Да видит Бог, ошибочен их суд.
Ведь мне ничто не ясно.
Неясно даже то, зачем и кто я тут.
С тех пор ничего не изменилось. Может быть Вам удастся ответить на этот вопрос. Тогда благодарное человечество Вам памятник поставит… при жизни… – Сергей смотрит на часы.
– Простите, я, кажется пожираю Ваше время. Для Вас, воспитанного в английском духе, время – деньги.
– Вот в этом-то и разница между пуританской Европой и евроазиатской Россией. Для европейца время – деньги, а для русского – Судьба индейка, а жизнь копейка. До тех пор, пока жизнь будет на Руси копейка, а единица – ноль, ничего хорошего у нас не будет.
– Значит нужно менять поговорки. – Подводит итог Аграфена Петровна.
Сергей неожиданно расхохотался, чем привел в смущение свою собеседницу.
– Я что-то не то сказала.
– Извините, вы мне напомнили одного моего студенческого приятеля. У нас шли полевые занятия по военной кафедре. Преподаватель по тактике ставит перед нами боевую задачу: «Итак, вы танковый взвод в наступлении. Прорвали оборону противника. И вдруг наткнулись на мощный артиллерийский обстрел. Вот снаряд взорвался за вами, вот – впереди, сбил вот этот придорожный столб. Студент Буряк, ваши действия. Быстро! Быстро! Буряк буквально ошалел от этого вала информации и не нашёл ничего лучшего, как громко и бодро скомандовать: «Взвод! Убрать столб!»
– Значит, дело за малым.
– За малым. Но и здесь у нас любят, если делать, то делать по большому.
– Вы хотите сказать, что поговорки – история болезни.
– Таких поговорок на Руси, что собак нерезаных. А что прикажете делать с этой: «Лес рубят – щепки летят». Лес вырубили, щепки сожгли…
Олег встаёт из-за стола, подходит к книжной полке, берёт книгу, раскрывает её, читает.
«…И из дыма вышла саранча на землю… и дана была ей власть, какую имеют земные скорпионы. Царём над собою имела она ангела бездны, имя ему по Еврейски Аваддон – Губитель».
– Откуда это?
– Святые книги надо читать, любезная Аграфена Петровна. Откровения святого Иоанна Богослова.
Сергей ставит книгу на место и сам возвращается на свое место.
– И в результате – пустошь осталась.
Наступает пауза. Впервые бойкая Столыпина не знает, что на это ответить. И неожиданно задает вопрос, что называется «в лоб».
– Вы верующий человек?
– А вы?
– Сочувствующая. Как раньше говорили, попутчик. Я попутчица.
И снова пауза. Сергей автоматически расставляет предметы на столе по своим местам.
– Так, на чем мы остановились?
– На пустоши.
– Да. А на пустоши знаете что растёт?
– Что?
– Чертополох. Вот он и попёр.
– Но вы то не чертополох?
– Я – нет.
– Откуда у вас такой дар финансиста?
– От отца, наверное. Он был финансистом. Его вырубили, а на щепку не обратили внимания. Вот она и залетела на берега туманного Альбиона и попала на благоприятную почву.
Столыпина иронически улыбается.
– И почему-то вернулись назад, на пустошь.
– Кому-то ведь надо облагораживать эту землю. – Полусерьёзно, полуиронически отвечает Сергей.
– А кто вырубил отца?
Этот вопрос стирает остатки иронии с лица Сергея. Оно становится мрачным и угрюмым.
– Знаете, какая поговорка родилась ещё в совковые времена?
– Какая?
– Меньше знаешь – лучше спишь.
– Так я вам и поверила.
– В Гулаге бытовала ещё одна поговорка. «Не бойся, не верь, не проси».
– Вы окружили себя поговорками, как бронёй. Сквозь неё не пробиться.
– Такой уж я поговорочный человек. – Смотрит на часы.
– Я всё поняла. Спасибо за глубоко содержательную беседу…
Сергей рассматривает фотографию Грушеньки Столыпиной. Вся она – вихрь вальса. Вся растворилась в музыке… кроме глаз. Глаза, как две звезды в этом вихре. Сергей укладывает эту фотографию в свой своеобразный пасьянс между Ольгой Рюриковой и Олегом Смелым.
А Ольга Рюрикова в это время сходит на дальневосточный берег.
ВЛАДИВОСТОК
