Дети царя Салтана

– Это же Ксюхины вещи,– отделилась от толпы Мила, чтобы ближе рассмотреть одежду, бессовестно присвоенную манекеном.– Ее кроссовки, джинсы и рубашка. Она говорила мне, что они пропали.

– Вот видите,– обрадовалась я.– Вещи же пропали еще до нашего приезда?

– Да,– кивнула Мила.– За несколько дней до вас.

– Разве мы стали бы вас обманывать,– выглянула из-за меня Ирина.

– Мамочки,– как маленькая девочка заверещал Олег.– Кто это?

– Я – это,– покинула подруга свой пост, выйдя на свет вся.

– А на лице что?– не унимался Олег.

– Маскировка это,– стало жалко мне Ирину, потому что я заметила, как заулыбались все остальные.

– Из красной клетки? Прям, Рембо,– в голос захохотал молодой мужчина.– Больше похоже на йодную сетку.

– А твои трусы на клумбу. Прям, ботаник,– решила не сдаваться Ирина, уперев руки в бока.– Только запахи от тебя не цветочные. Вонь от мусорной кучи напоминают.

– Ну, ты,– качнулся в сторону Ирины Олег, сжимая кулаки, но сдержался.– Ты бы не рисковала так со словосочетаниями. Помело свое уйми.

– А что ты сделаешь? Съешь меня?– я, почувствовав, что Ирину понесло, потянула ее за рукав, чтобы затолкать себе за спину.

– Успокойся,– перекрыла видимость Олегу своим телом Валерия,– Не стоят эти,– Лере интонацией выделила слово «эти».– Нашего внимания.

– Уезжали бы вы отсюда,– поддержала нас Мила, встав рядом со мной плечом к плечу, словно готовясь к битве. – От греха подальше.

– А кто ты такая, чтобы мне указывать?– нагло усмехнулся Олег, и, оттянув резинку трусов, резко отпустил ее,– Ой,– вскрикнул он от боли и согнулся пополам.

– Ага. Получил?– высунулась из-за меня Ирина.– Бог шельму метит!

Екатерина Дмитриевна засмеялась и, в поисках сигареты, стала похлопывать по карманам махрового халата:

– В комнате оставила. Пойду, схожу,– она повернулась, чтобы уйти, но остановилась и оглядела всех.– Но вы никуда не уходите. Я быстро. Давно я такого шоу не видела с исчезновением, тайными ходами, подставным покойником.

– Да, какой там,– Виктор Павлович махнул в ее сторону рукой и крикнул ей в спину.– Мы за столом будем.

– Тебе не кажется, что она слишком спокойная?– прогунделя через нос мне в затылок Ирина, видимо, стараясь, чтобы ее не услышала Мила, которая так и стояла возле нас.

Я кивком головы, без голосового сопровождения, подтвердила ее предположение. Мне тоже показалась странной реакция Екатерины Дмитриевны, и я решила, для начала, максимально сосредоточить внимание на ней, потому что по всем признакам, она знала гораздо больше, чем кто-либо из нас.

– Какая гадость и жестокость,– с отвращением поморщился Виктор Павлович, разглядывая манекен с ног до головы.– Это, какому же извергу такое в голову пришло?

– Я бы этих двоих со счетов не скидывал,– выдал, явно из мести, Олег.– Пока они не приехали, все спокойно было. А как только они переступили порог дома, сразу Ксюха пропала, а теперь и этот поддельный «мертвяк» появился.

– Да мы по просьбе Ксюши и приехали,– не удержалась Ирина, снова показавшись частично.– Она нас и позвала, чтобы во всем разобраться, потому что ей уже давно кто-то записки с угрозами подбрасывает.

– Какие записки?– вздрогнул Виктор Павлович.– В белом, незапечатанном конверте?

– Да,– вышла полностью из укрытия Ирина и встала с нами в ряд, плотно прижав меня к Миле.– А вы откуда знаете?

Но мужчина не ответил, выйдя из кабинета.

– То, же мне доморощенные «мисс Марпл» нашлись,– хрюкнул Олег и вышел за Виктором Павловичем.

– Свинопас,– высказалась Ирина после того, как за молодым человеком, быстро семеня ножками, оставила нас и Валерия.– И что она в нем нашла?

– Я знала,– отодвинулась Мила, предоставляя мне свободное пространство, потому что стоять зажатой с двух сторон ею и Ириной, а сзади ногами манекена, превратилось для меня в невыносимое испытание. – Она мне их показывала. Но она ничего не говорила про вас. Вы из полиции?

– Да,– опередила меня подруга.

– Нет,– мне не хотелось врать, потому что по опыту я знала, что ложь, кроме как к дополнительным проблемам, не и к чему хорошему не приведет.

