Ordo Novus. Labarum
– Благодарю тебя мой друг, клянусь всемогущим Митрой, я чуть не умер с голоду и холоду!
– Всегда рад встрече с таким человеком и прошу извинить меня за скромный стол, в спешке и в поздний час…
– Брось извиняться, лучше и быть не может, мы с тобой солдаты и знаем цену, – прервал извинения центуриона Марцелл и затем добавил, – ну как тебе новости?
– Да, в последнее время все только и говорят о войне, и вот она началась, – задумчиво произнес Ветраний.
– Официально ее не объявили, но неизбежность не вызывает сомнений, так даже лучше, пора нашему Августу стать полноправным и единственным императором Запада и освободить Италию, Рим и остальные провинции от тирании Максенция! – сказал трибун.
– По этим документам, я обязан предоставить конный отряд в количестве 500 человек, который с другими отрядами из Верхней Германии должен присоединиться к легионам Константина в Лугдунуме.
– Да так оно есть, мой друг, – дружелюбно произнес Марцелл. – Сколько воинов у тебя в гарнизоне?
– Триста тридцать легионера, со мной и двумя мои заместителями, нас 333, остальные местные ополченцы и федераты, – ответил Ветраний.
– Послушай меня, мой друг, из указа Константина ясно следует, что основой вспомогательных войск должны быть варвары- федераты, не так ли?
Ветраний молча, кивнул, Марцелл тем временем продолжил:
– Основной отряд должен состоять из федератов, достаточно будет снять с гарнизона человек 100-110, остальных пусть предоставит король Седрик, так, кажется звать этого варвара?
Центурион утвердительно кивнул Марцеллу. Верный соратник Константина внимательно посмотрел на начальника заставы и сказал:
– Ты уверен в этих варварах? Как по мне, я не стал бы призывать этих ненадёжных дикарей! Они только и думают о грабежах и насилиях, а во время боя, могут с лёгкостью обратиться в бегство.
– Уважаемый Марцелл, это не относится к людям Седрика, я в них уверен, как в самом себе! Они проверены испытаниями и доказали свою преданность императору! – Убедительным тоном произнёс Ветраний.
– Наслышан о ваших славных делах, поэтому я здесь, по личному поручению Константина. Помню, года полтора назад, вы совместно отразили предательское нападение, тогда наш государь щедро отблагодарил твоих франков.
При последних словах Марцелла, ее заметная усмешка пробежала по губам центуриона.
– Кроме распоряжений, мне велено передать тебе денежные средства, – с этими словами трибун достал из большой сумы 3 внушительных мешочка и бросил их на стол.
– Новенькие солиды, вчерашней чеканки. Оплата твоим людям и аванс варварским рекрутам Седрика.
Затем Марцелл достал кусок пергамента и произнёс:
– Ты должен здесь поставить подпись о получении жалованья и предоплаты для союзников. Кстати, я знаю точно, особо отличившихся воинов, император обещал привлечь в свои личные легионы, щедро вознаградив деньгами, землями и дарением гражданства.
Поставив подпись, Ветраний вспомнил свой недавний разговор с Агнеудом. Легкая улыбка проскользнула по его лицу, ещё раз убеждая его в собственной проницательности. После некоторой паузы, во время которой Марцелл налил себе вина и с удовольствием сделал несколько глотком, Ветраний обратился к трибуну:
– Уважаемый Марцелл, но зачем нашему великому Августу нужно было отправлять тебя и столько людей для того чтобы передать это послание и деньги, когда можно было использовать гонца и людей из казначейства, как это бывало раньше?
Марцелл молча, отхлебнул вина и произнес:
– У меня особое секретное поручение императора и я направляюсь на юг, в сторону Реции, и есть все необходимые распоряжения об использовании лошадей, императорской почты и вообще, об оказании всяческой помощи, если она потребуется. Могу показать тебе личный указ Константина.
– Что ты, в этом нет надобности, достаточно твоего слова, уважаемый Марцелл! – Быстро ответил Ветраний и после небольшой паузы, продолжил: – я дал все необходимые распоряжения относительно лошадей и продуктов, к вашему отъезду все будет готово, ну а сейчас, тебе лучше немного поспать перед утомительной поездкой, учитывая, что погода завтра будет не очень приятной для путешествий. Ты можешь расположиться у меня в спальне или в любой из комнат, где тебе будет угодно.
