Собирание игры. Книга вторая. Жизнь на предъявителя

Умер он в восемьдесят девятом. Восемьдесят четыре года. Умер от инфаркта, быстро, даже не побывав «дряхлым стариком». Ежедневная зарядка, пробежка… Плавал утром,… вышел на берег и упал замертво…

В начале тридцатых он работал инженером-механиком в одесском порту. А в тридцать четвёртом его направили на работу в «органы». НКВД в этом году был реорганизован. Появились новые структуры по обеспечению государственной безопасности. Вот туда Игоря Елисеевича и направили… Внешняя и контрразведка.

Ах, да… В тридцать втором он женился. Родился сын Арсений… Жена родом из Николаева. На николаевском судозаводе они и познакомились. Дед был в командировке. Бабуля тогда работала в заводской столовой, училась в институте…

И вот сорок первый. Война. Семья Игоря экстренно эвакуирована на Урал, в город Молотов. Позже, э… в пятьдесят седьмом, городу вернут прежнее название – Пермь. Семья обустраивается, дед меняет профиль работы… Он сейчас не разведчик, он чекист, но инженер… Он занимается переводом машиностроительных заводов в Молотов, Свердловск, Челябинск… На военные рельсы…

В сорок четвёртом, когда вновь потребовалась его хватка разведчика, да ещё отличные знания и немецкого, и польского, и украинского языков, деда забрасывают на Западную Украину и далее в Польшу… Работа во Львове, Кракове, и его поиски следов отца, Елисея… Знакомства, связи… И личные тоже… Но вот в «органах» созревает какой-то донос: отец майора НКВД Черского И.Е., музыкант Черский Е.С. пропал без вести во Львове в девятнадцатом. Есть мнение (!) – невозвращенец и антисоветчик… Вдруг? Отозвать майора! Деда не репрессировали, а просто отправили обратно на Урал. Поиски следов Елисея временно остановлены.

В сорок шестом командировали в Одессу для борьбы с организованной преступностью. Тогда бандиты «наделали шороху». Дед с «легендой» человека от Николаевской, Херсонской и Севастопольской бандитских группировок внедрился в банду. За отличную работу в этой сложной операции он получил орден из рук самого Жукова и, вернувшись в Молотов, быстро получил звание подполковник… В пятьдесят четвёртом он возглавил отдел контрразведки и промышленного шпионажа в областном управлении КГБ. В этом году опять произошла реорганизация «органов» и появилось это название. И теперь он полковник. Заводы резко перестраивались на «оборонку». Все! Где-то весь завод, где-то – цех-другой. Ракеты, самолёты, катера, двигатели к ним, топливо, заряды, снаряды… Сложнейший, тотальный аппарат надзора и режима. Повсюду, в любом Вузе и НИИ – так называемые «первые отделы», наука зачастую работает под грифом «секретно».

В шестьдесят пятом году, когда деду стукнуло шестьдесят, он подал рапорт об отставке. Решил уйти на пенсию. Рапорт удовлетворили. Он был ещё крепок, но после двадцатого съезда покатила волна «контролируемого свободно-спёртого» воздуха, сумятица идеалов подистрепала уставшие нервы. Да… Надо сказать честно, что с идеалами светлого коммунистического будущего в душе полковника госбезопасности происходили тревожные и необратимые мировоззренческие деформации… Хрущёв ещё так во всеуслышанье то «пукнет», то громко «пёрн…», то у него «кукуруный понос», то «искусствоведческий»…., то башмаком колотит по трибуне и… вообще. В общем, у кого-то закружилась голова, а кого-то вытошнило, а кто-то… У деда инфаркт, не очень, правда обширный… Его потянуло на «малую Родину», в Одессу. Туда ещё и раньше, после войны, «подтянулась» большая часть родни. Дядья, тётки с семьями, двоюродные, троюродные и прочие бабки, кузины и кузены. Игорю Елисеевичу помог с переездом в Одессу и обустройством его старший и преданный друг, тоже разведчик. Он теперь руководил областным управлением КГБ, генерал-лейтенант, Герой Советского Союза. В первом (!) городе-герое Одессе! Правда официально этот титул городу дали в шестьдесят пятом. По этому случаю власти были щедры на раздачу, квартир, орденов и званий. И вот «удача под раздачу!». Деду вспомнили сорок шестой, его геройство в защите Одессы от банд… Да ещё «Маршал Победы Жуков» похлопотал тоже… Дед получает «генерала» и сначала двухкомнатную, а затем в шестьдесят девятом и шикарную пятикомнатную квартиру в элитном доме на Приморском бульваре. Бабуля в восторге и начинает настойчивые хлопоты о переезде в Одессу детей и внуков…»

