Дети царя Салтана
– Но она не простой любитель. Она самородок,– поспешила добавить Ирина, «запинаясь» о свой язык и захлебываясь в потоке слов, щедро одаривая меня комплиментами.
Но я-то понимала, что половину, из тех достоинств, которыми наделила меня сейчас Ирина, и от которых мои глаза становились все больше и круглее, она выдавала автоматически, пытаясь оправдаться перед Ксюшей за свою оплошность с Сергеем Анатольевичем. Я, стараясь быть незаметной, одернула подругу за край ее рубашки. Но у Ирины, совершенно не обращающей внимания на мою реакцию, рот не закрывался, и она все больше и больше превращала меня в какое-то мистическое существо, с недюжинной силой волшебства.
– Ну, хорошо,– было заметно, как под натиском убеждений подруги, Ксюша успокоилась.– Пойдемте в дом, я вам ваши комнаты покажу и с гостями познакомлю.
– А у тебя гости?– взяла Ирина один из чемоданов, который подала ей я, достав его из багажника, второй захватила сама.
– Да. И половина, гости незваные ,– усмехнулась хозяйка.– Но об этом потом. А пока мы идем, я хочу поделиться с вами еще одной неприятностью, ну, или, как ее там назвать. Короче, у меня стали пропадать вещи. Даже не знаю, что и думать.
– Что пропало?– посчитала я, что мне пора выйти на передний план.
– Да, так, вроде мелочь,– самопроизвольно дернулось плечо Ксюши.– Джинсы, одна из рубашек и кроссовки.
– Может ты их сама куда-нибудь засунула?– задала вполне резонный вопрос Ирина.– И забыла.
– Нет. Это были мои любимые джинсы с рубашкой. Они постоянно находились у меня под рукой. Я, можно сказать, не снимала их,– уверенно замотала головой хозяйка.
– Уже интересно,– мой мозг, наконец-то, включился в работу.– Значит, кто-то хотел, чтобы ты заметила пропажу. Кстати, а где записки с угрозами? Хотелось бы увидеть их собственными глазами.
С этими словами я перешагнула порог дома-замка и остолбенела. Невероятных размеров зал тянулся от самой двери до противоположной стены, которую я едва различала. Задрав голову вверх, я чуть не свернула шею, пытаясь определить его высоту. Повсюду стояли толстые колонны, разбросанные, на первый взгляд, хаотично. Но, при более внимательном рассмотрении, становился понятен порядок их расположения по залу. Где-то вдали маячил камин, построенный с размахом, сродни масштабу самого дома. Повсюду на стенах висели громадные портреты неизвестных мне людей в пышных и праздничных нарядах герцогов и маркизов европейского средневековья, а вдоль стен сверкали начищенные рыцарские доспехи в натуральный рост. А уж всяких топориков, алебард, копий и мечей, украшавших каждое свободное пространство на стенах, было несметное количество.
– Это все настоящее?– вырвалось у меня после спада уже второй волны шокового состояния (первая была на подъезде к замку).
– Ага,– кивнула Ксюша и легонько толкнула Ирину в спину.– Налево. Там лестница на второй этаж. Все комнаты находятся на втором этаже. А на первом кухня, столовая с камином и вот это. Да. Еще дедушкин кабинет.
– А в башнях?– загрохотав чемоданом по каменной плитке, которой был устлан пол, поинтересовалась Ирина.
– В четырех башнях, под самой крышей, что-то вроде комнат для отдыха, с полностью застекленными окнами и диванами с креслами, а в пятой просто смотровая площадка. Открытая. Мы там когда-то самовар ставили и чай пили. Когда еще все живы были,– Ксюша замолчала и ускорила шаг.
Мы с Ириной, обменявшись взглядами, решили пока тоже помолчать. Хотя бы до того момента, когда доберемся до комнат.