– Благодарю за твою доброту мой друг, – сказал тронутый гостеприимством Ветрания трибун, – я отдохну прямо здесь, если ты не возражаешь.
– Как будет угодно, я же пойду и проконтролирую приготовления, чтобы мои тупоголовые солдаты ничего не забыли и не перепутали, – с этими словами Ветраний оставил трибуна и покинул свое жилище.
Выйдя наружу, он отдал приказ одному из солдат, находившихся поблизости, охранять жилище и предупредил, где его искать на случай, если посланец императора проснется раньше времени и начнет его спрашивать. Затем, Ветраний направился в свою рабочую комнатушку, которую с натяжкой можно было назвать кабинетом, находящуюся во втором ярусе одной из башен. Поднявшись по деревянным ступенькам, которые сильно скрипели под тяжестью его ног, Ветраний вошел в плохо освещенную коморку и с тяжестью рухнул на грубый деревянный стул, решив в одиночестве обдумать события последних часов.
Утро следующего дня. Убийство гонца
Небо было затянуто мрачными облаками, моросил дождь, изредка переходящий в снег, а пронизывающий ветер усугублял неприятное ощущение от мрачного пасмурного утра. По дороге, тянувшейся среди полей, с разбросанными среди них островками деревьев, плавно переходящими в густую чащу леса, быстрыми шагами, шла одинокая человеческая фигура. Это был мужчина, одетый в длинный плащ, с накинутым на голову капюшоном, скрывающим его лицо, который держал в руке большой посох. Легкие испарения воды, свидетельствующие о наличии не в далеке речки или водоема, ложились клочьями тумана на землю, сужая обзор десятью шагами. Одинокий путник часто останавливался и тревожно оглядывался назад. Туман ограничивал видимость, а в воздухе слышны были лишь шум дождя и унылый свист ветра. Он проделал несколько сот шагов, когда внезапно остановился, резко обернувшись назад, стал внимательно прислушиваться. Между тем, дорога все дальше углублялась в лес, туман становился реже, подтверждая, что речка осталась в стороне. При рассеивающемся тумане, окружающая картина местности становилась угрюмее. Мрачные деревья леса, ветер, со свистом проносящийся между ними, усиливающийся дождь, переходящий в мокрый снег, клочья тумана, вся эта окружающая обстановка была пронизана ощущением зловещего и страшного. Предчувствие приближающейся опасности охватило одинокого путника, который замерев в оцепенении, напряженно прислушивался. На этот раз чутье не подвело его. Издали, с очередным завыванием ветра послышался непонятный гул, который становился все явственнее и быстро нарастал. Вскоре, страннику стало понятно, что нарастающий шум был не чем иным, как топотом копыт приближающихся лошадей. И действительно, сквозь рваные клочья тумана показалось три всадника, мчавшихся галопом по дороге. В свою очередь, заметив одинокую фигуру, они, громко крича и смеясь, словно дикие звери, бросились за несчастным путником. Восклик ужаса вырвался у одинокого незнакомца при виде мчавшихся на него людей. Он бросился в чащу леса, но, не успев сделать несколько шагов, хрипло закричал от резкого толчка в плечо и обжигающей боли пронзившего его дротика. Бедняга едва поднялся на ноги, хватаясь за сухие ветки, царапающие его лицо, как один из всадников, резко взметнул руку и второй дротик пронзил беглеца насквозь и пригвоздив его к дереву. Несчастный, издав глухой стон, мгновенно испустил дух.
– Гейзрих, на этот раз ты победил, но клянусь тебе богами, если бы он так резко не дернулся, тебе не пришлось бы метать свой дротик, – произнес один из всадников, худой высокого роста с большим количеством веснушек на лице.
– Не всегда же должно тебе везти, Агнеуд, – ответил человек, прикончивший несчастного путника и которого звали Гейзрих. Он был могучего телосложения и огромного роста, с длинными светлыми волосами и почти полностью заросшим бородой лицом, лишь большие бледно голубые глаза и огромные ноздри, с продетой серьгой выделялись среди его волосяного покрова.
