– Поговори мне ещё, сопляк! – огрызнулась старуха. – Кто мне заплатит за яйца, если они протухнут?!
– Не знаю уж, кто вам заплатит, да только если не прекратите браниться, поплывёте на тот берег в своей корзине!
Старуха ещё что-то пробормотала вполголоса и занялась перекладыванием яиц.
– Что ж, будем ждать, – решил Утопий и уселся прямо на землю в тени прибрежных кустов.
Вегрик последовал его примеру.
***
Прошло три часа. Солнце покатилось к горизонту. Крестьяне достали хлеб, сыр и принялись за еду. Вегрик поглядывал на них с завистью. Старушка перепробовала сотню способов укладки яиц в корзине, парнишка изрезал две палки на мелкие стружки и принялся за третью, а паром и не думал отходить от противоположного берега.
– Пожалуй, так мы засветло в город не попадём, – озабоченно вздохнул Утопий.
Вегрик согласно кивнул.
Тут к переправе подкатил экипаж, запряжённый парой холёных лошадей. Из коляски выбрался толстый румяный юноша в камзоле и оглушительно чихнул.
– Можешь быть свободен! Дальше сам доберусь, – сказал он кучеру, утирая нос.
– Обождите, ваша милость! Я только проверю, всё ли в порядке с переправой, – с этими словами кучер слез с козел и подошёл к светловолосому пареньку. – Ну-ка, малой, помаши паромщику, чтобы он к этому берегу правил!
– С чего бы? – нахально ответил мальчишка. – Все ждут, так и вы подождите.
– Я тебя, паршивца, сейчас кнутом отстегаю! Живо зови паром! Господину Афафалю надо переправиться!
Услышав это имя, парень подскочил, как ужаленный, схватил стоявший у дерева красный флаг и принялся размахивать им, что есть сил. Уже через минуту привязанный к иве канат поднялся над водой, натянулся, и паром тронулся с места.
– Хоть кто-то приструнил этих лодырей! – самодовольно прошамкала старушка, быстро собирая яйца в корзину.
Кучер вернулся к экипажу и с поклоном обратился к молодому человеку:
– Можете переправляться, ваша милость. Всё в порядке.
– Спасибо! – улыбнулся юноша и ещё раз чихнул. – Вот тебе за труды! Теперь возвращайся в имение, а то до темноты не доберёшься.
Кучер спрятал монету, ещё раз поклонился и забрался на козлы.
– Должно быть, этот господин Афафаль – важная птица, – проговорил Утопий Вегрику на ухо.
Румяный молодой человек меж тем заметил сидящего под кустом сапожника, и глаза его загорелись интересом.
– Приветствую вас, господин рыцарь! – сказал он и церемонно поклонился. – Меня зовут Апапи?с Афафаль. Могу ли узнать ваше имя?
Пока Вегрик соображал, как бы поизящнее представиться, Утопий ответил вместо него:
– К сожалению, нет. Мой хозяин дал обет не называть своего имени до тех пор, пока не покроет его славой подвигов.
– Ах, вот оно что! – всплеснул руками Апапис. – Поэтому-то на ваших доспехах и нет герба! Выходит, вы странствующий рыцарь! Как это благородно! Позвольте же спросить, какие подвиги вы уже совершили?
– Ну, я… – начал было Вегрик, но Утопий вновь перебил его.
– Не в правилах рыцаря хвалиться своими победами. Рассказывать о них – дело менестрелей.
– Вот это правильно! – с жаром согласился Апапис. – Я сам, признаться, ненавижу хвастунов! Но хотелось бы узнать…
Тут он приоткрыл рот и сморщился, борясь с подступившим чихом.
– Боюсь, и на этот вопрос мой хозяин не сможет ответить, – произнёс Утопий.
Победив-таки чих, Апапис сказал с обидой:
– Но я даже не задал его! И почему вы всё время отвечаете за господина рыцаря?
– Мой хозяин дал обет не произносить ни слова до тех пор, пока не совершит тридцать шесть подвигов.
При этом Уховёрт слегка наступил на босую ногу Вегрика и строго посмотрел на него.
– Ага. Так и есть, – кивнул растерявшийся сапожник.
– Вот это да! – воскликнул Афафаль. – И не думал, что сейчас можно встретить настолько благородного рыцаря! Я, признаться, и сам хочу посвятить себя военной карьере и даже беру уроки фехтования. Учителя говорят, что у меня неплохо получается. Хотите, покажу вам несколько приёмов? Правда, клинок я оставил дома.
Апапис посмотрел по сторонам, заметил оструганную палку в руках мальчишки и тут же побежал вооружаться. Завязался спор. Видимо, мальчуган не хотел просто так отдавать результат своих трудов.
Убедившись, что новый знакомый его не слышит, Вегрик возмутился вполголоса:
– Что за чушь ты тут городишь?! Почему это я должен всё время молчать?!
– Делай, как говорю! – строго прошипел Утопий. – Стоит тебе рот открыть, и любой сразу поймёт, что рыцарь из тебя, как из ноздри бомбарда! Чем больше молчишь, тем лучше.
Вегрик хотел было возразить, но к ним уже бежал Апапис, сумевший-таки отобрать палку у мальчишки.
– Вот, посмотрите! – запыхавшись, объявил Афафаль, присел на корточки и выставил палку вперёд. – Позиция «заяц на пне». Консильянский стиль. Так можно долго защищаться даже от пяти врагов. Хорошо у меня получается?
– Прекрасно! – заверил Утопий. – Я много раз видел в этой позиции своего господина, и у вас получается ничуть не хуже, чем у него.
– Да. Мне все говорят, что я способный, – расплывшись в улыбке, согласился Апапис. – А вот посмотрите ещё!
Юный господин Афафаль старательно демонстрировал позицию за позицией, прерываясь только для того, чтобы прочихаться. Уховёрт рассыпался в похвалах, а Вегрик думал, что этого увальня, будь у него и настоящий меч, любой завсегдатай Арентеновской таверны легко отколотит ножкой от табурета.
Меж тем паром причалил к берегу. Крестьяне сгрудились у сходней, не решаясь подняться на плот прежде знатных пассажиров.
– Может, поплывём уже, – тихонько прокряхтела старуха с корзиной.
Господин Афафаль только что закончил демонстрировать позицию «понурый соловей».
– Ах, да! Конечно! – встрепенулся он. – Паром-то уже прибыл! Я и не заметил! Только после вас, господин рыцарь! Только после вас!