Без четверти восемнадцать… Савва Арсеньевич решает быстро дописать ещё буквально пару страничек про отца и мать, а затем на такси поехать на встречу с А2 (так он про себя величал Александра Александровича, умиляясь в шутку математическими терминами «в квадрате», «квадратный корень», «квадратный трёхчлен»! и пр.)

«Ещё бы математику не сочинить «Алису»… Вот ведь…, «квадратура круга», хе-хе… – подумал он и начал писать. Отец, Арсений Игоревич, родился четвёртого февраля тридцать третьего года… Имя Арсений русское, греческого происхождения (там это Андрей…, хм). Значение – «мужественный ». Водолей по Знаку Зодиака. Хм… «Дайте ему общения! Не оставляйте одного!… Яркий и подвижный… Их Уран вечно кружит их в светлых и лёгких плясках… И пыль летит… И барабаны бьют, и трубы зовут! Таков отец?! Не совсем… Да, он – активный человек, чувствительный и обидчивый, желающий жить (помимо работы!) в своём внутреннем мире иллюзий. В работе неутомим, любит движение вперёд, любит преодолевать барьеры, утверждать новое, но часто (особенно в житейских вопросах) бывал нерешителен… И вообще в быту проявлял некомандирский характер. Был чаще мягким и душевным… Имел много друзей, любил их и не хотел замечать их недостатки. Любил отдаться общению, а затем, отдохнув в уединении, быть горящим на производстве. «Бытовуху» терпеть не мог, не способен был вне работы быть аккуратным и сосредоточенным. Всё вечно по дому искал, раздражался, всё от всех домашних требовал: «где моя голубая рубашка?», «где такой-то галстук…, нет, не тот,… а этот»… Твердил: «тебе следует прочесть это,… нет необходимости тратить время на то»… И всем! Вперёд! В «квадратуру круга»! Это я про его любовь к чёткости решений. И дотошности в рабочих решениях и технологии процессов. Он закончил «Карабелку» в Ленинграде и, вернувшись в Пермь, начал работать на Судостроительном заводе. Завод был расположен у затона реки Камы, в посёлке городского типа. Район назывался Закамск, это был Кировский район города Перми. Рядом были ещё микрорайоны, где были серьёзные градообразующие предприятия (особенно связанные с «оборонкой»).

Там были и хорошие трёхэтажные дома сталинской застройки (не столичный ампир, конечно, но…) и «немецкие двухэтажки», с высокими потолками, с «нескупой» планировкой внутри и кое-какой внешней и внутренней отделкой «а-ля старина и модерн» («щипцы» на крышах, кованные решётки балконов, лепка у окон и карнизов, медальоны…).

Карьера отца на заводе быстро росла. В шестидесятом, когда я родился, отца назначили начальником очень важного и сложного цеха – плаза. Это разметка, гибка, а порой и сборка корпусных деталей судов в натуральную величину. Этот цех – специальный огромный ангар, где пол был идеально набран из бруса, поставленного на рёбра, отполированного, прошпаклёванного и прокрашенного. Нужна была высочайшая точность расчётов и работ. Семье тогда выделили трёхкомнатную квартиру в лучшем, «начальниковском» доме в посёлке. В Одессе он тоже работал в судостроении, на ответственных должностях и был на хорошем счету. Тогда ценных работников умели поддержать и государство и предприятие! Этот почёт был крайне важен и дорог людям труда! Отец с матерью, да и дед с бабулей часто и трогательно вспоминали этот свой «уральский период»! Молодость! Надежды! Перспективы! Уверенность в «завтрашнем дне»! Главное: что при обще уровне недостатка в снабжении и общего «иванизма», это – период их личностного и социального роста, и уважения со стороны социума! «От каждого – по способностям, каждому – по труду», плюс соцзащита слабых и обделённых – принцип того социализма, который в СССР не развили до закона жизни! Эх! – «иванизм»…

