Проект ЮНЕСКО

Каким методом ты справляешься с таким состоянием?

Что тебе помогает?

Хочешь настоящую правду?

Да, мы же договорились в начале самом…

Я не решаюсь…

Не бойся, Гарри, не бойся, чего уже нам с тобой бояться.

Ну хорошо:

Когда мне совсем плохо я мысленно иду к идолу, которого я сам себе сотворил.

Я закрываю свои глаза и, мысленно целую его руки.

Я представляю копну его чёрных волос рядом на моей подушке и прошу его помочь пройти через трудный период в моей жизни.

Я представляю две огромные миндальные черешни за линзами его очков.

Не открывая глаза, про себя называю его разными именами и кличками и прошу помочь:

Элла,

Элина,

Элинушка,

Мой Швайгертик,

Моя Чернышка,

Моя Черепашка,

Моя Близорукая Жопка.

Помогает….

Я ушла…

Гарик, ты не заходишь сюда уже больше недели

Где ты?

Элина, я был очень занят все эти дни. Следующий месяц, а, может, два я буду ещё более занят.

Я буду приходить сюда при первой возможности. Хорошо?

Хорошо

А чем ты так занят?

Я еду в Кливленд. У меня там неотложные дела. Пробуду там месяц.

Может, больше.

У тебя что, не будет там доступа к интернету?

Боюсь, у меня не будет там времени.

Долго объяснять.

Ну не злись. Хорошо?

Хорошо.

Ты один едешь?

Нет. Вдвоём с женой.

Счастливого пути!

Пиши, когда вернётесь.

Я буду ждать.

С Новым Годом!

И тебя тоже с Новым 2018-м годом!

Ты ещё в Кливленде?

Нет. Дома.

Как встретили Новый год?

Как обычно.

Посмотрели, как падает шар на Тайм-Сквер, выпили по бокалу шампанского и пошли спать. А вы?

Как обычно…

Долго смотрела на полную луну за окном…

Гарик…

Я хотела спросить тебя.

Гарик?

Гарик?

Гарик?

Такая полная луна за окном.

Не по себе мне немного.

Где ты?

Гарик, мы молчим уже три месяца.

Но я не могу вот так всё оставить.

Вот что теперь, всё так и оставить?

Больше ничего не будет?

Знаешь, я подумала: у меня есть план, что тебе стоит сказать жене, что летишь во Флориду.

Ну что-нибудь там с твоими домами.

А билет купишь в Тель-Авив?

А?

Пора ведь переходить к действиям.

Ты мужик вообще?

Напрасно что ли тасовал здесь свою колоду страстей и амбиций?

Я обещаю тебе, никто никогда ничего не узнает.

Напрасно что ли растирал тут свои сентиментальные сопли?

Гарри, где ты?

Почему ты не заходишь сюда?

Элина, ещё немного, как ты выразилась, размазывания здесь сентиментальных соплей, и я почувствую себя тем мальчиком-доходягой, стоящим на Шяуляйском вокзале, пытающимся дрожащими от волнения и от январского мороза пальцами набрать твой номер телефона.

Я до сих пор помню те шесть заветных цифр.

Я до сих пор помню твой номер телефона в Шяуляе.

Если не увидеть, то хотя бы услышать твой голос. А я не могу. Мне хочется быть сильным.

Мне очень надо быть сильным сейчас.

Ну и будь.

Надоело.

Ты мужик вообще?

Кто-то должен быть без комплексов.

Всё, пока.

Оронов, я так привыкла к этому твоему «виртику». Это нечто вроде успокоительного.

Приди, а?

Ну не дуйся.

Дурдом…

Он даже сюда не заходит…

Ты пропал куда-то…

От: Гарри Оронов

Элина, я был опять очень занят все эти дни. У тебя недавно был день рождения.

Прими мои поздравления.

Спасибо!

Спасибо что помнишь.

Надо же, помнишь!

Пожалуйста, не пропадай больше.

Элина,

Вообще-то «Одноклассники» подсказывают, когда у тебя день рождения.

Но я помню и без подсказки.

Это правда.

Ты здесь?

Опять пропал?

June 17, 2018

Оронов, к чему эти игры?

June 20, 2018

Гарри.

Я понимаю, что это всего-навсего не больше, чем флирт в интернете.

Я понимаю, что у тебя на меня много желчи.

И я понимаю, что ничем в реале это не закончится.

Доставь мне хоть удовольствие в виртуале.

Доставь удовольствие старой, подсевшей на ботоксную иглу бабе, здесь.

