– Почему не приедет? Приедет.
– Откуда такой оптимизм?
– Советы умеют не доводить до своего народа печальные известия. Зачем печалить население неприятными новостями. Так что другие специалисты в большинстве своём и не знают о происшедшем.
– Да, этим мы похожи. И всё же их надо найти. Для нас – это дело чести.
***
Светлана с трудом добралась до советского посольства в Мапуту – транспорт в Мозамбике ходил, казалось, бессистемно и безалаберно. Русский офицер пропустил её в здание. Светлану принял в своём кабинете посол Юрий Шепелев, сразу радушно предложив расположиться в кресле.
– Садитесь, пожалуйста.
Шепелеву было пятьдесят три года. Он был круглолицый, с непослушной шевелюрой, седеющий, в очках, среднего роста.
Светлана села в кресло, а посол сел напротив её на обычный стул.
– Знаю, знаю о вашей беде. Были у меня уже другие жёны коллег вашего мужа, попавших в плен бандитам, – как будто Шепелев уже готов был ответить на ожидаемые вопросы. – Власти Мозамбика и наше государство делают всё возможное, чтобы их освободить.
– Они живы? – спросила Светлана.
Шепелев загадочно поглядел мимо неё в пол, взяв паузу.
Светлана схватилась за сердце.
– Ой, ну, что вы право, голубушка?
Шепелев вскочил и побежал за графином с водой. Налил воды в стакан и протянул женщине.
– Я думаю, всё это закончится хорошо. Говорю же, власти делают всё возможное и невозможное, – успокаивал Шепелев.
Светлана сделала пару глотков, отдала стакан Шепелеву и сморщилась.
– Что с вами? – забеспокоился посол.
– Тошнит. Где у вас тут туалет?
***
Пленники брели уже восьмой день по саванне. Повстанцы решили устроить привал. Ломовский со Скороспеловым упали под свинцовое дерево, пытаясь спастись в его тени. Скоро рядом с ними лёг Алешков. Они уже начали постепенно обрастать кто бородами, кто густыми щетинами. У Сергея борода росла медленно.
В пяти шагах от них лежал лицом к небу Рыжков и причитал:
– Пристрелите меня, пожалуйста. Или дайте пожрать. Есть хочу!
– Нытик, – тихо сказал Скороспелов.
– В экстремальных ситуациях проявляется нутро человека, – добавил Алешков.
– Пристрелить бы его, в самом деле, – буркнул Фёдор Янушев, лежавший недалеко от страдальца.
– Слабый он, и что в том? – вступился за Рыжкова Сергей. – И я слаб.
– Не гони пургу, – слова Сергея не убедили Алешкова.
– Не хорошо что-то мне. У меня же язва и здоровье никудышное, а я попёрся в эту дыру сраную на чёрный континент, – продолжал Сергей.
– Всякий советский человек стремится к подвигу, нас всех так воспитывают, не на ратном поле, так на экономическом поприще – должен кто-то помогать отсталым странам, – то ли философствовал, то ли язвил Алешков.
– Подвиг тут ни при чём.
– Деньги?
– Да, хотел заработать на отдельную квартиру в Ленинграде, а по сути не в деньгах дело, а во мне, в моей проблеме. Светка давно родить никак не может. Я чувствовал себя виноватым перед ней; не знал, как быть и что делать. Квартира – только предлог, на самом деле, я хотел что-то кардинально поменять в нашей жизни. Она сама напросилась со мной поехать. Любит меня, а зря. Где-то глубоко-глубоко в подсознании своём у меня думка вертелась: что-то случится со мной, и Светке будет от меня освобождение. Вот и сбылось то, что себе о себе надумал. Пусть только с ней будет всё в порядке.
– Накаркал, – сказал Алешков.
– Накликал беду. Ладно на себя, а мы-то тут причём? – жаловался Скороспелов.
– Иван, не ожидал от тебя такого мракобесия, – сделал ему замечание, находившийся неподалёку Фролкин.
Мимо шёл и остановился Улыбин, пропыхтел, поглядел куда-то вдаль.
– Куда нас ведут? – вопрошал он.
– Ясен пень, в Родезию. Там не любят советских, – ответил Иван Скороспелов.
– Непохоже. Родезия на юге, а мы, кажется на север движемся, – заметил Улыбин.
– Такое ощущение, что мы по кругу ходим, – подал голос оклемавшийся Рыжков. – Может быть, эти негры географии толком не знают.
– Хорошо бы – выведут нас к правительственным войскам, – сказал Сокроспелов.
– Размечтался. Тут гражданская война идёт. Им что север, что юг, что запад, что восток – всё одно. Не удивлюсь, если они скоро всю страну захватят, – сказал Алешков.
– Так нас же уверяли, что власть Саморы крепка и народ его поддерживает, – вспомнил Янушев.
– Кто, бл.., уверяет? Газета «Правда»? Как в анекдоте про Наполеона? Если бы у него была газета «Правда», то мир никогда бы не узнал о его поражении при Ватерлоо, – язвил Алешков.
– Что же будет, если эти бандиты победят? – напрягся Янушев.
– Отвезут нас в Америку, – отвечал Алешков.
– Пытать будут? – голос Янушева дрожал.
– Ага: дадут каждому по проститутке и напичкают наркотиками.
– Зачем?
