Идя долиной смертной тени

– А мы что, охренеть успешно съездили, Гриня? Есть повод для пьянки? – раздражённо поинтересовался Котов. – По стопке на брата – помянут, и достаточно!

– Но лейтенант Андреев сказал…

– А если лейтенант Андреев так хочет напоить всех бойцов, пусть оплачивает выпивку из своего кармана! – теряя терпение, рявкнул Котей так, что Сахарчук аж присел.

– И кстати, – вкрадчиво добавил Гном, так и не ушедший, несмотря на разрешение, – какую именно выпивку ты собрался ставить, лапушка? У нас, помнится, на складе ничего приличного давно не было, а нового не привозили. Или ты что-то припрятал?

– Э… – прапорщик с неприязнью глянул на Горняка. С момента появления Гнома на базе они, мягко говоря, не ладили, вечно сцепляясь по любому поводу. – Так я того… ничего я не припрятал, я своими силами обхожусь!.. Мне лейтенант сказал «гришевки» на всех выделить…

– «Гришевки»? – переспросил Котов, непонимающе глядя на Сахарчука. – Погоди, это та отрава, которую ты гонишь у себя в бендежке и которой воняет на весь склад?

– Ну да, – поджал губы Гриня, явно оскорблённый такими эпитетами в адрес своего творения.

– «Гришевка»? – хохотнул Гном и сплюнул. – Ты ещё и назвал эту ссанину в свою честь?!

– Помнится, неделю назад кое-кто пил и не жаловался! – оскорблённо взвился прапорщик.

– Что поделать, – развел руками Горняк, с издевательской усмешкой, – на безбабье и кулачок – блондинка. Ну ты в курсе, Гриня.

– …В отличие от тебя, петушары, я женат! – хватанув ртом воздух, выпалил тот.

Посмеивавшийся Котов нахмурился: этот оскорбительный камешек был и в его огород тоже. Да что за день такой? Но прежде, чем он успел осадить зарвавшегося кладовщика, Гном с издевательской ухмылкой ответил:

– Ага. О том, как тебя гоняют обоссанными пелёнками по двору, вся база знает… Что, Валька крупновата для тебя, в уголке не прикопаешь?

Сахарчук со свистом втянул воздух сквозь зубы.

– Я сто разговорил, Арина сбежала! Комендант, уймите своего… – он запнулся, а Котов, прищурившись, «подбодрил»:

– Ну, договаривай, Гриня!

– Своего подчинённого!  – выплюнул Сахарчук. – И вообще, сколько выпивки ставить?

– Я тебе уже сказал – по стопке на брата. И нормальной, а не этой твоей… «гришевки».

– Да где ж я возьму…

– Не моя проблема. У лейтенанта Андреева попроси, – буркнул Котов и быстрым шагом пошёл прочь.

Гном, презрительно ухмыльнувшись прапорщику на прощание, двинулся следом.

***

Столовая, обычно закрывавшаяся на ночь сразу после ужина, сейчас была полна народу, а отдельные столы пришлось сдвинуть и «нарастить» деревянными щитами, чтобы вместить всех: Арти любили на базе, да и у других погибших хватало друзей и близких.

Бойцы и гражданские, мужчины и женщины… в другой день галдёж стоял бы, как на базаре, но не сегодня. А при появлении коменданта и его заместителя шум утих окончательно. Провожаемый десятками взглядов, Котов шагал, зло сунув руки в карманы и поджав губы, лицо идущего следом Андреева выражало досаду пополам с плохо сдерживаемой злостью: ему, мягко говоря, не понравилось принятое Котеем решение по наследству Фишера. Настолько, что орал он в котеевском кабинете минут пять, пока не выдохся.

«Ты не посмеешь!», «тебя твои же офицеры сожрут!» – ха!

