бумаги и перьев.
Как красиво… и уютно. Даже немного странно. И это здесь живет алхимик?
Девушка подходит к одной из таких корзинок, наполненной цветными шариками и, достав три штуки, бросает их по очереди нам. Мне достается бледно-рыжий, а парню серый.
– Что это?
– К фестивалю всем нужно съесть по штуке… они безвредные, а их срок действия девять часов.
Так как Шин стоит спиной ко мне, выражение его лица мне не увидеть. Однако, судя по тому, как он дергается при ее словах, это и есть те самые ожидаемые им неприятности.
– И зачем?
Пожав плечами, Закура ест конфету. Не зная, что делать – следовать примеру или нет, спустя пару минут сомнений мы с Шином замечаем неладное. Волосы девушки всколыхнулись и вверх оттопырились кошачьи ушки. Переведя взгляд ниже можно заметить и появившийся хвост. Пошевелив ими, девушка смотрит на Шина, впавшего в задумчивость.
– Шин?
Не понимая, что делать, я заглядываю в лицо черноволосого парня. С виду похоже, что ему не хочется есть конфету, однако и выбросить ее он не может. Игнорируя состояние Шина, девушка разглядывает какие-то предметы и чертежи. Посмотрев на конфету, решительно пробую на вкус и глотаю. Совершенно ничего не ощутив, кроме тающей сладости, лишь вскоре замечаю, что у меня пушистый хвост и длинные ушки.
Шин тоже неохотно ест конфетку, после чего сам тиская себя за уши, изумленно склоняет голову.
– Настоящие, – огорченно подытоживает парень. – Надеюсь, это и правда ненадолго…
– Они поют…
– Что?
Прислушавшись, отмечаю лишь колышущиеся от ветра занавески на открытом окне и дыхание стоящих рядом друзей.
– А вы не слышите? Цветы поют…
И девушка тихо-тихо напевает непонятные слова, мелодично создавая образ мягкой колыбельной и, легонько касаясь листиков с синим свечением, подходит к окну.
У цветов есть свой язык?..
Не сразу заметив, я вздрагиваю от растянувшегося и задевшего меня цветка, явно увеличившемся в размере и словно тянущимся к поющей девушке.
Похоже, им нравится. Поет она красиво…
Посмотрев на парня, почему-то с горечью отмечаю, что ему тоже нравится. А его задумчивый взгляд даже немного раздражает. Испугавшись собственных чувств, думаю, что скорее всего эти изменения из-за повышенных ощущений.
Снизив голос и закончив песню, девушка без предупреждения выпрыгивает в окно.
Замерев на месте, мы с Шином хотим побежать за ней, но тут из узорчатой арки слева выходит юноша, как нельзя лучше вписывающийся в этот странный уголок магических предметов.