– Мы частные сыщики,– стукнула меня сзади Ирина, стараясь сделать это не заметно.

Но старания ее не включали в себя функцию обезболивания, поэтому я, вскрикнув, дернулась.

– Понятно,– от внимания Милы не ушел ни один нюанс нашего «мирного» диалога с Ириной.– Значит сыщики.

– Сыщицы,– поправила ее подруга, совершенно не испытывая муки совести.– Так точнее будет.

Поразившись, в какой раз, наглости подруги, я вздохнула и вышла из кабинета.

За столом уже сидели все, включая вернувшуюся Екатерину Дмитриевну, которая, закинув ногу на ногу, то затягивалась сигаретой, то выпускала дым. Но на этот раз эффектно, свернув губы трубочкой, чтобы дым покидал ее легкие колечками. В отличие от остальных, красующихся своими ночными нарядами, она успела взять не только сигареты и переодеться, но и нанести легкий макияж. Халат ее поменялся на синее платье без рукавов и с глубоким декольте, а волосы были прибраны под синюю ленту. «Настоящая женщина, в любое время суток настоящая женщина»,– подумала я, разглядывая Екатерину Дмитриевну. Сколько ей было лет, я определить не могла, да и никто не смог бы, потому что, думаю, целью жизни Екатерины Дмитриевны и было то, чтобы никто этого определить не смог. Одевалась она со вкусом и носила обувь на каблуках. Может по вечерам она и растирала ноги от боли, но на людях она несла свое тело прямо и с завидной осанкой. Супер красавицей ее назвать было нельзя, так, обычное лицо среднестатистической женщины славянского типа, но то, как она умела преподнести все это, вызывало во мне и уважение и зависть. Чем она занималась, кем работала, было тоже загадкой. Хотя, если произвести математический расчет и свести цифры возрастов Ксюши, ее папы и мамы, подругой которой и являлась Екатерина Дмитриевна, то получается, что она, скорей всего, уже коротала дни, пребывая на пенсии. И все, же в ее внешности я разглядела одно «но», которое она, в спешке, забыла спрятать, и которое огромной коричневой кляксой «красовалось» на ее левой руке, с внутренней стороны, на три пальца выше кисти. Но даже не это поразило меня, а то, что это пятно было густо усеяно волосами, растущими по всей его ширине и длине.

Екатерина Дмитриевна, словно почуяв, перевела взгляд на меня. И, определив предмет моего любопытства, резко убрала руку, спрятав ее под стол.

– И так,– начал стихийное заседание Виктор Павлович после того, как к нам присоединились Мила с Ириной.– Стало понятно, что теперь вообще ничего не понятно. Что это за шутка с псевдо мертвецом на веревке? Кто этот шутник? И для кого и с какой целью все это представление? У кого-нибудь есть версии?

Но, судя по тишине, которая накрыла нас, как одеялом, ограничив доступ любому шороху, ни у кого подходящего варианта для объяснений не нашлось. И такое беззвучие продлилось бы вечность, если бы не урчание в животе Олега.

– Я боюсь,– встала со своего стула Ирина, чтобы вцепившись в спинку моего, снова воспользоваться мной, как щитом.– Он точно меня съест. Видела, какое у него пузо? Да я там вся, без остатка сгину. Еще и для тебя место останется.

– Перестань. Не до этого сейчас,– стало мне немного стыдно за подругу.

– Я дурами не питаюсь,– Олег явно не собирался давать Ирине спуску, уже начиная «сжирать» ее, но пока еще только глазами.– Тем более не первой свежести и, залежавшимися в девках.

– Ах, ты гад,– схватила Ирина со стола нож и всем сразу стало понятно, что кровопролития не избежать.– Я тебе эти слова сейчас знаешь, куда засуну? Ты до конца жизни будешь запорами маяться.

– А рискни,– соскочил и Олег, урчания живота, которого стало еще громче, ассоциируясь у меня с «грозой в начале мая».

– Прекратить!– стукнул кулаком Виктор Павлович, сидевший во главе стола, на том месте, которое до него принадлежало Ксюше.– Сели и успокоились.

Все беспрекословно подчинились, в том числе и живот Олега, который вдруг перестал издавать свои устрашающие звуки.

– Значит так,– начал Виктор Павлович.– В связи с тревожной и непонятной обстановкой, объявляю перемирие. Мы сейчас должны быть, как один организм. С моей дочерью беда. Как вы это не поймете? И я не представляю, что делать.

– Понял, Шерхан?– показала Ирина язык Олегу.– Умерь свой аппетит.

– Заткнись,– цыкнул тот ей в ответ.