Кто, Денис Иванцов, Гном или Коля Медведев? Из старших офицеров на базе Андреева поддерживал – и то условно, явно будучи себе на уме – разве что младлей Владимир Фетисов, но он был, во-первых, запасник-инструктор, почти не принимающий участия в управлении базой, а во-вторых, один и хромой против здоровых четверых. Ну а уж мнение всяких сержантов и прочих… прапорщиков в данном случае Котова не колыхало.

Он бы и Андрееву говорить заранее ничего не стал, если б не опасался, что, не предупреди он заместителя, то получил и вовсе невообразимый взрыв говна. А так Лось проорался, напоследок заявил, мол, «для такого у тебя кишка тонка» и вышел.

Вот сейчас и посмотрим, у кого кишка толще…

– Кэп, – сдержанно поприветствовал Гном, стоило им приблизиться к офицерскому столу, и бледно ухмыльнулся: – Гнида всё же попытался протащить свою отраву, но мы отбились. Так что поминать водкой будем. По чуть-чуть, зато нормальной!

– Отлично.

Котов прошёл за стол, заняв один из двух свободных табуретов. Увы, сидеть между друзьями ему не позволяло положение, так что Гном, Добрый и Медведь оказались по левую руку от него, а по правую мрачным троллем взгромоздился Андреев, следом – тот самый Фетисов, немногим менее массивный, чем Андреев, плечистый мужик за сорок, с пегой щёткой коротких волос и волчьим взглядом исподлобья. Тоже мрачный, но его обожжённая когда-то рожа, кажется, почти и не принимала иного выражения. А дальше…

– Андреев, – тихо, чтобы не услышали бойцы за ближайшим столом, но угрожающе процедил Котов, – ладно, Владимир, но ты не охренел своего подсоса-прапорщика за офицерский стол тащить?!

– Не моя вина, что ты отказываешься присвоить этому ценнейшему человечку офицерское звание, – елейным тоном пропел это гад. – А ведь что бы мы делали без Гриши?

– Как минимум, не вводили бы обязательный ежемесячный осмотр для баб, чтоб убедиться, что их не лупят смертным боем! – прошипел Котей.

– Не один, так другой… – Философски махнул рукой Андреев. – Что ты заводишься? Если я правильно понял тебя минут двадцать назад, ты решил пойти по пути французской революции и ввести всеобщее равенство, невзирая на статусы. Так что тебя не должен волновать прапорщик за твоим столом. Или ты всё же не решишься?.. Я так и думал.

На этот пренебрежительный тон комендант зарычал, но продолжать брехать по десятому кругу не стал: сейчас у него для ответного удара есть способ получше. И что самое приятное, в кои-то веки он, Котов, может не уступать ублюдку ради худого мира, а поступить по-мужски!..

– Друзья мои! – громко произнес он, резко встав со своего места. Дождался, когда в столовой стихнет гул, и продолжил: – Думаю, не ошибусь, если скажу, что сегодня вы не рады быть здесь, в этом зале, так же сильно, как и я… Но в таком вот мире мы теперь живём. Вчерашний рейд в Город стал последним для многих наших ребят: Дениса Серёгина – позывной «Серый», Михаила Гладких – позывной «Гадя», Антона Сапрыкина – позывной «Акробат»…

Зал отзывался вздохами и бормотанием на каждое имя, но это можно было ещё пережить. А вот когда Котей краем глаза увидел, что Гном, прикрыв глаза, беззвучно шевелит губами, по спине коменданта пробежал холодок: похоже, Горняк повторял имена оставшихся в Городе вслед за ним. И Котову потребовалось немало самообладания, чтобы продолжить говорить недрогнувшим голосом, особенно, называя последнее, десятое имя:

– …и Артура Фишера – позывной «Арти», – имя упало, как камень, и Котов на секунду замолчал, искоса глядя на бледные лица друзей. Справа кто-то прокашлялся, и комендант, собравшись, продолжил заготовленную заранее речь: – Эти люди погибли, выполняя свой долг перед базой. Я не смогу вернуть парней семьям, женам, друзьям… Но тем более не могу оставить их близких на произвол судьбы. Семьи погибших в этом рейде имеют право на долю и наследство погибших, а также получат содержание и разовую компенсацию – по пачке патронов, пятьдесят штук в каждой.

