Дети царя Салтана
Ксюшин отец был красивый мужчина. Дочери достались его темные с густыми и пышными ресницами глаза. И если у Ксюши они смотрелись естественно, то во внешности Виктора Павловича это добавляло такой шарм, который у меня вызывал, ко всему прочему, еще и зависть, потому что мои ресницы оставляли желать лучшего. На его худом лице выделялись четко очерченные скулы, придавая ему мужественность. Губы были тонковаты, но не портили общего впечатления. Подтянутый, стройный и высокий, для своих лет, а судя по взрослой дочери годиков ему было далеко за пятьдесят, выглядел он сногсшибательно. Одет он был со вкусом и согласно торжеству, подчеркивая этим важность момента. В отличии, опять же от меня, одетую в простые джинсы и обычную блузку, которую я ношу, из ее практичности, повседневно. « Но я же не виновата?– пробежалась в моей голове мысль, стараясь облегчить мою совесть,– я же не думала, что дело так обернется и мне придется присутствовать на празднике. Пусть на чужом, но на празднике же».
То, что мужчина мне понравился, стало очевидным для меня самой после того, как он, неожиданно, оторвавшись от закусок, посмотрел в мою сторону и улыбнулся. После чего я, перепутав, схватила бокал с вином Ирины и выпила его залпом.
– Ты чего?– зашипела подруга и посмотрела на дно пустого сосуда, видимо, в поисках истины.– Хочешь спрятаться от предстоящего дела, уйдя в запой?
Я предпочла не отвечать ей, но краем глаза заметила, что Екатерина Дмитриевна не сводит с нас глаз, прислушиваясь к нашему диалогу.
– А скажите, пожалуйста,– неизвестно к кому обратилась я, почувствовав, как невидимой рукой интуиция провела по позвоночнику, задев все нервные окончания, обострив их чувствительность.– А все эти картины, доспехи, откуда они?
– О-о-о,– подхватил нить разговора Виктор Павлович, заметно оживившись.– Они вроде, как и настоящие, выкованные из металла, но не старинные, из какого-нибудь там музея или чьей-то частной коллекции, а просто сделанные одним замечательным местным мастером самоучкой. Я сам когда-то занимался ими по просьбе Захара Петровича. Сначала мне показалось это глупой затеей, но потом я столько узнал и прочитал, что с удовольствием помогал тестю. Мастера этого уже нет в живых, а его творения, как видите, продолжают жить. Как, кстати, и картины, написанные одним знакомым художником.
– Муляжи, не имеющие цены,– внес ложку дегтя Олег.
– А ты уже приценился?– озлобленность Милы на молодого человека была мне непонятна.– Видела я, как ты крутился у картин. Ищешь, что бы спереть?
– Не говорите ерунды,– сжала в руке нож Валерия так, что покраснели костяшки на ее пальцах.– Это полная ерунда и ложь.
– Ну, ну,– Мила посмотрела на Ксюшу, которая опять сникла.
– У меня же подарок для тебя,– вовремя спохватилась Ирина и, вытащив откуда-то из-под себя тот самый сверток, ринулась к подруге.– Я поздравляю тебя и, держи, это тебе.
Ксения лихорадочно стала снимать обертку. Вскоре в ее руках оказалась мягкая игрушка полосатого тигра.
– Но,– виновница торжества ошеломленно посмотрела на Ирину, глаза ее стали еще больше, а руки дрожали.
– Это же твой талисман Тишка!– воскликнул, соскакивая, и Виктор Павлович.
– Но, как?– не смогла выразить до конца своей мысли Ксюша, таращась на Ирину.
– Ты когда-то его у нас оставила, – отводя глаза, виновато заблеяла Ирина.– А я решила его не отдавать. Мне он тоже нравился, и я завидовала тебе, что у тебя есть свой талисман на удачу, а у меня нет. Вот я и подумала воспользоваться твоим. Извини меня, пожалуйста.
