История рыжего демона

Глава 4

Аззи нравились ведьмы. Он относился к зловещим дамочкам как к этакому неисчерпаемому источнику развлечений, в котором уважающий себя демон всегда найдет себе партнершу на ночь. В те времена ведьмовские шабаши, и впрямь, выполняли роль чего-то вроде ночного клуба.

– Фрике! А ну-ка, принеси мне кусок мела! Да свечи не забудь!

Фрике поспешил в кладовку, где хранились все их магические причиндалы. Там он отыскал на полке все, что просил Аззи: свечи толщиной в мужскую руку и высотой едва ли не с самого Фрике. Он сунул подмышку пять штук – по одной на каждую вершину пентаграммы. Свечи были твердые как иссохшая человеческая плоть и слегка жирные на ощупь. Аззи сдвинул в сторону столик и снял плащ и жилет. Мускулы его вздулись под рукавами рубахи, когда он отволакивал в угол рыцарские доспехи.

– Вот зачем я держу здесь весь этот хлам? – буркнул он. – Давай сюда мел, Фрике – я сам начертаю фигуру.

Аззи нагнулся и начертал на каменном полу большую пятиконечную звезду. Огонь в камине бросал на его тело алый отсвет, отчего его сходство с лисой только усиливалось. Фрике даже показалось, что ноги Аззи вот-вот оденутся в рыжий мех, однако при всем своем возбуждении Аззи сохранял человеческий облик. Надо сказать, обучиться этому стоило ему больших усилий, ибо преображение в желаемый человеческий облик дается нелегко даже опытным демонам.

Фрике молча смотрел на то, как Аззи пишет мелом каббалистические знаки власти и зажигает свечи.

– Илит! – вскричал Аззи повелительным тоном, скрестил пальцы и преклонил колени. Фрике даже зажмурился от такого зрелища. – Явись ко мне, Илит!

На глазах у Фрике в центре пентаграммы возникло какое-то движение. Свечи разом испустили клубы разноцветного дыма. Пламя бешено затрепетало, заискрило и снова успокоилось.

– Илит! – повторил Аззи. Только в пентаграмме оказалась вовсе не она. Там стояла женщина, ни единой чертой не напоминавшая Илит, какой та запомнилась Аззи. Эта женщина была невысокая, коренастая, с рыжими волосами и крючковатым носом.

Она скрестила руки на груди и испепелила Аззи взглядом.

– Чего тебе надо? – злобно прошипела коротышка. – Я как раз возвращалась с шабаша, и тут – ловчее заклятие! Не застань ты меня врасплох, я бы отразила твои чары, тем более, так криво наложенные.

– Так ты не Илит? – только и нашелся что сказать Аззи.

– Меня зовут Милит, – отозвалась ведьма.

– Из Афин?

– Из Копенгагена!

– Я, конечно, жутко извиняюсь, – пробормотал Аззи. – Я пытался вызвать заклинанием Илит из Афин. Должно быть, в Сети Обмена Душ что-то сбоит.

Милит фыркнула, стерла один из намалеванных Аззи знаков и начертала на его месте другой.

– Вот ошибка в формуле! А теперь, если больше ничего…

– Я с радостью отправлю тебя обратно домой, – засуетился Аззи.

– Сама справлюсь, – хмыкнула Милит. – А то мало ли куда ты меня запулишь!

Она сделала пасс обеими руками и исчезла.

– Досада какая, – заметил Аззи.

– А я, – возразил Фрике, – вообще удивляюсь тому, что вам удалось хоть кого-то вызвать. Вот мой прошлый господин, уважаемый демон Тродеус, по субботам вообще не мог колдовать.

– Тебе не ведомо, почему?

– Должно быть, потому, что прежде, чем сделаться демоном, он был ребе-ортодоксом, – предположил Фрике.

Аззи повторил слова заклинания. В центре пентаграммы снова заклубился разноцветный дым, но на этот раз вместо некрасивой рыжей коротышки он соткался в стройную, миловидную темноволосую ведьму в короткой шелковой ночнушке.

– Илит! – воскликнул Аззи.

– Кто тут? – пробормотала ведьма, протирая глаза. – Аззи? Это, правда, ты? Дорогой мой, тебе стоило хотя бы предупредить. Я спала.

– Это что, одеяние для сна? – поинтересовался Аззи, откровенно любуясь тем, что просвечивало сквозь тонкую ткань нежно-розового цвета.

– Короткие ночнушки сейчас в моде в Византии, – отвечала Илит. – Не думаю, чтобы это веяние дошло до Европы. И не скоро дойдет, – она вышла из пентаграммы. – Очень приятно тебя видеть, Аззи, но мне нужно одеться.

– Я тебя и менее одетой видел, – заметил Аззи.

– Допустим, но сейчас не тот случай. И твой слуга-мужлан пялится на меня! Аззи, мне нужна одежда!

– Сейчас получишь. Эй, Фрике! – крикнул Аззи.

– Да, господин?

– Становись в пентаграмму!

– Господин, право же, я не…

– Не рассуждай. Просто повинуйся.

Фрике, ворча, прохромал в центр пентаграммы.

– Я посылаю тебя в Афины. Собери там охапку одежд этой госпожи – захвати, сколько сможешь. Я выдерну тебя через несколько минут.

– Там, в прихожей, темно-синее платье с меховой оторочкой, – добавила Илит. – Ну, у которого рукава на две трети длины. Обязательно его захвати! А в маленькой кладовке рядом с кухней…

– Илит! – перебил ее Аззи. – Позже, если потребуется, мы принесем еще платьев. А пока я тут, видишь ли, немного спешу.

Он поднял руки и произнес слова заклинания. Фрике исчез, не закончив ругательства.

– Ну что ж, – вздохнула Илит. – Наконец-то мы одни. Что ж ты, Аззи, меня так давно не звал? Поди, несколько веков прошло.

– Я пребывал в Бездне. А там не так-то просто уследить за временем, – объяснил Аззи.

Он усадил Илит на кушетку у камина, принес ей вина и ее любимых пирожков. Убедившись в том, что она хорошо устроилась, он с помощью нехитрого музыкального заклинания включил популярный в те времена мотивчик. Потом присел рядом с ней и заглянул ей в глаза.

– Илит, – начал он. – У меня возникли сложности.

– Что ж, рассказывай, – кивнула она.

И Аззи рассказал – так подробно, что рассказ растянулся на несколько часов. Когда он, наконец, вызвал Фрике заклинанием обратно, уже наступило утро. Слуга объявился, зевая, закутанный в одежды госпожи.

Глава 5

Аззи отвел Илит в лабораторию, где лежали рядышком на мраморных плитах Принц и Скарлет, закутанные в льняные полотнища: Аззи придерживался убеждения, что люди выглядят лучше чуть одетыми, нежели вовсе без одежды.

– Красивая пара, не так ли? – спросил Аззи.

Илит вздохнула. Ее узкое, подвижное лицо меняло выражение каждую секунду: только что оно казалось прекрасным, и вот оно уже сделалось зловещим. Аззи пытался отрегулировать свое восприятие так, чтобы видеть ее только в привлекательном виде, но удавалось ему это с трудом: подстроиться под нерегулярные смены настроения у ведьмы почти невозможно. К Илит Аззи испытывал сложные чувства. Порой ему казалось, что он ее любит; порой он ее почти ненавидел. Порой он пытался решить эту проблему, что называется, в лоб; порой он вообще отмахивался от нее, отвлекаясь на что-нибудь попроще. Ну, например, на то, каким наилучшим образом сеять зло. По большей части он просто не знал, как ему поступить. Он ее любил, но нравилась она ему при этом не всегда. И все же она оставалась лучшим его другом, так что за помощью он обращался именно к ней.

– Ну да, симпатичные, – согласилась Илит. – Не считая того, что глаз нет. Да ты это и сам знаешь.

– Вот потому я их тебе и показываю, – кивнул Аззи. – Я уже говорил тебе, я хочу заявить их на Турнир Тысячелетия. Они должны разыграть в лицах сказку о Спящей Красавице – сами по себе, без подсказок с моей стороны, повинуясь исключительно чувствам, присущим всем разумным существам. Вот только финал окажется не таким счастливым, и они оба будут обречены. Однако же мне нужны для них глаза, и не простые. Очень особенные глаза – зачарованные глаза. Это нужно для того, чтобы сказка приобрела особую окраску, чудодейную такую… ну, ты меня понимаешь.

– Я тебя прекрасно понимаю, дорогой. И какой помощи ты от меня желаешь? Ох, Аззи, да ты как дитя малое! С чего ты взял, что я смогу найти для тебя глаза?

Об этом Аззи как-то не подумал. Он почесал затылок – чешуйчатый, ибо так случается с каждым, кто слишком долго проторчал в Бездне – и подумал немного.

