Гостья

Всех Сержант собрал… А я-то даже и думать боялся – удастся ли ему…

Это был миниатюрный портрет внутренних сил нашей колонии. Правда, присутствовала только одна из семи основных общин юго-западного побережья. И не хватало представителей центральных властей колонии – но в последнее время все важные дела местные старались решать без них. И отчасти я сам не так давно приложил к тому руку…

Ясное дело, все собрались в сарае, чтобы скрыть свои дела от непрошеных глаз. По центру группы собравшихся, на мокрых, поведённых от вечной сырости, досках настила лежало тело убитого в предрассветном бою контрабандиста Ахту. Девочка по имени Льета сидела рядом с отчимом, держа его за руку, ни на кого не глядя.

– Сколько ей лет? – спросил смотритель общины Рыбаков.

Он вроде бы ни к кому конкретно не обращался. Но получалось, что отвечать должен я… Ничего, не привыкать…

– Он сказал – скоро будет пятнадцать… – сказал я, кивнув на убитого.

Моя мокрая насквозь одежда остыла на предутреннем холоде, и я начал постукивать зубами. И потому торопился занять место среди своих – мне почему-то казалось, что там сразу станет теплее.

– Как купание? – шепнул мне Стаки. Мне показалось, что он чувствует себя виноватым. Несмотря на то, что это ему заехали в живот, а не мне.

Едва Стаки успел мне украдкой показать замаскированный среди сетей, развешанных на стене, тяжёлый разъём силового волновода, как шеф повернул ко мне голову и окинул внимательным взглядом. Словно оценивал – готов ли я и сейчас, после всего, что было, к работе… К своей нелёгкой работе агента адвослужбы…

– Давай, Космонавт, – вполголоса приказал он мне.

И я понял, что поторопился радоваться насчёт пистолета… Я медлил, собираясь с духом…

– Давай, у тебя получится, – Сержант, повернувшись, легонько толкнул меня в плечо. – Сам же всё затеял…

Эх, ну почему я постоянно в такие дела ввязываюсь?

Я шагнул вперёд, не спеша обошёл тело Ахту и сидящую рядом с ним Льету. Ещё нужно было сделать соответствующее выражение лица… Хорошо, что при таком освещении все тонкости моей мимики не так просто было проследить. Крепко взяв девочку левой рукой за шиворот мокрого балахона, я попытался поставить её на ноги. Но бесполезно, на ногах она не держалась… Тогда я просто толкнул её вперёд, и Льета упала на колени перед группой сохраняющих мрачное молчание рыбаков.

– Льета Ирек Мара, – громко представил я её. – Дочь общины Рыбаков по роду матери.

– Невероятная новость, – недовольно пробормотал смотритель Кер. – Как я понимаю, для нас это честь небольшая…

– А что она сама скажет? – подключился к разговору курчавый парень с курносым носом. Даже в полутьме сарая я заметил, что веснушек у него поболее, чем у соплеменников. Балахон его был тёмно-зелёным, новеньким. Сапоги, хоть и поношенные, хорошо начищены. По меркам общины Рыбаков парень выглядел просто щёголем. Если к этому всему добавить ещё и быстрый взгляд нагловатых глаз, то можно было заключить, что это явно общинный активист… На мою голову… Льета так и стояла перед представителями своей забытой общины на коленях, опустив голову с мокрыми, спутанными волосами. Но вот её подбородок приподнялся…

– Я контрабандистка… – тихо, но твёрдо заявила она.

«Ну вот… Этого мне только не хватало», – мельком подумал я.

– Нет, дорогуша, ты больше никакая не контрабандистка, – набравшись терпения, заговорил я. – Забудь об этом! По матери ты из рыбаков, а Ахту тебе был только отчимом.

– Я контрабандистка… – упрямо повторила девочка.

– Ха-ха! Контрабандисты как узнают про этого твоего Звёздного Защитника, про «Морскую змею» – тотчас же от тебя отрекутся! – я решил, что меня сегодня ничто не выведет из равновесия, и я буду бороться до конца, даже если придётся толковать тут до вечера…

– Ты обратила внимание, что никто, кроме вас, за это дело не взялся? – с нажимом спросил я её. – Есть разница между контрабандой и военным преступлением… Так что выкинь всё это из головы! Эта твоя жизнь закончена!

– Ненавижу вас… – прошептала Льета.