– Спасибо,– кинулась на шею подруги Ксюша, едва не сбив ее с ног,– Я же думала, что навсегда его потеряла. Моего Тишку,– отошла она от Ирины и нежно посмотрела в единственный глаз, потрепанной временем, игрушки.-Теперь я верю, что все будет хорошо, и я все делаю правильно. Ко мне вернулась удача!
Ксюша, вдруг распустившаяся, словно цветок, изменилась до неузнаваемости. Расправив плечи, она стала выше ростом и улыбка ее теперь не была натянуто искусственной, а озаряла лицо истинным счастьем.
– А чего сидим?– обрадовалась вместе с ней тетя Нина.– Кушайте, давайте, кушайте.
– Да, не лезет уже,– воспрял духом и Виктор Павлович.– А вот выпить не откажусь.
За столом возобновилось движение. Кто-то разливал, а кто-то подставлял тару для напитка, но то, что делали это дружно, не вызывало сомнения. В воздухе резко снизилась напряженность, а разговоры, перешедшие в общий гвалт, наполнились смехом и шутками.
– Я не закончил с рассказом о доспехах,– подхватив кончиком вилки кусочек селедки и забросив его в рот, едва не пронеся мимо, перебивая всех, заговорил папа Ксюши.– А история их возникновения, между прочим, очень занимательна и познавательна.
Он поднял указательный палец вверх, привлекая всеобщее внимание. Но, кроме меня, никто на это не среагировал. Я же, впившись в рассказчика глазами, приготовилась не пропустить ни единого слова.
– Известно, что доспехи делались и из множества слоев бумаги, и из кожи, которую сначала замачивали в масле,– твердил, не замечая никого и ничего, Виктор Павлович.– Предпочтение отдавалось коже буйвола или коровы, как самой прочной. И это только потом стали использовать железо.
Вдруг, где-то в стороне раздался грохот. Все смолкли, прислушиваясь.
– Это, кажется, в кабинете дедушки,– пояснила Ксюша.– Я посмотрю.
Я заметила, как она, мельком обменявшись взглядами с Милой, встала, чтобы уйти.
– Я с тобой,– приняла вертикальное положение Ирина.
– Не нужно,– слишком быстро ответила ей Ксюша.– Я быстро. Только посмотрю, что там упало и вернусь. А вы пока наполните бокалы.
И она, не забыв прихватить свой талисман по прозвищу Тишка, скрылась за дверью за моей спиной, и я услышала, как она ее закрыла.
Глава 5
– Что-то Ксюхи долго нет,– забеспокоилась Ирина, то вставая, то снова усаживаясь на стул.– Пойду ка я посмотрю. Может там, что тяжелое упало, и она, бедненькая, мучается, одна на себе тягает.
Она, окончательно покинув насиженное место, быстро побежала к дверям, за которыми несколько минут назад скрылась хозяйка дома. Предчувствуя недоброе, за ней, соскочив, ринулись без исключений все остальные.
В кабинете я очутилась второй, после Ирины, которая уже стояла там столбом, вертя по сторонам головой. Вскоре я почувствовала, последующие друг за другом толчки в мою спину, означавшие, что гости, прибывая не одновременно, врезались с разбега в опередившего их бегуна, от чего толчок по очереди передавался мне, продвигая меня с каждым разом вперед, ближе к центру комнаты.
– А где Ксюша- то?– не останавливала круговых движений головой Ирина, скорость и амплитуда которых увеличилась с каждым поворотом.– Где Ксюша, я спрашиваю?
Я машинально стала повторять круговороты, и даже, на всякий случай, посмотрела на потолок. Но и там Ксюшу не обнаружила. И тут до всех, стоящих шеренгой позади меня, дошло и стало очевидным, что она исчезла.
– Ой, божечки, ты мой,– застонала тетя Нина, схватившись за голову.– Выкрали, страдалицу мою. Это что же такое происходит?
