– В бухгалтерии, – вздохнула Дана. – Но вообще у меня более широкое образование. – Я финансист.
– Удивительно! – то ли огорчился, то ли обрадовался человек. – Тут – он указал на одну из пачек – как раз вариант контракта с делопроизводителем небольшого предприя… небольшой организации. Меня попросили найти такового, но пока мои поиски не увенчались успехом. Мало кто хочет уезжать из дома, поэтому на объявление пока что мало откликов. А те, кто откликается, нас не устраивают. Абсолютно профессионально непригодны.
Он снова поправил очки и свысока посмотрел на девушку.
– Вы бы нам, наверно, подошли. Не желаете? Официальное оформление, с трудовой книжкой. Только с проживанием.
– Не бордель? – хмыкнула Дана.
Человек явно обиделся.
– Не бордель. Если не верите, можете с полицией приехать. Или с родственниками. У нас в поселке не то, что борделя нет, даже служебные романы… того… не приветствуются. Так как противоречат корпоративной этике. Но есть, конечно.
Дана заинтересовалась. Никаких других событий возле сияющего ларька явно не намечалось, а тут вдруг такие перспективы. Романов нет, надо же.
– А что зарплата большая? – спросила она.
…Прошло минут сорок, а Дана с Альбертом Поршаковым – так он представился – все вникали в условия, контракты и обговаривали поправки в договорах. Рекрутер Даны, как она и предполагала, был буквоедом. Он зачитывал пункты контракта, путался, указывал на сноски и непрерывно поправлял очки, съезжающие с потного носа.
Утомившись, Дана обещала подумать, а Альберт распрощался, переслав ей на мобильный телефон номер еще одного рекрутера.
Глава 3. База «Солнечное»
Распечатав ориентир на листе А4, Марина пробиралась по заброшкам и читала надписи, светя фонариком на стены гаражей.
Чего там только не было!
Общество «Сторож», вступайте в наши ряды. Стелс. Ястис. Алекс. Телефоны и адреса каналов наркодиллеров. Надписи про кто кого любит. Неприличные рисунки. Приличные, и даже весьма приличные с художественной точки зрения рисунки. Милый котенок. Лиса в кепке. Неведомые персонажи. Арматура, торчащая из земли. Битый кирпич, поросший полынью. Двуногий стол, увенчанный банкой с окурками. Граненый стакан целый, в том смысле, что не разбитый. Ветер, шевелящий бурьян. Влекомая графическим сюжетом с мухоморами, продолжавшимся на две стены, Марина завернула угол и некоторое время, неудобно стоя на шатающемся куске силикатного кирпича, рассматривала, чем там у грибов дело кончилось. А кончилось оно какими-то буквами. Сравнила с листком. Не то.
Вздохнув, огляделась и заметила у стены напротив, между семейкой синих поганок и масонским символом словно бы торчала тонкая бетонная свая. Пригляделась; не свая. Выходило, что в нескольких шагах от нее неподвижно, словно неживой, стоял высокий военный во всем белом. Белые брюки, белый военный китель, белая фуражка. Китель сидел неплохо, но явно некогда был с чужого плеча; хотя до нынешнего дня его, судя по виду, носили долго.
Оценив и обдумав эти подробности, Марина всмотрелась лицо мужика. Лицо было смуглое, нерусского происхождения.
Но все-таки не араб, мысленно разочаровалась Марина. Кто-то другой. Охваченная азартом охоты на тахрир, она даже забыла испугаться такого явления, как незнакомый мужик вечером на пустыре.
Мужик, как она поняла, наблюдал за ней вот уже пару минут, как только она вышла из-за угла. Теперь, словно в чем-то убедившись и приняв, в соответствии с этим, некое решение, он чуть приподнял фуражку в знак приветствия. Лицо его являло контраст с жестами и приветливым отнюдь не было.
– Вы опоздали на полчаса, – укорил он, приблизившись. – Я был против того, чтобы они брали неподготовленных людей, но к сожалению, кадровую политику определяю не я.
– Неподготовленных? – опешила Марина. – Опоздала? Но… я вообще не собиралась сюда идти! Я здесь случайно! Я искала надпись, а не вас.
– Я не осведомлен о цели ваших поисков, – сказал смуглый мужик, добавив в голос звучности, – но я заключил, что человек вашей комплекции едва ли станет случайно гулять по пересеченной местности. Следовательно, вы что-то искали.
