– Ты же понимаешь, что нам приходится убираться самим? – я осмотрел стены, шкафчик и окна. – Хотя бы пыль вытри, дружище.
– Времени на эту пыль нет, – Тимо накинул на себя жилетку и сверху все дело приправил мундиром. – Я здесь бываю пару раз в месяц.
– Насчет пары раз, – я первым вышел из комнаты. – Пара раз в месяц превращается 26 раз в год, Тимо.
– Раз в год я могу нанять и уборщицу.
– Что-то в прошлом году я не заметил таковых в твоем доме, – я пожал плечами.
– Слышу, как кто-то бубнит, – слова Тимо прозвучали вперемешку со щелчками дверного замка. – Медовухи вчера перепил?
Я заострил внимание на парочке апулитан, что остановились у одной из комнат недалеко от нас. Это были двое мужчин в серой форме. Поочередно каждый из них вытащил молоток, гвозди, ломик, новые таблички и пару огромных пакетов, сложенных в скромный конвертик. Кто-то из фальконеров умер, и теперь его инициалы снимали с комнаты. Затем в ней уберутся и заселят другого парня или девушку.
Когда я проходил мимо комнаты, где неделю назад кто-то жил, у меня появилось неприятное чувство пустоты. Я смотрел на этот кошмар и представлял на месте усопшего себя и Тимо. Чтобы произошло с нами, если нам вручили бы нового напарника? Как легко я или он прижились бы? Мысли о смерти заставили мою шерсть встать дыбом.
– Жуткое зрелище, – голос Тимо звучал сухо.
– Согласен, – ответил я.
– Тамси, – Тимо покачал головой. – Как так?
Я помнил Тамси. Как-то мы сидели с ним на паре предметов ровно год назад, и это было самое жуткое в сей истории. Он вышел из дверей школы вместе с нами и отработал куда больше контрактов, чем мы за этот год. Что же его сгубило, скоро станет ясно. На мессе коммодор Броссуа точно посветит пару строк усопшему товарищу, а также огласит ту тварь, что отняла его жизнь.
Мой поток мыслей о смерти пресек колокол. Он означал, что до начала мессы осталось десять минут. Торопиться не стоило. Храм находился в восточном крыле на первом уровне, и попасть туда можно было двумя способами: проехать на лифте, но сейчас там очередь похлеще, чем в день открытия новой оружейной лавки, а значит, остался лишь второй вариант…
– По лестнице? – усмехнулся Тимо.
– По лестнице, Тимо, – я смотрел в сторону огромной толпы, что с трудом продвигалась вперед. – По лестнице.
В храме собралась большая часть народа. Последние места оказались заняты, и нам с Тимо пришлось усесться где-то в середине. До начала мессы оставались считанные минуты, и я постарался хоть как-то предугадать, что нас на ней ждало. На сцене стоял глава ордена, пара коммодоров и уже далеко не молодая пара. Я рискнул предположить, что это родители умершего Тамси. Они были в обычной одежде и точно не казались готовыми к похоронам. Да кто вообще готов к похоронам собственных детей?
– Это леди Тамси рядом с кардиналом Ионнисом, – прошептал напарник. – Я как-то помог ей донести несколько мешков муки.
– Это еще больше печалит, – ответил я напарнику.
– Без твоего комментария понимаю, – с горечью выдохнул Тимо.
Я решил промолчать. Желание предугадать, что же произойдет на мессе, побуждало мой разум работать. Через какое-то время родители Тамси обнялись с кардиналом и прошли со сцены в общий зал. На каждом из них не было лица. Они напоминали бледные тени самих себя.
Заиграл орган. Строгие и одновременно воодушевляющие мотивы обволокли куполовидный храм и заставили каждую скамейку дрожать. Звук в здании не просто слышался как божий возглас. Каждое слово, отпущенное со сцены в сторону зала, отчетливо грохотало в ушах не одну секунду, и самое приятное, что это не доставляло неудобств.
Когда музыка затихла, на сцену вышла коммодор Броссуа – девушка моего прошлого. Может, я и сейчас все еще горел желанием вновь сходить с ней на свидание, полюбоваться звездами. Я бы смотрел в ее голубые глаза и шутил над тем, какая она робкая. Иногда мне этого не хватало. Помню, когда-то мы сидели с ней в одном пабе, и я утопал в ее шарме под песни Сэма Райдера. Боже, годы шли, а Эсти не переставала хорошеть. В двадцать семь она с легкостью задала бы фору любой красавице Соммрикета. Ее утонченные черты губ, шея не переставали мне сниться еще бесов год. И на этом, пожалуй, грань хорошего кончалась и начиналась обратная сторона игральной кости. В наших отношениях не все проходило гладко. Были частые ссоры, очень много недопонимания и ужасный болезненный конец для обоих. Эстель Броссуа слишком серьезно относилась к жизни и работе. У меня же были чуть иные взгляды на все. После контракта мне временами хотелось пропустить кружечку другую в пабе с Тимо, а Эсти подобные поступки приводили чуть ли не в ужас.