– Нет, ну это уже слишком,– всплеснула руками Валерия.– Папа, утихомирь, пожалуйста, эту энергичную женщину с килтом, вместо лица. Сил же никаких уже нет терпеть ее оскорбления.

– Что она сказала? Что у меня вместо лица?– склонилась ко мне Ирина.

– Килт – это такая юбка, которую носят шотландские мужчины,– торопясь и шепотом разъяснила я ей, потому что ждала, что ответит Лере Виктор Павлович.

– Где носят? На лице, что ли?– то ли не могла понять, то ли принять обиду Ирина.

– Почему на лице-то?– начала я заводиться.– Где положено носить юбки, там и носят.

– А-а-а,– протянула подруга, задумавшись, но что-то мне подсказывало, что там, в ее умозаключениях не все так просто, как она пыталась передать, через свое «а-а-а».

– Я повторюсь,– еще более грозно возвестил Ксюшин папа,– Пе-ре-ми-рие! Ирина,– уже мягче, обратился он к подруге.– Я тоже недолюбливаю Олега.

– Папа,– воскликнула возмущенно Валерия, перебивая мужчину.

Виктор Павлович поднял правую ладонь, давая понять Лере, что он еще не закончил:

– Недолюбливаю – это еще слабо сказано. Он – тунеядец и нахлебник, который живет за мой счет. Так за что мне его любить и кормить? Мне вполне достаточно тебя и твоей матери, которые возомнили себя особами «голубых кровей».

Я с интересом посмотрела на Олега, на которого сейчас были устремлены взгляды всех.

Молодой человек, с золотой цепью и крестом в пол живота (как я и предполагала), который, чуть ранее, фонтанировал наглостью и хамством, в один миг перевоплотился в мальчика с грустными глазами.

– Мы не задержимся здесь ни на минуту дольше,– взлетела со стула Валерия, часто хлопая ресницами, и у меня создалось впечатление, что благодаря этим взмахам, словно крыльями, она и сумела так быстро подняться.– Олег. Мы уезжаем.

– Вот и правильно,– подхватил ее идею Виктор Павлович.– Я изначально утверждал, что не нуждаюсь в вашем сопровождении, которое больше напоминает слежку. А матери своей передай, что я принял окончательное решение о разводе с ней.

– Но,– у Леры словно застрял в горле ком, и она, готовая уже продемонстрировать всю свою гордость, застыла статуей, с широко открытыми глазами.– Как же мы с мамой?

– Работать пойдете. Как все. Как вон она, она и она,– Виктор Павлович прошелся по кругу, указывая на каждую из нас.– Ксюша, кстати, тоже работает и не считает это зазорным. Вот и с вами ничего не случится, если вы на свой кусок хлеба начнете зарабатывать сами. На первое время, пока ищите работу, я вам денег дам, квартиру тоже оставлю, а дальше крутитесь.

– Но, я не могу. Я не привыкла. Папа! Куда я пойду?– почти уже плакала Валерия.

– Как куда? У тебя есть образование и муж, в конце то концов. Пойдешь по профессии работать, в школу, а муж, видимо, банки грабить,– улыбнулся собственной шутке мужчина.– А у мамы пенсия есть. Пусть учится жить на нее.

Валерия, резко развернувшись на пятках и заливаясь слезами, побежала к лестнице. За ней, так и не произнеся ни одного возражения, устремился Олег, штанины трусов которого, трепетали словно флаг, спущенный на период траура. И мне даже показалось, что улыбки на лицах персонажей портретов, все видевших и слышащих, стали шире, а сами лица довольней. « От Ирины, что ли заразилась?»– потрясла я головой, закрыв глаза.

– Слушай,– отвлекла меня от навеянного кошмара Ирина.– Я так и не поняла, почему «килт-то»?

Нет, не любить подругу было так же невозможно, как и не испытывать желание убить ее. Схватившись за голову, я издала стон.

– Подумаешь,– отстала от меня Ирина, вернув свое туловище в положение, перпендикулярное спинке стула.

– Я так понимаю, что без полиции не обойтись,– вернулся к обсуждению и вернул нас всех Виктор Павлович.

– Зря вы Валерию и Олег прогнали,– высказалась я.– Если есть преступление, значит, есть и преступник. А кроме нас в этом доме никого нет. Вот и получается, что преступник кто-то из нас. Не исключено, что это Валерия или Олег. А вы сейчас, вполне возможно, отпустили преступника, и он может воспользоваться этим и сбежать, уехав куда-нибудь.

– Да, куда они уедут, без денег. А все карты я им давно заблокировал,– и хотя Виктор Павлович старался говорить уверенно, я видела, как он испугался.– Но в том, что вы говорите, Татьяна, есть доля истины. Что же, мне их вернуть?

