Иван оторвался от окна, выпрямился прислушиваясь. Щелчком запульнул недокуренную сигарету и, задернув легкую тюлевую занавесь, вышел с балкона. Пройдя в коридор, распахнул дверь туалета, одновременно ткнув пальцем в клавиш выключателя.
Так и есть. Сливной клапан опять не захлопнулся, и вода миниатюрной Ниагарой рвется из бачка, весело наматывая на счетчике цифры. Иван потыкал пальцем в облезлую кнопку слива. Внутри бачка глухо похлопало, и Ниагара иссякла.
«Черт, никак руки не дойдут заменить», – посетовал Иван, выключая свет.
Дело даже не во времени – обычная человеческая лень. Это ж сколько действий нужно выполнить: купи, разбери, собери… Можно, конечно, мастера вызвать, но тот заломит такую цену, что дешевле выйдет новый унитаз поставить.
«Нет, ну почему она не звонит? – мысли Ивана вновь вернулись к Катерине. – Уже почти десять!»
В зале давно накрыт столик. Свечи, бутылка «Хереса», красиво уложенные на узких селедочницах нарезки из двух видов колбасы, сыра и студня. Салатики «Оливье», «Цезарь» – сам расстарался, полдня угробил. Вот именно что!
Иван печально обозрел все это вкусное великолепие.
В желудке призывно заурчало.
Вздохнув, Иван подцепил ложечкой немного оливье и отправил в рот. Механически прожевал и разровнял ложкой выщербинку в салате. Ложку облизал и грустно взглянул на свое отражение в ее никелированной поверхности – дурак дураком. Ведь знал, что все случится именно так. Не богат, не знаменит, не Бельмондо и не Делон (скорее уж кто-нибудь из комических персонажей де Фюнеса или этого, из новых, – Дани Буна), хотя, по-своему, конечно, красив и статен.
Зло засунул ложку в салат, звякнув ей о хрусталь вазочки.
«Да ну ее! Тоже мне, красавица описанная! Цаца расфуфыренная…»
Надрывно тилинькнул смартфон.
Иван бросился к столу и подхватил его, едва не выронив. Пришла СМС-ка, от Кати.
«Сейчас скажет, что задерживается и жутко извиняется», – решил Иван, разворачивая на экране сообщение. В душе он все-таки надеялся на положительный характер новости.
Все было гораздо хуже и отрицательнее некуда: «Сегодня прийти не смогу мне очень жаль пока». И все. Ни здрасьте тебе, ни извини, ни знаков препинания.
– Жаль ей! – взъярился Иван, в сердцах запустив ни в чем не повинный смартфон в кресло. – Вот тебе и романтический вечер при свечах…
Рассеянно оглядев с любовью сервированный столик, Иван махнул рукой и бухнулся в кресло.
Что-то тихонько хрустнуло.
– А, чтоб тебя! – выругался он, чуть приподнялся и извлек из-под себя смартфон.
Экран несчастного прибора надвое рассекала кривая трещина.
Затаив дыхание, Иван включил смартфон, с надеждой вглядываясь в темный экран. Ни-че-го. Ноль! Вот и первая жертва разбитой вдребезги любви.
Аккуратно положив смартфон на столик (какой только теперь в этой аккуратности смысл), Иван откинулся назад и долго и печально смотрел на него. Потом вдруг подался вперед, схватил тарелку и мстительно набросал в нее немного «Оливье», сбоку уложил пару кружков полукопченой колбасы, кусочек сыра и удобно разместил тарелку перед собой, сдвинув назад остальную посуду. Вожделенно облизнувшись, откупорил бутылку вина и плеснул немного в бокал. Отпил. Причмокнул губами.
«Неплохо!» – похвалил он вино, разглядывая содержимое бокала на просвет. Сделал еще глоток.
Настроение немного поднялось; на душе потеплело.
Отставив бокал в сторону, Иван схватился за вилку и, подцепив ей немного салата, отправил в рот. За салатом последовали кружок колбасы и сыр.
Есть внезапно расхотелось.
Волной накатило уныние.