Лестница тоже оказалась не вполне обычной. Серые, под старину, ступеньки из того же материала, что и весь пол и кованые перила с, теперь уже явно выраженным рисунком в виде гусей, которых я насчитала столько (пока поднималась наверх), что можно было бы собрать целое гогочущее стадо. На стенах, как и в зале, повсюду было понатыкано оружие и опять же множество портретов.
– Кто все эти люди?– в интонации Ирины я услышала возмущение.– Смотрят так.
– Не знаю. Дедушка говорил, что это наши предки, мол, по фотографиям рисовали. Но я не верю, потому что, во-первых, никогда не видела этих фотографий, а, во-вторых, тут столько, якобы, предков, что, если применить математику, то по подсчетам их количество не умещаются у меня в тот промежуток времени, когда уже существовала фотография. Я думаю, дедушке было все равно, кого рисовать, лишь бы заполнить стены.
– Я их боюсь,– шепнула мне Ирина на ходу, обернувшись.– Они такие большие. А вдруг они по ночам выходят из своих рамок и бродят по темному замку.
– Ага. Как приведения. А еще стонут и гремят цепями,– дополнила я.
– Какими цепями?– пискнула подруга, в глазах которой появился такой ужас, что мне стало не по себе.
– Я шучу,– поспешила я с ответом.– Никто никуда не ходит. Все висят на своих местах.
– Я теперь спать не смогу,– опустила глаза в пол Ирина, стараясь не смотреть на картины.– Все время об этом думать буду.
– Пришли,– остановилась Ксюша у двери, а мы и не заметили, что давно миновали лестницу и шли уже по длинному коридору.
Глава 3
Ногам вдруг стало мягко, и я посмотрела вниз. На полу лежала ковровая дорожка непонятного цвета, потому что того света, которым было освещено пространство, хватало только на то, чтобы не запнуться, пока продвигаешься в поисках своей спальни.
– Ирина, заходи, это для тебя, а вам, Татьяна, комната напротив,– попеременно нажала на ручки дверей Ксюша, впуская нас внутрь.– Вам, Татьяна, я попозже принесу постельные принадлежности, а у тебя, Ирина, все уже приготовлено и застелено. Можете располагаться.
Я вошла и осмотрелась. Обстановка комнаты удивила меня своей скромностью. Деревянная односпальная кровать. Прикроватная тумбочка у изголовья, на которой стояла лампа в желтом абажуре. Двухстворчатый, разноцветный (одна дверца желтая, а другая зеленая) невысокий шкаф, и столик с мягким пуфиком под ним. Овальное зеркало на стене над столиком и еще одна такая же лампа, но уже, почему-то, с зеленым колпаком. Хотя, учитывая, что и пуфик и подушки с покрывалом, и обои на стенах выделялись таким же желто-зеленым разноцветьем, становилось понятно, что это задумка дизайнера, приложившего свой вкус и руку к оформлению данного помещения.
– Чемодан не свой взяла,– влетела ко мне, не стучась, Ирина, волоча за собой брата-близнеца из семейства «чемоданных».– Где мой? Ах, вот он.
И она выпорхнула из комнаты, оставив после себя только легкий шлейф от духов.
Я посмотрела на чемодан, никак не решаясь поскрести по сусекам этого вещеперемещателя, который мне собирала Ирина, из опасения получить стресс. Посчитав, что сначала лучше будет посмотреть, в каких условиях проживает подруга, я благополучно миновала расстояние между нашими спальнями.
Комната Ирины была значительно больше моей, минимум в два раза. А кровать, которая занимала половину площади, в сравнении с моей, была даже не двуспальной, а четырех спальной или даже шести спальной. Но зато все остальное было в том же количестве, не считая прикроватных тумбочек, которых было две, согласно спальным местам кровати. Цветовая гамма тоже отличалась и носила сине-голубой оттенок, что мне понравилось гораздо больше.
– А у меня кровать не такая,– немного обидевшись, проговорила я, стоя посреди комнаты.
