– Нет, Байрот, по этим долинам мы проскользнем неслышно и незаметно, будто змея в ночи. И так будет до самого последнего селения. Я намерен разворошить еще одно ратидское осиное гнездо, чтобы их охотники погнались за нами на земли сунидов.
Делюм отыскал тропу, ведущую вверх по склону.
Вспомнив о трехлапой собаке, Карса обернулся и поискал ту глазами. Грызло бежал рядом, приноровившись к ее ковылянию. Только сейчас воитель догадался, что искалеченная сука была подругой вожака, и порадовался собственной предусмотрительности: как хорошо, что он сохранил собаке жизнь.
Чем выше они поднимались, тем прохладнее становился воздух. Земли сунидов лежали еще выше, примыкая на востоке к горной гряде. Палик рассказывал внуку, что перевал в тех краях всего один, да и тот соседствует со стремительным водопадом, несущимся прямо к Серебряному озеру. Дед предупреждал: спуск будет крайне опасным. Недаром ведь это место нарекли перевалом Костей!
Тропа змеилась вокруг расколотых зимними морозами валунов и поваленных ураганами деревьев. До горной вершины оставалось всего несколько сотен шагов.
Воины спешились. Трехлапую суку Карса пристроил на шее у Бурана. Собака приняла это молча, как должное. Теперь Грызло бежал рядом с конем.
Солнечный свет золотил горный склон. До вершины оставалось не более сотни шагов. Тропа вывела троих уридов к уступу, поросшему невысокими редкими дубами. Постоянные сражения с ветрами изогнули едва ли не каждую их ветку.
Внимательно оглядев уступ, Делюм хмыкнул:
– Смотрите-ка, вон там, справа, возле того камня, – пещера!
– И довольно просторная, – подхватил Байрот. – В ней поместятся все наши кони. Карса Орлонг, если теперь мы будем передвигаться по ночам…
– Я понял, на что ты намекаешь, – перебил его Карса. – Хорошо, останавливаемся на привал.
Делюм направился к пещере, однако Грызло опередил его. У входа пес принюхался, потом лег. Воины внимательно следили за ним. Если бы у Грызла вздыбилась шерсть, это означало бы, что в пещере обитает медведь или какой-нибудь другой горный зверь. Но пес, не проявив ни малейшего беспокойства, лениво поднялся и проследовал внутрь.
Расположение пещеры как нельзя лучше подходило для привала. Снизу ее было не видно: мешали ветви дубов и нагромождения камней, которые наполовину завалили вход. Байрот принялся расчищать его, а Карса с Делюмом тем временем отправились внутрь.
Пол пещеры был густо устлан сухими листьями. Предвечернее солнце рисовало на ее дальней стене причудливые желтые узоры, высвечивая резные надписи, которые тянулись плотными рядами. Потолок был высоким, куполообразным. Середину пола занимала небольшая, сложенная из камней пирамида. Такие пирамиды обычно возводили над гробницами.
Грызло между тем исчез. Его следы вели в левый дальний угол пещеры, куда не достигали солнечные лучи.
– Смотри, воитель, – прошептал Делюм. – Кто-то высек здесь громадный «кровавый знак». Какой странный рисунок: ни у ратидов, ни у сунидов я таких не встречал.
– Но письмена явно теблорские, – заметил Карса.
– Верно. Только фразы какие-то… уж больно заковыристые.
Карса начал читать вслух:
– «Я вел семьи тех, кто уцелел, направляя их с гор вниз. Мы перебирались через треснувшие жилы, кровоточившие под солнцем…» Что это еще за «треснувшие жилы»?
– Лед, – подсказал Делюм.
– По-моему, лед под солнцем не кровоточит, а тает… «Нас осталось совсем мало. Наша кровь помутнела, а в будущем ей предстояло стать еще более мутной. Я не видел нужды разрушать оставшееся, ибо т’лан имассы по-прежнему нас преследовали, разъяренные и готовые убивать всех без разбору».
Карса нахмурился и почесал затылок.
– Ты когда-нибудь слышал про этих… т’лан имассов?
– Нет, – ответил Делюм. – Наверное, какое-то враждебное племя. Читай дальше, Карса Орлонг. Твои глаза быстрее моих.
– «…И тогда я разделил мужей и жен, детей и родителей, братьев и сестер. Я создал новые семьи и каждой велел идти и поселиться в своем месте. Я провозгласил закон Уединения. Я сказал, что закон этот дал нам Икарий, которого мы некогда приютили и который был безмерно опечален нашей судьбой. Закону Уединения надлежало стать нашим спасением; он очистит нашу кровь и сделает сильными наших детей. Всякий, кто родится позже и прочтет эти слова, – да примет их как оправдание содеянному мною…»
– Воитель, меня почему-то тревожат эти слова, – признался Делюм.
– Это еще с какой стати? – удивился Карса, оборачиваясь к нему. – Разве для нас они что-то значат? Мне они видятся полнейшим бредом. Посмотри. Почти вся стена покрыта письменами. Чтобы их вырезать, понадобились годы. На это мог отважиться только безумец. Должно быть, соплеменники изгнали его, и он жил в этой пещере, предаваясь своей дикой затее. Здесь его и похоронили.
– Изгнали? – повторил Делюм. – Наверное, ты прав, воитель. И все равно, читай дальше. Мне любопытно, что же он написал в свое оправдание.
– Тогда слушай. «Чтобы выжить, мы должны забыть. Так нам говорил Икарий. Мы должны забыть то, до чего мы дошли и что нас так ослабило. Все это нам следует навсегда похоронить в прошлом. Мы должны разрушить свои…» Этого слова я не знаю. «…не оставив камня на камне, никаких свидетельств о том, кем мы были. Мы должны сжечь наши…» Тут опять незнакомое слово. «…и развеять пепел. Мы должны забыть свою историю, сохранив лишь самые древние предания. Те, где повествуется о простой жизни, которую мы когда-то вели. Сейчас трудно поверить, что прежде мы обитали в лесах, охотились, ловили рыбу в реках, разводили лошадей. Мы совершали набеги и убивали всех, кто попадался нам под руку. Тогда все законы творились мечом, и прав был тот, кто успевал нанести удар первым. Легенды повествуют о непрекращающихся междоусобицах… Да, мы должны вернуться к тем страшным временам. Нам следует скрыться от остального мира и сплетать новые, не столь обширные узы родства. Насилие добавит в них новые нити, однако смешение кровей с соседними племенами должно оставаться насильственным, дабы не сделаться обычным явлением… Итак, чтобы очистить нашу нынешнюю кровь, мы должны забыть, кто мы есть сейчас, и стать теми, кем были когда-то…»
– Прошу тебя, читай дальше, – прошептал Делюм, опускаясь на корточки. – Там, внизу, я вижу много знакомых слов. Прочти их, Карса Орлонг.
– Ближе к полу совсем темно, но я попробую… Тут, похоже, перечислены какие-то имена. Ага… «Я назвал новые племена именами, какими отец назвал нас, своих сыновей…» Ого! Вон их сколько! «Барид, Санид, Фалид, Урад, Гелад, Манид, Ратид и Ланид. В честь них и будут отныне называться новые племена…» Делюм, уже совсем темно, мне трудно читать. Да и желания особого нет, – добавил Карса, усилием воли подавляя внезапную дрожь. – Что нам эти надписи, покрытые пылью времен? Бредовые измышления некоего безумца – и только.
– Но ведь фалиды и ланиды…
– Довольно! – оборвал его Карса и выпрямился. – Между прочим, безумие заразительно, Делюм Торд.
– А этот Икарий, живший…
– Я тебе сказал: довольно! – уже прикрикнул на соратника воитель. – Не к лицу воину забивать себе голову полнейшей бессмыслицей.
– Ладно, Карса Орлонг, тебе виднее.
Из темного угла выбежал Грызло. Судя по всему, в стене была щель, куда он и забрался, повинуясь охотничьему инстинкту.
– Смотри, воитель. Я только сейчас заметил, что камни пирамиды сложены прямо на полу. Наверное, Грызло лазал туда, где лежат останки этого… летописца.
– Мне наплевать, где они лежат, – отмахнулся Карса. – Может, у него хотя бы в последний миг хватило разума заползти в эту щель и не поганить своими костями пещеру… Пора выбираться отсюда. Лошади заночуют здесь, а мы будем спать снаружи.
Повернувшись, оба воина пошли к выходу. Грызло почему-то задержался. Без отсветов солнца в пещере стало сумрачно. Пес глядел на тени, пока Карса не окликнул его.
Через две ночи пути Карсе и его спутникам открылась первая из сунидских долин. Замысел потянуть за собой ратидов и столкнуть их с сунидами не удался: два последних ратидских селения оказались абсолютно пустыми, покинутыми давным-давно. Тропы на подступах к ним заросли густой травой, а дожди успели вымыть угли из очагов, оставив лишь зияющие ямы с красноватыми краями.
Карса вглядывался в темноту. В сунидской долине тоже не светилось ни огонька.
– Похоже, они сбежали, – заключил Байрот.
– Но не от нас, – сказал Делюм. – Не удивлюсь, если и в сунидских селениях мы встретим такое же запустение.
– И куда же они, по-твоему, подались?
Байрот лишь пожал плечами.
– Отсюда к северу тянется дюжина сунидских долин, если не больше, – сказал Карса. – Еще сколько-то уходят на юг. Может, сунидов согнала с мест война. Может, что-то еще. Нам нет до этого дела. Или вам грустно, что у нас не будет сунидских трофеев? Пустяки! Главные трофеи нас ждут на берегу Серебряного озера!
– Но на тамошнее селение мы нападем при свете дня, – с уверенностью произнес Байрот. – Пожалуй, больше не имеет смысла передвигаться по ночам. Сунидские долины, скорее всего, пусты, а здешние тропы нам незнакомы. В темноте придется двигаться медленно, так что мы только время зря потеряем.
– Ты правильно говоришь, Байрот Гилд. Низинников мы атакуем днем. А теперь – айда в долину, и поищем место для привала.