– Ну вот! – хохотнул курчавый активист. И крепкие парни из свиты смотрителя общины Рыбаков дружно заржали. Смеялись надо мной, но мне было плевать…

– Это всё из-за тебя… – не поднимая головы, девочка зыркнула в мою сторону и сжала кулачки.

Тут уж сам смотритель Кер не выдержал.

– Ах ты, пакость маленькая! – наклонившись к ней, зычным голосом заговорил он. – Насколько я слышал, это по вашей с Ахту милости люди сегодня под огонь лезли! Да! И не схватись ты за тот приводной маяк, диверсантом подсунутый, может, и жив был бы отчим твой…

Мне пришлось на ходу соображать, что Сержант ввёл тут всех в курс дела. Про лазерный маяк Льеты я в своих сообщениях не докладывал, но Сержант с Уи́цем, нашим пилотом, наверняка успели засечь его работу с воздуха, во время атаки…

– Ненавижу вас! – вскинув голову, выкрикнула Льета и неожиданно выпрямилась, как подброшенная пружиной. Но я был начеку. Снова поймав её за шиворот, я с силой прижал её к полу, не дав вскочить на ноги и броситься на смотрителя.

– И мы должны взять её к себе? – смотритель Кер поверх моей головы обратился прямо к Сержанту.

– А нет другого выхода, – сказал я, понимая, что говорю от имени всей своей службы.

Неторопливо достав из кобуры пистолет, я ткнул девчонку стволом в затылок.

– Если это дело рук резидента… А это, скорее всего, так и есть… – я остановился, набирая в лёгкие воздуха. – То в тюрьме до неё доберётся заказчик. И это будет быстро…

– Ну и поделом ей, – пробормотал кто-то из свиты смотрителя.

– Она-то ладно, – продолжал я объяснять ситуацию. – Они узнают, в чём был прокол… А нам это надо?

Сержант, руководитель оперативного крыла адвослужбы планеты Имллт, едва заметно кивнул на эти мои слова. Смотритель общины Рыбаков пожал губы.

– А центральное правительство? – приободрившись, продолжал я. – У нашего министра безопасности слабые нервы. Едва до них дойдёт вся эта история, они же верещать начнут. Ещё и паника поднимется…

– И всё-то вы про них знаете… – опять попытался встрять активист.

– Да! – резко оборвал его мой шеф. – Знаем! Позабыли уже, что две недели назад было?

Две недели назад случилась история с Гостьей. И этих четырнадцати дней хватило, чтобы произошедшие события уже настолько обросли легендами, что при устном пересказе событий Гостья упоминалась исключительно с некоторым придыханием. А при написании единодушно получила заглавную букву…

– Так это правда, что вашего агента избивали тогда в штабе Гражданской гвардии? И сам Басу́та вместе с министром безопасности при том присутствовали? – спросил из полумрака майор, блеснув своими переливчатыми лётными нашивками.

– Правда, – криво ухмыльнулся я, опять отвечая за всех.

А чего тут стыдиться? Да, лично Басу́та, Председатель Кондуктории колонии Имллт, на пару с министром безопасности Шешем меня тогда допрашивали. Было дело… Правда, к основному избиению они опоздали, но сути дела это не меняло…

– И кому же досталось такое счастье? – по голосу майора чувствовалось, что военным пока перепало слишком мало информации об инциденте, всколыхнувшем две недели назад всю планету.

– Мне, – коротко ответил я.

Ловя восхищённые взгляды лейтенантов 17-й эскадрильи «Шторм», я подумал о том, как коротка земная слава. Ещё та, предыдущая, история для меня не окончилась – расследование-то так и не было пока официально завершено, – а тут уже новая заваруха с космическими гостями, новая погоня со стрельбой и взрывами. И если это раззвонят дурные языки… Эх, лучше бы этого не случилось! На этот раз и без жертв не обошлось… И девчоночий затылок под стволом моего пистолета… Нет, предыдущая история мне определённо была куда больше по душе, даже со всеми её неизбежными мерзостями… Тогда хоть не убили никого… А сейчас мне нужно было бороться за то, чтобы ещё не приумножить количество зла в этом мире… Хватает на сегодня уже и так…

– Она виновна, это безусловно, – прочистив голос, сказал я, глядя в глаза смотрителю общины Рыбаков. – Но виновна только в контрабанде. И как несовершеннолетняя пойдёт только соучастницей. Но и того на тюрьму ей хватит, на несколько лет… А сжалится судья – посадят по межпланетному законодательству, по транзитивному определению. За эту бандуру плавающую – наверняка…

– Но в тюрьму-то мы её как раз и не можем отпустить… – закончил я свою речь. – Она лишь действовала заодно с отчимом и не совершала сознательного предательства. А так – мало того, что на верную смерть её отправлять, так ещё и врагам подарок…

Я взял небольшую паузу, чтобы все стороны могли серьёзно обдумать мои слова. Но торжественная тишина была вдруг нарушена голоском Льеты.

– Это всё неправильно! – заплакав, сказала девочка. – У нас всё было так продумано… Мы трудились, мы ночей не спали… Мы должны были купить дом… А Звёздный Защитник должен был выручить нас, если что… Я это знала по секрету… Что он нас от любых врагов отобьёт… Мне тот человек рассказал, чтобы я не боялась и хорошо Ахту помогала…

– Дурдом… – пробормотал смотритель общины Рыбаков.

– Стреляй, Космонавт, – вполголоса посоветовал мне щёголь-активист.

– Что за человек ей это рассказывал? Резидент? – майор спросил это так поспешно, словно испугался, будто я и вправду сейчас выстрелю.

– Да нет, конечно, – устало ответил ему Сержант. – Просто очередной полевой агент. Приметы теперь известны, будем искать…

– Полковник, а вы часом не пытаетесь подменить собой армейскую контрразведку? – я давно заметил, что у военных очень сильна была клановость, и чувствовал, что майор намеренно назвал нашего шефа по званию, хотя тот и носил его когда-то в прошлом, в другой армии и на другой планете.

– Нет, что вы, майор! – улыбнувшись, Велонм Терн, бывший полковник спецслужб с планеты Улл, развёл руками. – Мы лишь ловим контрабандистов и прочие мелкие конфликты улаживаем. А как стрелять, так на это у нас армия… Правда, Космонавт?

Я кивнул, мимоходом глянув на рукав своей куртки, где двухнедельной давности заштопанная дыра от армейской пули теперь была почти незаметна среди следов от огня и других сегодняшних повреждений.

– Вы хотите сказать…

– Я хочу сказать, что это ваш катер сегодня расстрелял подозрительный объект в устье реки. Разве это не ваша зона ответственности?

– Но… – разведя руками, майор открыл было рот и вытаращил глаза.

– Это война, майор, – неожиданно жёстко сказал наш шеф. – Так нужно для колонии.

И пришлось майору рот закрыть.

– Вы для этого нас сюда вызвали? – запоздало догадался он.

– Ну да, а то вы, небось, гадали – что это там такое на реке спозаранку бабахнуло? – криво усмехнувшись, сказал один из рыбаков, что стоял к военным поближе.

– Наша служба оповещения не ориентирована… – возмутился было один из лейтенантов, но майор, не оборачиваясь, показал ему увесистый кулак.

Поглядел я на смотрителя Кера и по глазам его понял, что тот догадался, какую ловушку расставил ему наш шеф. Патриархальная общинная структура нашей колонии многими прогрессивно мыслящими радикалами воспринималась как законсервированный пережиток прошлого. Но была в ней и положительная, оборотная сторона. С точки зрения современной, прагматической логики бытия, проще всего было Льету прямо тут, в сарае, застрелить. Мало того, с той же точки зрения, это был единственный разумный выход… Но община не могла просто так, без последствий, отказаться от своей дочери, да ещё при свидетелях, которыми против своей воли стали военные. Потом пойдут разговоры, что это, мол, была слабость смотрителя, и всё такое… И потому у нас был шанс избежать очередного греха на душу…

– Я всё понял, – медленно, даже как-то лениво проговорил Кер, смотритель общины Рыбаков, поднимая глаза на нашего шефа. – Вы всегда так устраиваете свои дела, полковник?

– Стараюсь, но не всегда получается, – немедленно отозвался мой шеф. – Наши общие дела, прошу заметить…

И он взглядом подал мне едва заметный знак.

– Принимайте решение, уважаемый Кер, смотритель общины Рыбаков, – громко и решительно сказал я, переключившись на официальный тон, и для окончательного прояснения того, какое решение следует принимать, легонько ткнул Льету в затылок стволом пистолета. Это я так намекал, что есть возможность избежать кровопролития.

Кер ответил не сразу. Какое-то время он молчал, сложив руки на груди. Многозначительно поглядывал на свою свиту. Но вопросительные взгляды – это всё для виду. Как и в других общинах, у рыбаков была строгая иерархия. Даже кудрявый активист в новеньком зелёном балахоне сейчас помалкивал. Он раскачивался на каблуках, всем своим видом показывая, что ему есть что сказать, но помалкивал.

– Ну что ж, – произнёс наконец смотритель. – Каждый должен исполнить свой долг перед колонией.

– В общине люди разные, но община – она одна за всех… – добавил он после некоторой паузы.

Кому-то, может, смысл этих высокопарных, почти ритуальных фраз показался бы не вполне очевидным. Но только не тому, кто вырос на побережье и у кого отец рыбак. Догадавшись, какое решение от имени общины Рыбаков принял Кер, я с тайным внутренним облегчением опустил пистолет.

– А ты сама-то что об этом думаешь? – склонился смотритель к девочке.

– Похороните нас вместе… – тихо ответила ему Льета и зажмурилась.

– Да откуда ж ты взялась такая? – Кер удивлённо покачал головой.

– Она что, вообще ничего не боится? – с лёгкой, едва заметной иронией, изображая на лице озабоченность, обратился он к Сержанту.

– Боится, я думаю, как и все… Просто сейчас она в шоке, – помедлив, ответил ему Велонм Терн, бывший полковник спецслужб с планеты Улл.

– И наверняка Космонавт ей дозу вогнал, – задумчиво глянув на меня, добавил он.

– Противошоковое? – встрепенулся кудрявый активист.

– Страх придёт потом. Чуть позже… – продолжал мой шеф, не давая себя перебить.

Я обратил внимание, как медленно и тяжело рождались у него слова. Он словно давал всем окружающим время примерить на себя понимание грядущей неизбежности…

– Когда закончится действие препарата… Когда начнёт тошнить после контузии… Когда заболят ожоги и ушибы…

Я вдруг понял, что они оба – и Сержант, и, ещё раньше, смотритель Кер – говорили это всё для своего окружения. Именно для простых смертных: для рыбаков из свиты смотрителя Кера, для лейтенантов ВВС и для рядовых агентов адвослужбы, в том числе и для меня. Чтобы ложного образа в голове не создавалось…

Смотритель Кер шагнул вперёд, корявые доски настила скрипнули под его сапогами. Он сграбастал девочку за подбородок, поднял ей голову и заглянул в глаза.

– Ну да, зрачки расширены… – пробормотал смотритель, отрабатывая на публику свою часть этого маленького спектакля. – А мы тут с ней беседуем…

– Сколько противошокового? – обратился он ко мне.

Я показал в ответ один палец.

– Да, ты наша! – уверенно заговорил смотритель общины Рыбаков, разглядывая лицо Льеты – По чертам вижу! Ирек и Мара – два наших давних речных рода, из верховьев. Там мы тебя и поселим… К корням твоим поближе…

– Я так не хочу, – простонала Льета, вцепившись в могучую руку смотрителя.

– Да кто тебя спрашивает! – сказал тот раздражённо. – Достигнешь совершеннолетия – вернёмся к этому разговору. А до этого дня даже и не вякай!

– Карас! – крикнул он активисту, и тот быстро кивнул в ответ.

Зелёный балахон курчавого парня оказался не прост – внутри в нём было нашито множество карманов, больших и малых. Получалось что-то вроде моего рабочего спецжилета. Порывшись в этих бесчисленных карманах, он достал инъектор. Потом в его руках появилась армейская полевая аптечка, по виду напоминающая свёрнутую толстую ленту защитного цвета. Такие встречаются порой в десантных войсках. Развернувшись и повиснув на руке активиста, как разноцветная пулемётная лента, она показала нам весь арсенал современной военной фармацевтики – оставалось только выбрать конкретное средство для бескровного подавления небольшого, но очень неприятного для спокойствия колонии бунта. Я видел, что Карас стал выковыривать из гнёзд полосатые капсулы мощного транквилизатора. И зарядил в инъектор сразу две штуки.

– Двойная доза… В шею нельзя… Да ещё противошоковое у неё в крови… – забормотал кто-то из рыбаков, склонившись к смотрителю. – Может не проснуться потом…

Тот мог бы и промолчать. Но Рыбаки гордились тем, что всегда были верны принятым решениям, и смотритель сделал великодушный знак.