– Знаю,– не поднимая головы, копалась в вещах Ирина, перекладывая их на пол и обратно.– Ксюха сказала. Просто эту комнату нам с Сережей готовили. Поэтому так получилось. Она же не знала, что ты притащишься.
– Притащусь?– я задохнулась от возмущения.
– Ну, я тебя притащу. Какая разница?– невозмутимо поправила себя Ирина.– Чемодан разобрала?
Я приготовилась лавиной обрушить на Ирину весь запас нецензурных выражений, но этому помешала Ксюша, войдя в самый неподходящий момент.
– Устроились?
– А где туалет с душем?– отвлеклась Ирина от классификации одежды по кучкам, поднимаясь с пола.
– К сожалению, они общие. Но зато с двух сторон коридора и туалет отдельно от душа. Для удобства гостей,– виновато улыбнулась хозяйка и покраснела.– У нас только несколько комнат с туалетом и ванной. Моя, дедушки с бабушкой и папы с мамой. Остальные гостевые.
– Понятно,– сощурила глаза Ирина и, сверля Ксюшу глазами, спросила.– А кто занимает эти комнаты сейчас?
– В одной живет крестная, а свою спальню занял папа,– не в силах выдержать взгляда подруги, Ксюша перевела свой на меня.– В общем-то, Валерия с Олегом занимают комнаты с той стороны и пользуются тем туалетом и душем. А эти почти только в вашем распоряжении, ими только Мила еще пользуется. Она ко мне переехала, чтобы веселее было.
Оправдываясь, Ксения не знала, куда деть руки, то пряча их за спину, то скрещивая их на груди. Я наблюдала за этим, сосредоточив внимание на чем-то белеющем в руках хозяйки.
– Это те самые записки с угрозами?– догадалась я и дотронулась до Ксюши, пытаясь восстановить равновесие в ее организме.
– А?– не поняла она, растерянно хлопая ресницами.– Ах. Да. Они.
Ксюша протянула мне, свернутые в рулончик, бумажки. Я торопливо раскрутила их и озвучила текст верхней записки, напечатанной на компьютере: «Берегись. Тебе недолго осталось».
Следующее послание было не менее устрашающим, и гласило уже о более конкретных действиях: «Голову с плеч долой и все дела. Помни об этом».
Я перелистала все записки.
– Так,– задумалась я, теребя мочку уха,– Ни в одной из угроз не указаны требования,– я отпустила ухо и зашагала по комнате взад-вперед.– И в связи с этим, у меня вопрос: « Чего они добиваются»?
– Может, хотят, чтобы у Ксюхи «крыша поехала»?– предположила Ирина.– И ее в дурку увезли?
– Это похоже на правду,– ноги Ксюши подкосились, и она рухнула на кровать,– У меня такое ощущение, что я уже схожу с ума,– она закрыло лицо ладонями, и заплакала.
Мы с Ириной, не сговариваясь, плюхнулись рядом с ней.
– Не надо, Ксюш, не плач,– погладила Ирина ее по спине.– Мы тебя не бросим и обязательно поможем. Правда, Тань?
Я, торопясь подтвердить слова подруги, кивнула так, что в моей шее раздался хруст.
–Ой,– застонала я, хватаясь за больное место.
– О – па,– ехидно заметила Ирина.– Преступник еще ни слухом, ни духом, а у нас уже первое ранение.
Они с Ксюшей звонко рассмеялись, и в спальне сразу стало как-то светлей и теплей.
– А как эти записки к тебе попали? Их тебе прямо в комнату подкидывали?– бесцеремонно прервала я их радость, не переставая массировать шею.
– Нет. Я их в почтовом ящике, у ворот, находила. В чистых, без единой надписи конвертах, даже не заклеенных.
– Ага-а-а,– переместила я руку на подбородок, поглаживая теперь его и устремив свой взор в окно.
– Что «Ага»?– раздался вопрос, спрятанной за Ксюшей, Ирины.– Можно подумать, что ты уже вычислила преступника.
