– Знаешь, в воскресенья, которые я провожу на берегу, я предпочитаю другие развлечения.
– О, Майкл! Бары и дискотеки? Но ты уже несколько, как бы это сказать, не в тренде.
– Ты так думаешь, Крис?
– Нет, конечно, Майкл, – Крис скользнула взглядом по фигуре военного, – думаю, ты дашь фору этим юнцам, которые накачивают мышцы электроникой.
– Знаешь, как говорили мне парни из России, вряд ли отыщется такой подросток, который хоть раз в жизни не переступал порог тренажерного зала.
– Это точно! Смотри, я тоже тренируюсь, – Крис демонстративно согнула в локте руку со следами занятий физкультурой.
– Тебе нравится мотаться по морям? У девушек в твоем возрасте обычно другие интересы.
– В каком это моем возрасте? Мне только двадцать …ь. И что?
– Абсолютно ничего! Я просто сказал, – теперь Майкл прикусил язык.
– Тебя кто-нибудь ждет на берегу? – женское любопытство никуда не исчезло.
– По-настоящему?
– Конечно, по-настоящему! Просто так нас всех где-то ждут. Скажешь?
– Мои друзья, вернее, коллеги, в смысле… – Майкл запнулся. – Нет, меня никто не ждет.
– Ладно, давай собираться! Что еще от нас требуется? – резко сменила тему Крис.
Часы, видеоаппаратура, датчики давления. Индивидуальные кислородные баллоны на случай отказа или повреждения системы воздухоснабжения в батискафе. Акваланги, если придется выходить на поверхность самостоятельно.
Камеры наблюдения, вмонтированные в корпус батискафа, тестировались вместе с многочисленными фонарями. Исследователя допускали к батискафу только в сопровождении опытного инструктора-подводника. К внутренним датчикам давления и термометрам предъявлялись жесткие требования точности и надежности, несмотря на то, что погружения такого рода стали обычным делом еще в начале века.
Корабельный врач был последней инстанцией на пути Крис и Майкла внутрь батискафа. Несколько минут спустя судовой кран с помощью нескольких тканевых стропов и страховочного стального каната опустил аппарат на воду. Сквозь небольшой иллюминатор толщиной под двадцать сантиметров Крис помахала морякам. Начиналось погружение. Майкл не любил говорить внутри аппарата, как будто экономил воздух и силу собственных легких. Сказывались привычки военного пловца. Мощные прожекторы, освещая толщу воды, привлекали многочисленных рыб, которых с каждой сотней метров становилось все меньше и меньше.
В детстве Майкл был в восторге от французских исследователей моря из «команды Кусто». Документальный сериал, снятый в прошлом веке[9 -
Речь идет об известном научно-популярном сериале «Подводная одиссея команды Кусто».]*, намного опережал свое время, не говоря уже о мастерстве и профессионализме экипажа «Калипсо». Кумир Майкла Жак-Ив Кусто в юности мечтал о карьере военного офицера, но после помешавшей этому автомобильной аварии стал всемирно известным исследователем. Майкл так же, как Капитан Кусто, хотел изучать океан, будучи ученым-путешественником, но по иронии судьбы стал боевым офицером подводного спецназа. Некоторые экспедиции, в которых участвовал Майкл, наверное, будут держать под грифом «секретно» даже после его смерти.
– Тысяча метров, Крис.
– Уже? Быстро, однако.
– Под водой время летит незаметно, – Майкл уставился в иллюминатор. – Что ты хочешь увидеть на глубине, Крис?
– Два месяца назад NASA зафиксировала небывалую активность Солнца, с повышением температуры предположительно на тридцать-сорок градусов. Ионы…
– До Солнца сто пятьдесят миллионов километров, между прочим. Как им это удалось?
– Не знаю, я не астролог, то есть не астроном. Не перебивай! Снимки из космоса отчетливо показали изменения потоков воздуха в районе северо-западной окраины Тихого океана, а также нарушение озонового слоя, вплоть до аномалии.
– Озоновый слой нарушен еще в начале века, насколько я знаю.
– Разумеется, это аномалия относительно последних показателей.
– Мы спустимся на самое дно океана, чтобы метеорологи сообразили, что там происходит в верхних слоях атмосферы?
– Ты много времени проводишь в спортзале, Майкл, – фыркнула девушка. – При усилении активности Солнца по цепочке планет и Луны на Земле происходит увеличение температуры, вместе с этим мощный выброс водорода и других газов, растворенных в жидком ядре Земли. Потом, накапливаясь на глубине трех тысяч километров, они начинают выходить на поверхность. Чем активнее Солнце, тем больше этих газов.
– Ты его видела, Крис?
– Кого его, Майкл?
– Водород? Ну или жидкое ядро?
– Нет, не видела. Ты задаешь детские вопросы.
– Ладно, продолжай, буду задавать взрослые. Что еще, кроме водорода, идет наверх?
Крис поправила очки.
– Метан, углекислый газ, радон. Особенно это характерно для районов тектонических разломов и вулканических зон. То есть тех, где мы сейчас находимся.
– С вулканами понятно! Через них идет сброс напряжения.
– Ты знаешь, не могу сказать, что первично: вулкан как канал, где энергия находит выход, либо все эти волны, напряжения, вихри, которые, собственно, и создают вулканы.
– По-моему, это напоминает известный вопрос: что первично – курица или яйцо.
– Может быть, – согласилась девушка. – Курило-Камчатская впадина и есть океаническая рифтовая зона, в этом районе, согласно классическим гипотезам, Тихоокеанская плита ныряет под Евразийскую, ну и происходит вся эта кутерьма с землетрясениями.
– Тогда нам не о чем волноваться, пусть ныряет! Геология – это десятки и сотни тысяч лет. Нам столько не прожить.
– Майкл, ты рассуждаешь как обыватель. Масштабные геологические события, вызревающие длительный период времени, например, землетрясение в своей кульминационной фазе, длятся всего лишь минуты, – продолжила Крис. – Так вот, что мы имеем: аномальный выброс водорода и очевидное разрушение озонового слоя вместе с предельной ионизацией атмосферы, которые фиксируются со спутника. При том что вулканы молчат. Нет даже намека на вулканическую активность, словно земля к чему-то готовится. Этот водород накапливается в земной коре! – последнее предложение Крис почти прокричала.
– Может, подождать годик? Вулканы рванут – и все станет на свои места, – предложил Майкл.
– Ты забыл о сейсмической активности. Вулканы пока молчат, тем не менее землетрясения в океане и вблизи Японского архипелага, Курило-Камчатской дуги происходят с завидной регулярностью. Такая вот головоломка!
– И что?
– Я предполагаю, что идет какой-то аномальный ускоренный геологический процесс, в основе которого – накопление газов в океанском желобе и перемещение сейсмофокальной зоны с одновременным блокированием каналов островной дегазации, – скороговоркой выпалила Крис.
– Крис, все, что я понял, так это то, что ты в последнее время много читаешь, и тебе пора заняться личной жизнью.
– Странно слышать это от человека, который не вылезает из батискафа и водолазного костюма.
– Тогда будем считать, что у нас свидание в батискафе, Крис.
– Отлично, надеюсь, это будет просто свидание.
