Таланты, которые нас связывают

4

Перед тем как отправиться на концерт, Фиона с Лили приходят ко мне домой. Фиона принесла три наряда, а Лили пришла в том же, в чем ходила весь день. Поскольку мне всегда приходится облачаться в то, что, на взгляд Фионы, ей не подошло, я очень взвешенно задумываюсь, прежде чем высказать свое мнение.

– Как насчет этого? – говорит Фиона, поворачиваясь в черном бархатном мини-платье с вышитым на бедре полумесяцем.

Этим летом Фиона тоже подрабатывала, по утрам, в театральном лагере для маленьких детей. И спустила все заработанные деньги на гардероб.

– Шикарно, – говорю я, слегка завидуя.

Не то чтобы и мне хочется выглядеть великолепно, просто у меня не хватает терпения ходить по магазинам, выбирая шмотки, как она. И мне недостает воображения, чтобы подбирать удачные сочетания.

– Но оно не подходит к ботинкам, – говорит Фиона, поглядывая на свои изумрудного цвета броги. – А я их обожаю.

– Ну тогда оставь ботинки, – советую я. – И составь образ, отталкиваясь от них.

Она стягивает платье через голову.

– Не думай, что если я не умею читать мысли, то я не догадываюсь, что у тебя на уме.

Она швыряет мне платье, и я ловлю его.

– Спасибо, темная госпожа.

Лили лежит на полу, уткнувшись в свой телефон.

– Фиона, – говорит она. – У меня остался один процент.

Фиона быстро натягивает черные облегающие шорты поверх колготок. Вместе с ботинками выглядят они потрясающе. Потом подходит к Лили, натягивая расшитый блестками топ с низким вырезом на спине. Мне, конечно, досталось черное платье, но я все равно продолжаю мечтать о том, чтобы выглядеть как она, чтобы все было гармонично и шикарно.

Фиона ложится на пол рядом с Лили, и обе они возятся с айфоном. Я наблюдаю за ними в зеркало, нанося на брови тушь.

– Чем вы там занимаетесь?

– Тс-с-с, – шипит Лили раздраженно.

Обе они закрывают глаза. В комнате становится чуть теплее, возникает ощущение магии. Как-то немного странно ощущать ее за пределами теннисного корта. Не то чтобы это неправильно, но непривычно.

– Фи, что вы там делаете? – снова спрашиваю я.

Но они не отвечают. Через несколько секунд они одновременно открывают глаза.

– Вот. Теперь сто процентов, – говорит Фиона, выпрямляясь.

Я ловлю воздух ртом.

– Это ты о телефоне?

– Ну да, – отвечает Фиона, вставая и стряхивая пыль с одежды. – Узнали сегодня днем. Ну что наши способности могут работать как бы одновременно.

– Узнали? Как? Где?

– Мы были на теннисном корте.

Чувство, что меня проигнорировали, нарастает как комок в прокисшем молоке.

– Вы обе сегодня ходили на корт?

– Ага, – отвечает Фиона, а потом, явно почувствовав себя виноватой, добавляет: – Ну ты же работала…

Меня это не должно беспокоить. Если бы это были обычные подруги, то меня вообще бы не волновало. Но факт остается фактом: Лили меня ненавидит, и любой случай, когда она с кем-то весело проводит время, напоминает мне о том, что проводить время со мной ей больше не нравится. Она не простила меня за преданную дружбу, не простила за гадание с картой Домохозяйки, не простила за заклинание, превратившее ее в реку.

Я пытаюсь придать лицу безразличное выражение.

– Ну ладно, попробуем с моим даром. Фи, давай и мы сделаем что-нибудь вместе.

Фиона устало глядит на меня.

– Ну не знаю. Не думаю, что твой дом подходящее место для экспериментов. У тебя сейчас внизу родители. Да и нам выходить нужно минут через двадцать.

– Да, наверное, ты права, – говорю я, стараясь не показывать разочарования. А потом кое-что вспоминаю. – Утром я была на теннисном корте. Ро попросил меня найти его сережку, которую он потерял. И там был Аарон.

Обе они ошеломленно смотрят на меня. Как бы говоря: «И она решила рассказать об этом только сейчас?»

– Что ему там было надо? На нашем месте?

– Он сказал, что чувствует, когда я использую магию. Сказал, что между нами связь, – я морщусь при воспоминании. – Сказал, что у нас с ним гораздо больше общего, чем у меня с вами. Что ваша магия…

Я замолкаю, пытаясь вспомнить.

– Что вы не родились с ней, или что-то вроде того, так что она меньше значит.