– Слушай, Ксюх, а кому достанется все это богатство, в случае твоей смерти?– вернулась я опять к ноющей шее, обратившись к хозяйке дома и не реагируя на высказывания Ирины.
– Ты чего?– показалась из-за Ксюши половина Ирины, с пальцем у виска.– Совсем что ли? Такие вопросы задаешь?
– Нормально,– Ксюша опустила руку Ирины вниз, после чего все остальное сразу скрылось, вернувшись в первоначальное положение.– Папе, скорей всего. У меня больше никого нет. Крестная? Но она всего лишь была подруга мамы. Мила? Она тоже не кровный родственник, а соседка и моя подруга. Тетя Нина? Но и она только соседка.
– А завещания ты не составляла?– мне становилось все интересней.
– Нет,– покачала она головой в отрицании.– Все как-то руки не дошли. Да, и Мила говорит, что это плохая примета. Мол, беду накликаю.
– Фу, ерунда какая,– снова частично возникла Ирина теперь только одной головой.
– А, если бы дошли руки, то кому бы подписала?– сдерживаясь, чтобы не рассмеяться над подругой, не отставала я от Ксюши.
– Конечно папе. Хоть я на него и обижаюсь за маму, но, думаю, он не виноват,– Ксюша сделала глотательное движение, видимо пресекая попытку вновь заплакать.– Да, и дом же тоже его. Сколько он сюда сил вложил.
– А почему твои родители разошлись?– меня уже было не остановить.
Ксюша вздрогнула и поднялась:
– Нам пора. Стол уже накрыт и гости заждались.
Ирина перехватила мой взгляд, чтобы я увидела, как она приложила палец к губам, давая мне понять, чтобы я больше не заговаривала на эту тему.
– Извини,– поняла я состояние девушки.– Но последний вопрос. Ты кому-нибудь говорила о том, что хочешь все оставить отцу?
Ксюша, открывшая уже дверь комнаты, обернулась:
– Не помню. Кажется, нет. Но, может, и говорила.
– Кому?– хором вскрикнули мы с Ириной.
– Ну, кому я могу это сказать?– развела она руки по сторонам.– Только Миле, крестной или тете Нине. А никого здесь больше и нет.
Она вышла, оставив нас с Ириной в комнате.
– Ой, как подумаю, что опять нужно мимо этих портретов идти, аж, мурашки по спине,– в судорогах задергалась подруга, изображая, то ли отвращение, то ли ужас.– Может, я не пойду?
– Странная история,– не поддержала я ее темы.– Непонятно, чего добивается преступник. Наследства? Или запугивает просто из неприязни, чтобы нервы потрепать? Может, мстит за что-то?
– За что Ксюхе мстить?– вернулась ненадолго к чемодану Ирина, чтобы достать какой-то сверток.– Она безобидней дождевого червяка. Живет себе и живет, никого не трогает.
– Чего застряли? Я же жду,– Ксюшин голос прозвучал так неожиданно, что Ирина взвизгнула, а я зашлепала губами, как безмолвная рыба, пытающаяся кричать.
– Простите, я не хотела вас напугать,– прижимая ладони к груди, затряслась Ксюша.– Случайно получилось.
– Ай,– держась за грудь в области сердца, Ирина снова села на кровать.– Не знаю, как я тут выдержу несколько дней. Еще эти портреты. Хорошо, что хотя бы на этом этаже их нет.
– Знаете,– Ксюша неплотно прикрыла дверь.– Я вам еще кое-что не рассказала.
Она подошла ближе но, не решаясь заговорить, прошла к окну, постояла там и вернулась обратно.
– Можете считать меня умалишенной, но я слышу голос,– в одно дыхание вылепила она.
– И что? Я тоже не глухая,– не поняла ее Ирина.
– Нет же,– подсела к ней Ксюша.– Я по ночам иногда слышу чужой голос.
– Да, ну?– подпрыгнула на месте подруга.– Может ты медиум, и слышишь голоса потустороннего мира?
– Только ночью?– не дала я ответить Ксюше.
– Да. Почти всегда в одно и то же время,– вновь сникла хозяйка.– Я уже боюсь спать ложиться.
– А менять комнату не пробовала?– не веря в причастность к этому каких-то там сил, спросила я.
– Пробовала,– вздохнула Ксюша.– Но он везде со мной.
– Точно медиум,– с неподдельным восхищением, глядя на подругу, вставила Ирина.– А что он говорит?
– Он меня убеждает покончить с собой,– уверенно и четко проговорила Ксюша, и я поняла, что она не лжет.
– Что-о-о?– снова одновременно не справились мы с Ириной с нервным потрясением.
– Знаете, такой тихий, навязчивый шепот, постепенно одурманивающий и парализующий мозг,– взгляд Ксюши остекленел.– И слова, слова, слова. О свободе и покое в душе, там. Об отсутствии всякой боли и не только физической. А самое главное, о том, что по мне там скучают и ждут мои самые родные и любимые люди.
– А ну, прекрати,– я испугалась, не ожидая, что Ирина способна выдать такую громкость, тем более, что к голосовому сопровождению был добавлен еще и топот ногами по полу, который в комнатах был дощатым. – Ты же понимаешь, что все это из той же «оперы», что и записки?
Ирина кричала, не жалея своих легких и кислорода в воздухе комнаты, поглощая его килограммами.
– Да,– в глазах Ксюши снова появилась «жизнь», и я облегченно вздохнула.– Поэтому я и здесь еще, а не там.
– Значит так,– взяла я инициативу в свои руки.– Сегодня же перебираешься к Ирине и живешь пока с ней, в ее спальне. А дальше посмотрим. Но для начала обыщем твою комнату.
– Хорошо,– как-то загадочно согласилась виновница событий, пряча от меня глаза.– Только, давайте, не сейчас. Нас уже заждались внизу.
Глава 4
Спустившись на первый этаж и преодолев расстояние между громадными портретами, что Ирине удалось лишь потому, что она вцепилась мертвой хваткой в мою руку, и неживыми, пустотелыми рыцарями, мы добрались до гостиной. За длинным столом, с одной его стороны, ожидая именинницу, сидели шесть человек.
– Ну, наконец-то,– засуетилась самая старшая из женщин, седовласая старушка, с короткой стрижкой в мелкую кудряшку.– Мы уже заждались. Присаживайтесь, пожалуйста.
– Это невежливо заставлять ждать всех гостей из-за двух опоздавших,– капризно сморщила носик самая молодая представительница женского пола.
– Валерия!– прикрикнул на нее импозантный мужчина в белом костюме и черной рубашке,– Оставь свои комментарии, пожалуйста, при себе,– он улыбнулся.– Друзья моей дочери, мои друзья.
Поднявшись со стула и, склонив на мгновение голову в качестве приветствия, он представился:
– Виктор Павлович. Папа именинницы.
– А че?– вступился за свою спутницу то ли обрюзгший молодой человек, то ли молодящийся мужчина средних лет с пивным животом.– Лерка права. Опоздавших не ждут.
– Заткнулся бы ты, Олег,– не церемонясь, осадила его женщина Ксюшиного возраста.– Тебя, вообще, сюда никто не звал. Чего приперся?
– Тебя забыл спросить,– не остался он в долгу, ответив собеседнице с выражением нахальства и самоуверенности на лоснящемся лице.– Ты здесь кто?
– Валерия,– вынужден был снова вмешаться Виктор Павлович.– Успокой своего друга, иначе мне придется это сделать.
Девушка наклонилась вперед и накрыла руку Олега своей ладонью. Тот, как-то съежившись в один момент, даже стал меньше по объему.
