banner banner banner
Где живет ведьма. Роман
Где живет ведьма. Роман
Оценить:
 Рейтинг: 0

Где живет ведьма. Роман


Рита делает глоток зелёного чая из только что распустившихся в Японии лепестков сакуры, ну или из чего там она обычно пьет чай, и бросает на меня глубокомысленный взор. Мне видится, говорит, Рита, твой непроработанный конфликт с отцом. Ну, посуди сама, отец – это устойчивость, это защита, которую ты в детстве обязана была получить от главной родительской фигуры.

Ох, уж эта Рита с ее родительскими фигурами! Я ей рассказываю, что мои родители чудесные и милые люди. Мама никогда не повышала на меня голос. Отец, как все мужчины, особенно меня не замечал, но никогда не уклонялся от исполнения своего долга.

Если я перегибала палку, то он меня воспитывал, можно сказать, этой самой палкой. Я не испытываю к отцу никаких обид. Когда я рассказывала про палку, Артем на секунду отложил смартфон. Он переспросил, правда ли, мой отец меня бил. Я спокойно улыбнулась и велела Артёмка заниматься своим делом.

У нас взрослый серьезный разговор с Ритой, а не обсуждение новейшего уровня в компьютерной игре, где там спрятаны сокровища, триггеры и, бог знает, что ещё.

Да, мой отец лет до 12 боролся с моими хулиганскими замашками. Рита поинтересовалась, что же случилось потом. При этом Рита как-то странно выглядела. Какая-то она была нарочито умиротворенная и мудрая, а руками рвала одну бумажную салфетку за другой. Я-то прекрасно знаю, когда она злится, когда она, как сейчас, просто вне себя. И я продолжаю, говорю, что в мои двенадцать лет отец отложил ремень и больше, вообще, со мной не общался до самого моего отъезда из дома.

Я уже не в первый раз по утрам езжу в лифте с одной импозантной женщиной. Женщина молодая, одета исключительно празднично, но и солидно, на лицо симпатичная, какая-то прямо интеллектуально-развитая и бесконечно усталая.

Причем я возвращаюсь домой после утренней пробежки или после позорного побега из университета сразу по окончании первой пары, словом, после очередного прогула. То бишь я возвращаюсь с тем, чтобы продолжить свой день максимально приятно для себя. А женщина эта, видно, возвращается домой, чтобы уже тяжело и бесповоротно закончить прошедшую удалую ночь.

Консьержка, естественно, по секрету, сплетни она ненавидит, как и я, сказала мне, что это довольно известный юрист в нашем городе: очень приятная молодая женщина! И даже как-то раз она помогла какому-то соседу совершенно бескорыстно превратить его гараж на одно машиноместо в магазинчик с цветами. И, знаешь, эта ведь юристка наша вынуждена делить жилье с престарелым отцом, который тоже известный в прошлом юрист, но, мы же понимаем, что молодой женщине тяжело выслушивать его старческие размышления о том, какая молодежь пошла: проводит все вечера в ночных клубах!

И вот я снова с утра еду с этой юристкой в лифте и вдыхаю запах дорогого парфюма. Юристка живёт на последнем этаже, и мне вдруг хочется спросить ее: как? Как она не испытывает ужаса оттого, что над нею целый космос, а под нею бездна?

Обычно на летние каникулы я ездила с родителями на море, но теперь я взрослая, живу отдельно и поэтому освобождена от этой тяжкой повинности.

Нет, я обожаю море, люблю своих родителей, но я с огромным облегчением в этот раз произнесла в трубку: «А, нет, спасибо, вы теперь уж как-то без меня!». Я не услышала слов огорчения от мамы. И даже мне показалось, где-то на заднем фоне отец произнес что-то, вроде, «ну вот и славно!».