Сразу же двое из его свиты подскочили к Льете, что так и стояла на коленях. Рывком стащили с её плеч куртку. Потом один из рыбаков оттянул ворот её свитера и опасно блеснувшим ножом ловко распорол его по шву, обнажив плечо. Потом её толкнули в спину, и она упала на четвереньки. Сам смотритель осторожно, носком сапога, наступил ей на руку. Другой рыбак тут же наступил на другую.

– Не дёргайся, а то больно будет, – сказали ей.

Льета тут же попыталась вырваться, и её руки сильней прижали к полу. И тогда она вскрикнула от боли.

– Я же говорил – не дёргайся! – смотритель без особой грубости, но и без лишнего пиетета рукой нажал ей на затылок, пригнув голову девочки к дощатому настилу. Карас присел рядом, загородив Льету от меня. Я только слышал, как дважды щёлкнул инъектор…

Её подержали ещё с полминуты, подождав, пока поблекнут на белой коже девичьего плеча две большие красные точки от уколов. Потом отпустили…

Военный транквилизатор действует быстро. Передвигаясь уже с заметным трудом, Льета, поправляя куртку, на четвереньках добралась до Ахту, который лежал, вытянувшись на мокрых досках. Я подумал, что теперь его дух может быть спокоен – с девочкой всё вышло, как он и хотел. Я своё обещание выполнил. Но объяснять это Льете было бесполезно. Она попыталась взять Ахту за руку, но локти её подогнулись, и она повалилась на тело своего отчима, уткнувшись носом ему в плечо.

– Прости меня… – прошептала она.

Потом, безуспешно попытавшись приподняться, девочка повторила это снова. И снова… И снова… Голос её становился всё тише и тише. И продолжалось это, пока она не затихла совсем.

Мужчины, вооружённые кто баграми, кто пистолетами, кто импульсными карабинами, стояли и молча смотрели на эту сцену. А по центру крытого причала тихонько тонула в чёрной стоячей воде растерзанная предрассветной перестрелкой лодка…

Как я понял, ни у кого не было ощущения, что мировую гармонию удалось восстановить…

«Маленьким вымученным добром не вылечить наш несчастный мир», – сказала однажды немного странная девочка по имени Ии, внучка правителя общины Кожевенников. Впервые я её увидел, когда ей было тринадцать – и ещё тогда я подумал, что это черноволосое кареглазое чудо в бесформенном чёрном балахоне, какие носят правители Кожевенников, когда-нибудь будет править всеми нами… Персональная профессиональная карта, что не по возрасту щуплому подростку, не дрогнула в её пальцах, когда та при большом стечении народа вставляла её в информационный терминал, чтобы получить ставшее благодаря мне достоянием гласности предупреждение о готовящемся на нашу планету вторжении… Сейчас ей, наверное, где-то девятнадцать… И общинные активисты Кожевенников, когда говорят о ней, невольно понижают голос… Говоря о её мудрости, о её духовной силе… А другие общины завидуют – у них самих нет такой перспективной наследницы родовых традиций… И вообще, таких людей мало. А мы все обычные. Нас всех, толпу вооружённых мужчин при двух боевых катерах, способна вывести из равновесия одна-единственная самодвижущаяся ныряющая штуковина в виде трёх соединённых вместе поплавков с электронными мозгами не первой технологической свежести. Да ещё двое мелких хитрецов, которых самих перехитрили хитрецы посерьёзней… Но даже эта история, этот малозначительный эпизод нарастающего с годами противостояния, который, по всем оперативным соображениям, не будет иметь прямого продолжения, – это слишком много для нас. И потому мы молчим, не двигаемся с места. Хотя худо-бедно то, что требовалось сегодня ото всех нас вместе и от каждого в отдельности, уже сделали…

Я понимал, что все невольно оттягивают тягостный момент. Когда нужно будет завернуть этих двоих в брезент… Получится два больших тяжёлых свёртка – один побольше, другой поменьше.

Потом один из этих свёртков – тот, что побольше – упокоится в безымянной могиле. Где-нибудь здесь, неподалёку, на склонах прибрежных холмов… А другой свёрток ждёт далёкое путешествие в верховья реки, на добрую тысячу километров выше столицы. В глухие районы, где только рыбаки да охотники и живут… Там девочку вручат суровым мамкам из родового ядра, и будет она трудиться, как все девочки её возраста – распутывать сети, чистить рыбу, стирать… Ничего, потерпит до совершеннолетия…

– А какова будет официальная версия? – нарушил тягостное молчание майор с Западной площадки. – Никто не спасся?

