Мужчина улыбнулся и лукаво посмотрел на Элен:
– Как вам будет угодно, мадам.
– Эй, смотрите, – Маё сделала жест рукой, не отрываясь от бинокля.
– Где, где?
– Маё, ты точно его видишь?
Девушка очень спокойно вытянула вперед руку, указывая направление. Элен и Синг схватили свои бинокли со стоек и стали «сканировать» горизонт океана.
Наблюдения не прошли даром: в семи-восьми милях от судна можно было видеть фонтаны трех или четырех китов. Синг подал сигнал наблюдателю на марсовой площадке и капитану судна. Теперь «Надежда» взяла курс на сближение с китами. Оставалось надеяться, что это не «окольцованные» финвалы или синие киты, – в этом случае пришлось бы ограничиться лишь наблюдением, причем весьма с приличного расстояния. Дело в том, что по «китовой» конвенции 2035 года финвалы и голубые киты, прочипированные Федерацией защиты китов, пользовались самым настоящим иммунитетом. Несколько компьютеров и систем навигации следили за передвижением этих громадных животных по всему мировому океану. Кроме того, спутники отлеживали приближение всех судов к этим китам. Если корабль пытался приблизиться к животному менее чем на пять километров, спутник автоматически подавал сигнал в головные компьютеры, а оттуда сигнал поступал на военные корабли стран-участниц конвенции и суда экологов – сразу становилось известно, что в определенном секторе рядом с китами находится корабль. Таким образом, китов пытались защитить от незаконного промысла.
Впервые эта система стартовала в апреле 2035 года, когда китобойцы компании Nord Sea Resourse решили добыть китов явно больших, нежели они выводили. Судно преследовало трех особей. Сигнал «внимание» поступил экологам и военным. Предупреждение с научно-исследовательского судна «Шонаммару», оказавшегося в секторе, незадачливые промысловики в пылу азарта не восприняли всерьез и продолжили преследовать голубых китов. Спустя полчаса в воздухе появились истребители авианосца ВМС США, дрейфовавшего недалеко от злополучного сектора, – там тоже получили сначала сигнал «внимание», а потом – «опасность». Военные самолеты значительно поумерили пыл китобойцев, судно было остановлено. Случай получил широкую огласку, система защиты китов начала работать.
Однако замеченные Маё киты не подавали никаких радиосигналов. А значит, началось преследование. Капитан и штурман пытались предугадать дальнейший маршрут животных. Рулевое управление перевели в ручной режим. Боцман и несколько стрелков готовили ружья. Девушкам оставалось наблюдать; их миссия теперь изменилась – в руках появились камеры. Каждой хотелось запечатлеть зрелище. Посреди океана вновь взметнулся фонтан, потом другой; киты погружались в воду на семь-восемь минут. Боцман и марсовый матрос фиксировали скорость и дистанцию, с которой двигались киты. Судно шло полным ходом. Киты «галсировали», не подозревая о приближающемся судне или не видя в нем какой-либо угрозы. Боцман с марсовой площадки вел наблюдение, капитан готовился отдать распоряжения штурману, рулевому и вахтенному механику. Когда судно сократило дистанцию – до китов оставалось не больше мили, – животные, видимо, почувствовали тревогу и повернули на восток. Судно устремилось за ними. Расстояние сокращалось, однако киты быстро маневрировали, меняя курс как им заблагорассудится. Рулевой внимательно следил за боцманом, который жестом мог подать команду о смене курса: от их взаимодействия зависело то, насколько близко корабль сможет подойти к громадным существам.
– Левее! – выкрикнул боцман и мгновенно махнул рукой. Киты, кажется, не желали встречи с человеком и поплыли прочь. Однако стальной двигатель был намного выносливее животных. Через десять минут уже и стрелки, и наблюдатели могли хорошо рассмотреть выныривающих из воды великанов.
– Приготовиться! – прокричал боцман стрелкам. Ясно: киты совсем рядом. С марсовой площадки боцман мог разглядеть китов даже на небольшой глубине.
– Правый борт, внимание!
Метрах в сорока показался фонтан, мгновение – и прозвучало несколько выстрелов. Стрелки поторопились. Судно двигалось дальше, догоняя еще одну особь. Киты увеличили скорость и стали уходить от судна, чаще ныряя под воду: то там, то сям показывались фонтаны высотой в несколько метров.
– Маё, и кто это, по-твоему? – спросила Элен, указывая на китов. – Ты у нас специалист по морским животным.
– Северный плавун, на девяносто процентов уверена, – ответила Маё.
– Держатся они неплохо. У нас осталось две-три попытки – киты напуганы, как я понимаю.