– Я, – произнес он, наконец, – думал, ты поможешь мне, ибо это будет правильно. То есть, я хочу сказать, ты же не меньше моего хочешь, чтобы Зло победило, так ведь? Только представь, что будет, если Добро будет определять судьбы людей еще тысячу лет: это может вообще оставить тебя не у дел.

– Что ж, не лишено логики, – кивнула Илит. – И все же не слишком соблазнительно. С чего мне тебе помогать? У меня собственная жизнь, важные дела. Я сейчас организовываю шабаши, а еще преподаю немного…

Аззи мысленно набрал в грудь побольше воздуха – как всегда, когда готовился выдать особенно грандиозную ложь. Пока он делал это, в мозгу окончательно оформились слова, которые он должен произнести.

– Все очень просто, Илит, – выпалил он. – Я тебя люблю.

– Да ладно! – произнесла она не без сомнения в голосе, однако прерывать разговор не стала. – Это круто! А еще что скажешь?

– Я тебя всегда любил, – настаивал Аззи.

– Ага, это видно по твоим поступкам, – хмыкнула Илит.

– Я же объяснил, почему давно не звал тебя.

– Так я тебе и поверила, – заявила Илит, но бровь изогнула вопросительно.

– У меня на то было две причины, – честно говоря, в голове у Аззи не имелось ни одной, но мало ли что, вдруг одной причины окажется недостаточно?

– Правда? Ну, давай послушаем!

– Во-первых, я уже говори, что находился в Бездне.

– И даже открытки послать не мог? И это мы уже слышали!

– Илит, просто поверь мне. Есть ведь вещи, о которых мужчины не рассказывают. Так уж сложилось. Будь у нас с тобой больше времени, я бы все объяснил, но важно одно: то, что я тебя люблю. Дурному заклятию пришел конец, и мы снова можем быть вместе – как ты всегда хотела, да и я втайне мечтал о таком, пусть и говорил другое.

– Что еще за заклятье?

– Разве я говорил про заклятие?

– Ты сказал: «Дурному заклятию пришел конец».

– Разве я это сказал? Ты уверена?

– Еще как уверена!

– Ну, мне не стоило этого говорить, – притворно вздохнул Аззи. – Одним из условий окончания действия дурного заклятия было то, что я никому и никогда о нем не расскажу. Будем надеяться, оно не заработает снова.

– Что еще за заклятие?

– Понятия не имею, о чем это ты.

Илит выпрямилась во весь рост и испепелила его взглядом. Право же, из всех демонов этот был самым несносным. Ясное дело, демонам положено врать, но даже самый мерзкий враль нет-нет, да и скажет невольно словечко правды. Порой не сказать правду просто невозможно. Но только не для Аззи. И не потому, что у него насквозь лживое сердце. Нет, только потому, что он изо всех сил старается быть плохим. Она ничего не могла поделать с собой: он ей нравился – и раньше, и теперь. Да и время года в Афинах было сейчас не самым интересным.

– Обещай, что больше никогда меня не бросишь, – потребовала она.

– Обещаю, – поклялся Аззи и тут же спохватился: как-то очень уж быстро он капитулировал. – При нормальных обстоятельствах, – поспешно добавил он.

– И какие же обстоятельства ты называешь нормальными?

– Ну, те, которые не назовешь ненормальными.

– Какие, например?

– Откуда мне знать?

– Ох, Аззи!

– Тебе придется принимать меня таким, каков я есть, – вздохнул Аззи. – Но я, правда же, очень рад тебя видеть. Так насчет этих глаз – у тебя есть какие-нибудь мысли?

– Ну, если это тебя так уж интересует, кое-какие соображения имеются.

– Тогда будь лапочкой, постарайся достать их побыстрее. А то у меня запасы ихора на исходе, а оживлять эту парочку без глаз я боюсь: это может повлиять на их развитие.

– Придется им подождать немного, – сказала Илит. – Две пары особенных глаз, знаешь ли, на дороге не валяются.

– Мы готовы ждать тебя, моя повелительница! – заявил Аззи.

Илит ехидно усмехнулась, но он видел, что затея пришлась ей по душе. Аззи взмахнул рукой, Илит превратилась в вихрь фиолетового дыма и исчезла.