– О боже, – говорит Фиона, встряхивая волосы. – Как это похоже на него. Даже в магии у него расизм. В следующий раз как бы он не достал рулетку и не принялся измерять ширину наших черепов.

– Он предложил мне присоединиться к ним.

– Господи Иисусе, мерзость какая, – морщится Фиона.

Лили смотрит на меня как на нечто прилипшее к ее ботинку, от чего ей хотелось бы побыстрее избавиться.

– А Нуале ты рассказала? – спрашивает Фиона.

– Да. И она предложила целую теорию. О том, что мы все части магического круговорота, цепи обмена магией.

Я пытаюсь вспомнить слова Нуалы.

– Но я не очень-то поняла. Ну ладно, – говорю я более бодрым тоном. – Сейчас нам пора на автобус.

Но атмосфера сгущается. Как будто бы раньше я шла нога в ногу с Фионой, а теперь сбилась с ритма. А Лили вообще осталась где-то далеко позади. Я вдруг ощущаю себя «третьей подружкой», которая постоянно держится в стороне. Как будто, рассказав об Аароне, я стала еще ближе к нему. Как будто его предложение присоединиться к «Детям» только подтвердило подозрения о том, что у нас с ним есть что-то общее.

Мэйв, ты и вправду дура.

Фиона роется в своей косметичке в поисках хайлайтера.

Нет, лучше проверить, действительно ли я настолько глупа.

– Только волосы сперва поправлю, – громко говорю я и включаю в розетку выпрямитель волос и жду, пока он нагреется, а потом захватываю им прядь, чтобы сделать изящный локон в стиле GHD[3].

Пока от моих волос исходит пар, я ищу свет Фионы. Теперь, после долгой практики, это дается мне легко. У меня даже получается одновременно орудовать выпрямителем.

«Хотелось бы, чтобы Мэйв не была такой ревнивой. Ты не можешь участвовать буквально в каждом разговоре. Иногда складывается такое впечатление, будто она думает, что мир перестает вращаться, когда ее нет рядом».

На глазах наворачиваются слезы.

– Все в порядке, Мэйв? – спрашивает она вслух, пересекаясь со мной взглядом в зеркале.

– Да, – шмыгаю я носом, отпуская выпрямитель. – Немного обожглась.

Я ищу свет Лили. Я не часто заглядываю ей в голову. Это какое-то неуютное место, полное воды, течений. Но я все равно погружаюсь в него. Цепляюсь за ее свет и вхожу.

«Она меня так достала».

Я роняю выпрямитель, иду в ванную и тихо плачу, как настоящая дурочка.

– Мэйв, – доносится голос папы снизу. – Могу подвезти вас с девочками до центра, если хотите.

– Спасибо, – слова едва не застревают у меня в горле.

Я ощущаю боль и бессилие. Вот что такое настоящая телепатия. Слышать обидные мысли о себе и даже не иметь возможности открыто разозлиться на людей, которые так подумали. Телепатия – это проблемы, на которые ты сама нарываешься и в которых тебе некому винить, кроме себя.

В машине я по большей части молчу. Папа спрашивает Фиону о ее планах на колледж. Моим родителям нравится Фиона. Она из тех подруг, которых обожают родители.

– Хочу обучаться театральному мастерству в дублинском Тринити-колледже, – отвечает она с энтузиазмом. – Там училась Рут Негга.

Фиона постоянно твердит про Тринити-колледж начиная с самого начала лета. По ее словам, это единственное место в Ирландии, где начинающему актеру «хоть что-то светит».

Я смотрю в окно, все еще расстроенная от подслушанных украдкой предательских мыслей Лили и Фионы. Папа иногда бросает на меня взгляд.

– Знаешь, Фиона, я тут недавно прочитал, что Киллиан Мерфи учился в Ирландском национальном университете в Корке. И неплохой из него вышел актер, правда? А Корк гораздо ближе, чем Дублин.

Фиона презрительно фыркает.

– Корк ненамного больше Килбега. А я устала от захолустья.

– Килбег считается настоящим городом, – вмешиваюсь я. – В нем даже есть свой кафедральный собор.

Меня раздражают эти ее рассуждения. Как будто она какая-то старлетка 1940-х, выросшая в глухом поселке, в котором были только почта и аптека. Да, я люблю ее, но такие слова выводят меня из себя. Я ерзаю в кресле, устраиваясь поудобнее, и больше ничего не говорю.

Почуяв смену настроения, Фиона продолжает:

– Да и Мэйв собирается поступать в Университетский колледж Дублина. Мы даже вместе хотим снимать квартиру, правда, Мэйв?