– Внимание, прямо по курсу! – Боцман, которому было виднее, вновь дал знак стрелкам. Выстрел оказался неудачным: кит ушел по воду быстрее. Теперь киты, воспользовавшись своим природным преимуществом, стали нырять глубже, оставаясь под водой до десяти минут. Судно ложилось в дрейф. Требовалось время, чтобы вновь получить шанс для атаки.
– Вот он!!! – У края левого борта в метрах двадцати показалась черная спина кита. – Эээ, – рулевого как будто никто не услышал.
Выстрел.
– Есть, попал, попал! – прокричали матросы. Мужчина молча опустил ружье; он единственный успел среагировать. Синг оказался среди стрелков, видимо, не желая быть безучастным наблюдателем. Опыта у него было более чем достаточно.
– Ну, что я говорила, наш лев самый лучший, – Элен улыбнулась подруге.
– Это случайность, – равнодушно сказала Маё.
Киты, устав от соревнования с двигателем судна, замедлили ход, выныривая и подставляя свои громадные спины. Матросы по обоим бортам стали стрелять. Помповые ружья Ларсена действовали безотказно, дротики, втыкаясь в толщу кожи кожу, через пару секунд выпадали – катер должен был подобрать их из воды. Пробы кожи нужны были для анализа загрязнений животных органохлоридами и понимания циркуляции этих веществ в океане. Другие дротики, очень тонкие, должны были оставаться в коже китов как можно дольше – это были крошечные GPS-маячки. Теперь киты оказывались в поле зрения экологов, изучавших их миграцию, скорость передвижения и прочее, и прочее.
Дельфины, косатки, киты привлекали не только биологов, но и сейсмологов. Особое внимание морским млекопитающим стали уделять после того, как пятьдесят дельфинов совершили коллективное «самоубийство», выбросившись на побережье, а через шесть дней произошло мощное землетрясение, породившие цунами, и весь мир узнал слово «Фукусима». Ученые по всему миру пытались найти или, напротив, опровергнуть девиантное поведение обитателей моря накануне сейсмических событий. Одни говорили, что дельфины ориентируются с помощью ультразвука; в ходе тектонических изменений земной коры ультразвуковой баланс нарушается, дельфин посылает ультразвук, а в ответ получает уже искаженный сигнал, который его «ослепляет», и особь оказывается на берегу. Кто-то утверждал, что при разломах земной коры происходит аномальная дегазация вод, и животные ищут спасения на берегу, будучи не в силах находиться в воде. Говорили о геомагнитных, вихревых волнах, которые меняются перед землетрясением и цунами, поэтому обитатели океана теряются в океане.
Исследователям на судне «Надежда» было интересно все. Экспедиция щедро финансировалась, хотя едва ли можно было назвать главную цель путешествия – не говоря уже о разности мнений среди ученых относительно той или иной задачи, а также о маршруте судна, который несколько раз успели поменять. Судя по всему, руководство Sea energy вообще не интересовали расходы. Капитану и команде матросов казалось расточительством снаряжать дорогостоящую экспедицию с коллективом ученых; впрочем, ученым-экологам тоже так казалось. Единственным человеком на судне, которому ничего не казалось, был Синг Бхатия. Он внимательно слушал исследователей, присутствовал на всех дискуссиях, внимал каждой новой мысли, идее. Однако, четко выполняя указания своего дяди, Синг тоже до конца не понимал, зачем ему потребовался этот ворох идей от людей, кое-кто из которых в научном мире считался, как бы это сказать… не совсем нормальным. Лакшман Чаудхари, глава Sea energy, никого не посвящал в свой замысел – он давал поручения. Если физику-миллиардеру понадобились идеи, значит, он хотел что-то получить. А что нужно человеку, который мог содержать собственный флот?..
***
Худощавый мужчина со смуглой кожей и большими черными глазами смотрел на океан из просторной, скромно убранной комнаты. Большие черные глаза искали какую-то точку среди волн. Множество больших и малых судов под разными флагами, заходившие в порт или стоявшие на рейде, едва привлекали его внимание. Перед ним был только безбрежный океан, способный накормить, обогреть, восстановить силы миллионов людей, а потом с абсолютным равнодушием забрать жизни многих и многих.