Пока убийцы, спешились и, подойдя к телу мертвого путника, извлекали из тела покойного орудия убийства, показался четвертый всадник, который следовал за первыми тремя на небольшом расстоянии. В отличие от варваров, вновь прибывший был одет в длинный плащ, красного цвета, его голову прикрывал шлем римского легионера, с боку свисал гладиус и небольшой круглый щит, украшенный римским орлом. Третий варвар, державший лошадей Агнеуда и Гейзриха и все время молчавший, при виде римлянина резко соскочил с лошади и почтительно помог последнему спешиться. Ничем примечательным третий варвар не отличался, такой же высокий и заросший с бледной кожей лица, разве что отсутствием левого глаза, на месте которого тянулся уродливый шрам.
– Варвары устроили настоящую охоту на римлянина, – с неприятным смехом произнес вновь прибывший.
– Мы только исполнили свой долг перед августом и казнили шпиона и предателя, по-твоему же распоряжению, Ветраний – воскликнул Агнеуд, протирая наконечник своего дротика о плащ убитого. – Согласен, странная казнь, скорее напоминающая охоту на кабана! – Рассмеявшись, Агнеуд добавил – но мы ведь варвары, как нас презрительно называют римляне.
Достав из сумки убитого гонца несколько свитков, рыжий франк передал их центуриону.
– Забросьте тело подальше от дороги, чтобы его никто случайно не обнаружил, – сказал Ветраний, ибо именно он и был четвертым всадником, следовавшим, за тремя варварами. Читатель догадался, несчастный, погибший от рук варваров, был тот самый посланец императора Максенция, о котором прошлым вечером рассказывал Агнеуд.
– Не беспокойся начальник, до следующего дня от него останутся только кости, ты же знаешь наших местных волков, они всегда голодны особенно, если есть такое лакомство, как мясо римского гражданина, – все трое, при последних словах Агнеуда разразились диким хохотом, которым явно была по душе грубая шутка рыжего варвара.
– Дай вам волю, вы перебили и сожрали бы всех римлян, не хуже здешних волков, – злобно произнес Ветраний.
– Когда-нибудь это произойдет, поверь мне, Ветраний – с улыбкой произнес варвар, – придет время и мы, как вы нас называете варвары, уничтожим римский мир и вашу так называемую цивилизацию! Но ты можешь не беспокоиться, ты наш друг и советник, ты сам нам подскажешь, как это сделать! Возможно, мы сделаем тебя римским королем варваров, а я стану варварским императором Рима!
Гейзрих и одноглазый вновь громко рассмеялись, волоча труп в лесную чащу. Агнеуд тем временем продолжал:
– Начальник не обижайся, ведь это всего лишь наши грубые варварские шутки!
– Слушай меня, варвар, в следующий раз при своих вояках не смей со мной так шутить, иначе, я проткну тебя мечем, как бешеного пса! – зловещим тоном произнес Ветраний и немигающим взглядом посмотрел в глаза Агнеуду. Его правая рука нервно сжимала рукоятку меча, готовая в момент его выхватить из ножен. От напряжения, шрам налился кровью и яркая полоса, резко бросалась в глаза на фоне бледной кожи лица центуриона. Агнеуд, увидев глаза и налившийся алой краской шрам, понял, что сказал лишнее, зайдя слишком далеко со своей шуткой. Он прекрасно знал свирепый и необузданный характер центуриона, показателем которого являлся цвет его шрама.
– Прошу извини меня, Ветраний, не хотел тебя обидеть – дружелюбно произнес Агнеуд.
– Держи свой варварский язык за зубами, – огрызнулся Ветраний и быстро успокоившись, добавил – передай королю Седрику послание августа и пусть немедленно снаряжает отряд для армии Константина. Пусть пришлет ко мне казначея, я передам ему аванс под роспись.
– Сегодня же я отправляюсь к дяде, – Агнеуд указал на одноглазого, который тем временем вместе с Гейзрихом появились из чащи, – а этот, – кивнув в сторону блондина великана, – будет находиться в Бингиуме, ждать твоих распоряжений.
– Да, кстати, возможно ты мне понадобишься здесь, поэтому не смей уезжать со вспомогательным отрядом.
– Я буду весь в твоем распоряжении начальник, дядя отправит, скорее всего, Гейзриха. Признаюсь, тебе, не горю желанием проливать кровь ради Рима!