Повертев в руках вилку, Иван отложил ее на столик и отодвинул от себя тарелку. Порывисто встав, он вышел в прихожую, натянул кроссовки и, прихватив с полочки ключи от квартиры и портмоне, вышел за дверь.
В нос ударила подъездная затхлость, какая присуща старым домам. От нее не спасают ни ремонты, ни проветривания.
Стараясь не дышать и прыгая через ступеньку, Иван спустился со второго этажа на первый, распахнул скрипучую, давно рассохшуюся деревянную дверь с облупившейся краской.
Несильный теплый ветерок приятно коснулся кожи, взлохматил короткие волосы, забрался под футболку. Иван прикрыл глаза, набрал полную грудь вечерней свежести, выдохнул и бодро зашагал вдоль улицы в направлении парка, где играла музыка.
Солнце уже битый час опускалось за горизонт, и никак не могло полностью скрыться, запутавшись в верхушках старых кленов. Невысоко, у самых домов, кружили чайки, деря свои луженые глотки и примериваясь к чистеньким блестящим крышам припаркованных автомобилей. С детской площадки доносились шум возни, довольные визги детворы и скрип качелей, но все это скоро осталось позади и стихло, изолированное плотно пригнанными друг к другу кирпичными боками домов.
Пройдя еще метров пятьдесят, Иван собрался было войти в приветливо распахнутые настежь витые ворота парка, как его окликнули:
– Иван?! Эй!
Нехотя останавливаясь – видеть сейчас никого не хотелось, – Иван обернулся и вгляделся в сгущающиеся сумерки. К нему спешил какой-то здоровяк в форме десантника.
– Юрка! – обрадовался Иван, восторженно хлопнув себя по ляжкам и чуть присев. Затем распахнул объятия и двинулся навстречу своему школьному другу. – Здорово, дружище!
Они обнялись.
– А я смотрю, ты это или не ты. – Юра хлопнул друга по спине и задышал в лицо пивным перегаром. – Вчера был у тебя, а там мымра какая-то вместо вас. Говорит, переехал куда-то. Ну, рассказывай, как ты тут?
– Да чего рассказывать. Живу помаленьку, – равнодушно ответил Иван. – Сам-то как?
– Вот, в отпуск домой, – гордо выпятил грудь Юра. – Пошли по пивку вдарим. Мы тут с ребятами замутили.
– Да нет, спасибо, – начал выкручиваться Иван. – Настроение, знаешь, не то.
– Это ты брось. – Юра подхватил упирающегося Ивана под локоть и поволок к сверкающему огнями уличному кафе, за столиком которого шумно пировала компания из трех человек. – Я тебя сегодня никуда не отпущу.
– Серьезно, Юрка, – Иван попытался вывернуться из стальных пальцев друга, но ничего из этого не вышло, – я их даже не знаю. Ты лучше завтра ко мне заскакивай.
– И завтра заскочу, не переживай. – Юра дотащил Ивана до столика и вытолкнул вперед, звонко саданув ему ладонью промеж лопаток. – Во, другана детства встретил! Иван, – представил он. – Три года не виделись, а он слинять хотел, паршивец этакий!
Компания взорвалась восторженным «О-о!», вскидывая вверх руки с зажатыми в них кружками пенного.
Кто-то подтащил пластиковый стул и подсунул его под Ивана, еще кто-то другой сунул ему в руку полную кружку. Юра опустился на свободный стул возле Ивана. Тот прогнулся под Юркиной ладной фигурой, шаркнув ножками по бетонным плиткам тротуара. Все загалдели, наперебой представляясь и по-детски радуясь новому знакомству.
Громко играла музыка. Иван, почти не различая слов на ее фоне, раскланивался, глуповато улыбался и без устали вращал головой. Наконец его оставили в покое, переключившись на прерванную тему.
Юра, отхлебнув пива, наклонился к уху друга.
– И где ты сейчас живешь?
– Я? – пришел в себя Иван, тоже отхлебнул из кружки и поставил ее на краешек заставленного посудой стола, продолжая держать за ручку и поглаживая большим пальцем шов на стекле. – Да здесь, недалеко. На Космонавтов.