Особенно скучала по Перми в первые годы переезда в Одессу мама. Во-первых, она – уралочка и там и её корни и родня, во-вторых, она всегда была активисткой, и в комсомоле, и затем, вступив в партию, и в вечной её профсоюзной работе. В посёлке были и прекрасная общеобразовательная школа, и музыкальная и отличный клуб, где и кружков было с десяток, и фильм «крутили» и мероприятия различные (и досуговые, и торжественные) устраивали. Так мама, пианистка (закончила Пермское музыкальное училище), умудрялась и уроки вести в обеих школах, и в клубе организовать самодеятельность (детский и взрослый хоры регулярно держали призовые места в городских смотрах!). А в шестьдесят шестом её даже назначили (в тридцать лет!) директором клуба!

Савва посмотрел на часы: пора! «Эх, грязно! Неразборчиво! А тут забыл, а это…, а то… Эх! Всё, последняя строчка: «Отец ушёл из жизни в возрасте семидесяти восьми, мама жива».

– 4 –

– Взгляни-ка на дорогу! Кого ты там видишь?

– Никого – сказала Алиса.

– Мне бы такое зрение! – заметил король с завистью.

– Увидеть никого! Да ещё и на таком расстоянии!

– Да-а-а!… Цвейг Пра-Стефанович!… Я говорю – слог ваш хорош! Петлист, с точками разрывов первого и второго рода! Обожаю неправильности! И повторов (в отличии от Цвейга) – мало. Поток, поток… Но бессознательного маловато… Побеседуем… Потянем за верёвочки… Есть вопросики, есть… – Хирон мял в руках стопку исписанной бумаги, словно ворожил. Он разве что не нюхал и не жевал листочки. Он «пережёвывал»! – Позже!… Тропиночку поищу ещё сам – он говорил об этом, как о плане к спрятанным сокровищам. Несметным! Савве было приятно такое отношение к его заметкам. Хотя… вопрос о смете всё же беспокоил. Что-то он будет должен ведь! Ладно… Потом…

– Не удивляйтесь ничему! Всему удивляйтесь! Всё – удивительно! Э-хе-хе… С каждым подобным дельцем я раскручиваю спираль времени… Да-с! Вы знакомы, извините, с нейролингвистическим программированием? Вы, внук разведчика? Нет? А с распрограммированием?! О! Это – листать «Книгу Судеб» в обратную сторону. Непрерывное «конформное отображение»! Вы – в меня, я – в вас, в вашего прадеда. В «комплексную плоскость» времени! В его мнимую часть! В сбережённую вами форму бесконечно малых рефлексий, в сбережённые вами углы между параллельными и скрещивающимися Судьбами энергетических линий Рода. Линий кривых, но Живых. Кривые третьего рода! Памятью хранимых! Славно, знаете ли…

Музыкант ничего не понимал, кроме того, что этот «бред юродивого» «варит» сейчас некую алхимическую смесь и в вареве этом есть определённая… даже не закономерность, а… отточенность скальпеля Провидца. И по лезвию сверкают огонёчки твоего зодиакального созвездия, где вот блеснул ты, а вот – промельк прадеда…

Конечно, когда воспаряешь к Сути Вещей, важно закусывать. От сердца – выпил, от ума – закусил. Всё – в Мере Мыслеобразов, которые вдруг открываются человеку. Неглупому.

Взяли за шиворот тебя и приподняли над землёй. Смотри! И на лице твоём… Что же?… А может та рожица Эйнштейна с высунутым языком!