При последних словах Ветраний бросил злобный взгляд на Агнеуда, но ничего не сказал, вскочил на лошадь и поскакал в том направлении, куда следовал несчастный посланец Максенция.
Варвары проводили взглядом, быстро удаляющуюся фигуру центуриона и когда он исчез в дымке леса, Агнеуд произнес, обращаясь к своим спутникам:
– Ненавижу римлян, всех причем, и что дядя нашел в этом мерзавце, – с этими словами, махнув рукой товарищам следовать за ним, направил лошадь в противоположную сторону и вскоре все трое исчезли за поворотом.
Глава 4. Центурион
Прошлое центуриона. Аттал. Разочарование Ветрания. Термы и похотливая смотрительница. Интуиция Ветрания
Отступление. Очерки из жизни центуриона
Несколькими годами ранее
Несколько лет назад, до описываемых событий, алеманны нарушили перемирие и вторглись в римские провинции. Ветраний получил приказ незамедлительно присоединиться к другой когорте, охраняющей дорогу на Колонию Агриппины, чтобы отрезать путь к отступлению варваров. Приказ был отдан трибуном Марцеллом, о чем было вскользь упомянуто в предыдущей главе. Центурион вынужден был снять с Бингиума основные силы и оставить небольшой отряд для охраны города, так как рассчитывать на местное вспомогательное ополчение особо не приходилось. Варвары поняв, что оказались в ловушке быстро рассеялись по окрестностям на небольшие отряды, каждый из которых самостоятельно стал пробираться за Рейн. Это была излюбленная тактика неприятеля. С одной стороны, для преследователей было намного легче по отдельности уничтожать отряды варваров, но это лишь в том случае, если они, обремененные добычей разграбленных селений, могли задержаться, и римляне настигали их. Но в большинстве, небольшие вторжения варваров оканчивались успехом последних. Прекрасно ориентируясь в лесах и будучи намного более приспособленными к лишениям и долгим переходам, небольшие группы варваров, жестоко расправлялись с встречающимися на их пути поселениями и мирными жителями, угоняли не только скот, но забирали женщин и детей. Если римляне их настигали, то варвары оказывали ожесточенное сопротивление, отличаясь необычайной силой, храбростью и отвагой перед превосходящим противником, нанося римлянам немалый урон. Во время очередного нападения варваров, Ветраний и его воины, совместно с другой когортой, рассеяли часть отступавших варваров. Последние, в свою очередь, рассыпались еще на несколько небольших отрядов, один из которых, теснимый римлянами, вынужден был углубиться в лес. Существовал негласный указ не преследовать варваров в лесах, хотя отчаянный центурион готов был добить варваров, однако, солдаты другой когорты напомнили ему о нежелательном преследовании. Отряд варваров, отступая через леса, оказался в тылу римлян и вышел к берегу Навы. Остатки гарнизона Бингиума, не ожидавшие появления варваров, были захвачены врасплох. Озверевшие, долгим отступлением и лишениями, варвары жестоко расправлялись с попадавшими им на пути мирными жителями. Они не в силах были захватить крепость, так как не обладали достаточным количеством, однако разрушили и сожгли несколько домов и перебили тех, кто не успел укрыться за ее стенами. Несмотря на то, что несколько десятков варваров все-таки ворвались за укрепления, отважный гарнизон мужественно защищался и смог отразить нападение, откинув врага за пределы укреплений. На месте боя оказались случайные жители, среди которых были пятнадцатилетний сын Ветрания и его жена, погибшие от рук варваров. Так центурион потерял близких ему людей. Для человека, привыкшего видеть смерть кругом и рядом, и даже можно сказать сеющего ее, потеря родных, нанесла сильную душевную травму, излечить которую он был не в силах даже спустя несколько лет. Он винил себя, солдат гарнизона за их беспечность, варваров, весь римский мир и всех его правителей. Его жизнь потеряла смысл. Глухая ненависть и жажда мщения заняли место в его покалеченной душе. За все годы, проведенные в одиночестве после гибели семьи, Ветраний заливал вином горечь утраты и не упускал удобного случая отомстить варварам. Несколько раз он сам нарушал перемирие и с небольшим отрядом жестоко расправлялся с мирными скотоводами с противоположного берега Рейна. В итоге, он был