– Уважаемые жители Норра! – леди Броссуа говорила хоть и торжественно, но доля трагедии и горя все же просачивались между слов. – Сегодня произошла трагедия. Всем нами знакомый фальконер Эйзабин Тамси погиб.
Толпа зашевелилась. Многие стали перешептываться, а где-то в конце зала я услышал невероятный рев. Родители Тамси закричали навзрыд. Это мгновенно остановило церемонию, и к скорбящей паре поспешили коммодоры. Прошло несколько минут, и тишина забрала царствование над храмом.
– Он гордо защищал наш орден и был одним из лучших выпускников фальконерской школы, – продолжила Эстель. – Самое горестное, что он погиб не при исполнении контракта. Он погиб здесь, в Норре, на улице Форретгард и 27-ой Янси.
Адрес показался мне ужасно знакомым. Я бы сказал больше, вчера ночью после посиделки в пабе мы с Тимо проходили по 27-ой Янси, недалеко от борделя. Однако ничего странного не заметили.
– Кто его убил, неизвестно, – Эстель покачала головой из стороны в сторону, – но можете поверить, мы найдем виновного и передадим его в суд.
Зал молчал. Я уверен, что каждого переполняла ярость, однако этикет фальконера вынуждал нас молчать в тряпочку, пока на сцене были старшие чины.
– Похороны пройдут сегодня на закате, – добавила Эстель. – Теперь перейдем к более светлым новостям.
Девушка начала подсчет того, что Норр сделал за весь сезон Луны. Сколько одежды мы пошили, скольким апулитанам помогли. Как много полезного узнали все. И естественно изюминка торжества – герои сезона. На этот раз ими стали кузнец Гран за немыслимую работу и доктор Айнар за прорыв в лечении Западной чумы. Церемония продлилась около половины часа, затем Эстель покинула сцену, а в зале поднялся гул.
– Лаццо, – Тимо толкнул меня в плечо. – Там кардинал за кулисами. Сейчас орган…
Напарника заглушил жуткий шум духовой рояли. Орган снова заставил народ утихнуть и сосредоточить свое внимание на сцене. На нее выходил наш правитель – кардинал Ионнис. Мы любили его, да кто его только не любил, и это было вполне заслуженно. Вальбис всегда был краток и тверд. Он не повторял дважды, говорил громко и четко. Каждое слово несколько раз отбивалось в голове, и вуаля, ты запоминал все до последней буквы.
Кардинал поприветствовал народ и первым делом высказался о погибшем. Я видел, как тяжело было слушать даже столь теплые слова от лидера ордена родителям Тамси. На сей раз им удалось сдержать слезы. Силы и терпения, все, что я мог им пожелать в сий не легкий час.
Ионнис кратко рассказал нам, что ждало Норр на следующие четыре месяца. В сезон Поэзии глава пообещал, что орден должны посетить художники Кармора и их ученики. Вновь все улицы города, кроме района Фальконерия, украсят картинами великих мастеров холста. Из приемников будет вырываться щебетание Сиены, и весь город на день станет эльфийским. Следом за прекрасной новостью наступила еще более сладостная часть. Оплату за контракты повысят чуть ли не вполовину, и это не могло не радовать нас с Тимо.
Сразу как закончилась месса, мы немедля отправились в паб. Я желал отпраздновать то, что каждый из нас может быстрей накопить на свою мечту.
– Эта Месса была одна из лучших! – Тимо громко стукнул пинтой светлого об стол.
– Ты придержи такие высказывания, – прошептал я. – Друзья и знакомые Тамси так точно не считают.
– Бес, точно, – Тимо огляделся.
Мы уже час, как покинули храм и расположились в пабе “Дейна”. Народу толпилось вокруг, хоть отбавляй. Работяги из собора каждую неделю собирались здесь после мессы и праздновали окончание недели. Мы с напарником сидели в самом углу заведения и тихо потягивали пиво, ожидая, когда же нам принесут горячий, свежий гуляш.
– Если вычесть трагедию, – продолжил Тимо, – новости-то хорошие.
– Повышение оплаты за контракты? – я старался не привлекать лишнего внимания.
– Верно, – Тимо сделал пару глотков пинты. – За зеленый 400 кьяр, желтый теперь 800, а красный баснословные 3000 кьяр.
Краем глаза я заметил идущую к нашему столику девушку. Это была молодая официантка в фирменном белом наряде из мешковины. Переведя взгляд на нее, я заметил две тарелки гуляша и горячие лепешки. От вида еды мой желудок немедленно дал о себе знать.
– Ваш заказ, фальконеры, – девушка быстро выложила перед нами тарелки. – Приятного аппетита.
Мы в один голос поблагодарили девушку.
– Слушай, – начал Тимо, не переставая набивать рот едой, – а если мы возьмем желтый контракт, там пределом будет косматый виткрофф из лесов Тривании. Что думаешь?
– Думаю, мы созрели, – улыбнулся я напарнику.
– Точно! – Тимо оторвал часть лепешки и быстро закинул ее в рот. – Завтра утром выдвинемся.
– Давай спокойно сначала поедим. Я устал думать над тем, что ты говоришь с набитым ртом.
– Отличная идея, – напарник показал в мою сторону ложкой. – Приятного аппетита.