Люди сдержанно, но одобрительно зашумели: компенсацию давали не всегда и не всем. Котов же, чувствуя, как внутренности сжимаются в комок, на миг сжал зубы и продолжил, невольно повысив голос:

– Что касается лейтенанта Фишера, считающегося одиноким… Его доля не пойдёт в общий котёл. – Котей проглотил вставший в горле горький комок. – Его долю получит Марго.

Гном, охнул и зажал рот ладонью, неверяще глядя на коменданта.

– Всё имущество Артура также перейдёт к ней, – закончил Тейлор, уголком губ улыбнувшись Горняку и игнорируя медленно и зловещё поднимающегося со своего места Андреева. – Марго не была его женой, но могу сказать наверняка: Арти бы этого хотел. Если я поступлю иначе, он из меня на том свете душу вытрясет.

В зале повисла потрясённая гробовая тишина, на фоне которой голос заместителя коменданта прозвучал особенно громко:

– То есть, – стиснув плечо Котея стальной хваткой и развернув того к себе, процедил Андреев, – ты действительно намерен приравнять шлюху к вдове офицера?!

Люди загомонили, но разбирать, на чьей они стороне, сейчас было совершенно не с руки.

– Ты прекрасно знаешь, по чьей милости эта шлюха не стала его женой и вдовой, – рывком стряхнув чужую лапу с плеча, холодно проговорил Котов в ответ. – И если вы, лейтенант Андреев, посмеете ещё раз публично оспорить приказ коменданта…

Лось сжал огромные кулаки, чуть ссутулился, парадоксально будто сделавшись ещё огромнее, и оскалился в гримасе, назвать которую усмешкой можно было разве что сослепу:

– Что, отправишь меня за Стену, Котей? А не боишься, что без меня тут всё рухнет, комендант?

– Да уж поищу, кто может занять твоё место! – рявкнул Котов, прекрасно уловивший прозрачный намёк, да и кто-то из друзей уже вцепился в его локоть сзади, но как же он устал идти на поводу у этого ублюдка!.. – Уж наверное, ты подготовил себе смену на случай безвременной гибели в рейде? Или что, пошёл на принцип – после тебя хоть потоп?!

– Ты? Поищешь? – издевательски-зло хохотнул Андреев. И так почти на двадцатку сантиметров выше, теперь он ещё и выпрямился и откинул голову чуть назад, презрительно глядя на Котова сверху вниз: – Ты собственный член через раз вместо жены ищешь в своём…

– Евген! – Хриплый низкий голос Фетисова прозвучал вроде бы негромко, но замкоменданта замолк моментально, как выключенная рация. А Владимир окинул острым взглядом всех за командирским столом и продолжил вроде бы мягко, почти иронично, но Котову, даже в его раздраконенном состоянии, сделалось не по себе: – Мне кажется, господа офицеры, здесь не место и не время выяснять, кто, что и где ищет. Это поминки.

– Давайте почтим память наших погибших, – поддержал его Иванцов и поспешно, проливая на стол остро пахнущую спиртом жидкость, наполнил несколько составленных вместе рюмок. – Котей, Гном?

Котов не глядя принял рюмку, хмуро кивнул Фетисову: уж на что этот скрытный жук не вызывал у него симпатии, но сейчас его вмешательство было кстати. Повернувшись к залу, с тихим гулом наблюдавшему всю некрасивую сцену, комендант прокашялся, поднял рюмку и громко, пусть и хрипловато провозгласил:

– В память о погибших, друзья. Не чокаясь.

Вверх поднялись десятки, мало не сотни рук, сжимающие стаканы, кружки, фляжки и бутылки. Котей первым опрокинул в рот свою выпивку, проглотил, не чувствуя вкуса, и сел. Люди в зале почти одновременно повторили его движение, кто-то закашлялся, кто-то резко выдохнул, заговорил, вилки забрякали о тарелки с закуской, сбоку снова послышались всхлипы женщин.

Андреев, проглотив свою долю как воду и не став закусывать, поднялся и демонстративно отошёл в сторону, прихватив с собой Владимира. Интересно, с вялым любопытством проводил их глазами Котей, будет песочить, что влез, или благодарить? К Фетисову Лось относился странно: вроде и гонял, как подчинённого, а вроде и прислушивался… да чёрт этого ублюдка разберёт!

– Серый, – тихо позвал Денис, перегнувшись к Котову за спиной Гнома, что мрачно сгорбился над своей рюмкой. – Ты понимаешь, что это война? Андреев с Арти всегда был на ножах, и такое нарушение правил…

Котов оскалился и, яростно сверкнув глазами, процедил:

– Да мне похрен, Дэн! Я… сука, я подвёл Арти! Могу я хотя бы в память о нём поступить как нормальный?!

– Знаешь, кэп, – тихо, но выразительно подал голос Горняк, не поднимая головы, нащупал руку Котова и кротко сжал его запястье. – Ты порой изрядный придурок… но сейчас я тобой горжусь.

Котов невесело усмехнулся, но в груди у него потеплело.

– Если бы не этот упырь, Марго была бы Фишер. Я считаю, что поступил правильно.

– Если бы не этот упырь, – мрачно буркнул Иванцов, и подлил себе новую порцию. – Половина девчонок Цитадели была бы замужем за нормальными парнями, а не за уродами типа Гниды… или самого Лося.

– Не напоминай, Добрый. До сих пор мечтаю доказать, что урод-Сахарчук свою первую жену где-то здесь прикопал. Но ведь он скользкий, как жаба, его разве что за руку ловить… Да только этот дерьмоед и сам норовит кого-нибудь на горячем поймать! Шныряет по базе, вынюхивает, а потом бежит Лосю докладываться, а тот его и покрывает.

– Рука руку моет, – проворчал Медведь, до этого молча прислушивавшийся к их «военному совету». – Ничего, на каждую хитрую жопу найдётся свой…

– Не продолжай! – перебил его Гном с гримасой отвращения. – Даже в этом смысле не хочу про их жопы думать. Давайте, что ли, лучше ещё по одной разольём, а остатки я к Марго унесу. Она ж на поминки не пришла, сидит, поди, с девками у себя. Хоть так её поддержу.

Котов, которому Гном с его поддержкой куда больше пригодился бы самому, поморщился, но кивнул: раз уж начал поступать как нормальный… значит, справится и без Сани.

***

Несмотря на то, что поминки, как им и положено, закончились поздно ночью и «стопкой на брата» никто не ограничился, проснулся Котов вовремя: выучку не пропьёшь… ну, по крайней мере не с одного раза. Во рту стоял ожидаемо гадкий привкус («гришевка» на столе всё же появилась), а голова гудела, но в целом состояние было приемлемым.

Натянув штаны и борцовку, комендант задумчиво покосился на пресловутый халат, но надевать не стал: не то настроение. Просто сгрёб с тумбочки пачку сигарет и, зевая, вышел из бокса. Утренний ветерок приятно охладил мокрую от испарины кожу, а после первой затяжки жизнь и вовсе сделалась довольно сносной штукой.

К его удивлению, из соседнего бокса высунулась голова Иванцова: тот вчера, помнится, налегал на спиртное с изрядным усердием, особенно после того, как в зал заглянула слепая Леночка, искавшая за каким-то лядом своего муженька…

– Доброе утро, спящая красавица, – Котов приветственно махнул сигаретой, с лёгким неодобрением глядя на зеленоватого с похмелья старлея. – Проснись и пой! Как черепушечка после вчерашнего?

– Пошёл ты, Серый, – хрипло отозвался Иванцов, но от предложенной сигареты отказываться не стал. Эх, а ведь до Эпидемии никто из них не курил! – Твою ж… такое чувство, будто Гнида своё пойло навозом крепит.

– Ну, тебе лучше знать, ты ж вчера сколько выдул! – заухмылялся Котов, и Денис окрысился в ответ:

– На моём месте ты бы тоже пил!

Котей закатил глаза и уже собрался было ответить что-нибудь язвительное – жалеть Иванцова за три с лишним года сердечных страданий он как-то подустал, – но глянул через двор и сплюнул:

– Да мне и на своём неплохо пьётся.

Настроение резко испортилось. Нет, дело было не в рыжем веснушчатом мальчишке-четырёхлетке, что бежал через двор, распугивая залетевших искупаться в пыли воробьев. А вот женщина, что следовала за ним, то пытаясь двигаться степенно, а то сбиваясь на торопливую трусцу в попытке догнать шустрика… Ещё и подружку свою приволокла, ну чтоб ей!

– Папа-а-а-а! – отвлекая от злых мыслей, радостно завопил мальчик и с разбегу прыгнул на руки Котею.

Голова отозвалась пронзительным уколом боли в висках, но мужчина проигнорировал это, с широкой усмешкой подхватил Тимку на руки и несколько раз подбросил в воздух.

– Привет, боец! Ничего себе, каким ты здоровым стал! Скоро с меня ростом будешь!

– Ага, – мальчик обвил отцовскую шею руками и прижался щекой к его макушке. – Я вырасту и стану таким же крутым, как ты!

– Ещё круче! – Котов поднял свободную руку ладонью вверх, и мальчик с явным удовольствием ударил по ней ладонью.

– Привет, дядя Дэн!

– Привет, Тимур, – кивнул тот и тоже протянул мальчику ладонь для хлопка.

На подошедших женщин он старался не смотреть.

– Доброе утро, Серёжа, – сказала Сандра и, подтолкнув спущенного Котеем с рук сына в сторону, велела: – Тима, сходи посмотри на птичек!

Мальчик привычно и послушно отошёл в сторону и, тут же найдя какую-то палку, принялся сосредоточенно что-то рисовать в пыли, а Котей скрипнул зубами. Даже в этих простых словах жены ему послышалось лёгкое осуждение… не говоря о том, что она прекрасно знала, как его бесит, когда его зовут «Серёжей»! А ведь на вид такая скромная-посконная жёнушка – лицо открытое и спокойное-спокойное, зелёные глазки опущены долу, светлая коса до пояса, округлившийся живот почти не видно под свободным летним платьем в пол… Змеища.

И подружка её, наверняка, такая же – Ленку Андрееву, слепую беленькую скромницу-ромашку, Котей лично почти не знал, но заочно не любил и сохшего по ней Дениса категорически не понимал.

– И тебе того же, Саша, – сказал он, приобняв женщину за плечи и мазнув губами по прохладной округлой щеке. – Лена, привет.

Лена, даже в голубом сарафанчике похожая на привидение со своей светлой кожей, льняными волосами и широко раскрытыми, мутноватыми от катаракты глазами, кивнула, повернувшись чуть в сторону от коменданта. Сандра поморщилась.

– Ладно, я вас, конечно, рад видеть, но чего вас притащило с утра пораньше-то? – сказал Котов, чуть покривив душой, и вынул из пачки вторую сигарету.

– А жена не может прийти повидать мужа? – с едва заметно прорвавшимся раздражением уточнила Сандра, коротко вдохнула через нос и продолжила ровнее: – Не понимаю, почему Володя может жить со своей Алиской в одном боксе, Гриша с Валентиной – тоже, а мы с Леной вынуждены к мужьям мало не на приём записываться! Я уж не говорю про детей.