– И вы, конечно, не могли не упомянуть мою комплекцию, – обиделась Марина. – Это фэтшейминг.
– Я его практикую довольно часто, – в тоне военного было то, что она назвала бы «непримиримым согласием». – Приятно бывает кого-нибудь унизить.
– Тогда я ухожу, – обиделась Марина, отворачиваясь обратно к поганкам. – И вообще я… Я вообще не ожидала кого-то тут найти… Я искала надпись на арабском. Не каждый человек пойдет по буеракам искать надпись, которую ему продиктовали во сне!
– Не каждый, конечно. Только тот, кто отчаялся.
Марина обернулась.
– Я ведь и вломить могу, – пригрозила она, неубедительно размахивая листочком.
– Я тоже, – ответил мужик с несвойственным его касте отвращением к насилию. – У нас с вами идеальная психологическая совместимость.
– Я не буду с вами разговаривать, – она снова повернулась, чтобы уйти, но забыла, что под опорной ногой – нетвердо лежащий осколок кирпича. В итоге пошатнулась и упала бы, если б военный не подставил руку. Он схватил ее за локоть и отпускать не спешил.
– Меня зовут Джафар, – решил он, наконец-то, представиться. – Джафар Ингра. По специальности я летчик и авиамеханик. Но поскольку у нас мало людей, именно мне выпало сомнительное удовольствие ознакомить вас со спецификой предлагаемой вам работы. Далее вы вольны либо выбрать ее, либо отказаться.
– Так это все правда? Это… этот… сон?
– Сны меня не интересуют, – отрекся от мистики Джафар. – Я нахожусь здесь по просьбе Александра Эстерхази с целью предложить вам работу. В дальнейшем вы будете разговаривать именно с ним. Моя задача – обрисовать вам специфику предлагаемой должности и ее перспективы. По моим сведениям, ваша специальность – разработка моделей и пошив одежды.
– Это призвание, – с обидой возразила Марина. – Я правда хорошо шью. Вот, например, ваша форма… ее шили не на вас. Но на заказ. Для другого человека.
Джафар некоторое время молчал, а его глаза изучали лицо девушки, словно она была боксером, с которым он сошелся на ринге.
Даже локоть отпустил.
– Это правда, – нехотя признал он. – Этой форме лет десять, и тогда… тогда я был другим человеком. Вы профессионал. Но насколько мне известно, в данный момент вы работаете в офисе.
– Не нашла работу по специальности, – вздохнула Марина. – Молодых женщин без детей берут очень неохотно. Работодатель не хочет оплачивать декрет. А я даже не замужем… И родители не чают меня куда-нибудь сбагрить…
– Вряд ли я смогу оказать вам психотерапевтическую помощь, – вернулся Ингра к прежнему тону. – Вот визитка Александра Эстерхази. Завтра он собирает всех рекрутов на инструктаж. Надеюсь, вы не опоздаете… И еще вот что. Я не знаю, зачем они так делают, но это лишь самая безобидная из их странностей.
Вынув из кармана белых брюк блестящий светодиодный фонарик, он включил его и посветил на дальнюю стену, возле которой все это время стоял. Под правой поганкой высветилось непонятное и похоже, арабское слово сделанное явно ультрафиолетовой краской. Тахрир? Ни за что бы не нашла.
– Это ведь то, что вы искали? – уточнил он. – Это означает «освобождение». Тогда до встречи.
– Подождите… кто «они»?
– Они – это мы, – серьезно сказал Джафар. – Вы поймете.
Сунув ей в руку карточку, он развернулся, сошел с булыжника, на котором до этого балансировал, и исчез за самой разрушенной из окружающих стен.
И в этот момент Марина ощутила некую обреченность. Почти как Дана от слова «Сторн», которое было непонятно на каком языке и непонятно что значило.
*
– Значит так, – Эстерхази аккуратно разрезал торт, – у нас нашлись: один ветеринар, один бухгалтер и один дизайнер одежды. Рабочей и прочей.
Марина захлопала было в ладоши, но потом ощутила боль в руке, схваченной два дня назад господином Ингрой, поморщилась и успокоилась.
– И вас всех отпускают? – тревожно спросил Саша. – Родственники не против?
– Родственники только за, – мрачно сказала Дана.