Как бы там ни было этим летом я хотела бы на море, но с Ритой и даже с ее братом Артёмом. Когда он отвлекается от телефона, что случается катастрофически редко, с ним можно очень даже хорошо посмеяться и отвести душу. Проблема была только в том, что у Риты денег на море не было. Не у всех же есть такие благополучные родители, как у меня…

Все лето Рита планировала работать. Она понабрала клиентов, у которых имелись различные психосоматические расстройства, и вела их с использованием средств современной связи. Страждущие консультаций Риты сидели по другую сторону экрана и плакались ей на свою жизнь.

Рита хотела подзаработать за лето для того, чтобы оплатить наем жилья хотя бы на полгода вперёд. Жить под чужой крышей и всегда знать, что в любой момент тебя могут выставить на улицу – это та ещё нервотрепка. Но Рита справляется. Иначе зачем она изучает психиатрию, все эти неврозы и мании, суицидальные наклонности и задержку в развитии.

Рита страстно влюблена в само учение, в ее квартире все обозримые пространства заполнены книгами, конспектами, специализированными журналами. Рита из тех, кто копит деньги для того, чтобы купить редкое издание гуру психиатрических наук.

Я даже немножко ей завидовала, ну, может быть, и не немножко. Она нашла дело своей жизни, а я – нет. Но у меня есть свое жилье. Мои родители оформили все документы, и мы теперь с ними в расчете. Я отдельно, они отдельно. Не знаю, кто из нас больше счастлив случившейся сепарации. Отец, наверное. Он как отложил ремень для воспитания моего послушания лет десять назад, с тех пор снял с себя всякую ответственность за мой моральный облик.

Я не в обиде, у меня и так несколько шрамов на спине, которые не скрываются лямками от любых купальников. Спасибо, папа. Интересно, когда мы вместе ездили на море, он отводил глаза от меток своего воспитательного рвения на моей коже?

Я не совсем прожигаю жизнь. Я учусь в университете. Думаю, что это немало, но и немного, если я учусь так, как я учусь. Поэтому я взяла на лето дополнительное задание. Наша кураторша даже переспросила, понимаю ли я во что впрягаюсь. Конечно, понимаю, ответила я. Впереди три месяца в городе. Мы с Ритой договорились ездить на местную речку пару раз в неделю, что мне ещё делать все лето? Ни родителей же навещать? Им и без меня тошно. Друг с другом, я имею в виду.

Я, вообще, не понимаю, как они до сих пор не разбежались? Хорошо, раньше связующим звеном было дикое желание матери завести ребенка, которое закончилось приобретением меня из дома малютки. Родные родители от меня отказались. Поэтому мои приемные родители получили меня и связали свой шаткий брак на двадцать лет. Теперь-то их что держит друг подле друга? Надеюсь, не абсурдное желание увидеть внуков и протянуть к ним свои плотоядные щупальца? Уж свою кровиночку я никому не отдам. Хотя, о чем это я? Вроде бы и детей иметь я не собираюсь, ну да ладно…

Так вот о моем университетском задании. Я подрядилась узнать всю подноготную любого отдельно взятого здания. Поскольку ездить я далеко никуда не собираюсь, дом, выбранный мной для задания, вполне удовлетворяет меня. Это мой дом!

«Здравствуйте, я Маша, и мне нужна вся проектная документация по этому дому!» – нет, это глупо… «Здравствуйте, я студентка с архитектурного факультета и у меня задание…» – тоже как-то не так. В общем, я взяла свой студенческий, а заодно и квитанцию об оплате коммунальных услуг и отправилась в нашу управляющую компанию, которая, благо, находилась на первом этаже нашего же дома. Стеклянные двери со множеством отпечатков пальцев, не скрывали от меня ряды стеллажей с папками документов, двух сотрудниц бухгалтерии, принимающих оплату наличными, и моего соседа с последнего этажа, пожилого юриста, а по совместительству отца той усталой женщины, которая по утрам возвращалась домой из ночных клубов.