Глава 6

Довольно давно – сколько лет, она уже и не помнила – она довольствовалась жизнью в Афинах, тамошними развлечениями, любовниками, домашними хлопотами. Со временем почти все ведьмы начинают лениться, так сказать, почивать на лаврах. Возможно, дело в том, что грехи, к которым ведьмы склоняют смертных, рано или поздно начинают преследовать их самих. Да и память со временем начинает слабеть, а вместе с ней улетучиваются знания, полученные в ведьмовских школах. В общем, Илит довольно давно уже вела полурастительный образ жизни – до тех пор, пока ее не позвал Аззи.

Она сама удивлялась тому, с какой легкостью подрядилась на поиски глаз для молодой пары. Неужели ей, и правда, самой захотелось заниматься этим? Неужели она так сильно любит Аззи? Или она просто соскучилась по драйву, по приключениям, по возможности служить чему-то большему, чем она сама? Так или иначе, в том, что казалось второй пары глаз, ей необходим был хороший совет.

А в том, что касалось хорошего совета, она не знала никого лучше Скандера…

Драконы живут долго, а умные драконы не просто долго живут, но еще и меняют время от времени имена, чтобы люди не пронюхали, как долго они живут, и не начали завидовать. Для какого-нибудь смертного героя нет ничего желаннее, чем прикончить какого-нибудь дракона постарше. И годы в данном случае лишь добавляют ценности добыче.

Как любой другой дракон, Скандер прекрасно понимал, как много героев охотится на него, поэтому осторожности его не было предела. Давно миновали те старые, добрые времена, когда драконы гуляли, где им заблагорассудится, охраняли сокровища и кушали любого, кто попадался им на пути. Надо сказать, удавалось это драконам очень и очень неплохо, хотя во всех известных сказках побеждают, как правило, герои. На самом-то деле побеждали чаще драконы, вот только их было немного, зато героям не было числа. В общем, герои шли и шли, безостановочно, словно поток, и, в конце концов, у драконов хватило ума перестать играть в эти игры.

Драконы собрались на грандиозную конференцию, дабы выслушать все возможные мнения на этот счет. В те времена самыми многочисленными из всех драконьих племен были китайские, однако они так старательно оберегали свои знания от инородцев, что на все вопросы отвечали фразами вроде «Гений подобен холму, возвышающемуся на равнине», «Бросая камешки в воду, наблюдай круги, ими образуемые» или «Одного яйца два раза не высидишь». А китайские философы, которые предпочитали изъясняться туманно, записывали эти изречения в свои книги, чтобы потом загнать их подороже западным искателям истины.

В конце концов собрание большинством голосов постановило смириться с неизбежным, отказаться от самых агрессивных проявлений своего драконьего характера – тех, благодаря которым за драконами и закрепилась их репутация – и впредь жить, по возможности, не высовываясь. Проголосовали также за уточнения: отказаться от привычной тактики Наскока и Нахрапа в пользу Камуфляжа и Уклонения. Просто охранять сокровища недостаточно, гласили новые рекомендации, необходимо как следует замаскировать их на местности, желательно, на дне рек (ибо многие драконы из рода жаберных, питающиеся касатками, и акулами, и макрелями, способны жить под водой). Для драконов сухопутных разработали другие рекомендации: искать себе жилище в горах, или в холмах, или – на худой конец – в рощах. Да и от привычки охотиться на людей, ни в чем себя не ограничивая, тоже пришлось отказаться, разве что разрешалось сцапать случайно забредшего на охраняемую территорию охотника. Конечно, нашлись такие, кто не сумел отказаться от старых привычек, но всех их рано или поздно повыбили. Конечно, имена этих драконов красуются на Стене Героев в Большом Драконьем Замке – скорее, в назидание всем остальным драконам, дабы те не поступали как они.

Скандер был стар даже по драконьим стандартам. При этом ему удавалось благополучно избегать постороннего внимания и прочих неприятностей. Жил он в Средней Азии, где-то в окрестностях Самарканда; впрочем, поселился он там еще до того, как неподалеку основали город. Вы могли бы ухлопать на поиски всю свою жизнь и так и не найти его – в случае, конечно, если он сам не хотел, чтобы его обнаружили. Однако же, если бы вам все-таки удалось его найти, он мог бы оказаться вам очень и очень полезен. При этом характером Скандер был весьма непрост и отличался частой сменой настроений.

Все это Илит прекрасно знала, но попробовать все же стоило. Для полета она выбрала метлу получше – из тех, которые заколдованы самыми искусными ведьмами-мастерицами из Византии. Выбирая метлу, ни в коем случае нельзя ошибиться с годом ее производства: бывают годы, благоприятные для заклинаний, случается и наоборот. Заклинания и заговоры связаны с силами природы, насчет которых тоже нет полной ясности… в общем, случается всякое.