Это была фантазия, которой Фиона забавлялась какое-то время, а я ей не перечила. О том, что мы будем учиться и жить вместе, как будто я когда-нибудь наберу достаточно баллов, чтобы поступить в дублинский колледж. Или вообще в любой колледж. Во взгляде отца, с которым у нас пару недель назад состоялся «очень серьезный разговор» по поводу моей успеваемости, отражается скептицизм.

– Ну что ж, посмотрим, – говорит он. – А ты куда собираешься, Лили?

– В Голуэй, – отвечает она. – Я хочу переехать в Голуэй.

Я это слышу от нее впервые и поворачиваюсь.

– Ты хочешь переехать в Голуэй?

– Да, – холодно отвечает она.

– И что в Голуэе?

– Океан.

– А, ну да, – говорит папа. – Дитя природы.

– И поэтому ты ходишь на дополнительные занятия летом? Чтобы набрать баллы для Национального университета в Голуэе?

Я понимаю, что невежливо настолько грубо проявлять любопытство, но Ро и Фиона постоянно строили грандиозные планы, а о том, что Лили не собирается оставаться в Килбеге после школы, я слышу впервые.

– Да.

– Ну что ж, девочки, – говорит отец, останавливаясь. – Здесь наши дороги расходятся.

Мы все выходим из машины, благодарим папу и вместе идем по тротуару. Я не могу выкинуть из головы мысли о Голуэе. Мы пересекаем мост. Над рекой Бег висит небольшой туман. Лили оборачивается и смотрит на него тоскливо, как на старого любовника.

– Так на что ты надеешься, Лили? – спрашиваю я. – В смысле, по баллам.

Она отводит взгляд от реки.

– Баллов на четыреста.

– Четыреста, – повторяю я.

Мама подсчитала все мои ведомости и предсказала, что с такими средними оценками я едва наберу триста баллов. А я всегда училась чуть лучше Лили.

– Думаешь, у тебя получится?

Она ничего не говорит. Я по какой-то причине не могу заткнуться – меня охватывает волнение, подступает к горлу. Неужели к концу следующего года я единственная останусь в Килбеге?

– А ведь чтобы поступить в хороший университет, тебе нужно сдать ирландский, математику и один европейский язык, правда?

– Лили очень старается, – говорит Фифи с резкими нотками в голосе. Говорящими: «Да хватит уже, Мэйв». – Правда, Лили?

Мы все замолкаем. Слышен лишь стук наших подошв по мостовой. Но я не могу остановиться. Мне не хочется, чтобы Лили уезжала. Я хочу, чтобы она осталась и снова научилась любить меня. Чтобы она больше не думала про себя: «Она меня так достала».

– А ведь языки – это не самая сильная твоя сторона, правда?

И что на меня нашло?

– Мэйв, – предупреждает меня Фиона. – В воздухе запахло тупой стервой…

Это такая наша «гангстерская шутка». Мы так говорим, когда кто-то ведет себя неуверенно и глупо. Но сегодня я не в настроении шутить.

Лили поворачивается ко мне с улыбкой на лице. Берет меня за руку и на мгновение мне кажется, что она собирается приободрить меня. И тут по всему моему телу пробегает электрический разряд. Белая вспышка пронзает мое плечо и устремляется к ногам.

– Господи, Лили! – кричу я, отталкивая ее от себя.

– Что такое? – резко оборачивается Фиона.

– Лили ударила меня током!

– Лили, ты что? – Фиона переводит взгляд на Лили, и я на долю секунды испытываю удовлетворение, боль затихает.

Лили лишь пожимает плечами и ускоряет шаг.

– Опоздаем на концерт, – говорит она и идет впереди нас.

– Ты можешь поверить? – говорю я Фионе. – Она использовала свою силу против меня, Фи.

Фиона колеблется, а потом напускает на себя выражение миротворца. – Ну ты же подначивала ее…

Я сама не могу поверить в то, что произошло.

– Мы же поклялись, что не будем использовать наши силы за пределами теннисного корта, – неубедительно говорю я.

Фи качает головой, не сводя с меня глаз.

– И ты тоже придерживаешься этой клятвы, да?

5

Когда мы добираемся до старого угольного рынка, между нами до сих пор ощущается неловкость, но это неловкость другого рода, противоположной крайности. Все ведут себя слишком вежливо, как будто хотят избежать ссоры. А это еще хуже. Мы стоим в очереди на улице, дрожим и перебрасываемся неуклюжими фразами.

