Грибники
– То-то вы были полупрозрачной от страха.
– Это правда. Я как-то не заметила, что меня занесло на кичман. Они не давали мне уйти.
– Неудивительно, – ответил Джафар. Потом помолчал, словно бы на что-то решаясь, и продолжил речь вопросом: – Отсидели… А знаете, за что сидел Егерь?
– За что?
– Убивал туристов в лесу. А если среди них были дети, он оставлял их… с трупами их родителей.
– Господи…
Кристина остановилась. Джафар остановился тоже.
– Серега по кличке «Десятка» – людоед, – безжалостно продолжал он. – Только уже в городе. Он отловил десяток девушек и сварил из них…
– Джафар! – жалобно выкрикнула Кристина. – Меня и так сейчас вывернет.
Кристина прислонилась плечом к стволу дерева и пыталась отдышаться.
– Такое чувство, – прошептала она, – что у меня… разводятся пальцы… будто каждый в железном чехле…
– Стоять.
Механик словно бы ожидал чего-то такого; быстро подойдя к ней, включил фонарик и посветил в лицо. Потом обхватил пальцами углы нижней челюсти и повертел ее голову.
Кристина ощутила внезапные спазмы и начала задыхаться.
– Тебя отравили, – выдохнул он. – Идем.
– Куда?
– За мной, быстро.
Схватив девушку за руку, он потащил ее вниз – туда, где шумела река.
*
Достигнув покрытого травой покатого берега Кристина пошатнулась и рухнула на колени. Джафар тоже сел на траву, но, по ее мнению, более изящно. Не как мешок с природными ресурсами.
– Ты способна набрать в руки воды? – спросил он. – Я не мог предвидеть все события и не прихватил стакан.
– Пальцы не смыкаются, – прохрипела Кристина. По ее ощущениям рука стала металлической, как у робота.
Сбросив рюкзак, Джафар наклонился и зачерпнул воду в собственные ладони.
– Придется так, – сказал он. – Пей, сколько сможешь.
И она пила. Объема горстей хватало глотка на два-три, но черпал он часто, поэтому выпила она много. Время от времени она отползала, и ее рвало в кусты, но потом он снова тащил ее к реке и снова заставлял пить.
Она ужасно боялась разбить губы о его браслеты, вечно съезжающие к ладони. Руки его, хоть и выглядели достаточно ухоженными, пахли соляркой.
В какой-то момент он догадался, что сейчас вышибет ей зубы, снял браслеты и сунул в карман.
Еще какое-то время Кристина пила, а когда в голове окончательно прояснилось, выдохнула:
– Мне… легче… пальцы разморозились.
– Наконец-то.
Умывшись и отряхнув от воды совершенно окоченевшие руки, Джафар, там же, где и сидел, откинулся на траву и закрыл глаза. Звезды освещали его лицо, мокрое и все ещё бледное.
– Простите, Джафар, – искренне покаялась Кристина. – Я идиотка… Я причиняю невероятно много хлопот.
– Не то слово, – вздохнул он и закрыл глаза. – Но было бы куда труднее назавтра выкапывать тебя по частям из лесной подстилки.
– Вык-капывать труднее, – стуча зубами, согласилась Кристина. – К тому же придется как-то объяснять мою безв-временную кончину.
– Дикие звери, – умиротворенно сказал Джафар. – Так объяснил бы Егерь.
– Ст-трашный человек.
Теперь Кристина дрожала целиком.
Джафар сунул руку в карман, затем снова вздернул ее, звякнув браслетами.
– Нет, он обычный… А вот с Чекавой связываться не советую. Это человек смерти.
– Человек смерти?
– Как и я, – кивнул Джафар. – Только я связавшихся со мной веду прочь от нее, а он – прямо к ней.
*
Пытаясь подняться, Кристина прислушалась к собственным ощущениям и заявила:
– А теперь у меня что-то с ногами.
– Зато будет, что вспомнить, – утешил Джафар, и казалось, что скорее себя, чем ее.
– Я не о сочувствии прошу, – сказала Кристина. – Просто иди медленней.
…Некоторое время она плелась, едва переставляя онемевшие ноги за темным силуэтом механика, а точнее, просто ориентируясь на звук бренчащих железок. Потом устала.
– Я могу купить себе жизнь, рассказав тебе сплетню про себя? – спросила она.
Джафар остановился. Было видно, что в таком тоне с ним не разговаривали уже давно, а может быть и совсем никогда, поэтому он не знал, что отвечать.
– Это низкопробный товар, – ответил он наконец, – но так и быть. Я даже попробую примкнуть к осуждающим.
– Чекава написал мне стихи, – сказала она. – А когда я согласилась пойти с ним на сеновал, позорно смылся.
Джафар немного помолчал, обдумывая ответ. Сплетничать он явно был не силен.
– Какой аморальный поступок, – осудил он наконец, как обещал. – Я б не стал отказываться.
– Это было сказано для моей самооценки? – злобно сказала Кристина, садясь на траву.
– Это было сказано искренне, – поправил Джафар. – Я тут уже четвертый год, но мне никто сеновала не предлагал… Кого нужно осудить на этот раз?
– Меня, я не могу идти.
– Нечего было бухать с зеками, как последняя шалава, – сказал Джафар, явно вживаясь в роль сплетника. – А то бегают по лесам полуголые, а потом жалуются.
– Прямо как настоящая бабка! – похвалила Кристина.
– Это было сказано для моей самооценки?
– Это было сказано искренне, – отзеркалила девушка. – Мне вот уже двадцать пять, а я еще ни на шаг не приблизилась к образу бабки.
– Это потому что ты в принципе ни шагу сделать не можешь, – сказал Джафар, поднимая ее на руки.
Кристина удивилась и безвольно затихла.
*
– Мы дошли до участка 68, – сказал он в некий момент, поставив Кристину на землю. – Смотри…
Луч фонаря отразился от белых тяжей, легких, словно перья. На самых толстых созревали белые, оранжевые и блестящие синеватые шарики.
– Это участок Чекавы! – воскликнула Кристина и тут же закашлялась.
– Верно. И этот фигляр давно здесь не был. Так что непонимание своего счастья присутствует у него на всех фронтах, не только на личном. К тому же на дворе полпервого. Так что можешь все забрать.
Кристина, успевшая проникнуться азартом сбора, потянула было руки к заветным шарикам, но потом отдернула.
– Нет, – покачала она головой. – То, что он – ничтожество, не значит, что я должна быть такой же.
Джафар посмотрел на нее с явным уважением. Которое, впрочем, тут же сменилось насмешкой.
– Уверена? Или тоже хочешь казаться лучше, чем ты есть?
Кристина отвернулась, опустив руки.
– Уверена.
Джафар выключил фонарь и подошел ближе.
– Теперь сама дойдешь, или помочь? Мне нужно заглянуть за реку.
Она обернулась, внезапно вспомнив.
– Нет! Нет, пожалуйста!
Чуть помолчав и устыдившись своего порыва, она осторожно добавила, не сильно надеясь, что ей поверят:
– Там это… белое. Оно ходило.
Она была убеждена, что видела белое только потому, что ее путь сюда начался от ведьминой книги. И что никто из живущих здесь не видел ничего подобного.
Однако Джафар не стал издеваться. Он нахмурился, потом вздохнул и посмотрел в темноту.
– Белое? – переспросил он.
– Да. Белое. Большое. Смотрит. Я тогда еще трезвая была. Это из-за него к зекам вышла. Оно… не знаю, чем оно смотрит, но явно всем собой, а глаз нет.
– Сторн, – объяснил Джафар.
– Сторн? Что это?
– Белое – это сторн. Ты в методичке список опасностей открывала? Вот все вы так, дочитываете только до гадюк… Никто толком не знает, что это. Какое-то лесное существо. Оно не может пройти сюда, потому что боится железа. Но для человека он опасен.
– Это гриб?
– Ты проницательна. Знаешь, пожалуй, я не пойду за реку. Лучше донесу тебя до дома.
Обхватив Джафара за шею, Кристина постоянно боялась, что он где-то там, внизу, поломается под ее тяжестью.
– Хорошо, что я не Марина, – сказала она, утешая скорее сама себя, чем его.
– Плохо, – ледяным тоном отозвался механик. – Марина дома спит, а не с зеками бухает.
– А тебе не кажется, что я, обремененная чувством вины, куда тяжелее, чем без него?
– Кажется. Но мне помогает справиться с этой ношей чувство справедливости.
– Яш, может, правда, не надо…
– Помолчите, Кристина.
…Донеся до калитки, он поставил Кристину на землю и вытер вспотевший лоб.
– И вот еще что, – сказал он чуть слышно, но жестко. – За такие прогулки с вас возьмут штраф. С меня – тоже. За то, что допустил. Поэтому вы приходите домой и рассказываете, как оплакивали свою несчастную любовь под кустом в парке. Можно рассказать про взгляд за реку и про сторна. Я все равно поставлю администрацию в известность о том, что они появились. Ясно?
– Да.
– Рад, – сказал Джафар, повернувшись уходить, – что мы друг друга поняли.
Они, подумала Кристина. Они. Их много. Ничего себе.
*
Саша Эстерхази собирался на пляж основательно. В комплект необходимых вещей входила подстилка, надувной матрас, пара холодных коктейлей, пакет чипсов и шноркель. Еще полотенце и что-нибудь на голову, чтобы не напекло.
На берегу озера он долго выбирал место, стелился и некоторое время нырял, чтобы вернувшись, обнаружить на своей подстилке Джафара, расположившегося, словно пантера на краю обрыва.
Джафар никогда ничего лишнего с собой на пляж не брал. Пользовался чужим.
– Опять здесь эта наглая задница, – ворчал Эстерхази, взывая к небесам. – Почему римляне, а затем и галлы не уничтожили вас, проклятых потомков царя Рамзеса?
– Не клевещи на мою задницу, – сонно отвечал Джафар. – Она такая же наглая, как и твоя. И царя Рамзеса не упоминай всуе. Нам только ходячих мумий здесь не хватало.
Надо сказать, что именно предвидя появление нахлебника, Эстерхази и прихватывал с собой два коктейля. Потому что если взять один, то Джафар выпьет его раньше.
– Вчера за рекой видели сторна, – сказал Джафар.
– Но ведь еще не сентябрь?
– Тем не менее.
– Вот черт.
*
Эстерхази снова ушел купаться, а Джафар думал. Барометр его настроения склонялся к тревожному.
Вчера на поляне получилось неожиданно. Джафар даже на пару секунд потерял над собой контроль, а это очень, очень плохо. Девица этого не заметила, ей было не до того. А вот Егерь заметил. И от того испугался.
Егерь догадывался, что для того, чтобы превратить троих-четверых из них в мясную нарезку, Джафару потребуется минут пять. Раньше, когда он больше нагружал себя тренировками, потребовалось бы две. Но принципиальная разница небольшая.
Егерь многое умел читать по лицу. Это когда-то помогло ему выжить. Он не знал, что Джафар служил на Севере, не знал той истории, после которой Джафара, утомленного судами, оправданного, но совершенно психически разбитого, Эстерхази приволок в поселок. Мол, тут спокойно. Еще полгода психотерапии, и ты будешь как новенький. Джафар тогда боялся прикасаться к холодным предметам и вздрагивал от любого стука в дверь. Несмотря на огромные дозы таблеток, ему снились кошмары, от которых спасала только бессонница.
Теперь, конечно, он восстановился. Он сильный и живучий. Но иногда, напоровшись на триггер, он терял себя. Например, как вчера.
Самое обидное, что девица эта, Кристина, значила для Джафара куда меньше, чем тот же Егерь, например, или Весло. Если б она пропала сама по себе, он получил бы взыскание, но не переживал бы. А тут… так совпало, будь оно неладно.
Он убил бы их. А если бы он это сделал, у него сорвало бы все щиты, наросшие за эти годы. И это совершенно не то зрелище, которое стоит показывать наемным рабочим.
Обведя взглядом пляж, Джафар заметил Регину, Альберта, Дану с парнями и неподалеку от них Кристину. Она была бледна и вяла после вчерашнего, однако улыбалась так, словно в ее жизни случилось нечто очень хорошее, и она еще это не пережила.
И это было странно, потому что ее возлюбленный, Чекава, валялся на самой дальней подстилке в компании складских и старательно ее игнорировал.
А она радовалась.
Хотя, объяснил себе Джафар, если бы меня спасли от смерти, я б тоже был немного счастлив. Может быть не так сильно, конечно, ибо ощущениям свойственно приедаться.
Глава 7. Кости в лесу
Субботним утром Кристина долго не могла пробудиться. Невежливо было покидать снившегося ей графа, который стоял на своей шахматной доске и смеялся, указывая на Димочку.
– Я бы удивился, – говорил он, – если бы этого человека не было там, где много сторнов! Он же рыжий!
– Вовсе нет, – попыталась возразить Кристина, – у него русые волосы.
Однако посмотрев на Димочку, она заметила, что на самом деле на его голове торчит рыжая щетина, которую он тщетно старается пригладить и закрасить кисточкой, макая ее в закрытую бутылку с водой.
Проснувшись, она услышала за окном голос Андрея, спорившего с Алевтиной:
– На мой взгляд, – говорил Андрей, – либерализма не существует. Есть только отдельные, спонтанные симулякры, быстро вырождающиеся в сектантскую нетерпимость.
– Я смотрю, вы любите человечество, – иронично заметила Алевтина.
Кристина перевернулась на другой бок.
После завтрака, выгрузив себя на пляжную подстилку, она некоторое время пыталась принимать участие в разговоре Даны и Марины о еде в местной столовой, но слушать о том, что в горло не лезет, оказалось нелегко.
Оставив их, она сошла в воду.
Озеро в Эйзенвилле, если смотреть с воздуха, походило на восьмерку. Точнее, это были два озера, сообщавшиеся между собой коротким перешейком. Правая сторона, являвшаяся большей частью, почти по всему периметру обрамлялась пляжем и имела удобное и пологое песчаное дно. Меньшая же часть, наполовину уходившая в рощу, заросла по берегам камышом и имела всего три удобных подхода к воде, которые использовали, в основном, рыбаки. Например, Единоверыч очень любил укреплять там донки, а председатель дядя Боря – закидывать вершу. Поговаривали и о ловле сетями, но дядя Боря не верил в такую вероятность, только смеялся, словно знал нечто об участи браконьеров, неизвестное прочим.
*
Кристина радовалась, что успела написать родителям еще вчера, и что они не знают о ее ночных приключениях. Даже память о встрече со сторном при свете дня уже не казалась такой пугающей. За завтраком они с Данкой и Мариной решили, что здесь странная фауна, и сторны могут быть вполне обычным ее представителем, только очень диким. Правда, оставалось неясным, где у них голова, и чем они смотрят. Но ведь у некоторых пород собак тоже не сильно ясно, где голова, а абрис тела вычисляется только в движении.
Еще сторн может быть атмосферным явлением, например, сгустком тумана.
Правда, заметила Дана, все эти объяснения валидны лишь в том случае, если Джафар не врет насчет нечеткости знаний администрации о природе сторнов. Эти чудовища и впрямь упоминались в методичках, розданных Региной, в качестве редкого, но опасного явления, которое нельзя убить. Там же было написано, что некоторые и вовсе считают их легендой.
– Хватит во всем подозревать администрацию! – возмутилась Марина. – Они тоже люди и живут здесь наравне с нами. И тоже опасаются. И если вдруг горы сомкнутся над нами, чтобы нас прожевать, то они точно так же прожуют и их!
– Не факт, – упрямо возразила Дана. – У начальства может быть убежище. Кроме того, не обязательно, что горы прожуют всех.
В этот момент Кристина вспомнила про пыльные бури. На инструктаже Регина говорила, что мол, все дома оборудованы ставнями, потому что если вдруг пыльная буря или ураган, жителей оповещают, и ставни с дверями следует задраивать. А если речь идет не о пыльной буре?
– Но если бы, – заметила она тогда, – на протяжении десяти лет полторы сотни человек ежегодно исчезали, то это быстро заметили бы журналисты, разве нет?
Дана скептически поджала губы.
– Не уверена. Они и так исчезают.
– Но не из одного поселка, нанятые туда на сезон!
– Это да. Но в чем тогда странность поселка?
Марина почесала кончик носа.
– Может, ни в чем?
– А сторны? – уныло ухватилась Дана за последнюю мистическую составляющую.
– Какие-то эндемики, как и грибы, – предположила Кристина.
– Скучно с вами, девки, – укорила их Дана, накинула плечо розовое полотенце и лениво двинулась по пляжу вниз – купаться.
Обрадовавшись обилию места, Кристина растянулась на подстилке. Справа, шагах в пятидесяти, отдыхали складские. Общение у них практически не шло, но Чекава упорно сидел якобы в обществе, хотя, насколько Кристина знала, молчание было для него серьезным испытанием.
Слева, шагах в пятнадцати, размещался сложный кемпинг Эстерхази – подстилка с матрасом – без самого Эстерхази, но зато с Джафаром, который, нимало не опасаясь ни ожогов, ни солнечного удара, сидя в позе мыслителя, собирал что-то сложное из проволоки.
Возвращаясь, Дана остановилась напротив и что-то ему сказала. Ветер дул в другую сторону, поэтому Кристина не расслышала, что именно.
Джафар поднял голову и некоторое время смотрел на нее снизу вверх. Потом пожал плечами и протянул получившийся проволочный предмет.
Дана, которая до этого вежливо улыбалась, внезапно посерьезнела, попрощалась, вернула предмет и возвратилась к подругам.
– Что ты у него брала? – не замедлила поинтересоваться Марина.
Дана отмахнулась.
– Ну скажи, – заныла Марина. – Нам интересно.
Дана еще некоторое время помолчала, потом сказала:
– Он сделал из проволоки ключ.
*
Искупавшись, Кристина отправилась на следующий сеанс связи с родителями. Надо было убедиться, что она не зря здесь рискует и шляется по лесам. После обмена стандартными фразами, мать с некоторой неловкостью в голосе сказала:
– А у нас папа заболел… нет-нет, ничего страшного, просто немного простудился… давно еще…
– Летом простудился?
– Нет, еще весной… у него было долгое воспаление, и теперь открылся свищ в межкостном пространстве. В верхней челюсти. Мы записались на операцию, но надо еще месяц ждать. Он пьет антибиотики…
– А почему месяц? – встревожилась Кристина. – Надо сейчас чистить!
Вот так. Стоит уехать и оставить их одних, как непременно что-нибудь случается.
– Потому что места в клинике есть только через месяц. Можно, конечно, сделать за деньги, но мы пока не располагаем нужной суммой…
– А сколько надо денег?
Названная матерью цифра в мозгу Кристины автоматически конвертировалась в грибы.
– Я попробую достать, – сказала она.
– Ой, не надо, – попыталась отнекиваться мать, – мы займем…
Если б вы могли занять, злобно подумала Кристина, давно бы заняли. Проблема в том, что не у кого. И тех денег, что она на прошлой неделе отправляла домой, хватило только на частичное покрытие долгов.
– Подожди занимать, я кое-что придумала, – обнадежила она мать и попрощалась.
Вот дура, думала она, надо было взять Чекавские грибы.
*
– И в каком составе мы туда отправимся? – нахмурилась Дана.
Желтая кухонная скатерть, освещенная розоватыми закатными лучами отбрасывала на ее черные волосы отсвет, напоминавший непогасшие угли.
– Ну, ты и я… и вон, еще Алевтина хочет. Мы днем пойдем. Не заблудимся. Там как раз три клетки стоят. Но днем можно и без них, туман этот, или сторны, они только ночью.
– Заодно и выяснишь, что там страшное в лесу, – Марина откусила морковку. Она говорила, что теперь к ней чуть ли не каждую ночь является многоглазый демон и выкладывает рацион на следующий день. И если она ест что-то другое, ее тошнит.
– Конечно, – съязвила Кристина, – это точно не так опасно, как воровать ключи у Джафара.
– Да ладно, – буркнула Дана. – Не убьет же он меня.
– Будешь соблюдать заповедь «не укради» – он будет соблюдать заповедь «не убий», – пробормотала Кристина, вспомнила сильно перепуганного, суетливого Егеря и пожалела, что не может рассказать о вчерашнем своем позорном походе на кичман.
– Не убьет, – кивнула Марина. – Просто выгонит. Будешь свои долги графу отрабатывать где-нибудь на рудниках. А нас там не будет, потому что мы ключи ни у кого не тырили.
*
За грибами выдвинулись на следующий день рано утром. По пути к Ближнему лесу ни одного рейдера не попалось – в воскресенье в такое время даже самые предприимчивые люди еще спали. Ближний лес выглядел прекрасным, благословенным местом: широкие тропинки, минимум подлеска, масса редкой и интересной лесной флоры. Собственно, флора их и тормозила. Рэнни, напросившийся в состав экспедиции в последний момент, постоянно сверялся с позаимствованным у кого-то определителем и определил уже штук пятнадцать неизвестных прежде растений, когда грибники наконец дошли до моста.
– Тебе клетки не хватит, – сказала Алевтина.
– Днем сторнов нет, – пожал плечами Рэнни. – А до вечера мы вернемся. Если не заблудимся.
– Куда пойдем? – огляделась Дана.
– Вот на этом месте я его и видела, – пробормотала Кристина, оглядывая наслоения прошлогодних листьев и валежника поблизости от первой опоры стального моста.
Дана тоже посмотрела.
– Такое ощущение, – сказала она, – что здесь долго что-то гнило. Даже палки, и те все трухлявые.
Наклонившись, Рэнни поднял одну ветку и легко растер ее тонкими, сильными пальцами.
– Странно, – сказал он. – На вид ветка свежая, без эрозии снаружи, как будто только что отломили. Но такая гнилая внутри, словно года три здесь пролежала.
– Так может, она года три и лежала? – предположила Алевтина.
– Не. Тогда с нее облезла бы кора. От дождей, насекомых и прочих факторов. А кора целая. Как будто свежая ветка сгнила за пять минут. В природе так не бывает.
– Хорошо, что сейчас день, – сказала Кристина.
Они углубились в Дальний лес.
Прилично экипирована для таких походов была лишь Алевтина, одетая в закрытый легкий комбинезон и берцы. Остальные были просто в кроссовках и джинсах, заправленных в носки, чтобы клещи не заползли под штанину.
– А вот сыроежка, – радовался время от времени Рэнни. – И свинушка.
– Не берем, – жестко отзывалась Дана. – Черные висельники, значит, черные висельники.
– По карте дальше будет спуск с холма, там может быть земляника.
– Потом. Не до земляники сейчас. Тем более, лучше не ходить туда, где нет деревьев.
– Мы должны, – сказала Кристина, – свернуть с общей дороги. Вон, направо, я вижу можно спуститься вниз. Неудобно, но как раз там может что-то расти.
– А как туда попасть? – огорчилась Алевтина. Прогулка в лесу переставала быть комфортной. – Разве что на попе съехать… но коряги.
– Уберем коряги, – сказала Кристина, ощутившая запах сырости, поднимавшийся из заросшего крапивой и хилым сосняком распадка. Выстроившись колонной, экспедиция начала путь в неизвестное.
Первой оцарапала ногу Дана, затем Рэнни получил крапивой по лицу и долго смеялся над собственной неловкостью.
Алевтина смотрела на него с осуждением. Тут прилетел поползень. Городские жители некоторое время следили за его перемещениями и вспоминали, как называется эта птица, которая может по стволу верх ногами, но не дятел. Рэнни, привлеченный непонятными ягодами, забрал немного вправо, Кристина – влево.
Тут-то она и нашла эту поляну.
Метров десять в диаметре, усыпанная прелой хвоей и окруженная со всех сторон старыми соснами и нездоровым подлеском, поляна манила ее знакомыми, вызывающими азарт цветовыми пятнами.
Вот и белые тяжи, распластавшиеся на мертвом пятиметровом стволе, вывороченном с корнем. Вот и белые, оранжевые и черные… черно-синие шарики. Восемь штук. Восемь зрелых висельников! Жаль, что дневных. Но ночью, даже ради папы… если только в клетке… но в клетке не спустишься в распадок.
Аккуратно, дрожащими от счастья руками срезав все восемь упругих, черно-синих висельников, Кристина заметила в центре поляны еще пучок белых нитей. Сколько там их, тридерисов? Сердце колотилось так, что казалось, что находится оно не в грудной клетке, а где-то в районе верхнего нёба.
*
Аккуратно переступив через бревно, Кристина присмотрелась.
И вздрогнула от внезапно открывшейся картины. На поляне, окруженный черным липким овалом, лежал полный комплект коричневатых человеческих костей. Череп, обращенный прямо к девушке, был абсолютно чист.
– Твою мать! – отреагировала Кристина. – Рэнни! Девчонки!
Пока все собирались и ужасались, первый шок прошел, и Кристина, памятуя о своем все-таки медицинском образовании, начала вглядываться в кости.
– Странный набор, – внезапно озвучил ее мысли Рэнни.
– Что такое? – живо отреагировала Дана. – Три ноги? Второй таз?
– Нет, – ответила за приятеля Кристина. – Полный комплект костей, начисто лишенных повреждений и не скрепленных связками. Нелогично.
– Почему? – удивилась Алевтина. – Лежал труп…
– Тогда был бы скелет.
– Звери растащили.
– Звери повредили бы кости, – Кристина подошла и всмотрелась. – А кости чистые. Только без связок и хрящей. И перемешаны. Но если бы кто-то захотел собрать из них скелет…
– Я бы не захотела. – Алевтина отвернулась и двинулась к подъему. – Это ничего?
– Это ничего, – кивнула Кристина. – У меня восемь висельников… то есть, тридерисов.