Пусть хоть в её снах, пусть здесь в «Одноклассниках» все будет чисто и идеально красиво.

Пусть она хоть на шестом десятке своих лет узнает, что хоть кто-то её любил вот так, как любят в сказке, как любят в кино, как любят в книжках.

Можешь сделать одолжение?

А!!!???

Элина.

Две недели назад я похоронил жену.

Рак поджелудочной.

Представляешь, они всё предсказали почти день в день. Ошиблись на три дня.

Мальчишки восприняли все это очень тяжело. Особенно младший. Хотя все всё знали, всё понимали. И мы, и она.

И врачи.

Они ошиблись на три дня.

Что!!!!!!????

Ой, Боже! Боже!

Прости меня!

Прости эгоистичную старую пошлую дуру.

Я что-то чувствовала, я знала, что что-то не так.

Прости меня.

Гарик, дай телефон, я позвоню тебе.

Ну пожалуйста!!!

Не надо. Не хочу рюмзать в телефонную трубку. Не хочу, чтобы ты слышала меня слабым. Мне ещё много надо сделать в жизни. У мальчиков есть теперь только я.

Давай свяжемся по скайпу.

У тебя же есть скайп?

Только мне ты должен помочь его наладить.

У меня с этим не очень.

Элина.

Тебе не понравится то, что ты увидишь по скайпу. Мои глаза пусты. Вокруг них круги. Время и обстоятельства сделали своё дело.

На всех моих фотках, что здесь, мои глаза прищурены.

Так еще можно скрыть то, что внутри.

Поверь. Ты будешь избегать смотреть в мои глаза по скайпу.

Они пусты. Я не хочу, чтобы ты видела меня таким.

Когда это стало известно?

Ну, о её болезни.

В позапрошлом году.

Когда ты, так сказать, нашлась здесь, я уже занимался поиском хосписа. Ты нашла меня в самый нужный мне момент.

В Кливленде вы были в специализированной клинике?

Да?

Да.

Да только похер все эти эксперименты.

Два лишних месяца мучений.

Гарри, я могу чем-то помочь тебе?

Я хочу как-то помочь тебе.

Ты уже помогла.

Ты даже не представляешь, как. Я не знаю, что чувствует безнадежный раковый больной. Возможно, при современной фармакологии не так уж и много чувствует.

Мне трудно тебе передать, что чувствовал я, все эти месяцы находясь рядом с ней. Мне не помогали ни транквилизаторы, ни психотерапевт, ни антидепрессанты.

Ты протащила меня через самый тяжелый период моей жизни. Приходя сюда, я отключался от всего этого, я забывался.

Ты была моим транквилизатором, моим психотерапевтом, и моим антидепрессантом.

Спасибо тебе за это!

Почему же ты мне ничего не сказал? Почему скрывал?

Если бы я сказал тебе, то скорее всего ты бы ограничилась парой стандартных утешительных банальных фраз и больше бы сюда не приходила.

Люди не любят посещать госпитали для раковых больных, хосписы и кладбища.

А ты была нужна мне. Мне нужно было что-то, что придавало бы мне силы.

Я ещё раз благодарю тебя.

Спасибо тебе огромное!

Гарик, ты здесь?

Гарик, ну зайди.

Ну пожалуйста.

Гарик, я вижу, что ты же заходил сюда.

Почему ты молчишь?

Оронов! Ты вообще-то понимаешь, что за этот почти год уже ты подсадил меня на свою слезливую иглу?

Ты понимаешь, что мне сейчас нужны твои, как ты выразился, «сентиментальные сопли»?

А?

Оронов!!! Что это?

Всё?

Что это означает?

Disconnect?

Гарри!!!

Я ещё раз перечитала всё это здесь.

Ну ты меня уж извини.

Значит, всё это время я была тебе нужна только в качестве поддержки?

Я была психотерапевтом?

Я была ТРАНКВИЛИЗАТОРОМ?

Я была А Н Т И Д Е П Р Е С С А Н Т О М?

И не более!!!???

Элина, ну не злись.

Я наверно злоупотребил немного этим. Ну мне было плохо.

Очень плохо. Сейчас как-то, ну не то чтобы лучше, но как-то я занимаюсь текущими делами.

Занимаюсь жизнью.

До этого целый год почти пришлось иметь дело со смертью. Это трудно было очень.

Значит после всего того, что ты мне не досказал тогда тридцать лет тому назад…

А потом вот с такой откровенностью выложил мне здесь.

Как я себя должна чувствовать при этом?

Как?

Скажи?

Я не знаю. Не задумывался, наверно, про эту часть. Прости.

Не задумывался он!!!

Ну так я тебе скажу!

Ты скотина!!!

Черствый старый ублюдок.

Нет… ты ублюдок в квадрате, в кубе даже.

Ненавижу!

Ненавидишь?

За что?

Как же ты не понимаешь!

Что во мне брезжила какая-то надежда.

Пусть нереальная, пусть какая-то нелепая, дурацкая.

Ну хоть бы дал возможность ну хоть взглянуть на тебя ещё раз в этой жизни.

Может, я что-то просмотрела тогда.

Неужели ты не понимаешь, сколько несбывшихся надежд было в моей жизни за эти годы?

В смысле попытаться «войти в эту реку» вторично? Так что ли говорят. Но это невозможно.

Вода ушла…

Из того, что ты мне здесь писал, может, не совсем ушла?

Может, что-то осталось?

Может…

Ну так…

Слушай…

Знаешь, что я тебе хочу сказать. А где ты была тогда, когда я грыз подушки в своей вильнюсской квартире и бился лбом о стены.

Где?

Мне было очень плохо. И я на что-то надеялся. Во мне тоже брезжила какая-то надежда. Надежда дурацкая, нелепая и нереальная:

Я молился на дверной звонок. Я молился, чтобы ты пришла.

Пришла и сказала:

«Знаешь, я понимаю, что тебе плохо. И я пришла тебе помочь.

Как друг, как врач, в конце концов.

Я ничего не могу и не буду обещать, но сегодня я останусь здесь у тебя до утра.

А завтра будет завтра.

Я посмотрю, куда мне идти завтра».

Знаешь, как я хотел этого?

И где ты была? Где ты, ёб твою мать, была…

Так что это я тебя ненавижу.

Больше. Гораздо больше. Чем ты меня.

Тебе меня не за что. Ненавидеть.

Элина, ты здесь?

Элина, ответь мне.

Элина.

Прости…

Ну не обижайся.

Я прочитал свою эту писанину.

Ой…

Хоть назад вырвать.

Ну, бред это какой-то…

Мы же два взрослых человека.

Ну не хочу я, чтобы от этого года и тебя и у меня остался в душе такой неприятный осадок.

И я не хочу.

Тоже очень не хочу этого.

Ну так вот.

Как говорят у нас тут в Америке, слушай меня.

Я вроде как-то прихожу в себя.

Мальчики тоже вроде как-то.

Скажи, сколько дней отпуска ты можешь взять?

Гарри, ты серьёзно!!!???

Ты хочешь приехать?

Да.

Я серьёзно.

Да, только наоборот.

Смотри.

Я приглашаю тебя к себе.

Ты была в Америке?

Нет. Не была.

Я приглашаю тебя.

Все что тебе нужно – взять отпуск и купить билет. Всё остальное за мной.

Условий всего два:

1. Мы не будем говорить о наших «бывших» и «теперешних», хотя у меня, как сама понимаешь, сейчас никого нет.

2. Мы не будем предъявлять друг к другу никаких претензий и упрёков.

Отнесёмся к этому всего-навсего как к совместному отпуску.

Я покажу тебе Нью-Йорк, Филадельфию, Бостон. Канаду.

Ниагарский водопад. Пару национальных парков. Всё будет включено.

All Inclusive.

Как это у вас называется?

Аколь калюль

Ну вот,

Аколь калюль.

Всё включено будет. Трёхразовая еда, десерт, алкоголь.

Шампанское-пирожные.

Посещение экскурсий.

Всё включено.

Ваааще всё!?

А ты не изменилась.

Ну да всё равно, ну не пытайся ты быть пошлой.

Ваааще всё!!!

Впрочем… насиловать никто не будет.

Захочешь быть трезвой – будешь.

Соглашайся.

Как сказал не помню какой персонаж в каком-то кино: «Не предложение замуж, всего-то прогулка по Америке».

Ой…

я должна подумать.

Подумай.

Но лучше долго не думай.

Вот смотри – на UNITED самые вроде дешевые билеты.

Кликни на эту строчку.

И дашь мне знать.

ОК?

Я ушёл.

Гарри!

Ты здесь?

Нету…

Гарри?

Да.

Ты здесь?

Да.

Да, здесь.

Ой… мама…

Гарри.

Я купила билет.

И?

Чего и..?

Какие даты?

Мне ж нужно свои дела подстроить под это.

Тьфу ты, дура,

10-го августа Тель-Авив – Newark.

31-го утром назад.

10-го августа в 17.00 прибытие.

ОК.

