– Оно? – переспросила я.
– Да! Оно! Экземпляр!
– Может быть – образец? – съязвила я.
– Образец? – Министр задумался. – Подопытный экспериментальный образец… Да, может, и образец. Все равно! Главное – что это не человек. Это робот! Но выглядит, как человек. Представляете, чем они там занимались, в этом институте, который финансируется государством!
– Я не думаю, чтобы они делали всё это по своей инициативе, – осмелилась заметить я.
Министр круто обернулся и подошел ко мне. Его лицо было страшно искажено. Он молча приложил палец к губам и неодобрительно помотал головой. Вслух он сказал шепотом, но так, что было слышно в любом уголке кабинета:
– В любом случае будет расследование и эту лавочку мы прикроем. Директора уволим, а все следы опытов уничтожим. И усилим контроль над деятельностью института. Проведем проверку каждого, причастного к этому инциденту. Если нужно – уволим всех.
Две минуты он ходил по кабинету из угла в угол, что-то обдумывая.
– Где он, черт побери?! – воскликнул он наконец.
Я молчала, больше не решаясь ничего уточнять.
Теперь мне было понятно, почему мать влюбилась в него и не встречалась больше ни мс кем после моего рождения, даже когда мужчины ухаживали за ней и предлагали выйти замуж. Она могла бы решить свои финансовые проблемы, став чьей-нибудь женой, пока еще была молода и красива. Но не сделала этого. Конечно, то была не надежда вернуть его, моего отца, не отчаяние, не самопожертвование, не жизнь ради ребенка. Она любила его. Все еще любила…
– А! Наконец-то! – прервал мои мысли голос отца, то есть министра.
В кабинет зашел худой человек лет сорока пяти, совершенно лысый, в очках, в темно-синем костюме, без галстука. Остановившись около двери, он поздоровался:
– Добрый вечер.
Было около четырех часов дня. Я сидела напротив настенных часов и следила за временем. Мне нужно было еще отчитаться руководству о задании. Но я уже решила говорить Руслану Моисеевичу только то, что сейчас услышала от министра. Я не думала, что директор института клонирования что-то еще добавит к сказанному. Он тоже был в курсе, что все разговоры прослушиваются. А встречи просматриваются.
– Что вы здесь встали? – грубо спросил министр. – Проходите, садитесь.
– Извините, но вы стоите… – начал было директор и умолк.
Министр вздохнул, просверлил директора взглядом, подошел к своему столу и сел в кресло.
– Итак? – спросил он.
Директор молчал. Тогда вежливым голосом министр спросил:
– Адольф Иванович, что вы хотели нам сообщить? Садитесь, пожалуйста. У меня мало времени.
Директор послушно сел на стул напротив меня, по другую сторону стола, и наконец сказал:
– Вы знаете, я звонил вам. У нас проблема.
– Знаю я все ваши проблемы! Особенно те, которые вот тут. – Министр постучал пальцем по своей голове.
– Нам нужна помощь тринадцатого отдела. Мы сами не можем его найти, – медленно произнес директор.
– Тринадцатый отдел перед вами, – сказал министр. – Рассказывайте, что вы тянете?
Адольф Иванович непонимающе посмотрел на министра, потом на меня, в моем выходном платье, в туфлях на каблуках, в украшениях, как будто я в театр собралась, а не на работу. Хотя некоторые задания требовали именно такого внешнего вида.
– Простите, – наконец сообразил директор, обращаясь ко мне. – Не думал, что… вы…
И замолчал.
Министр тяжело вздохнул.
Директор очнулся и начал быстро рассказывать о том, что произошло, обращаясь ко мне.
– Начну по-порядку. Наш институт клонирования, как вы знаете, выращивает человеческие органы для пересадки. Опыты по клонированию людей мы тоже делали, очень-очень давно…
– Как же… Давно! – тихо воскликнул министр, себе под нос.
– Не перебивайте, пожалуйста! – бросил ему директор и продолжил: – Давно – я имел в виду лет сто назад. Потом эти опыты прекратили. И вот недавно их возобновили на незаконной основе. Потому что к нам на работу десять лет назад пришел ученый, который сбежал из США. И его разработки, которые не пригодились там, нашли место у нас, это позволило делать как бы не копии людей, а совершенно новые экземпляры, ну как бы роботов. Это было незаконно, но мы не афишировали, что создаем образ и подобие человека. Тем более что они были не способны самостоятельно мыслить. Вся программа заключалась в приборах, которые прилагались к каждому, либо к группе. То есть человек мог управлять ими. В каждом экземпляре были лишь заложены блоки программ. Человек с помощью прибора запускал тот или иной блок. Например. Уборщик. Запускалась программа – и экземпляр самостоятельно выполнял работы по уборке. Иногда вкладывался один блок программ, иногда несколько, то есть экземпляр мог выполнять несколько видов работ. Это не клонирование. Поэтому никакого уголовного наказания в отношении меня не будет. Нет такой статьи.
– Не беспокойтесь. Я найду на вас статью. Государственная измена, к примеру.
Адольф Иванович как будто не обратил внимания на слова министра. Он даже не взглянул на него.
– Мы сделали большие успехи в создании этих экземпляров. Но пошли дальше. И создали человека. Вернее нет. Экземпляр. Такой же, как и все, но не совсем. То есть всё у него было внутри. Все программы и всё управление. И ситуация вышла из-под контроля.
– То есть экземпляр оказался без управления? – уточнил министр.
– Можно и так сказать. Ну… короче говоря, он сбежал.
– Он один сбежал или еще кто-нибудь с ним? – наконец заговорила я.
– Ну как вам сказать… э… – Директор почесал лысую голову. – Вы имеете в виду: сбежал ли он один или с другим экземпляром?
– Да.
– Один сбежал! Дело в том, что он имеет кое-какую способность и знает, как ею пользоваться. Он подошел к охраннику, тот по его команде отключился, а через минуту пришел в себя и продолжил охранять, не подняв тревоги. Как будто ничего и не произошло. Но видеозапись показывает, что экземпляр подошел к нему, взял электронный ключ, открыл дверь и ушел, положив электронный ключ обратно охраннику в нагрудный карман. Дверь всегда через две минуты закрывается автоматически. А пропуск, чтобы выйти за пределы института, наверное, у кого-то украл. Потому что к нам нельзя просто так ни зайти, ни выйти.
– Невероятные способности, – удивилась я. – То есть он может воздействовать так на каждого человека?
– Дело в том, что охранник наш был не человеком, а экземпляром, запрограммированным на охрану. И поэтому подвержен влиянию извне, то есть командам. У нас в институте работают в качестве эксперимента на некоторых постах охранники и уборщики…
Адольф Иванович вдруг замолчал.
– Почему вы замолчали? – спросил министр.
Директор очнулся и еле слышно проговорил:
– Я думаю. Думаю, зачем он сбежал и куда.
– Предоставьте думать тринадцатому отделу. Они найдут беглеца, – пообещал министр.