– Конечно! Молодчина ваш прадед! Я тоже чувствую «подкову Удачи»! Он «выбрал» Берн! Ха! Берн – город на полуострове, то есть как бы внутри русла – подковы реки Аре! И само это название… Позже… Хе! А мог бы Елисей выбрать по числу его, по тройке, и Дублин, и Москву, и Мельбурн. О! Но умел мечтать! Смотреть в Небо! Сочинять Звёзды! Да-да, я – патетичен! Я почувствовал его вибрацию! Пока «тоненькую», но незабытую вами мелодию кармического бессознательного, но это – лейтмотив! Связь, отображение Рода и Зодиака! Мистерию! Да-да, не забудьте в ближайшие дни принести ноты, флешки с его мистериями…, вообщем «переслать» мне… Да, и, разумеется фото, письма, ещё родных попросите…

– У меня всё с собой. Всё в памяти компьютера…

– Да, мой друг – Кащей как-то странно посмотрел на одессита – Да-а-а… С одной стороны… Эта такая мощь! Такая помощь нам, математикам, нумерологам… Эта оцифрованность всего! Всего уже почти! Но! Но есть огромное, страшное «но»! Люди не должны, не имеют права разучиться смотреть на звёзды и мечтать! Исчезнут, знаете ли, те последние юноши и девушки с распахнутыми глазами. И будет – швах! Кирдык! И выстроятся созвездия на чёрном небосводе в одно страшное слово, последнее… «Поздно!» – глаза Хирона и точно страшновато сверкнули неотвратимостью.

Он, видимо, умел одновременно и беседовать, и читать и «прогуливаться» по слоям и горизонтам своей Матрицы. Чему-то он улыбался «в себя», чем-то также огорчался… И всё – на этажи, на полочки, всё – на «переплавку» в безумной печи информации… На печи этот его волшебный котёл, где вскипает варево из цифр и чисел и ещё чёр-те чего. Но всё это из видимого, «сегодня и вчера» отображается (конформно-конгениально!) в невидимое «давно»… И вот соткался из этой паутины связей, ожил Голем, живое существо, образ чего-то сущего, плотского. И тем, кому дано, видят и слышат его.

– Что вы спросили? – А.А. смотрел, не видя Саввы.

– Да я ничего… Собственно…

– Понял… Услышал… Вы думаете, как это можно «одним и тем же мозгом Мыслить и Верить?!». Да? Угадал? Хе-хе! Угадал… Значит – можно. Я же могу… И вы умеете… А вот та парочка в углу – не-е-е! Тупы-е! Не дано! По Вере и Делам воздаётся! И по Таланту! А как, голубчик мой, умел это делать Эйнштейн, высовывая язык и приговаривая: «Тайна – источник и науки и искусства»… И ещё эта фразочка… Э-э «Наука без религии хрома, религия без науки слепа»… И ещё, позвольте…, другому философу… «подальше высунуть язык»… Это Бердяев: «Астрология угадывает неразрывную связь человека с космосом и тем прорывается к истине, скрытой от науки о человеке, незнающей неба; и от науки о небе, не знающей человека… Такая же вечная истина есть и в алхимии, и в магии». Какого!? Эх, вам бы с моим Карлом-Густавом побеседовать! Он – обстоятелен по немецки, а я тут, в астрологии вашей так:… «фраерок заигранный, а гоношусь, ха, как урка»…

«Чего кривляется-то? Зачем этот жаргон? Ясно, что и Хирон ты, и образованец тот ещё, и вообще квадрат и куб… трёхчленный… Не любит пафоса… Умён, тонок… кащеист…» – подумал Черский с уважением к А2.

– Умно! Очень! Конформно только… немножко…

– И вы, я вижу, схватываете на лету… Отвечу и на вашу мысль… Я потому «кривляюсь», что чужые мысли цитировать… да, любых Гениев Гениевичей, тоже не люблю… Сам люблю… все стороны выслушать и… Судить… без приговора… А уж потом резануть цитаткой! Я ведь сумасшедший… по призванию, а по Дару… чуть поэт, чуть математик… А Тот, Кто призвал, тот и помогает. И отнимает… лишнее… Его Мера Света и Тени! Его правда!