Чего ОК..?

Гарри… я боюсь…

Чего?

Чего ты боишься?

Ну всё-таки, слушай, тридцать лет-то прошло.

И я не та, ну не та стебанутая девочка…

Взяла поехала втайне от родителей в Ереван, взяла поехала за приключениями в Клайпеду.

Как-то это всё стрёмно…

Элина, да ты чего???

Я гарантирую тебе твою безопасность.

От терминала прибытия до терминала отправления.

Как говорит наш президент:

«100 %»

Гарри, а ты вообще реально существуешь? Я себя после покупки билетов поймала на мысли, что это, может, какие-то жулики в интернете меня разыгрывают, используя твой аккаунт в «Одноклассниках».

Встретит меня там по прилёте какой-нибудь ковбой, заграбастает, и буду я у него секс-рабыня.

А?

Потом придушат.

Гарри, давай хоть по телефону, до того как я сяду в самолёт, поговорим.

Элина.

Давай без телефона. Я боюсь испортить что-то этим разговором.

Тут, в виде писанины в «Одноклассниках» что-то вроде получается. Или мне так хочется видеть, что получается?

А разговоры по телефону…

Были у меня с тобой долгие телефонные разговоры тогда давно… И чем всё закончилось…

Не бойся.

Встретит тебя твой седовласый ковбой с букетом цветов в аэропорту имени Американской Свободы через две недели.

И он тоже очень боится.

Да и бояться-то осталось всего-то.

Две недели.

Ладно.

Расскажи лучше, что там будет у вас по погоде.

Что мне с собой взять?

По погоде будет то же, что и у вас.

Жарко, может быть, очень даже. Так что не заморачивайся, возьми то, в чем будет удобно. Возьми что-нибудь, чтобы пойти в театр. Что-нибудь, чтобы в кондиционированном помещении на себя набросить можно было. Купальники возьми. На пляж ведь ходить будем тоже.

Ой, мама… пляж…

Блять, купальники-шмупальники…

Гарри, я еду в аэропорт.

Ты спишь уже?

Нет. Ждал сообщения от тебя. Сейчас пойду. Постарайся поспать в самолёте тоже.

Постараюсь…

Постараться поспать…

Сны, в отличие от кинофильма жизни, где мы всё время пытаемся превзойти собственные ожидания, а ближе к концу понимаем, что результат в большинстве случаев противоположный, не имеют чётко очерченного результата. Как правило, мы их не досматриваем до конца, а в следующий раз сны уже про другое. Сны, в отличие от интернетного пространства, куда мы, как правило, выставляем улучшенную версию себя, не поддаются руководству. Они приходят сами, не спрашивая тебя, хочешь ли ты их смотреть, или про предмет, который будет там показан, или ты предпочёл бы их давно уже не смотреть. Особенно, про определенные предметы. И сны могут не приходить, как бы сильно и отчаянно ты их ни звал.

Допив бокал красного вина, он снял очки. Делая глубокий выдох, он погасил окошко в прошлое:

«Семнадцать ноль-ноль. Завтра. Стучать по клавишам было проще, чем принимать у себя визитёршу из пережитого. Особенно такую…»

…«Зачем тебе это надо? – снова и снова он задавал себе этот вопрос. – Что ты ждёшь от этой встречи? Её дочь сейчас на пяток лет старше той девочки, которой ты лепетал слова любви у подъезда в Шяуляй. Увидеть женщину средних лет с отвисшим бюстом, перезрелым целлюлитным задом, физиономией, которую она наштукатурит специально для этой встречи, и понять, что той яркой искромётной бестии, от которой замирало сердце и терялся дар речи, больше нет в природе? Что она осталась навсегда там, куда нет возврата, куда ещё не изобрели дорог?

Его рука опять навязчиво потянулась к рядом лежащему лэптопу.

А почему бы и нет? – курсор мышки опять заскользил по фотографии на экране. – Избавиться через тридцать лет от этого наваждения, расставить все точки над i и положить конец назойливым снам, которые посещали меня все эти годы с рецидивистской настойчивостью, не спрашивая моего желания, и, прожить оставшиеся теоретические тридцать лет в спокойствии?

Устроить свою личную жизнь с подходящей кандидат-шей и не мучиться?»

На похоронах вдова доктора Лисичанского задержала его руку в своей дольше, чем другие утешители:

– Гарик, держись… – звонила пару дней тому назад:

– Гарик, ну как ты?

– Как я? Да так, как-то… где-то… между подъездом и видом из окна.

– Чего?