– Нина Тимофеевна,– прикрикнул на нее Виктор Павлович, безупречно приглаженные до этого волосы которого, теперь торчали по сторонам клоками.– Что вы такое несете? Кто выкрал? Для чего выкрали?
Я с любопытством, стараясь не упустить момента, всмотрелась в лица присутствующих, пытаясь уловить нюансы, подтверждающие или отвергающие их причастность к исчезновению Ксюши, но ничего необычного не заметила, потому что выражение было у всех одинаковым. Все, как один, были растеряны и даже как-то растерзаны происходящим.
Валерия и Олег держались за руки, словно боялись, что кто-то из них исчезнет так же, без предупреждения, как и Ксюша. Екатерина Дмитриевна, на которой, кстати, красовался элегантный брючный костюм бледно розового цвета и шарфик точно такого же оттенка на шее, повязанный замысловатым узлом, стояла, зажав в зубах сигарету без мундштука. Тетя Нина, единственно плачущая, не переставала утирать слезы, а в промежутках между этим, громко сморкаться в какой-то платок, явно не носовой. Мила скрипела зубами, и мне опять было не понятно от злости она это делает или от отчаянья. И только Виктор Павлович суетливо бегал по кабинету, обшаривая каждую нишу и заглядывая в каждую щель в поисках дочери.
– А вот и дедушка валяется,– наклонилась Мила, чтобы поднять упавший со стены портрет Захара Петровича и уже обращаясь к его образу, спросила.– Как же тебя, дорогой дедушка, так угораздило-то? Чего же тебе спокойно на стене не виселось?
Мне вдруг стало интересно рассмотреть человека, фантазии которого не знали границ. А еще границ не знали его напористость и умение идти к цели, что вызывало во мне только уважение. Но я не успела этого сделать.
– А-а-а,– неожиданно завопила Ирина так, что вся шеренга в едином порыве, вздрогнув, сделала шаг назад.
Я тоже шарахнулась от нее и от страха издала звук, похожий на крик кошки, которой наступили на хвост.
– А-а-а,– не останавливалась подруга.– Убили, убили, убили. Таня, не уберегли. Ее убили, убили, убили.
Истерика Ирины набирала обороты, и с каждым витком усиливала ощущение ужаса, зависшее над нашими бедными головами, вместо топора.
– Да не ори ты так,– нашла я в себе силы сдвинуться с места, чтобы подскочить к ней и зажать ее рот своей рукой,– С чего ты взяла, что ее убили? Тела же нет,– я огляделась.– И вообще ничего нет.
Подруга резко замолчала, и зрачки ее бешено закружились по орбите, выискивая в пространстве подтверждающие факты моим словам.
– Отпусти,– отпихнула она мою руку, проговорив уже спокойным голосом.– А где она тогда?
– Не знаю,– пожала я плечами.– Я уверена только в одном: ее здесь нет.
– Это же замок?– заговорил громко позади нас Олег и тут же замолк.
Мы напряженно вслушивались в тишину, ожидая окончания паузы.
– Ну?– не сдержались я, Ирина и Виктор Павлович.
– Мне лично, ничего не приходит в голову, кроме наличия в кабинете тайного хода,– спокойно, словно издеваясь и намекая нам на наши недоучеты в умственном развитии, изрек Олег, не вынимая рук из карманов.– Это же замок, поэтому вполне логично, что он тут имеется.
– Точно. Ход! Тайный ход! Ее утащили через него, когда она не ожидала. Схватили сзади и нырк в дырку, только их и видели,– включила дедуктивный метод Ирина, не заметив или, сделав вид, что, не заметив, подшучивания молодого человека.
Я, вслушиваясь в рассуждения подруги, тоже не предприняла попытки поставить наглеца на место, потому что с трудом сдерживалась, чтобы не рассмеяться. Ирина же забегала по комнате, стуча по тем стенам, которые были не отяжелены книжными полками.
– Где-то должен быть тайный ход,– Ирина остановилась и «одарила» всех, внимательно следивших за ее передвижениями, таким взглядом, что никто не посмел остаться в стороне,– Давайте, давайте, приступайте,– добавила она.– Чего уставились?
Мы кинулись исполнять ее указания без возражений. Да, и возражать, в данной ситуации, было сродни неосмотрительности человека, сознательно идущего на казнь.
Вся комната, за исключением нескольких участков стены возле входа, была увешана полками. Искать невидимую дверь пришлось, выдвигая каждую книгу и простукивая пространство за ней. Мужчины взяли на себя самые трудные участки, связанные с исследованием на высоте. Нам же достались те, которые находились на уровне вытянутой руки. Два узких окна, под самым потолком, больше напоминающих щели, через которые было удобно и безопасно для здоровья отстреливаться от врагов, вдруг, напавших на замок, вполне справлялись с освещением, а время суток еще позволяло не включать кучу светильников, коими были увешаны все полки, словно книгами пользовались только ночью.
– Да, не найдем мы ничего,– с отчаяньем заявила Мила, сев на стол, зона поиска, которой досталась возле него.– Думаю, что тот, кто строил этот ход, не был заинтересован, чтобы его можно было так легко обнаружить.
– Интересно,– прищурила глаза, подозрительно всматриваясь в Милу, Ирина.– Вы такие близкие подруги, а ты и краем уха не слышала про подземный проход?
– Я?– удивилась та в ответ, и я отметила, что сделала она это искренне, без наигрыша, хотя, может она была неплохой актрисой.– Откуда? И Ксюша никогда ничего не рассказывала. И мне кажется, что она и сама не знала. Ведь, вполне возможно, что Захар Петрович не успел ей рассказать о нем.
– Вполне,– сверху согласился с ней Виктор Павлович, удобно расположившийся на самой макушке лестницы.
– Подождите,– задрала голову Ирина, переключив внимание с Милы на папу Ксюши.– Но вы-то, вообще, принимали участие в строительстве. Неужели и вы ничего не знаете о потайном коридоре под домом?
– Увы,– развел мужчина руки по сторонам.– Это делалось без меня. Не всегда же я мог присутствовать на площадке. У меня была еще и работа.
– И что же нам теперь делать?– перевела она взгляд на меня.– Чего молчишь?
Не представляя, что она от меня хочет, я промямлила
– Может, передохнем?
Мою идею подхватили почти все. Промолчал лишь Виктор Павлович, удрученно склонивший голову, и Ирина, что было для нее естественным, громко уложившая свой протест в паре емких и ярких по звучанию выражений, на которые никто не обратил внимания.
Вернувшись к столу, мы расселись, не произнося ни слова.
– Пожалуй,– заговорила первой Екатерина Дмитриевна.– Нам нужно передохнуть. Может, Ксюша решила просто разыграть нас, а утром объявится, как ни в чем не бывало и посмеется над нами.
– Да,– кивнула Валерия.– Я тоже так думаю. Всем пора разойтись по своим комнатам и поспать.
И она, схватив Олега за руку, потащила его за собой. Я смотрела вслед этой паре и не понимала, что Лера могла найти в Олеге. Худенькая, с фигурой модели и длинными, светлыми волосами, которые сейчас были аккуратно уложены в прическу, правильными чертами лица, я бы сказала аристократическими, ярко голубыми глазами и припухлыми в меру губами, она никак не смотрелась рядом с Олегом, который проигрывал на ее фоне ей во всем. Ниже девушки, он, казался колобком, несшим свой круглый живот, который едва не касался его колен. Одетый в спортивный костюм, словно он только что вернулся из 90-х годов, с толстым золотым браслетом на руке (и я нисколько не сомневалась, что на шее, под одеждой, имелась такая же цепочка с крестом), Олег, ко всему прочему, перенял оттуда же, из 90-х, и манеру разговаривать. Грубо, нагло и самоуверенно. Но больше всего меня поразили его глаза навыкат и не моргающий взгляд. Ну, или почти, не моргающий. Только все равно я не могла отделаться от сравнения глаз Олега с рыбьими глазницами.