– Никто не пострадал, – поправил его Сержант.

– Как это… – майор опешил. – А эта лодка…

– Не было никакой лодки, – сказал наш шеф тоном, не допускающим возражений. – Ни лодки не было, ни контрабандистов. А раз не было контрабандистов, то и адвослужба тут ни при чём…

Все удивлённо уставились на бывшего полковника спецслужб с Улла по имени Велонм Терн.

– Объект на реке расстреляли, толком не разбираясь. Может, это вообще просто старый плот был… – продолжил тот излагать подробности новой реальности.

– А ответный огонь? – прищурившись, перебил нашего шефа майор.

– А вы сами видели? – Сержант недовольно глянул на него.

– Нет… Мы вышли в район позже… – майор замялся.

– Значит, нет свидетелей! – отрезал наш шеф.

– А… это? – майор указал на отключённую транквилизатором Льету, прижавшуюся к мёртвому Ахту. Очевидно, в его голове местоимение «они» ещё не успело трансформироваться в «она», так как этот переход требовал машинального осознания смерти. Наша армия ещё не видела настоящей войны.

– Кто-то помер, нас не предупредил… – Сержант, который, видимо, успел навидаться на своём веку и не такого, только пожал плечами.

– Да и то, это если могилу отыщут, – добавил он, глянув на смотрителя Кера.

Тот молча кивнул в ответ.

– А девчонка? – похоже, майор не всегда думал, прежде чем говорить: видно было, что, задав этот вопрос, он сам же занервничал. Всем своим видом он показывал, что просто пытается просчитать последствия, а вовсе не имел в виду, что…

Сержант и Кер опять переглянулись.

– Житейские трудности во всякой общине случаются… – спокойно ответил майору Сержант. – Мало ли, у Рыбаков молодёжь безобразничала… Навели порядок по-своему, по-семейному… Так остальные здесь ни при делах.

У меня мелькнула мысль, что Велонм Терн, хоть он и с другой планеты, местные обычаи наши знает не хуже меня самого… Он уже всё продумал… Общины всегда строго пресекали неповиновение… И он знал, что никто не станет вмешиваться…

– А наболтает? – всё беспокоился майор, которому, видимо, была непривычна и неприятна практика такого прямолинейного и наглого вранья во благо. Вот уж не думал, что военные такие чистоплюи… А мне, наоборот, расклад казался привычным – в ответ на спецоперацию противника тут же началась многоплановая акция противодействия. И встречное силовое воздействие, и прямая дезинформация, и подтасовка фактов…

– Кому наболтает? – не выдержал общинный активист и, встряв в разговор старших, высказался за Рыбаков. – Кто там её слушать станет? Да и скажем, что наказана она – мало ли что с обиды по малолетству навыдумывает…

– Ладно… Я понимаю… – сдался глава военной делегации. – Раз так нужно для колонии…

– И выйдет, что контрабандисты обманули… – пробормотал смотритель Кер, чуть поморщившись. Вот он-то как раз всё понял до конца. Глядя на его поджатые губы, я пытался думать за него – снова и снова прокручивал в голове то неоднозначное положение, в которое поставил его Сержант… Наверное, мне сильно мешало бы чувство ответственности… Хорошо, что я не смотритель общины Рыбаков, а простой агент!

– А нечего с преступниками связываться по военным делам! – хмыкнул мой друг Стаки, бывший армейский лейтенант. У него всегда всё было просто. Он сказал это как бы про себя, но все обернулись.

– С контрабандистов не убудет, – вешая карабин на плечо, проворчал Саст, другой мой товарищ. – А кто нарушил их кодекс, тот в Восточном и так больше не появится…

Саст сам происходил из контрабандистов. Это было у него когда-то в прошлом, но всё-таки было… Не все об этом знали. Но как раз Кер, видимо, знал и потому бросил на нашего Саста внимательный взгляд.

– Как долго нам её прятать? – негромко спросил Кер у Сержанта, когда все двинулись к выходу, оставив чёрную работу общинным активистам Рыбаков.

– До войны – коротко ответил Сержант.

– А она будет, война-то? Вы так уверены в этом, полковник? – поинтересовался Кер.

– Да. К сожалению…