– С вами невозм…, так увлекательно беседовать… как колодец копать, Хм… В Нору эту… Но… Почему «поэт»? И почему я цитаты не люблю? Очень даже люблю!… Э… расшвыриваться ими перед «неучами» не люблю… Это да…

– Знакомо ли музыкантам имя Давида Гильберта, математика, изобр… увидевшего гильбертого пространство? Нет? Плохо,… Хм, я вам приготовлю… свою «подборку»… Для озарений ваших… Гильберт искренне «пошутил» однажды: «А?… Этот?… Нет, он стал поэтом – для математики у него не хватало фантазии».

«Тоже язык высовывал, видать! Квадратный… В пространство своё это… ги…» – подумал снисходительно о «шутке» музыкант с богатой фантазией.

– Хм… А что музыканты и поэты должны знать о пространстве этом? Небось нора очередная? Лабиринтик парадоксов и кривых зеркал?

– О, да! Наше с вами. Куда путь держим. С бесконечной размерностью. Это просто… Ну да нам с вами для нашей задачки… э… семимерного достаточно. Необходимо и достаточно… Тогда и только тогда – Хирон стал «уходить в себя», голос его глох, слова «уходили» – Прямая теоремка и обрат… Обратная… Оборотни… А может… Седьмая неизвестная – дама! Это сложность! Это подвох! – вдруг огорчённо, как юродивый визгливо выкрикнул он – Эх! И пятая! Нет… не вижу… пока… Дамы – пустоты, фантомы…

У А.А. быстро менялось настроение, губы приобрели какой-то пурпурный цвет, а из угла правого глаза проступила и вздулась кобальтовая венка. Потом другая – лиловая, окрашиваясь затем в цвет баклажана, набухла возле левого виска… Есть, наверное, люди с другой кровью… Иноходцы, посторонние, призванные с другой Мерой и, как он сказал… без лишнего… Боже, как много лишнего! А необходимого – нет! Господи! Оборотная теорема, дама-пустышка… Пятая, седьмая…, квадратная в… конце тоннеля.

Савва потрогал виски, опасливо наблюдая как Кащей рассеянно тычет ножом и вилкой в какую-то строчку… Рассеянно, но сосредоточив свои косые глаза и шевеля губами… Он «пережёвывал» мысль, подцепленную ножом и вилкой… Хм, духовная пища – называется.

– Поздравляю вас, батенька мой! Вы по числу имени, по букве «С», первой в имени и… вообще,… не буду сейчас вдаваться… – «девятка». Поздравляю и завидую! Успех, удача, совершенство! Но…

Оказывается, он общался с «девяткой». Выпили по этому, немаловажному, видимо, для дела поводу. Сколько чисел! Сколько поводов, пацаны!

– Но хоть вы и твёрдо стоите на ногах, ищите себя, мучительно ищите… Так? Года два уже «малохолия»… Угадал? Хе-хе… Хандра, жёлчь, ну, думаю у вас не чёрная, депрессивная, а тёмненькое помрачение… Тут Карлуша тоже специалист… Он мне тоже ригидность, гневность порой диагностирует… Видал я таких профессоров! У меня вот – Гиппократик свой – он щёлкнул пальцем по «графу-графинчику»… Хм… Гоголя любите… И без «графов»! Ну ничего. Я ведь у Карлика кое-чему тоже научился-нахватался: вам не «графы» – «графини» нужны! У вас патологическая реакция на вытеснённое в бессознательное влечение! Хо! Вижу – угадал! Шерше ля фам! Пятую и седьмую! Да уж… Бабы – пустота многозначная! Эх! Для вас, музыкантов, – особенно! А мы, математики, хоть и рефлексисты, но онанисты! И всех делов… Шучу… Так вот: вас мучает нераскрытое в себе, нереализованное до конца, а прадед – ну, это просто путь, дорога Одиссея к себе. Вот суть! Нужно подлинное удовлетворение потенциала, творческого и личного…

– Правда… Да… Есть такое… Очень мне нужно это всё с вами… Но… Я ещё вчера был должен спросить… Без этого невоз…