Я огляделась. За перепалкой, невольным свидетелем которой мне выпало «счастье» стать, я не заметила, как уселась за стол, заставленный яствами. От этого гастрономического разнообразия у меня разыгрался такой аппетит, что я не смогла сдержаться и потянулась за кусочком колбасы, тарелка с которой стояла ко мне ближе всех, надеясь, что меня никто не видит.
– И правильно,– услышала я снова голос той самой женщины, которая выразила радость при нашем появлении.– Нечего на них смотреть. Кушайте, на здоровье.
Мне стало стыдно за свой порыв, и я отдернула руку.
– Веди себя прилично,– склонилась к моему уху с нравоучениями Ирина,– Не уподобляйся тому борову,– и она, незаметно для окружающих, указала пальцем на Олега.
Сидевшая напротив нас женщина с пронизывающим взглядом и возрастом, которой определялся с трудом, громко рассмеялась. Мы с Ириной уставились на нее, подозревая, что она подслушала наш разговор.
– Смешно,– только и сказала она, прикуривая тонкую, коричневую сигарету через длинный мундштук и откинувшись на спинку деревянного стула, больше напоминающего трон.
Вся мебель в этом зале напоминала мне сказку про трех медведей, а себя я чувствовала Машенькой, случайно забредшей к ним в избушку. Громоздкие стулья и длинный стол, казавшиеся вырубленными из цельного дерева темного цвета, высокие проемы дверей и сами двери, которые находились на этом этаже, все это казалось не под силу подъемным, трудно открываемым и тяжело сдвигаемым. И здесь невольно возникало ощущение, как же хрупок и слаб человек в мире больших вещей.
Несколько окон с одной стороны, не решали проблему с освещением, поэтому люстра, размером под стать всей мебели, висела над нашими головами, обогащая зал светом благодаря ни одному десятку лампочек.
– Мамочка, как же здесь все страшно и опасно,– Ирина тоже задрала голову вверх и разглядывала люстру вместе со мной.– А если она упадет? Она же нас всех под себя подгребет.
– А я вот думаю, это какой же расход электроэнергии,– одновременно удивляясь и возмущаясь, заметила я.
– Ерунда,– на мгновение, вытащив мундштук изо рта, продолжала «просвечивать и прощупывать» нас своим взглядом женщина непонятного возраста.– Ее редко включают. Только в особых случаях. А таких случаев на моей памяти было всего пару-тройку раз.
Мы с Ириной, как два кролика перед удавом, уставились на ее губы, одновременно вслушиваясь в бархатный, гипнотизирующий голос.
– Тут все такое,– ухмыльнувшись не по-доброму, продолжила она.– Захар Петрович, будучи ростом «от горшка два вершка», как все маленькие люди имел тягу ко всему большому. Даже женщин выбирал выше себя.
И она резко замолчала, нервно затянувшись. Мы, не отрываясь, продолжали смотреть на нее, но она потеряла к нам интерес.
– Успокойтесь все, пожалуйста,– чуть не плача, стараясь перекричать гостей, заговорила хозяйка дома.– Я хочу вас познакомить.
И она показала на нас с Ириной:
– Это мои старые подруги Ирина и Татьяна, с которыми мы лет сто не виделись. Прошу любить и жаловать. А это,– пошла она по кругу, тыкая пальцем теперь в ту самую женщину с сигаретой.– Моя крестная, Екатерина Дмитриевна. Дальше, моя подруга Мила. Она мне, как сестра. Это, как вы поняли, мой отец, Виктор Павлович.
Ксюша сделала паузу, видимо обдумывая, как представить пару молодых людей.
– А это Валерия и Олег. Валерия – приемная дочь моего отца во втором браке, а Олег ее муж.
Мила, которая все свое внимание уделила столовому набору, состоящему из ножа и вилки, не поднимая глаз, хмыкнула.
– Да. Муж,– нарочито громко, чтобы, без исключения, услышали все, выкрикнула Лера.– Даже, если мы не зарегистрированы, никого это не касается.
