Мда. Задница, по всему, начала набирать вес. Талия… бесы раздери, становится тоньше? Даже наметился довольно приметный овал бедер. Поздравляю, Лан, теперь ты можешь одеть юбку. Сядет. Не будет, как на палке.
Рубашку топорщили нахально торчащие горошины груди. Грудь тоже принялась набирать вес, он даже слегка ощущал непривычную тяжесть, когда нагибался. Трижды в зад, а потом в уши!
Сплюнул, и накинул на плечи корч, откинув волосы за воротник. Волосами до плеч в Риоранге не удивить, коротко стриглись только кадеты. Но его подравняли на женский манер, сотворив кокетливую челку. Тетя Роза, разумеется, извинилась: «Прости, надо же потихоньку привыкать…» И сама потом любовалась, довольная, как три носорога. И волосы были мягче, гуще, и по-женски блестели.
Ничего себе, потихоньку. Девица, три беса в зад. Конечно, фигура еще формировалась, но за мальчишку уже сложно принять.
Приталенный корч не стал застегивать, ибо только подчеркнет формы. Распахнул дверь и отправился в сад.
Сад благоухал. Тенистые аллеи, уютный полумрак, над цветами жужжали пчелы. Уселся в тени обвитой вьюнком беседки и с наслаждением вытянул ноги. Хорошо. Постель уже надоела. Закрыл глаза и откинул голову на спинку.
– Госпожа что-нибудь желает?
Бесы раздери! Чуть не подпрыгнул. На дорожке горничная, смотрит с любопытством.
– А что можно?
– Как прикажете, – присела в книксене девушка. – Печенье, булочки, фрукты, виноград, квас, сок, вино…
– Вино можно?
Вот так запросто? Ничего себе, они тут живут!
– Какое? – с готовностью навострилась приятная служанка. – Если позволите, я бы посоветовала молодое затворское, белое, столовое, – и смущенно добавила: – еще далеко до обеда.
– Давай! – легко согласился мальчишка.
Как раз хотелось пить. Через несколько минут на столик опустился поднос, с высоким бокалом, запотевшей бутылкой, и вазой с фруктами. Служанка ловко вскрыла пробку и налила янтарную жидкость в бокал. Лан с наслаждением пригубил – хорошо… Кисловатая терпкость оставила приятное послевкусие. Запрокинул голову, и под удивленным взглядом осушил до дна – стало еще лучше. Посмаковал языком, ощущая, как в желудке разливается приятное тепло.
Девушка хотела уже упорхнуть, вместе с бутылкой, но мальчишка попросил налить еще: каюсь, не распробовал! Та явно удивилась, но просьбу выполнила. Следующий бокал уже цедил помаленьку, наслаждаясь вкусом, и щебетом птиц.
Если не смотреть вниз, на себя, жизнь хороша. Перемигивается солнце сквозь ветви, весело пересвистываются птицы, от клумб тянет одуряющим ароматом. Скамейки удобные, сидеть приятно… естественно, задница ведь у тебя теперь… Стоп! Сказал же!
Недалеко садовник щелкает здоровенными ножницами. Щелк-щелк, даже не глядя, и куст получается идеально ровным. Как яйцо. Которых у тебя… Стоять!! Снова?
С веранды доносятся чьи-то голоса. Кажется, различается баритон Олава. