Дверь раскрылась и в горницу вошла улыбающаяся Василиса с кувшином, прикрытым белым полотенцем, в руках.
– Парного принесла! Только что ж вы, гости дорогие, все молчите.
– Они уже час как молчат, – сообщил старичок Прохор, и продолжил:
– Они телепатически между собой общаются, неизведанными возможностями разума пользуются. Я вот пузыри считаю. Думаю, что с азбукой Морзе что-то общее есть.
– Есть такая азбука? – спросил Джон.
– Древняя! – ответил старичок Прохор, – тебе не обязательно знать.
Василиса проплыла к гостям и в каждое блюдце добавила свежего молока. По пути она каждого ласково пригладила подаренным Джоном гребнем.
Кот с цепью на шее ничего не сказал, только высокомерно глянул со своей подушки на Василису, а Кот в одном сапоге поклонился и с акцентом произнес:
– Премного благодарю!
Потом он сгреб монетки и ассигнации в кучу и обратился к Марье Моревне:
– Мадам, позвольте оставить у вас на сохранение. Русский сундук – надежнее швейцарских банков, как начали говорить у нас во Франции после 14 июля[4 - Кот намекает на 14 июля 1789 года – день взятия Бастилии в ходе Великой Французской революции.]
– Оставляй, чего там, не впервой, – ответила Марья Моревна.
– Премного благодарю, – ответил кот и поднял двумя лапами блюдце с молоком, – за ваше почтенное семейство!
Кот с цепью тоже сунул нос к блюдцу, поморщился, но отпил добрую половину. Облизнулся, икнул, и недовольно посмотрел на полосатого.
Тот виновато поднял лапки, мол, молчу, молчу.
– Матушка, а для кого же ты звала по-иностранному говорить, – спросила Василиса Марью Моревну.
– А на окошко взгляни, – ответила Марья Моревна.
Василиса взглянула на окно, на румяных щечках появились ямочки. Она поставили кувшин на стол, вытерла руки о подол и ласково произнесла:
– Welcome! Welcome!
На окне, на открытой форточке сидел громадный черный ворон. Он наклонил голову в бок и посмотрел сверкающим мрачным глазом на Василису.
– Would You like a few milk? – продолжила проявлять гостеприимство Василиса.
Ворон наклонил голову в другую сторону, и вдруг гаркнул, раскрыв розовый клюв:
– Nevermore!
Василиса растерянно оглянулась на Марью Моревну, прошептала:
– Что ему предложить?
– Сахарку, сахарку подай, – сказал старичок Прохор, не отрываясь от наблюдения за пузырями. – У Данилы Мастера попугай живет, только сахарком и балуется.
Василиса с помощью Марьи Моревны быстро-быстро – только голые локти мелькали над столом, собрала на отдельную тарелочку кусочки сахара и еще прихватила с блюда баранку. Подошла к форточке и протянула ворону в одной руке блюдце с сахаром, а в другой баранку.
Ворон поморгал на баранку, снова открыл клюв:
– Nevermore!
А сахарок схватил клювом и проглотил. Потом схватил второй.
Василиса, поминутно оглядываясь на ворона, вернулась к столу и села рядом с Батей. Заговорщицки улыбнулась Джону и вполголоса спросила:
– Как думаешь, когда подействует?
Джон пожал плечами.
Василиса посмотрела на форточку, на которой ворон грыз, придерживая лапой, сахар.
– Может, ему сахарок в молоке намочить?
– Nevermore! – каркнул ворон, замотав головой из стороны в сторону
– Nevermore!
– Понимает! – потрясенно произнесла Василиса.
– Полиглот, – сказал старичок Прохор.
– Мудреная птица, – сказала Марья Моревна, и добавила.
– Ты лучше отцу молока в чай добавь.
– Хорошо, – сказал Батя, приоткрыл правый глаз, оглядел общество и снова закрыл.
– Я другого принесу, – сказала Василиса, забрала кувшин и ушла с ним на кухню.
Кот с цепью снова поморщился, но допил из своего блюдца. Зевнул и поднялся, выгнув спину.
– Ну, и нам пора, – сказал он, – да и молоко у вас, не обессудьте, тиной попахивает.
Полосатый натянул второй сапог и обутыми лапами сгреб богатство поближе к сундуку.
– Иду, иду, – и поспешил за черно-рыжим.
Коты степенно, задрав хвосты, прошли к окошку, остановившись на секунду у гусятницы, кивнули щуке и, мягко прыгнув, исчезли в форточке, потеснив недовольного ворона.
– Доброго пути, заходите, когда сможете, – пробурчал Джон, продолжая жевать. Марья Моревна сердито взглянула на него.
– Так всегда говорят, – виновато произнес Джон:
