– Надо же! Совсем рядом, оказывается. А дом какой?
– Пятнадцатый. Так что завтра заруливай. Квартира – четырнадцатая. Легко запомнить.
– У меня в тринадцатом краля знакомая есть. Хошь, сведу? А то, я гляжу, ты все один гуляешь.
– Не, спасибо. – Иван отрицательно покачал головой и уткнулся взглядом в кружку. – У меня есть. Вернее, я так думал.
– Не понял! – протянул Юра, напряженно выпрямляясь. – Кинула, что ли?
– Да, похоже, вроде того. А, забудь, – махнул Иван свободной рукой.
– Да, бабы – они такие, – резюмировал Юра, пьяно ткнул своей кружкой в кружку Ивана, едва не разбив обе и расплескав немного пива на стол. – Давай выпьем за нас, за мужиков!
– Давай, – согласился Иван, поднимая со стола кружку, и так и застыл с ней на полпути до рта.
Из дверей кафе, на ходу оправляя узкую юбку и весело щебеча с подружкой, вышла Катя. Заметив Ивана, она резко остановилась. Улыбка медленно сползла с ее лица.
– Катя? – тихо произнес Иван, опуская руку.
– Катька! Танька! Ну где вы там застряли? – грянула компания возмущенными возгласами. – Целый час где-то торчите! Нам же без вас скучно…
Юра, заметив реакцию Ивана, посмотрел сначала на него, потом на замершую в нерешительной позе у дверей кафе девушку и отставил кружку.
– Так это ты из-за Катьки, что ли? – гаркнул он в самое ухо Ивану. – Ну ты даешь! Она же…
– Извини, я пойду. – Иван резко поднялся, скрипнув стулом, поставил кружку на стол, засунул руки в карманы брюк и быстро направился через дорогу в сторону парку.
Катя осталась стоять, провожая испуганным и растерянным взглядом сгорбленную, напряженную фигуру Ивана.
– Иван! – Юра рванул вслед за другом, настигнув того посреди мостовой. – Погоди! – схватил он его за плечо, но Иван, не сбавляя шага, сбросил его руку. – Да погоди ты, шальной!
– Ну? – Иван резко остановился развернувшись.
Юра налетел на него, не успев затормозить.
– Ты чего слинял?
– Да так, решил проветриться.
– Врешь! Из-за нее. Да?
– Какая теперь разница? – Иван безразлично повел плечами.
– Да плюнь ты на нее! Нашел из-за кого расстраиваться. Будто ты Самохину не знаешь! Она же еще в школе к каждому липла. Пошли назад, – Юра опять потянул Ивана к столику. – Хочешь, я ее баиньки спроважу?
– Не надо, Юр. Серьезно, – уперся Иван, освобождая запястье из крепких Юриных пальцев. – Ты лучше завтра сам приходи.
– Чудной ты какой-то, Ванька, – нахмурился Юра, пытаясь сфокусировать взгляд на лице друга. – Ладно, бывай. Я завтра забегу.
«Если вспомнишь», – поджав губы, подумал Иван.
Юра развернулся и, чуть пошатываясь, направился к столику.
В ларьке у парковых ворот Иван купил пару бутылок «Бочкового» и маленький пакетик с картофельными чипсами, прошел по аллее, усаженной молодыми липами и березами, и уселся на свободную скамейку. Закурил.
Напротив, через скамейку, вдохновенно целовалась парочка.
Иван отвернулся. Щелчком открыв крышку бутылки о черненую широкую завитушку скамейки, он закинул назад голову и сделал несколько глотков. Поставил бутылку рядом с собой и попытался устроиться поудобнее на плоском деревянном сиденье скамьи с почти вертикальной спинкой.
Нет, раньше скамейки были скамейками. Он помнил, как еще в его детстве в этом парке стояли такие массивные из чугуна и дерева. Два боковых основания соединялись толстыми квадратными брусьями, образуя собой скругленное ложе – и посидеть удобно, и откинуться, и даже поспать, если кому приспичит. А чем их заменили? Сваренными абы как завитками с плохо пригнанными досками и совершенно неудобной спинкой, врезающейся в тело.
А фонари? Раньше и фонари были фонарями. Круглыми, длинными, с замысловатым орнаментом на основании и смешными коническими шляпками, как вьетнамские нонла. И свет был приятный, теплый и яркий. А что сейчас? Понаставили каких-то никелированных столбиков метр с кепкой от земли да с прорезями на верхушке и лампочек экономных повкручивали. Идешь, светят тебе под ноги мертвенно-бледным светом, выше пояса ни черта не видать. Собачьи столбики, одним словом.
Иван отпил еще пару глотков и выпустил облачко сизого дыма.
Парочка продолжала самозабвенно лизаться, словно собиралась высосать друг из друга все соки. Ивану было наплевать, но выглядело смешно и глупо.
Из кустов напротив вырулил рыжий кот. Даже не кот, а Котяра с большой буквы. Крупный, пухлый, рыжая шерсть блестит, а морда – довольная и наглая. Вздернув хвост, он важно прошествовал вдоль края аллеи и, удостоив Ивана ленивым взглядом, повернул к нему. Не дойдя пары метров до скамейки, кот уселся на плитку аллеи и принялся умываться правой лапой.
– Кис-кис, – не вытерпев, позвал Иван. Тянуло пообщаться.
– Мр-р? – котяра вопросительно уставился на него.
– Иди сюда, – Иван призывно махнул рукой.
Кот как бы нехотя приблизился. Поразмыслив, он мягко и бесшумно вспрыгнул на скамейку, бесцеремонно забрался на колени к Ивану и, свернувшись калачиком, заурчал.
– Не наглей, кот! – предупредил его Иван, незлобиво ткнув пальцами в пухлый бок.
Кот недовольно скосил один зеленый глаз.
– Ну? Может, сразу на голову?
Кот зевнул, разинув зубастую пасть, и перетек на скамейку.
– Смотри-ка! – удивился Иван. – Как будто понимает.
Кот выразительно посмотрел на него, словно хотел сказать: «Не глупее тебя», – и опять опустил голову.
– Кот, чипсу хочешь? – Иван достал из пакетика кривую ломкую чипсу, пахнущую сметаной, и протянул коту.
Тот, не принюхиваясь, схватил предложенное зубами и, смачно похрустев, проглотил.
– Еще? На. – Иван протянул коту еще один поджаристый кругляш. – Может, и пивка? – пошутил он.
Кот протянул лапу к бутылке, повозив по ней когтями.
– А ты наглеешь на глазах, животное! – изумился Иван, убирая бутылку в сторону. Кот обиженно надулся, пошевелив усищами, и схрумкал вторую чипсу. – А не завести ли мне кота?