– Хорошее дело «браком» не назовут,– добавил Олег, самодовольно улыбаясь и что-то жуя.
– Удачно пристроился,– демонстративно выпустив в его сторону сигаретный дым, прожгла его взглядом Екатерина Дмитриевна.– Не муж, не брат, а кормят, поят и денег не просят. А, самое главное, на работу не гонят. Да?
– Перестаньте,– пришла в себя Ксюша, сменив нотки плаксивости в голосе на более категоричные звуки.– Сегодня наш с Ириной праздник. У нас с ней День Рождения. Не надо его портить.
Все обернулись на нас, но уставились на Ирину. И тут мне стало не просто стыдно, а очень стыдно, потому что, слушая весь день подругу, я совсем забыла и упустила из виду, что она такая же именинница, как и хозяйка дома.
Я, не смея последовать примеру остальных, свои глаза устремила в пустую, сверкающую чистотой, тарелку, мысленно поставив на корке головного мозга толстую зарубку, чтобы не забыть поздравить Ирину потом, когда останемся один на один.
– Прошу не забывать про это и поздравлять нас обеих,– наконец, улыбнулась Ксюша, хлопнув в ладоши,– Ну? Что же вы? Наливайте вина и налетайте на закуску. Тетя Нина,– обратилась она к единственной, не представленной нам женщине с кудрями овечки романовской породы.– Чем угощать будете?
– Ой,– засмущалась та, поднимаясь со стула.– Да, тут ничего особенного то и нет. Так, салатики, колбаска собственного производства, холодец, огурчики с помидорчиками, тоже сама солила. Из горячего голубцы, плов, манты. Кушайте на здоровье.
К ней подошла Ксюша и обняла ее.
– А это,– представила она,– Не просто соседка, а мой самый настоящий ангел-хранитель, тетя Нина, которая помогает мне абсолютно во всем. И особенно на кухне.
– Ну что ты, дочка?– стало лицо той алым от смущения, а вокруг глаз и губ собрались в рисунок, словно сплетенный невидимым паучком, морщинки, которые придавали лицу особый вид доброты.– Какой из меня ангел? Это я так, по-соседски. Да, еще в память о твоей бабке. Хорошая она была, Клавдия Мироновна-то. Уж шибко я ее уважала.
Речь женщины была простой и легкой. Слушать ее было приятно и как-то умиротворенно. И я заметила, что такое впечатление она производила на всех, потому что, после ее слов, гости, не стесняясь, застучали ложками, вилками и ножами, попеременно хватаясь за общие блюда, чтобы переложить их содержимое себе в тарелки.
Ксюша тоже вернулась на свое место и, не отставая от нас, приступила к трапезе.
Какое-то время никто не заговаривал, наслаждая свои вкусовые рецепторы и набивая желудок едой. Но вскоре, после кратковременного всеобщего молчания, со стула поднялся Виктор Павлович.
– Прошу внимания,– обратился он ко всем, держа в руках бокал с красным вином,– Я, не в обиду Ирине, хочу поздравить свою дочь с Днем Рождения и выпить это вино за нее! Доченька,– повернул он тело на пару градусов в сторону Ксюши, чтобы всем стало понятно, кого он имеет в виду.– Что бы ни происходило или не произошло между нами, я хочу, чтобы ты знала, что у тебя есть я, твой папа. И ты всегда можешь положиться на меня. Для меня нет ничего важнее, чем твоя улыбка и радость в глазах. За них я готов отдать не только свое имущество, но и жизнь. Помни об этом и будь счастлива, Ксюшенька! Ура!
Он, подняв бокал над головой, словно дал нам команду, которой я, лично последовала безоговорочно, троекратно выкрикнув вместе с другими: « Ура! Ура! Ура!».
Все выпили и опять принялись пережевывать пищу. Я же решила рассмотреть более внимательно Виктора Павловича, который вызывал во мне какой-то непонятный трепет во всем организме.