Юриста звали Павел Семёнович. Было ему под семьдесят, я думаю. Он был седовлас, опрятно одет, в светлой рубашке с коротким рукавом и в льняных брюках. Павел Семёнович стоял возле стола, за которым сотрудница пересчитывала на калькуляторе, сколько дать ему сдачи. Я прямо предчувствовала, что пожилой юрист что-то сейчас скажет и дождалась неизменной фразы о том, что раньше считали быстрее и в уме. Фраза была сказана недовольным тоном и громогласно. Подозреваю, что Павел Семёнович был глуховат. Могу себе представить, как повезло дочери Павла Семёновича.

Бедняжка каждое утро объясняет тугоухому отцу, где она была и что делала. Естественно, была она на деловой встрече, а обсуждала детали юридической сделки. Ну да ладно, в каждой избушке – свои погремушки. Какую семью не возьми, из мне известных.

Даже, если там все весело и благополучно на первый взгляд, то это не гарантия существования подводных камней и губительного болота. Примета есть, когда чаще обычного начинают выставлять милые фотки влюбленных в социальных сетях, значит, дело близится к разводу. Частые демонстрации нежных чувств – что это, как не попытка заручиться тайными силами? А по мне, так это, наоборот, прямой путь к разрушению шатких отношений.

Завистливых людей полно, я, кстати, и себя к таковым причисляю. Но, если я и кидаю завистливый взгляд на красивых телом и лицом людей, то сама себя одергиваю. Красота, как и богатство обязывает, а если с такими достоинствами неправильно обращаться, то ещё и развращает. И к тому моменту, когда красавец или красавица научаются использовать свои внешние атрибуты, вдруг эти самые атрибуты стареют, сморщиваются, исчезают…

Может, поэтому так часто бывшие красотки спиваются? Вот, допустим, Ритина мама. Надо спросить, красоткой ли она была? Если Рита вся в маму, то может и так. Рита довольно привлекательная, но при одном взгляде на нее сразу понятно, Рита человек строгий, зажатый, вдумчивый. Рита изучает душу человека, потому что сама не может разобраться в своей. Она сама мне так говорила, что в психологию идут люди с большими тараканами в голове. Благополучному человеку, а много ли таких, вообще не интересны и пугающе отвратительны всякие фобии, отклонения и расстройства. Рита, вроде, и не имеет таких или научилась успешно с ними справляться, в том числе и благодаря своему учению.

У меня тоже вроде никаких фобий. Хотя… Я что забыла, как сегодня ночью моя подушка упала с кровати? Я была уверена, что она скатилась! Кровать словно накренилась на долю секунды, как и все предметы в комнате. Рита предлагала мне выписать через знакомого психиатра снотворные или свести с сомнологом, но что-то противится во мне. Подумаешь, сон не спокойный. Жизнь такая, сплошные стрессы!

Павел Семёнович оплатил свою квитанцию, потом долго складывал и ее, и деньги, я уже, даже, вежливо кашлянула, но потом вспомнила, что юрист глуховат, и мое покашливание все равно не услышал. Зато услышала девушка, принимавшая оплату, она подняла на меня глаза. Я стала ей объяснять, что мне нужна проектная документация, что я студент, что я живу в этом же доме, и ничего, поэтому, страшного с документами не случится.

И, видимо, девушке настолько надоел до сих пор стоящий возле ее стола Павел Семёнович, что она с радостью встала и отошла к стеллажам. Через мгновение сотрудница подала мне три пухлые папки и велела написать расписку.

Я отошла к подоконнику и что-то накарябала на пустом бланке управляющей компании, потом ещё оплатила и свою квитанцию, а юрист все не уходил. В итоге мы с ним вдвоем в лифте поднимались. Он на меня пристально смотрел, как будто хотел о чем-то спросить. Когда я вышла на своем этаже, Павел Семёнович дальше не поехал, он застопорил дверцы лифта кнопкой и трогательно похвалил меня за рвение к учебе даже на период каникул.