– Не знаю,– пожала я плечами, потому что находиться рядом с этими упырями, пусть даже несколько часов в день, мне совершенно не хотелось.

Не хотелось этого и Ирине, которая вновь пришла в возбуждение:

– Да, скатертью им дорога. Может Ксюха этого и добивалась, чтобы они уехали, а теперь, когда узнает, что их нет, выйдет из своего убежища.

– То есть,– привстал в волнении папа Ксюши.– Ты, Ирина, считаешь, что Ксюша все это подстроила?

– Нет, конечно,– сбавила обороты подруга.– Это я просто.

– А вот я именно так и считаю,– подняла я руку, как в школе на уроке.– Уж слишком много совпадений.

– Браво!– захлопала в ладоши Екатерина Дмитриевна.– Хоть один разумный человек нашелся.

– Что вы имеете в виду?– мельком взглянув на нее, снова вернул мне все свое внимание Виктор Павлович.

– Я не верю, что картина, упавшая в нужном месте и в нужное время, упала случайно, это раз,– машинально начала я загибать пальцы.

– Да это и так было всем понятно, с самого начала,– ухмыльнулась Мила.

– Вы не поняли. Картина упала именно в то время, когда все мы сидели за столом. Ия, предполагаю, не для того, чтобы отвести от нас вину, а для того, чтобы мы все стали свидетелями исчезновения хозяйки дома. Второе. Екатерина Дмитриевна правильно подметила, что невозможно было знать на сто процентов, что в кабинет войдет Ксюша. К тому же, одна. А теперь припомните, как она отказалась от помощи Ирины, которая готова была сопровождать ее. Она знала, что туда ей идти нужно одной. В-третьих. Может вы не заметили, но Ксюша, когда ее талисман Тишка вернулся к ней, произнесла такую фразу: «Теперь я верю, что все будет хорошо, и я все делаю правильно». Не знаю, как вам, а мне кажется, что такие слова произносит человек, который что-то задумал. Ну и последнее, талисман! Она не забыла взять его с собой, потому что знала, что уходит надолго и там он ей нужен, как талисман на удачу и успех в задуманном, деле.

Над столом повисла пауза, но ненадолго. Ровно настолько, чтобы успеть сделать первые выводы.

– Пока все логично,– почесывая голову, проговорил Виктор Павлович.– Но зачем ей этот спектакль?

– Я, думаю, из-за угроз,– нашло на меня вдохновение.– Она, таким образом, решила, столкнув нас лбами, выяснить, кто же хочет ей зла. Я помню, в детстве смотрела кино, не помню, как называется, что-то типа какого-то там приведения в таком-то замке, но сюжет был такой, что главный герой, разыграв собственное убийство, потом спокойно наблюдает за своими гостями и в результате находит преступника, нанятого для его убийства.

– А кукла в ее одежде зачем?– вспомнила о пережитом ужасе Ирина.– Это тоже Ксюша сделала? Не много ли для нее одной?

– Я с тобой согласна. У Ксюши, наверняка, есть сообщник. Одна она вряд ли бы решилась на такой шаг. И им не обязательно может оказаться кто-то из нас. Даже, скорей всего, не из нас, раз она устроила нам проверку. А с куклой у меня только одна версия. Она не хочет, чтобы мы обнаружили тайный проход. Ведь мы именно этого добивались последние двенадцать часов. А что может быть эффективней, чем сильный испуг. Она его и использовала,– я закончила и, довольная собой, откинулась на спинку стула, чтобы видеть лица собеседников.

– Ну, коли все разрешилось, таким образом, тогда и полиция не нужна. Я правильно понимаю?– Екатерина Дмитриевна, слушавшая меня внимательно, как и все остальные, не заметила, как ее сигарета превратилась в пепел, поэтому, достав из пачки новую, раскуривала ее с выражением удовольствия на лице.

– И что нам теперь делать? Если вы, конечно, правы,– сидел с потерянным видом Виктор Павлович.– Ждать, когда Ксюша, узнав, что мы разгадали ее план, сама выйдет? Или нам проще разъехаться?

– Не знаю,– не стала я делиться всеми моими подозрениями и умозаключениями, осознав, что ставлю сейчас жизнь Ксюши под удар.– Но лучше все оставить без изменений. Единственное, что мы должны продолжать, это искать подземный проход.

– Зачем?– округлила глаза Екатерина Дмитриевна, перекинув ноги.– Ты только, что сказала, что нужно все оставить, как есть.

– Интуиция, если хотите. Да и лишние знания не помешают,– не стала я вдаваться в подробности, почувствовав, как тревога расплывается у меня по грудине, опутывая ребра, позвоночник и спускаясь все ниже.