Кромкин открывает тетрадь. На титуле: «Э. Хамкин. Дневник»
– Тут об отношениях…
– Какие… отношения? – любопытный брат.
– Светлана Петровна побывала в больнице… А вы, Валентин Петрович, ездили… У дома Хамкиных автомобиль на момент гибели этих людей.
– Только не это! – выкрик преподавательницы.
– Я не виноват! А что он тебе сделал?!
– Ничего!
– Ребёнка! – орёт майор Шуйков.
И крик брата:
– Так ты путалась с ним! Тебя родители выучили, а ты с какими-то эразмами!? Отец в операционной вкалывает…
– Какого хрена ты с друганами к дому убитых!? Убивать! Мать!.. – громко майор.
Кромкин тихо:
– …отец – хирург?
И ответ тихий:
– Фельдшер, но у нас в деревне некому делать мелкие операции, кроме него.
Сестра рыдает:
– Подлец…
– Кто?
– Он… Хоть и грех так о покойном.
– Валентин Петрович, о катании на «Волге»…
– У водителя свадьба! Ему на работе иногда дают автомобиль.
– Где были в двадцать один час? – Брат при сестре не намерен говорить.
Её выпроваживают.
И в итоге у него – крепкое алиби. Выйдя из кафе, где идёт гулянка, он, предельно пьяный, отправлен в медвытрезвитель.
– А чего вышел-то?
– Курить…
– Одетым?
– Холодно!
Звонок, – и парень на воле.
Нытьё майора Шуйкова:
– Надо угонщиков. Первый таксопарк: никто не был на Нагорной… Второй – никто…
– А третий и так далее?
– Ну, ты непробиваемый!
Вернулись в кабинет Кромкина. Дел по делу хватает.
Аскольд Витальевич. Могилы его пока нет (опять эрудиция Кромкина: опера «Аскольдова могила»).
– Рад! Минуло два года, как мы с товарищем Кромкиным по делу братьев Чумовых… – Для майора милиции. Оглядывает картонку. На одной стороне имя препарата: «Магнезия». На другой: «Так будет со всеми жыдами»: – Грамотей…
Объяснительные вероятных авторов аккуратно укладывает в портфель и уходит.
– На Хамкина есть что?
– На работе его боготворили. Рубщик говорит: «Король мяса!»
– Кому-то не отрубил.
– Ну, ты даёшь! Из-за этого никто не будет убивать!
– А его телефонная книжка?
– Работаем. Уйма номеров. Директора предприятий, где еда и промтовары. Такой царь блата, какой и король мяса! – Улыбка, во рту – металл, другие бурые от курева.
Кромкин не курит.
– Какой-то инцидент в кафе: буфетчица пиво не доливала.
– И чё? И за недолив, как за мясо, никто не пырнёт! Ты меня удивляешь; вроде, умный ты мужик, Кромкин…
Манера у Шуйкова едкая. Но не для Кромкина.
– Недолив…
– Ну, ладно!
– Есть новое по квартире доктора наук?