– Я в восторге от Хонор, – говорю я, хотя это и звучит банально, и каждый из нас уже как минимум трижды повторил эти слова. Ро весь месяц только и твердил, что про Хонор.

– И Instagram[4] у нее потрясный.

Я заглядывала в него от силы дважды.

Фиона кивает.

– Она невероятная, правда? Ну то есть весь этот активизм…

Я киваю в ответ.

Хонор Оун пытается изменить систему здравоохранения, чтобы та больше соответствовала потребностям транссексуалов. Басист группы Ро, Мил, хочет сделать операцию в верхней части тела, и ему приходится притворяться, что у него психическое расстройство. «Это не сумасшествие, – говорит он, – просто мне не хочется, чтобы у меня была такая грудь».

– Думаете, у нас получится познакомиться и поговорить с ней? – спрашивает Фиона.

– Не знаю, – я достаю телефон. – Напишу сообщение Ро.

– Стоим уже тут целую вечность, – бурчит Лили, топчась на месте.

Мы приближаемся к входу и смотрим, как у всех тщательно проверяют сумки, причем не только на наличие алкоголя, но и оружия, а также предметов, которые можно использовать как оружие.

– Я читала, что на одном из ее концертов в прошлом месяце случилось происшествие, – говорит Фиона.

– «Дети Бригитты»? – тут же спрашиваю я.

– Возможно, – пожимает она плечами. – Или один из обычных трансфобов.

Наконец мы заходим внутрь, и перед нами появляется Ро в платье леопардовой расцветки до самого пола с разрезом на груди, через который просвечивает его голый торс. Я обхватываю его, обвивая руками.

– Боже мой! На эти выступающие ключицы можно вешать пальто.

О том, насколько он взволнован предстоящим выступлением, можно судить по тому, насколько крепкий поцелуй он дарит мне на глазах у всех. Я смеюсь и достаю из кармана его сережку.

– Я так тебя люблю! – говорит он.

– Ах да! – вспоминаю я. – И я заставила кое-кого купить билет.

– Правда? – его лицо еще сильнее светлеет. – Кого?

– Хэзер, – отвечаю я и вижу, как все недоуменно смотрят на меня. – Это новая учительница из школы.

– Нашей школы? – озадаченно спрашивает Лили.

– Ты пригласила учительницу? – спрашивает Фиона. – И ее зовут Хэзер?

– Она крутая, – говорю я, словно защищаясь. – Она только что переехала сюда и совсем не знает Килбег. По-моему, ей понравилась моя рекомендация. Но я пригласила ее не как учительницу, а как просто человека. Я даже не знала, что она учительница, когда приглашала.

На меня смотрят как на сумасшедшую. Может, я и вправду сумасшедшая?

– Подумать только, кто-то хочет переехать в Килбег, – говорит Фиона. – Добровольно.

– Полегче, Фиона, – говорю я, даже не пытаясь скрыть свое раздражение. – Некоторым из нас тут нравится, веришь или нет.

Глаза Ро бегают между нами, он ощущает напряжение.

– Ну ладно, мне нужно бежать, но потом приходите, познакомьтесь с Хонор. Она классная.

Он уходит, и Фиона поворачивается ко мне.

– Так когда приходит твоя подружка-учительница?

– Она не моя подружка-учительница.

Теперь я ощущаю себя глупо.

– Пойду выпью чего-нибудь. Вы хотите пить?

Я ухожу, не дождавшись ответа. Сажусь на барный табурет в дальнем конце, пью пиво и наблюдаю за тем, как входят посетители. К Фионе подходит какой-то парень и заговаривает с ней. Лили стоит рядом, засунув руки в карманы. Я смотрю на них и думаю, неужели Аарон был прав, и что у меня с моими лучшими друзьями гораздо меньше общего, чем я считала.

– Мэйв! – раздается радостный голос. – Как я рада, что ты тоже здесь.

Это Хэзер. Мне как-то немного неловко заговаривать с ней после фразы про «подружку-учительницу».

– О, привет, – отвечаю я неуверенно. – Так это, э-э-э… вы… пришли?

– Конечно. А чем еще заняться до начала учебного года?

При упоминании о начале учебного года мне становится еще более неловко от того, что я держу в руке спиртной напиток. Я ведь еще несовершеннолетняя. Правда, в Килбеге всем по большей части наплевать, но вдруг ей не все равно?

Похоже, она читает мои мысли.

– Не напрягайся, – говорит она, постукивая себя по носу. – Мне тоже когда-то было семнадцать.

Я улыбаюсь и по-прежнему неуверенно говорю:

– Вообще-то, семнадцать мне исполнится только в ноябре.