А я-то гадала, чего он топчется в управляющей компании! Оказывается, он слышал, зачем мне эти документы, и решил выразить мне свое восхищение. Я подумала, что сейчас он начнет сравнивать меня со своей дочерью не в пользу последней и поспешила уйти. Ненавижу такое! Знал бы этот Павел Семёнович, куда я сунула те три пухлые папки!

Болото – это и не суша и не вода. Его трясина может оказаться последним, что увидел перед своими глазами умирающий человек. Эта магическая субстанция отличает живое существо от мертвого предмета.

Если мяч попадет в самую середину трясины, ничего с ним не случится, будет себе лежать ярким пятном среди болота. А вот ребятенок или взрослый, полезший спасать свое имущество, практически обречен. Трясина безошибочно определит свою жертву и медленно, мучительно медленно, но верно затянет человека в свою пучину.

Каким же интеллектом обладает такое нелепое образование на лице нашей планеты, как болото? Как оно определяет, кому жить, а кому сгинуть? Все дело в движении. Даже в таком лёгком, как движение тела при дыхании.

Нельзя притвориться мертвым, чтобы спастись. Вы все равно дышите, а болото и перепады давления внутри его толщи, выдадут вас. Если при попадании в трясину вы начнёте нервничать, суетиться, активно двигаться, то ваш конец придет быстро. Продлить свое существование в ожидании помощи можно. Но для этого нужно редко и неглубоко дышать и не шевелиться.

Ага, а вы попробуйте редко дышать в одном темпе, когда вас охватывает не только паника, но и трясина! К чему это я про болота? Да, вот начала изучать почвоведение. Ну, как изучать? Включила телевизор, а там про выбор почвы для строительства домов, про осушение болот, про сейсмоустойчивость. Это ж моя тема! И вот зависла. Полезла в интернет. Сижу там читаю, как люди в болотах гибнут. Оно мне надо?

Мне нужно убить сегодняшний день просто, чтобы дождаться завтрашней поездки на речку. Рита обещала, что у нее завтра появится долгожданное окошко между ее пациентами-клиентами, так что я жду-не дождусь завтра.

Я вышла на свою просторную великолепную лоджию и обвела глазами окружавшие меня дома. Мне представилось, что я нахожусь на верхней палубе огромного лайнера, а вокруг меня – болото, тьфу, океан! Стекла окон в домах освещены солнцем, и пусть это будут блики на поверхности толщи вод спокойного океана. Облака на небе пусть это будут рыбы в воде. А дети на площадке перед домом пусть это будут кораллы и водоросли. Среди одного «коралла» я разглядела Артемку, который согнулся в букву «z» со своим смартфоном. Со всех сторон его окружили «водоросли».

Вижу я, что над головой Артёмки вьется дымок. Курят! Сто процентов! И у меня прямо горло чешется крикнуть с девятого этажа, чтобы они перестали травить свои лёгкие, а лучше бы взяли книжку бы да почитали. Потом я вспоминаю себя. Ну, курила, ну, книжек не читала. Зато теперь! Никаких сигарет и море книг.

Я оглядываюсь на комнату, где валяются учебники вперемешку с журналами, на обложках которых длинные девицы в причудливых одеждах. Мне становится жутко скучно, и я понимаю, отчего мои родители были так строги со мной. Им тоже, наверное, было скучно. Лучший способ развеяться для них был, а, особенно, для отца это мое воспитание. И полезно, и время убивает.

Нет, не пойду я к Артёмке. Пойду что-то приготовлю. Я, кстати, готовлю превосходно. Мне удаются любые блюда, торты и супы, пирожные и заливное. Жаль, только, что готовлю я исключительно редко. Ленюсь. За качественно и вкусно приготовленную еду меня дома никогда не хвалили. Отчего-то считалось, что это встроенная в меня функция, которая вдруг проявилась, ну и ладно. Все равно она не затмевает всего моего непослушания и отвратительного независимого характера.