– Может, в полицию позвонить?– отвлекла меня от неприятных мыслей о глазах Олега тетя Нина.
– Бесполезно,– нервно бросила на стол вилку Мила, которая стукнувшись о тарелку, издала звон.– По закону, они только через три дня примут заявление о пропаже человека. А сюда они выезжать не станут. Нет трупа, нет дела. Да, и что мы им скажем? Зашла в кабинет и исчезла? Мистика какая-то.
– Таня,– покачиваясь, с застывшим взглядом, устремленным в одну точку, прошептала Ирина, наращивая децибелы с каждым словом так, что последнее она уже выкрикнула.– А, если ее уже нет в живых. Если ее уже убили!
– Да жива она,– постаралась я ее перекричать.– Какой смысл преступнику труп забирать или прятать? Если его целью было убить, то он убил бы ее прямо в кабинете и скрылся, оставив тело Ксюши. А, если его целью было украсть, то тогда он ее где-то просто спрятал.
– Вот именно,– подскочила Ирина, забегав за моей спиной взад, вперед.– Сидит она сейчас в темноте и сырости со связанными руками и кляпом во рту. Ни тебе пошевелиться, ни крикнуть. А мы в тепле и уюте рассуждаем и бездействуем.
– А мое внимание привлекло другое,– закуривая очередную сигарету и зажав мундштук с особым изыском светской дамы, тихо промурлыкала Екатерина Дмитриевна.– Случайно ли упал портрет дедушки, или его специально уронили?
В зале воцарилась тишина. Все думали. Но недолго, потому что скорость мысли Ирины опережала любую скорость, сводя на нет все законы физики.
– Естественно, не сам,– презрительно фыркнула она.– Это же понятно. Убийца проникает в кабинет через тайный ход, сбрасывает со стены портрет и ждет, когда появится Ксюша.
– А, если бы пошла не Ксения?– выдохнула в ее сторону дым Екатерина Дмитриевна, и я догадалась, что таким образом она выражает недовольство собеседнику.– Если бы пошла, например, я. Или бы она пошла не одна, а с кем-то. Тогда что?
– Тогда бы преступник затаился и опять бы что-нибудь уронил. Потом,– выдала обиженно Ирина.– Он же преступник, ему виднее. Тем более, это Ксюша хозяйка, и это она должна была в первую очередь заинтересоваться, что там напропалую валится у нее в доме. На это он и рассчитывал.
– Странно все,– только и добавила женщина, мельком взглянув на меня.
Спорить с Екатериной Дмитриевной я не стала, потому что была солидарна с ней на сто процентов. И как бы уверенно не переубеждала нас сейчас Ирина, но я всегда следовала одному, неоспоримому закону, гласившему о том, что случайностей не бывает.
– Вы меня простите,– поднялась тетя Нина и, прижимая ладони к груди, в подтверждение извинений, произнесла.– Поздно уже, мне домой нужно. Внук там меня заждался. Я сказала, что ненадолго уйду, а сама до ночи задержалась.
– Да, да, конечно, Нина Владимировна,– спохватился Виктор Павлович.– Идите. И это вы нас извините, что задержали вас.
– Ну, что ты Витенька,– зарделась опять ее лицо алым цветом.– При чем тут вы? Я сама виновата. Уж больно у меня за Ксюшу сердце болит. Недоброе чует. Ох, недоброе.
С этими словами она зашагала к выходу, и еще долго было слышно, как она причитает да охает. Мне стало не по себе.
– Пожалуй, я тоже пойду,– затушила сигарету, буквально растерев ее по пепельнице, Екатерина Дмитриевна.– Утро вечера мудренее.
И она, ни на кого не глядя и не прощаясь, как и Валерия с Олегом, покинула наше общество, постукивая каблучками туфель по каменному полу и повиливая бедрами. А для кого она так старалась, мне стало понятно, едва я обернулась на Виктора Павловича. Он, не сводя глаз, смотрел на Екатерину Дмитриевну до тех пор, пока она не свернула к лестнице и не скрылась из виду. Я вздохнула, испытав сожаление.
– Ну и уходите,– процедила сквозь зубы ей вслед Ирина.– Все уходите, а я пойду Ксюху искать.
– Где?– не отойдя от разочарования, со злостью проговорила я.
– Да где угодно,– ответила та.– Главное, не бездействовать.
– Ну и ищи,– окончательно вывела из себя меня подруга.– А я спать.
Ни секунды не раздумывая, я сорвалась с места и почти бегом, в один момент, оказалась в своей комнате. Раздевшись, я легла на кровать и мгновенно заснула.
Проснулась я от шума, исходящего от двери. «Я же забыла ее закрыть»,– только и успела подумать я, как услышала шорох уже в ногах у кровати.
– Кто здесь?– хотелось мне крикнуть, но получилось только прошипеть.
– Я,– ответили мне в той манере из темноты.
– А что вы тут делаете?– не осознавая, что говорю, задала я следующий вопрос.
– Да, свет пытаюсь включить. Где у тебя выключатель?– заговорила Ирина в полный голос.
Я протянула руку и включила лампу на тумбочке. Свет вспыхнул, а подруга обернулась.
– Мамочки,– взвизгнула я, натянув одеяло до самых глаз.
– Ты чего?– села она ко мне на кровать.– Плохо тебе? Съела что ль чего не того?
– Нет,– выглядывая из-под одеяла, заикаясь, проблеяла я.– А впрочем, н-не знаю. Может и съела, потому что у меня, кажется, галлюцинации.
– Какие галлюцинации? Ты кого-то видишь?– испуганно стала озираться по сторонам Ирина.
– Да, а впрочем, не знаю,– повторилась я.– У тебя на лице.
Ирина в один прыжок очутилась возле столика с зеркалом и, рассматривая себя с разных ракурсов, хмыкнула:
– И что не так с моим лицом?
– Оно у тебя в клеточку.
– Все правильно. Это маскировка. Для дела.
– Клетка?
– Ну, да. Я просто сначала вертикально полоски нарисовала,– вернулась подруга на мою кровать.– А потом смотрю, эффект не тот, ну и добавила горизонтальных линий.
– Теперь эффект точно тот,– решилась вылезти я из-под одеяла, хотя бы наполовину.– А почему они красные?
– А,– отмахнулась Ирина.– Какая помада была, такой и нарисовала. Да, вставай ты уже. Время то идет.
– Мы куда-то торопимся?– не могла я взять в толк, что она от меня хочет.
– Конечно. Я хочу еще раз простучать стены в кабинете, без свидетелей. Я чувствую, что мы что-то упустили,– Ирина открыла чемодан и стала в нем копаться.
– С ума сошла,– воскликнула я.– Нам восьмерым понадобилось несколько часов, а вдвоем мы и до утра не справимся.
– А что, у нас одна ночь?– кинула она мне спортивные брюки и свитер.– Одевайся.
Понимая, что спорить бесполезно, я откинула одеяло и села. За мной со свитера наблюдало какое-то животное. Я подняла этот вязаный предмет гардероба с постели, чтобы удовлетворить свое любопытство.
– Это олень?– не желая того, эмоционально выразила я удивление.
– Да,– заулыбалась подруга.– Сама вязала. Нравиться?
Ну, что я могла ей ответить? Правду? Ту, что оленя я смогла опознать только по рогам? А все остальное выглядело в духе Пикассо, когда глаза находятся на месте носа, а тот, в свою очередь, сместил со своего законного места рот. И к этому всему, олень оказался еще и косым. Его зрачки, вывязанные с особой тщательностью, сбежались отчего-то в одну кучу и пугали меня направлением взгляда в «никуда».