наказан императором Константином и лишенный своего жалованья, был отправлен на вал, что являлось худшим наказанием. Но это стало на руку центуриону, который оказался в непосредственной близи своих ненавистных врагов. Оказавшись на последнем рубеже границы, он завязал тесные отношения с одним из союзов племен франков, которые по мирному соглашению являлись федератами империи. Королем был Седрик, имеющий обязательства по мирному договору с Константином, взамен на предоставление римских земель вдоль Рейна, нести приграничную службу и защищать границу от других варваров. Зная систему изнутри, Ветраний начал мстить своим, натравливая невежественных варваров требовать от Константина дополнительной платы за служение и охрану границ. В сговоре с Седриком, они вдвоем, спровоцировали нападение на римские укрепления и победоносно его отразили, принеся в жертву своему коварству жизни варваров, мирных земледельцев, охотников и несколько десятков солдат. После такого успеха, Ветраний лично предстал перед Константином и был восстановлен в своих должностях и получил награду из рук императора. Ему также удалось продвинуть требования Седрика, и федераты получили неплохие откупные. Благодаря этому, авторитет Ветрания среди дружественных варваров очень сильно возрос, и они охотнее прислушивались к центуриону, нежели к префекту лимитанских легионов или легатам императора. Будучи восстановленным в своем звании и вернувшись в Бингиум, Ветраний не успокоился. Его черствая и жестокая душа требовала крови, чтобы заглушить душевную боль.
Августа Треверов. Февраль 312 г
Спустя несколько часов после убийства шпиона. Разочарование Ветрания
Центурион прибыл в Треверы после полудня. Лучи зимнего солнца слабо пробивались сквозь облака и редкие тучи. С деревьев, словно мелкий дождь падали капельки тающего снега, земля была покрыта тонким белым ковром снега, который местами полностью оттаяв, превратился в большие грязные пятна.
При въезде в город, у Черных ворот, он был остановлен стражей, начальником которой был его старый знакомый.
– Приветствую тебя, центурион Ветраний, – дружелюбно обратился к нему городской страж. – Давно тебя не видать в наших краях!
– Приветствую и тебя мой друг, Аттал! – ответил начальник заставы. – Много дел, сам понимаешь, рядом граница, приходиться быть начеку…
Аттал был среднего роста, на вид лет сорока, с густой рыжей бородой, с явно проступающей сединой, и заметно выступающим животом. Маленькие, близко посаженные карие глаза, на фоне большого носа с широкими ноздрями и широкими скулами, выдавали галльское происхождение начальника охраны. Выразительные глаза и приятная улыбка, располагали к себе и производили впечатление добродушного и приветливого человека.
– Да, друг Ветраний, понимаю тебя, – со вздохом произнес Аттал. – Сам служил на границе при славном Констанции.
– Помню, хорошие были времена, – поддержал стража центурион. – Если мне не изменяет память, ты командовал отрядом ауксилариев в Могонциаке, когда алеманны вероломно напали, пытаясь захватить город, но встретили ожесточенное сопротивление гарнизона.
– Да, именно так и произошло! Мы не позволили им захватить город, несмотря на численное превосходство варваров, – Аттал предался воспоминаниям и в его глазах появился блеск. – В бою я потерял почти всех своих воинов и сам был тяжело ранен.
После поправки решил найти место спокойнее, вот так оказался здесь, на марсовых воротах. – Улыбнувшись добавил стражник.
– Самое спокойное и безопасное место, – согласился центурион.
– Тем более, после ранения, я стал уже не тем прытким и отчаянным воином. Признаюсь, тебе, часто скучаю по прошлому. Здесь спокойно и стабильно, но скучно, каждый день проходит одинаково. Правда, последние несколько дней были полны суматохой в связи с отъездом государя.
– Император уже уехал? – разочарованно воскликнул Ветраний.
– Да, сегодня утром, с отрядом конников палатинов, в сопровождении Крока, – произнёс Аттал, смотря на центуриона, чей шрам явственнее проступил на побледневшем лице, после произнесенных слов начальника стражи. Затем он добавил:
– Если у тебя было дело к императору, то ты, мой друг, опоздал.
– Может я смогу его нагнать? – сказал центурион, рассуждая вслух.