Начать поиски, решила она, лучше всего с того места, где она встречала Скандера в прошлый раз: с Драконьей Скалы. Умные драконы прекрасно понимают, что люди никогда не станут искать их в месте с таким названием.

Вообще-то, в тех краях разъезжало достаточно героев, вооруженных преимущественно обычными для этих мест кривыми мечами – толку от таких мечей в поединке с драконом практически никакого. Впрочем, Скандер избегал связываться даже с такими легковесами. Шкура Скандера, покрытая жесткой чешуей, способна была выдержать даже каменную лавину, так что мечи не представляли для нее никакой угрозы (если, конечно, не снабжались особенно мощными заклятиями). Но вы ведь знаете этих людей: целятся, вроде бы, в плечо – а потом бац! – и прямо в глаз. При всем своем уме и тысячелетнем опыте драконы почему-то забывают беречь от стрел глаза. Да и гнусная людская привычка целиться в одну сторону, а потом стрелять в другую, всякий раз застает их врасплох – очень уж она противоречит драконьим представлениям об этике.

Так или иначе, в прошлый раз Илит повстречала Скандера на Драконьей Скале – она отправилась туда повидаться с родней, которая только-только переехала в те края из скифских степей. Скандер тогда вовсю наслаждался новым заклятием для изменения облика. Драконы вообще любят менять облик, ибо, будучи существами разумными, никак не могут упустить возможности повращаться в людском обществе. Люди чаще всего и не догадываются о том, что в любой придворной свите по всему миру хоть один дракон да найдется. Драконы пользуются этой возможностью для того, чтобы пообщаться и поспорить с философами. Ну, и одиночество драконам тоже надоедает, ведь к драконам противоположного пола драконы относятся с огромной подозрительностью. Возможно, именно по этой причине спаривание у драконов чрезвычайно редко, и потому же среди них так мало молодежи.

Те же из драконов, кто все же отваживается завести потомство, никак не могут договориться о том, кому следует заниматься его воспитанием. Да что там, они не могут договориться даже о том, кому высиживать яйца! Со всеми этими примитивными физиологическими аспектами драконы покончили давным-давно и теперь борются с их редкими проявлениями в своих рядах. Поговаривают, что в процессе споров на эту тему численность их сократилась в разы.

И конечно же, этим замешательством не преминули воспользоваться смертные герои. Драконам, конечно, даже думать смешно о том, что эти увальни в неудобных доспехах могут их убить, ибо люди вообще славятся своей непроходимой тупостью, и кроме придворных ритуалов не годны практически ни на что. И все же люди начали побеждать, поскольку их устремления сводятся к убийству, тогда как устремления драконов вообще ни к чему не сводятся.

Илит оседлала метлу и прилетела на ней в Самарканд, а из него – в деревушку Яр-Диги, ближайшую к Драконьей Скале, где осторожно навела справки. Местечко это было так себе, из тех, где на главной улице нет ничего кроме сувенирных лавок. Всякой всячины, связанной с драконами, в них лежало навалом, а вот покупателей что-то не было видно. На вопрос Илит, почему так, владелец книжной лавчонки по имени Ахмед отвечал, что они сохраняют свой бизнес в ожидании бума, который непременно вот-вот наступит.

– Вот в других краях, – говорил он, – там давно уже интересуются этой темой. Взять хоть Британию: все драконы уже много веков как повымерли, зато многолюдные экскурсии водят по местам их былого обитания, и прибыль гребут лопатой. Где, спрашиваете, наш дракон? Где-то там, в пещере, если идти вон по той тропе. Да только никому его не увидать, если только дракон сам того не пожелает. А пожелает ли – как знать? Он у нас дяденька вздорный.

Илит пошла в указанном направлении и, заплатив за вход, попала-таки на нужную тропу. Миновав несколько поворотов и киоск с прохладительными напитками, она оказалась с другой стороны от Драконьей Скалы, но ни намека на пещеру так и не увидела.

Тут до нее донесся гулкий смешок, и она застыла на месте.

– Скандер? – окликнула она.

Смешок повторился.

– Это я, Илит.

Тут внимание ее привлекла тень между двумя большими камнями – немного слишком темная для обычной тени. Подойдя ближе, она увидела тень еще глубже и шагнула в нее.