– Да не мямлите! Сколько будут стоить мои услуги? Немного! Месяц моих «конформных отображений» в Кротовинушку следует излечить, запить сотней «графов». Средний тариф сталкера. Легко счесть: полторы тысячи евриков. За месяц. Предоплата – пятьдесят процентов в течении первой недели. Удерёте от меня раньше – недоплатите. И недополучите результат! Мои, э…, представительские расходы я учёл в указанной ранее сумме. Есть тут мыслишки… обратиться кое-куда… Куда следует…

– Хорошо, Александр Александр… Меня это устраивает. Не сбегу! Лишь бы разрывы памяти не подвели – Савва хотел выразить просто и разумно своё уважение и доверие к учёности Хирона, употребив европейское «отчество» без «…вич».

А2 листал бумаги, возвращался, задавал вопросы, снова читал.

– Возьму домой… Я – «ботаник», я люблю листочками шуршать. А вы пишите, пишите… Да-а-а… Скажу вам ещё, что нам весьма повезло, что число Елисея – «Три»! Это не только высвечивает интерес вашего прадеда к астрологии и оккультизму, его стремление вообще к новым формам и любовь (огромную!) к Таинственному, Неразгаданному! А мощь его в музыке удваивается ещё и тем, что он Стрелец – Первый в плеяде гениев музыки… А подфартило нам тут тем, что Елисеи-«Бетховеновичи»-Стрельцы имеют столь презамечательную космическую энергетику, которая Вселенной больно нравится… И она позволяет этой энергетике сохранять могущество человеческого духа (этих, избранных!) и, удаляясь да-а-леко во времени, исчезая словно хвост кометы, эта энергетика… э… «выпадает нам благостным дождичком»… Моих «временны́х рядов»! Я могу тут допустить «шаги», э-хе, даже позволить себе «прыжки»… И доверительные интервалы будут «некислые» и риски плёвые… Вот всё, батенька, «расфасуем», по кластерам распределим, сформируем. Репрезентативненько так, чинно-благородно…

Хирон «принял на грудь градус» за будущее «прухи», и закусил репрезентативнеько солёными рыжиками (где он их берёт тут?), обмакивая в соус из горчицы с хреном, и подвинул к себе тарелку душистых кислых щей, своим паром услаждающих кластеры и усыпляющих риски.

– О! – воскликнул А.А., перекатив по горлу первую ложку – А ваша ушица какова? С чем вы?… А, да, со с «севрюгой да белугой»! А на второе судачка с пюре укропистым изволили заказать? Хм… Рыбный день!

– Изволил. Я ведь одессит… Только где они тут достают «севрюгу да белугу»? Я в Одессе… «из под полы, по великому блату»… Хм…

– Есть у меня старый дружок в городе Махачкале… Этакий морской князёк подпольный. Вот из под его полы и… Он «немножечко договаривается с проливами Босфор и Дарданеллы» как говорят в Одессе и… А повар здесь – мастер! О-о-о! Есть, батенька, такие флибустьеры… Хо-хо! Я вот «подтрухиваю» в «угловых точках», всякой сингулярности избегаю… Не люблю пустого множества и слова «поздно»… Страшненько… А есть пацаны, о-о-о! с собственным пространством с Земной шарик… Ну-ну! Зато мы тут, в Берне, в ресторации, не выходя особо никуда, семь мер «подломим»! Ха! И закусываем почтенно… К этому ещё… Ваш прадедушка – искатель, «ходок», любитель, знаете ли, приключений… Хорошо ли это для нас? Сомневаюсь! Раз – и договорится с проливами, как мой «горец»! Раз – и тю-тю! Я от бабушки ушёл, и от… Такой «колобок», с такой богатейшей фантазией, любую лису сам за нос укусит! И… вот видите – дамы его обожали… Плохо это… Это – лисы второго рода! Да… любил свою Хлою, Игоря, дочь… Родину… Но – умён! Плюсы! Недоверчив – хорошо, заболел…, затих… Это может и спасало… Может и женщина, молодая эта, немка-сербка, добрая оказалась… с нитью Ариадны… Но! Но… – он говорил всё тише, задумчивей, уходя в себя, не теряя своей «нити Ариадны»…

Потом вопросы, потом ответы… И снова «вброс шайбы»… Как бы свисток к новому «разыгрыванию»:

– Моя жена Алина говорила мне, что Стрелец характеризуется как… э… «Космический духовный Огонь». В астрологии.

– Вот видите? И я , нумеролог… Весьма… Но может «Огонь Духов Космоса»… Хуже… Нам наш бы дух, человеческий… В прочем… Музыка его многое подскажет… М-да. Знаете… У меня в башке число это… двадцать… и ещё… восемь… Может, что-то было у вас в семье двадцать восьмого…, или двадцатого августа?… Годы, месяцы, числа… Что-то очень важное здесь кроется! Темно…, в конце… тоннеля… Пути… И, похоже, хорошее!

– Хорошее… – Черский задумался. Они помолчали – Именины…, ангел имени… Елисея… Двадцать… э, двадцатое августа… Может… Бабушка любила ангелов, молилась… И сестра деда, маленькой когда была, с фигуркой ангела «папы Ели играла»… А в Крыму видал эту… семейную реликвию… у родных… Там мой дальний… племяшек…, двадцать восьмая, впрочем, «вода на киселе»… э…. очень увлечённо играет в шахматы… Потерял ферзя и теперь ставит эту «Белую Королеву»… Я ещё запомнил, играя с ним… и то… хм, доска…, клетки белые и красные… Шутка у них там такая есть…, видимо: «Ты за белых, или за красных?»… И фигурки белые и красные…

– Да-да! Хорошо! Но цвета… Зачем вы?… Есть ассоциации?

– Да нет, собственно… Ну… крест белого цвета на красном фоне… Это Швейцарский флаг… Что ли? Ещё? – тут Хирон подвинул ему бокал вина и приподнял свою стопку. Он отпили по глотку и вперили друг в друга взоры. – На флаг Хорватии… Кстати, хочу съездить туда… Почему-то тянет!

Хирон потёр руки и пригубил «истины в вине»! Но промолчал с довольным видом. Неплохая, видать, монета «Удачей вверх» упала в ячейку его Матрицы!

– Послушайте, Александр… Алина говорила о Рыбах – «щедрая преданность»… И супругам, и друзьям, и делу, и Родине… Как-то тут не вяжется…, в вашем случае – Савве Арсеньевичу захотелось сходить «красными»… Потрогать, так сказать, Хирона «за вымя». И это справедливо. Если деликатно.

– А что же вы хотите, батенька! Откровений за «малую толику». Меня пощупать? Что ж – отдохнём… «на банальности». Мы, Рыбы, погружены в свою противоречивую реальность. Плывём в противоположные стороны… Будто бы. Ан нет – коловратим… По кругу… Замыкаем всё! Разнообразие и полифония, уверен, – ваш конёк в музыке! Вот и любите и органную и… вообще «космическую» музыку… Сложна душа наша, мятежна, смыслы всё ищем, в религию коловратом этим затягивает… Да-с! И меня тоже! Я же сентиментален, ой-ёй! И опять же сложен. Сейчас важно, что вы – интуит! И не будем пока обо мне! И в вашей реальности вы притягиваете хорошее! Пространство вокруг вас звучит! А ваша эта «преданность»… Ха! «Завтра» будет играть за «белых» красными ангелами!… Извините… Не о том думать надо вам! Не о «лезвии»… О «качелях»!

– Не понял?

– Да это… Это вопрос устойчивости решений… Математика Судьбы… Устали небось от меня? Нет? А я устал говорить… Нет, крайне симпатично и интересно беседовать с умным… Но порой… Порой к дуракам тянет. Ох, и тянет! Был бы я членом Парламента… Душу отвести… Ладно… Что умные говорят? Лец: «Наши Судьбы на чашах весов? Нет, просто на качелях!» А? Какого?… Есть у мня, знаете ли мечта… Единое поле! И Эйнштейн мечтал… А так… Кусаем, крысятничаем… от яблока истины…