В моей квартире всегда чистые полы и пустой холодильник. У меня прямо бзик, чтобы пройти по полу босыми ногами, чувствуя его гладкость, и чтобы к стопам, не дай бог, не прилипла бы какая-то соринка. Рита говорит, что это один из звоночков ОКР, то бишь обсессивно-компульсивного расстройства, когда человек трёт до крови руки, добиваясь стерильной чистоты.

Но с другой стороны меня вполне уравновешивают наваленные беспорядочной кучей книги, конспекты, журналы и учебники. Как тебе такое сочетание, Рита? Я взглянула на люстру. Слава богу, последние дни она не качалась, и ее стеклянные завитушки и висячие элементы не тряслись с мелодичным предвкушением падения на пол. Артёмка сказал, что пятно у них на потолке тоже исчезло, вероятно, впиталось в мертвый бетон…

Пожалуй, можно собрать сумку для завтрашней поездки на речку. Некоторые не любят купаться в пруду или озере, заявляя об опасностях стоячей воды. А я, например, робею перед речкой, а, ну, как течением унесет в неизвестные дали. То ли дело пруд с болотистыми краями, в которых своя тайная жизнь: лягушки, камыши, ужи. Тут никуда не денешься. Только на дно. Плаваю я отменно, так что это мне не грозит. Я вспомнила вдруг передачу о почвоведении и подумала, куда же деваются все тайные обитатели болот, когда их осушают для освоения новых земель и строительства домов?

Ночь я спала спокойно, может, благодаря тому, что переместила подушку на кровати так, чтобы спать головой к двери, а не ногами. Я даже не помню, кто мне так советовал. Мама? Навряд ли. Для нее главное было, чтобы постельное белье было накрахмалено, отутюжено и холодно, словно простыни в детском доме.

Я совершенно не помню дом малютки, что и немудрено. Меня забрали оттуда, едва я начала узнавать руки той медсестры, которая меняла мне пеленки, профессионально поворачивая мое крохотное тельце из стороны в сторону. Что ж, мне повезло, в отличие от миллионов детей, которых не забрали к себе страждущие и не могущие родить собственного малыша.

Бедняги не знали заботливых родителей, которые смотрят тебе в рот, когда ты им что-то рассказываешь из своего детского, несерьёзного. Впрочем, я тоже не знала. Мама моя страдала мигренью и поэтому всегда просила меня перестать тараторить. Отец очень много работал, чтобы у меня были нарядные китайские платья, так что ему было тоже не до моих рассказов. Зачем я их вспомнила? Мне достаточно того, что они мне переводят оплату за коммунальные услуги и покрывают мои другие расходы, пока я не работаю. У Риты и такого нет. Ей приходится и учиться, и работать, но она все равно довольна. Ведь она работает в той же сфере, которую страстно изучает. В отличие от меня…

Как я уже и говорила, мой холодильник вечно пуст, но не оттого, что я не готовлю, а оттого, что я готовлю чертовски вкусно. Просто пальчики оближешь! Соответственно, я самолично все и съедаю, хотя в последнее время мне активно помогает Артёмка.

Вечером мне приходится частенько относить свои кастрюльки в квартиру Риты, потому что её младший брат пишет мне слёзные смс-ки о том, что ее готовка сведёт в могилу кого угодно.

Я взяла свой кошелек, в котором гордо расположилась не только одна сотенная бумажка, но и тщедушная с виду пластиковая карта. Мои родители скупы на любовь, но не на откуп от нее. Так что я могу смело выбирать продукты в магазине не в зависимости от цены, но от качества, от свежести, от нужности. Сегодня я планирую сотворить окрошку. Классическую, как положено. Эксперименты на кухне могут задержать меня, а мне сегодня лень. Хочу приготовить, отнести подружке и лежать ноги кверху. Такой у меня сегодня план.