Она так и не заметила, когда оказалась в толще горы, но эхо ее шагов подтверждало, что она уже в пещере.

– Скандер? – повторила она.

Ответа не последовало, но откуда-то спереди и справа исходило неяркое свечение. Миновав поворот, она оказалась в проходе с мерцающими каменными стенами и потолком. Теперь идти сделалось легче. Коридор сворачивал еще несколько раз, и каждый новый отрезок освещался ярче предыдущего.

В конце концов она оказалась в помещении, в котором неподвижно лежала огромная, покрытая чешуей туша. Лежала и смотрела на нее. Если бы не ярко горящие глаза, она могла бы и не заметить этой темной массы. Она в нерешительности замерла у входа.

– Скандер, это я. Илит, – произнесла она.

Дракон склонил голову набок и немного опустил веки.

– Ну да, конечно, – согласился он. – Сколько лет мы не виделись?

– Много. Чем ты занят?

– Я размышлял о Ренессансе.

– О каком таком Ренессансе?

– Ох, прости, у меня времена в голове спутались. Ренессансу еще только предстоит наступить. Вот тебе оборотная сторона способности к предвидению. Постоянно прошлое с будущим мешается.

– Скандер, – перебила его Илит. – Мне нужна твоя помощь.

– Я так и думал, – отвечал дракон. – Что еще привело бы тебя в такую дыру? И что же тебе нужно, дорогая моя? Мой старый огонь еще не остыл. Хочешь, поджарю кого-нибудь для тебя?

– Мне нужны глаза, – объяснила Илит и рассказала ему все про Аззи, Прекрасного Принца и принцессу Скарлет.

– Глаза… – пробормотал Скандер, и его шкура, обыкновенно красновато-коричневая, вдруг побелела как мел. Видно, слова ее воскресили у него в памяти какое-то пророчество.

– Почему ты не переберешься отсюда куда-нибудь еще? – спросила она.

– Это все слава, – хмыкнул Скандер. – Здешний народец хочет на ней нажиться. Я даже пообещал им нанести это место на карты. Ну, пока до этого еще не дошло, но дойдет, никуда не денется.

– Так где я могла бы достать по-настоящему хорошие глаза?

– Глаза… – повторил дракон. – Что ж, глаза есть везде. А чего это ты меня о них спрашиваешь?

– Ты наверняка знаешь, где найти лучшие. Все драконы знают.

– Ну да, конечно, – согласился Скандер. – Но я предпочел бы не касаться в разговоре этой темы. С твоего позволения.

– Ты не хочешь говорить о глазах?

– Так, суеверие. Извини.

– Может, все-таки ответишь?

– Ладно, – кивнул он. – Давным-давно в Китае я видел, как работает придворный живописец. Рисуя драконов, глаза он всегда изображал в самую последнюю очередь. Когда я спросил его, почему, он ответил, что так он сообщает картине жизнь, и что негоже оживлять ее прежде, чем будет готово все остальное. Мудрец сказал ему когда-то, что в глазах у моих сородичей заключена вся их душа. Душа – и жизнь, вот почему их рисуют, когда нарисовано уже все остальное. Я навестил этого мудреца, древнего монаха-даоиста, и он заверил меня в том, что это правда. И еще он предсказал, что настанет день, когда ведьма спросит меня о глазах, и это будет означать, что мои Инь и Ян поменяются местами.

– И что все это значит?

– Розовый бутон… – ответил он и закрыл глаза.

Она ждала, но напрасно. Она подождала еще немного, потом осторожно кашлянула.

– Эээ… Скандер? А что потом?

Он не ответил.

– Скандер, ты спишь?

Молчание.

В конце концов она шагнула к нему и поднесла руку к его ноздрям. Ни малейшего дыхания. Подойдя еще ближе, она положила руку на чешую у него на груди. Сердце не билось.

– Ой, мама, – сказала она. – И что же теперь делать? – впрочем, она уже знала ответ.

Покончив со своим делом, она погладила мертвого дракона по носу: при жизни ему это нравилось. Бедный старикан, подумала она. Такой древний, мудрый, и вот от него осталась лишь груда мертвой плоти в темной пещере.

Она знала, что скоро настанет вечер – не самое лучшее время для того, чтобы разгуливать по чужой стране. Местные демоны выходят на волю и при желании могут причинить немало неприятностей. В те времена европейские и азиатские демоны терпеть не могли друг друга, а кровопролитнейшие войны между ними все еще ждут своего летописца.