«Потому что я с ума сойду жить с тобой в одном боксе!» – зло подумал Котей, сжав сигарету зубами так, что едва не откусил фильтр, но вслух ответил иное:

– Потому что «Володя» и «Гриша» – всего лишь инструктор у молодняка и кладовщик, а мы – старшие офицеры. И к нам, в отличие от них, посетители нередко ломятся даже среди ночи с воплями и матюками. Оно тебе надо? А ребёнку?..

Сандра поджала губы: формально он был прав. Ободрённый маленькой победой Котов лениво привалился плечом к косяку и проворчал:

– Так чего хотели-то?

– Сандра просто согласилась меня немного проводить… к мужу, – подала голос Лена, и Денис, довольно успешно прикидывавшийся ветошью, вздрогнул и уронил сигарету. Котов тоже вздрогнул, но по иной причине: голос у Лены был неприятный: тихий, вкрадчивый, сладкий, как у призрачных девочек в ужастиках. – Женщины сегодня с утра детей на карьер ведут. Нашему Марку ещё рановато, конечно, но я так любила купаться раньше… вот и хотела спросить разрешения пойти с другими.

– Тоже мне, нашла проблему, – буркнул Котов. – Бери купальник да иди, что мозги-то компостировать?

– Но Евгений… – начала было Лена, но Котей, которому совершенно не улыбалось с утра пораньше общаться с её ублюдком-муженьком, прервал:

– Слушай, детка, он заместитель коменданта, дел у него по горло, а он сейчас ещё и с похмелья злой будет, как чёрт! Так что нечего его дёргать. Иди-иди, будет спрашивать – скажу, что лично разрешил. – Котов на миг осёкся: на краю сознания засвербела мыслишка, показавшаяся довольно удачной. – О, а чтоб не говорил, что я пренебрегаю твоей безопасностью, тебя Добрый проводит!

Услышав это, Иванцов подавился воздухом и закашлялся, да и обе женщины явно были ошарашены таким поворотом комендантской мысли.

– Кэп, ты чего? – просипел Денис. – Я же… она же…

Сандра осуждающе вдохнула, явно собираясь что-то сказать, но Котов не дал ей шанса, с нарочитым удивлением уточнив у друга:

– А что не так? Мне что, с одной солдатней отправлять жену заместителя коменданта? Присмотришь там, чтоб её никто даже глазом не трогал!

– У нас построение. – Иванцов, взяв себя в руки, посмотрел на него со смесью осуждения и надежды. – Мой взвод…

– Гном твой взвод построит, ему всё равно теперь фишеровских под себя забирать, вот и потренируется, пока приказ не готов… Идите уж. Заодно сам освежишься после вчерашнего.

– Ну, как скажешь, кэп. – Денис вздохнул и, коснувшись кончиками пальцев локтя Лены, добавил: – Иди пока с Сандрой, я переоденусь и догоню вас.

Сандра смерила взглядом взволнованного Иванцова, чуть порозовевшую Лену, после чего шагнула к мужу и обняла его, раздражённо и тихо выдохнув на ухо:

– Доиграешься ты с огнём, Серёжа!

– Тебя не спросил, Саша, – растянув губы в улыбке и обняв жену в ответ, также тихо отозвался Котей. И, отстранившись, громко добавил: – Тимка! Скажи папе пока-пока!

– Пока, пап! Пока, дядя Дэн! – вскинув голову от неразличимого отсюда рисунка, отозвался мальчик с явным огорчением: опять толком с отцом не пообщался…

Сандра, фыркнув, развернулась и пошла прочь, одной рукой вед за локоть Лену, а второй на ходу сжав протянутую ладошку сына.

– Знаешь, Серый, – задумчиво сказал Денис, глядя им вслед, – ты бы хоть навещал иногда семью, что ли… Понимаю, что с Сандрой у вас не ладится, но даже я иногда забываю, что она у тебя вообще есть.

Котов кивнул и, глубоко затянувшись до фильтра, буркнул себе под нос:

– Да если бы не Тимка, я и сам с радостью об этом забыл!