– Остальные не покидают этого мира, – ответил Эманэ, наклонив голову.
Этот ответ подействовал на Саймона, как удар. Он остановился, замер, глаза его вытаращились, а сердце забилось чаще. В голове помутилось.
«Я никогда не покину это место, но никто из родных даже не знает, где я, – думал он. – И быть меня здесь не должно. Почему же я сразу не спросил их об этом, тогда бы ни за что не пошёл, а теперь обратной дороги нет».
– С тобой всё хорошо, Саймон? – напрягся Эманэ.
– Да, – рассеянно отвечал он. – Всё в порядке.
Но думал он лишь о том, как бы сейчас не свалиться в обморок.
– Это жилище старушки Бирвис! – неожиданно воскликнул Деккельти, указав на большущий дом, который выглядел весьма уютно. Бирвис очень любила гостей, за крайне скромную плату к ней часто приходили пожить или заночевать. Этот дом был больше похож на гостиницу или трактир. И каждый год старушка принимала у себя новичков, ещё не отправившихся с Деккельти и Эманэ (ранее и с другими проводниками, она уже давно сделала из своего дома общежитие) на церемонию, о которой будет рассказано позже.
У дома Бирвис растянулись несколько её домашних любимцев, напоминавших с виду котов, и ещё какое-то животное, похожее на огромную пушистую гусеницу. Старушка Бирвис была неравнодушна ко всякому живому существу.
– Откуда здесь взялись такие животные? – снова одолевал вопросами Саймон.
– Многие эвеллимы имеют способность их создавать, – сказал Деккельти. – Такой дар не редкость.
– Нам с Деккельти уже пора, – произнёс Эманэ. – Ты, Саймон, постучи в дверь, а потом объясни, кто ты и зачем пришёл. Бирвис всё поймёт и с радостью тебя примет, не сомневайся. Пока нас не будет, можешь её вопросами одолевать, она это дело любит. У неё, кстати, уже живёт парочка человек, может, подружишься с ними. Ну ладно, до встречи.
– Но я…
– Удачи! – хором сказали они и стали быстро удаляться, и вскоре их фигуры совсем исчезли из виду. Приходилось идти одному.
Как и было Саймону сказано, он поднялся по ступенькам и осторожно постучал в дверь. Цветок на крыльце уже не горел, но калмэй ещё освещал ночную темноту, а значит, Саймон не опоздал. Через минуту ему открыла полная пожилая женщина добродушного вида, с белыми короткими кудрями и низенького роста.
– Извините… – начал Саймон, и за свою робость, мешающую ему жить, мальчику стало досадно. – Я Саймон, – сказал он, оправившись. – Саймон Уилсон. Я здесь по указаниям Деккельти и Эманэ.
Старушка долго ничего не отвечала Саймону, а только с улыбкой рассматривала его.
– Быстро же летит время, – наконец, произнесла она, медленно выговаривая слова. – Уже июнь, и вы, новички, прибываете один за другим. Проходи, не стой на пороге, – и она жестом пригласила его в дом.
Саймон осторожно вошёл. Внутри дом оказался ещё более уютным, чем снаружи. Было заметно, что дом очень старый, однако это, напротив, придавало ему необъяснимой, особенной прелести.
– Ты голоден? – спросила она.
– Нет, спасибо. К тому же уже поздно.
– И правильно, нечего наедаться на ночь, – с улыбкой отвечала старушка. – Иди спать, ты, наверное, устал.
Спать. Это то, чего Саймон сейчас желал более всего на свете, хотя сам не осознавал этого. Этот день его вымотал, но усталость эта была ему даже приятна.
– Поднимайся на второй этаж и сразу заворачивай направо, – объясняла Бирвис. – Не волнуйся, не заблудишься.
Саймон, поднимаясь наверх, ступал на цыпочках по привычке, оставшейся у него после лестницы в библиотеке, которая скрипела при малейшем движении. Но эта лестница, хоть и выглядела старинной, не издавала никаких звуков.
Завернув в указанном направлении, он обнаружил дверь, ведущую в спальню. Мальчик, помедлив, открыл её. Спальня тоже оказалась очень большой; в ней помещалось по меньшей мере двадцать кроватей, но многие из них находились одна над другой, так что на площади здесь их находилось около десятка.
В спальне, как и сказали Деккельти с Эманэ, уже расположились двое будущих эвеллима. Один из них выглядел немного постарше Саймона, другой младше. У старшего были гладкие светлые волосы, скуластое лицо и бегающие зелёные глазки. У другого были довольно длинные тёмные, почти чёрные, лохматые волосы, рассеянный взгляд, несмотря на то, что в этот момент он был занят чтением громоздкой книги. Оба они в оно мгновение уставились на Саймона, когда тот вошёл.