Сотни экспедиций, десятки погружений: человек каждый раз пытался победить свой страх перед стихией. Но страх оказывался сильнее – океан был сильнее. Сильнее своим равнодушием и безмятежностью. Лакшман в надежде сломить свой страх однажды решился на отчаянный шаг – пересечь океан на маленькой лодке вместе с двумя профессиональными путешественниками. За две недели они преодолели расстояние в тысячи километров от берегов восточной Индии к острову Суматра и далее к побережью Сомали. Такой маршрут был выбран неслучайно, но только спустя некоторое время попутчики догадались, что стоит за причудливой траекторией движения странного путешественника. Он мечтал пересечь океан всю жизнь, но отнюдь не из любви к водной стихии, жажды приключений или известности. Современные герои-путешественники уже давно освоили кругосветку, сделав ее вполне обыденной. На малых суденышках, на резиновых лодках с онлайн-трансляцией на весь мир, она стала привычным развлечением для широкой публики. Лакшман не афишировал свою поездку, напротив, пытался сохранить ее в тайне и до, и после. Он сумел покорить Индийский океан, испытав все трудности и опасности морского путешествия: сильный ветер, шторм, встречи с морскими животными, которые запросто могли разнести их посудину нечаянным движением хвоста, и мириады тонн соленой воды без малейшего намека на твердую поверхность земли. Но в глубине души он признавал, что океан для него так и остался непокоренным, этот океан по-прежнему вызывал смятение и страх. Первобытный страх человека оказаться посреди воды, пусть даже на палубе лайнера или хотя бы надувной лодки.
Океан навсегда стал для него разрушающей волной цунами с тех пор, как в декабре 2004 года девятилетний Лакшман лишился своей семьи – родителей, братьев, сестер, – и дома. Тогда он проклял море, забравшее у него все, и поклялся ему отомстить, как это делают в прорыве гнева и ярости все дети, со временем остывая и забывая обиды и клятвы. Но Лакшман слишком многого лишился, чтобы так просто простить океан. Неделями он смотрел на бесконечные волны, так спокойно и безучастно омывающие берега Индии. Откуда взялась эта сила – цунами, в считанные часы уничтожившее города и селения в трех частях света, разделенных тысячами и тысячами миль? Глубокая скорбь порождает нравственное напряжение, часто истончая нервную систему. Взрослые пытаются лечить это с помощью алкоголя или заглушают ее житейской суетой и заботой о живых. Ребенку это недоступно, поэтому ему гораздо тяжелее, чем взрослому, особенно когда он способен размышлять и глубоко чувствовать. Кто-то из взрослых вместо бесконечных слов утешения, глядя на несчастного мальчика, посоветовал ему заняться физикой и уничтожить океан, чтобы человечество вздохнуло свободно. Физика стала смыслом и делом его жизни.
В заключительной книге индийской «Ригведы» о мироздании сказано так:
Закон и истина родились
Из воспламенившегося жара.
Из него родилась ночь,
Из него – волнующийся океан.
Сила рождается от энергии, которую дает нечто, получая ее из ничего. Спустя годы Лакшман Чаудхари уже думал не уничтожить океан, но заставить ЕГО служить человечеству и лично ему, Лакшману.
***
– Ученые, ученые, как угри копченые, – матрос недовольно расхаживал по палубе. – Замучился я сегодня за этими дротиками плавать. Два мы не нашли, так эти мадам прибежали к капитану, так и так, матросы халатно относятся к своим обязанностям. Давайте катер на воду и вперед, искать дротики с пробами.
– Так они же того, кита изучают, дескать, кит – царь зверей.
– Ну, вообще–то лев – царь зверей, но нам от этого не легче, вымокли как собаки с этими дротиками.
– А вот я думаю, что кит все-таки царь зверей, – старший матрос произнес это подобно древнегреческому мыслителю. – Посуди сам, лев – ну что это такое, килограммов двести, ладно, триста. Триста пятьдесят весу, кожа да кости, еще эта грива. Куда лев против кита, даже самый захудалый малый полосатик потянет на три-четыре тонны. Про фейнвала я уже молчу.
– Нет, коллега, вынужден вам возразить, – протянул матрос, – лев все-таки хищник-с.
– Тогда косатка, косатка – царь зверей и животных, но никак не лев, кошка степная, – старший товарищ настаивал на своем.
– Косатка – это ближе к делу, вот с этим можно согласиться. Так, где эти дротики?
– На, держи. Научная ценность, китовый жир. Будешь внукам рассказывать о своем вкладе в решение проблем китовых миграций, – моряк протянул дротики товарищу.
– Киты, киты, тектоника, волны земли, землетрясения, самоубийства китов-дельфинов – ученые живут в своем мире. Киты-самоубийцы – тоже мне проблема века!
– Ты не проникся важностью вопроса! Наши ученые толкуют о китах как о предвестниках землетрясений, чье поведение раскроет многие тайны.
– Что там раскрывать, все и так понятно. Шибко умным быть не надо. Они бы у нас спросили, мы тоже здесь на флоте не тупые.
– Внимание, леди и джентльмены, сейчас мы заслушаем доклад члена Лондонского географического общества, почетного члена Географического клуба, профессора лорда Бондаренко! Итак!
– Очень остроумно, Алексей Петрович. Тем не менее, расскажу, раз уж ты так.
– Тема доклада «Китообразные и геомагнитные волны в свете последних научных открытий», а может, так: «Массовый суицид китов накануне сейсмических катастроф в океане» – как, нормально? Дело за тобой.
