Полюбить её – это смертный грех.
Только любим мы, не кого хотим, —
это выше наших желаний всех.
Я носил охапками ей цветы,
по трубе водосточной к ней ночью лез,
и меня арестовывали менты,
заподозрив грабительский интерес.
А она флиртовала, с кем ни пришлось,
наблюдая, какой у меня был вид.
Я терпел. Но однажды, как гейзер, злость
прорвалась из хранилищ моих обид.
Я сказал… Я не помню, что я сказал.
Это было где-то в начале дня.
Ничего не помню. Только глаза,
где читалось, что любит она меня.
Я не вник. Ушёл. Впору в петлю влезть.
Это явь была? Или только сон?
Это месть? Ну, да. Ну, конечно, месть
самому себе. До конца времён.
* * *
Спасибо за то, чего не было.
Малька не поймаешь неводом.
Мы были смешны и серьёзны.
«Серёжа, прости, Серёжа!».
Тоненькая, как веточка,
только что расцвела,
спасибо, девочка,
спасибо, что ты была.
Но вот представился случай —
и нам узнать довелось:
мы так несхожи, что лучше,
что лучше, наверно, врозь.
Спасибо, что ты забыла.
Да разве что с нами было?!
И вот ты уходишь гордо,
дощатый скрипит настил.
И что-то сжимает горло,
как будто и впрямь любил.
* * *
Порошками пичкают,
делают уколы.
Девочку с косичками
жду я после школы.
Вот взяла за правило.
Отчего молчишь ты?
Что тебя заставило
навещать мальчишку?
Что тут было личного?
Или чьё веленье?
У окна больничного