– Привет, – неуверенно сказал темноволосый и слегка помахал рукой в знак приветствия. – Я Джеймс.
– Рад познакомиться, – ответил мальчик, весьма облегчённый тем, что не ему первому пришлось говорить. – Я Саймон.
– Меня зовут Рик, – представился старший.
– Вы уже давно здесь? – спрашивал Саймон, усаживаясь на свободную кровать.
– Рик прибыл сюда вчера вечером, а я сегодня утром, – ответил Джеймс.
– Нам, Саймон, очень повезло, что Джеймс оказался с нами, – сказал Рик. – Он знает об Эвени Лумм почти всё.
– Но откуда?! – не в силах сдержать восторг, спросил Саймон.
– Моя мать была эвеллимом, а отец и я на ту пору ещё нет. Каждый год она присылала нам письма, в которых рассказывала нам обо всём, и книги, – ответил Джеймс. – Но это было запрещено, за это её отправили в Джеми Стел, – погрустнев, добавил мальчик.
– Что такое Джеми Стел? – спросил Саймон.
– Место на самом северо-востоке, куда отправляют тех, кто нарушил законы. Таким эвеллимам снаряжают корабль, который обречён на плавание бесконечном Океане. В тот день, когда узнали, что мать рассказывает нам обо всём, хотя мы не были одарёнными, её отправили туда с проводниками, которые приносили нам эти письма и книги. Таким было решение самого Верховного короля.
– Но это ужасно! Почему нельзя придумать другое наказание? – недоумевал Саймон.
– Такие правила, – вздохнул Джеймс, водя рукой по странице. – Но в друг в этом Океане что-то есть?
– Это всё, конечно, очень увлекательно, но цветы калмэя уже погасли, – произнёс Рик, указывая на окно. – Пора ложиться. Предлагаю всем вместе завтра прогуляться по Раглу и получше познакомиться, как считаете?
Оба охотно согласились. После этого Саймон лёг в постель, погасил у кровати цветок-фонарик, который висел у каждого, как ночник, и попытался заснуть. Но он не смог этого сделать, несмотря на усталость и привычку отключаться сразу же после того, как примет горизонтальное положение. До этого дня ему было совершенно незнакомо это чувство.
Саймон оглядел своих новых приятелей. Рик тихо сопел, закутавшись с головой в одеяло, а Джеймс сидел и едва заметно освещал цветком страницы своей книги: видимо, ему тоже было не уснуть.
Саймон решил тихонько подойти к окну, чтобы Джеймс не заметил его пробуждения, увлечённый своим занятием. Мальчик взглянул через стекло на улицу, где жизнь словно замерла. Было темно, только Луна и звёзды освещали эти улицы. Но Луна была здесь какая-то другая, и звёзды тоже другие. Саймон слегка приоткрыл окно, только лишь бы стереть границу между ним и этим холодным сиянием. В комнату ворвался ночной воздух, словно пропитанный волшебством. Мальчик простоял так около часа, но потом усталость всё же взяла своё.
Проснулся Саймон совершенно бодрым. Ещё бы! Он провалялся до половины двенадцатого, что никогда с ним не случалось раньше. На улице ярко светило Солнце, тёплый воздух влетал сюда через открытое Саймоном окно. Рика здесь не было, а Джеймс разговаривал с новой, прибывшей утром девушкой, немного постарше Саймона. У неё были тёмные, но не чёрные волосы, крупные серые глаза, в движениях читалась уверенность и даже мужественность. Девушка бросила на Саймона беглый взгляд, в котором было невозможно ничего прочитать. В этот момент мальчик ощутил необыкновенное чувство неловкости: ему было очень стыдно проспать до обеда, ещё и перед новыми людьми.
Он встал, аккуратно заправил кровать, чтобы не казаться в чужих глазах ещё и неряхой. Мальчик нашёл в себе силы заговорить первым:
– П-привет, я… Саймон.
– Меня зовут Джессика Смит, – ответила девушка низковатым, но живым голосом, и слегка вздёрнула брови.
– Обычно я столько не сплю. Но вчера на меня очень много всего свалилось.
– Не страшно, – с улыбкой говорила Джессика. – Бывает.
У Саймона немного отлегло, но он всё равно понимал, что не может долго здесь оставаться, иначе сгорит со стыда. Бросив им несколько мятых фраз, он поспешил удалиться вниз.
Спускаясь, мальчик заметил за окном Рика, который разговаривал с какой-то миловидной дамой с белыми, чуть в золотинку локонами. Но он не стал уделять им особого внимания и отправился дальше.