…«Вдова доктора Лисичанского… она не вылезает из спортзала и салонов красоты, и в свои сорок шесть выглядит на тридцать пять. Благо мистер Лисичанский позаботился о ней, уходя туда, откуда тоже нет возврата. Ей не надо думать, как заработать на хлеб насущный. Чем не кандидатша? Вместо того чтобы пригласить её в кафе, ты провел эти две недели в магазинах, делая закупки? Ты хоть понимаешь, что такие вдовы так просто не звонят? За последний год ты ваще часто терял грань, где сон, а где реальность.

Зачем, зачем ты это делаешь? О каких чувствах можно говорить спустя десятилетия? Зачем ты устраиваешь весь этот Аколь калюль? Почему ты так не хочешь оплошать перед ней со своим “всё включено”? Не устал думать, что ещё положить на эту All Included скатерть-самобранку? Хочешь выглядеть порядочным в её глазах, что раз морочил ей голову весь этот год, то уж нужно довести всё до конца? А она, тогда в Литве, вела себя порядочно, играясь с тобой девять месяцев как кошка с мышью? Ты решил поиграть теперь уже со взрослой тётей в игру “доверие”? Или это переоценка по новой идеала молодости? Зачем тебе эта попытка разговора с прошлым? Над тобой всё ещё доминирует непреодолимое желание пробить пелену лет и всё-таки прикоснуться к ней? Даже в такой ипостаси, как она сейчас?

Ты решил, что теперь, спустя столько лет, отыскав остатки порядочности в сундуке своего обшарпанного багажа, она будет играть с тобою честно? Ведь тогда, ещё до наступления проклятого тобой 1988-го года, она уже решила, что ей нужен другой, не ты. Но продолжала морочить тебе голову ещё чуть ли не полгода. Раскатал губу… портреты маслом. Ей, может, и через тридцать лет насрать на твой сентиментальный бред.

Что это? Любовь, которую ты пронёс через всю жизнь, или обида, нанесённая отказом тридцать лет назад? Что говорит сейчас в тебе? Жажда реванша? Бессмертие надежды? Ревность? Ненависть? Красное вино?

Спутница жизни и хранительница очага, она одобрит там, сверху, твою прыть? – Открыв прикроватную тумбочку, он долго смотрел на оставленные в память о ней очки – Может, по этическим нормам, мог бы подождать годик? Чьим этическим нормам? Её? Вдовы доктора Лисичанского? Своим собственным нормам, которые не нарушил ни разу после того, как вручил матери сыновей своих всё то, что предназначалось ей?

Подождать бы хорошо, а она там, на Земле Обетованной ждать согласна? Знать бы заранее ответ на всё это. …Ну что, ковбой, иди спать. Программу наметил обширную. All Included… Скатерть-самобранка. Все включено. Аколь калюль…»

После двух без выходных лет борьбы с её жутким раковым кошмаром, почва для бессонницы стала пересыхать довольно скоро после похорон. Он вернулся к своему обычному безопасному снотворному – получасовым телепередачам о выборе недвижимости в разных частях Америки. К двадцатой минуте просмотра рука либо дотягивалась до пульта, и последним вечерним усилием нажимала на кнопку, либо утром, первое что видели его глаза, был всё тот же канал «Домоводство». Выбор квартир и домов на экране сегодня упорно отказывался выдать ему желанный результат.

Недвижимость была уже выбрана три раза; в Аризоне… во Флориде… на Карибах… Сон упрямо не хотел слышать его безнадёжный клич.

Он спустился вниз на кухню… Он прибегал к этому только в крайних случаях. Когда уж совсем было плохо, сон отказывался подходить к кровати, а завтрашнее утро требовало во что бы то ни стало нести жизненный груз на своих плечах. Этот метод ему вручил психотерапевт, которого он посещал во время её болезни:

– Забудь всё о чём мы говорили здесь. Выпей немного водки. Подожди минут пять и, потом… вот эту таблетку. И главное старайся… ни о чём не думать…

Выловив из морозных недр первый компонент забвения, он прошёл в гостиную и подсел к ней к чайному столу. Большое фото, выставленное год назад по её просьбе в «Одноклассниках», смотрело на него из-под слабой защиты тонкого стекла. Пробивая линзы её очков, его глаза брали патент на машину времени.

Пальцы долго отрешенно крутили между собой обнадеживающий белый кругляшок. Холодная влага от запотевшей четвертинки на ладонях противно отбрасывала опять назад, в реальный мир. Поднявшись наверх в спальню, он свернул пробку с плоской бутылочки…

August 10, 2018