– Думаю, вряд ли, – вставил стражник. – Ты знаешь нашего императора, он не любит останавливаться без крайней необходимости. Они направились в Лугдунум, куда стягиваются легионы со всей Галлии. Ты уже в курсе, что начинается война с Максенцием?
– Я предполагал, что все идёт к войне, – со вздохом ответил Ветраний, думая о своём.
– Несколько дней назад из Рима приехали сенаторы, с многочисленной охраной и обозом, – произнёс Аттал. – После их отъезда на следующий день, нам раздали жалованье новенькими солидами. В тот же день выехал Марцелл с отрядом…
– Да, они проезжали через мою заставу. Я лично встретил и проводил его. – Сказал Ветраний, явно заинтересовавшись словами болтливого Аттала. – Скажи, уважаемый Аттал, а что привезли с собой сенаторы?
– Никто не знает, – тихо произнес страж, – но все говорят, что было много золота… – его глаза заблестели и он с улыбкой добавил: – весь гарнизон получил жалованье, а в одной харчевне, я встретил нескольких варваров, которые радостно спускали новенькие солиды на шлюх…
Ветраний понял, что все последние события имеют одну связь. Приезд сенаторов, начало войны, выплаты денег гарнизону, его заставе и варварам, быстрый отъезд императора и миссия Марцелла. Вспомнив последнего, центурион вновь призадумался, любопытство не оставляло его. Марцелл и его люди поскакали в сторону Реции и Норика. Возможно с тайным поручением к августу Лицинию.
Стражник прервал размышления Ветрания:
– Что собираешься делать, центурион?
– Немного передохну, а вечером вернусь обратно к себе…
– Послушай, мой друг, советую задержаться, если нет срочных дел, – сказал Аттал, затем хитро подмигнув, продолжил: – город опустел, а девки умирают со скуки. Ветраний, ты можешь неплохо развлечься и совсем недорого.
– Благодарю за совет, Аттал! – Улыбнувшись, воскликнул центурион. – Так и сделаю, отдохну пару дней у вас, никто не знает, сколько нам суждено, нужно успеть насладиться жизнью! – Философски закончил Ветраний.
– Ты прав, воспользуйся моментом! – произнёс Аттал, – нельзя в жизни все предугадать, иногда даже Богам неизвестно, что может произойти завтра!
Ветраний поприветствовав старого знакомого, въехал за ворота в город.
Центурион, проехав по главной городской дороге, мимо амфитеатра, свернул в узкую улочку, которая привела его к храму Венеры. Проехав рядом с задней стороны храма, Ветраний повернул в проулок и оказался у постоялого двора с одноименным названием. Заехав во двор и спешившись с лошади, центурион бросил поводья слуге, а сам вошел во внутрь здания. Постоялый двор представлял с собой двухэтажную каменную постройку в форме квадрата, на первом этаже которого находилась кухня, служебная комната и большой просторный зал, служивший харчевней. Узкая деревянная лестница вела на второй этаж, где были расположены небольшие комнаты, в которых можно было остаться на ночлег. Молодой раб быстро подскочил к центуриону, взяв с его рук сумку и меч, проводил в одну из комнат второго этажа. Отношению персонала к начальнику заставы, свидетельствовало о том, что Ветраний не в первый раз пользовался услугами гостиницы. Сбросив с себя одежду, уставший с дороги, центурион завалился на кровать и быстро уснул.
Ветраний проснулся довольно поздно, был уже глубокий вечер. Спустившись вниз, он заказал еды и выпивку. После сытного ужина, Ветраний опустошая большую чашу вина, раздумывал над сложившейся ситуацией. Отъезд Константина нарушил все его планы, а бумаги потеряли свою актуальность. Его охватил очередной прилив злости к императору. С таким настроением он выпил две большие чаши крепкого слаборазбавленного вина, которое оказало своё благотворное влияние на его скверное настроение. Злость Ветрания, постепенно растворилась в большом количестве крепкого напитка. Почувствовав легкое опьянение, центурион задумался, чем ему заняться и решил сходить в термы. Ему захотелось помыться и искупаться после напряженного дня и расслабиться массажем с маслами. С такими мыслями, он покинул харчевню и направился к термам. Каково было его разочарование, когда, подойдя к великолепному зданию, был остановлен охранником рабом.