– Это я своему бывшему вязала,– не замечая моего потрясения, ушла в воспоминания Ирина,– Олень для оленя,– она засмеялась.– Смешно, правда?
– Очень,– язвительно заметила я.– Он его носил?
– Не-а,– помотала в отрицании головой подруга.– Так ни разу и не одел. Все берег. И с собой почему-то не взял, когда сбежал. Наверное, просто поторопился.
– Ну, да,– замысел бывшего друга Ирины был для меня прозрачен, но мне, в отличие от него, придумать было нечего и я, вздохнув, натянула свитер на свое тело.
Как ни странно, но мне стало тепло и уютно. Погладив морду оленя на своем животе, я подумала: « И действительно не знаешь, где найдешь, а где потеряешь».
– Ух ты,– восторженно обошла вокруг меня подруга.– Сидит, как влитой. Да, он на тебе еще красивей стал. И даже олень, вроде как, заулыбался.
Пытаясь не думать о том, что этот уродец может еще и улыбаться, я подтолкнула Ирину, давая ей понять, чтобы она продвигалась к выходу.
Стараясь идти, как можно тише мы, по закону подлости, собрали по пути все ямки и выступы, запинаясь о них и щедро наделяя их именами и названиями. И, если бы у ступеней были уши, то они непременно свернулись бы в трубочку.
Добравшись, наконец, до кабинета, что в темноте, при свете фонарей, которые были у нас только на телефонах, оказалось путешествием трудноватым и жутковатым, я открыла дверь, пропуская вперед Ирину. Но не успела я закрыть ее за собой, как подлетела на месте от визга подруги. Не понимая в чем дело, я обернулась и остолбенела. Передо мной болтались ноги висельника, обутого в кроссовки.
Глава 6
Я снова прибегла к старому приему и зажала рот Ирины своей рукой.
– Да, не ори ты так. Мне же страшно.
– А мне, думаешь, нет?– вырвалась она из моих «объятий» и почему-то перешла на шепот.– Кто это?
– Не знаю, он мне не представился,– вполне серьезно ответила я, не решаясь осветить лицо мертвеца.
– Она еще шутит,– неведомо, кому сообщила Ирина,– Таня,– тон подруги поменялся.– А, если это Ксюша. Ксюша!
И она, бросившись к покойнику и заливаясь слезами, уткнулась в болтающиеся ноги лицом, не забыв заключить их в объятья. Я, с тревогой на сердце, пустила луч от фонаря по стене, в поисках выключателя. Найдя, я нажала на него. Раздался щелчок, и кабинет осветился добрым десятком светильников.
– Подожди,– посмотрела я наверх.– Это не Ксюша.
– А кто?– оторвалась подруга от, ставших ей уже родными, ног висельника, но, так и не имея смелости посмотреть нависшей над нами «правде» в лицо.
– Это вообще не человек, – обрадованно закричала я.– Это же манекен!
В этот момент двери распахнулись и в их проеме столпились полуодетые или, наоборот, полураздетые Виктор Павлович, Мила, Екатерина Дмитриевна и Валерия с Олегом. Они попеременно переводили глаза то на меня, то на подвешенный манекен. Ирина явно не из скромности, а благодаря чувству самосохранения, спряталась за мою широкую спину, не подавая оттуда признаков жизни.
– Что вы тут занимаетесь?– окатил меня суровым, полным осуждения, взглядом Виктор Павлович.
– Мы просто хотели еще раз проверить кабинет на наличие тайного хода,– не скрывая правды, честно ответила я.– А тут это.
Я устремила указательный палец на покачивающиеся ноги.
– Очуметь,– задрав майку, почесал живот Олег.– Я уж было подумал, что это ваших рук дело.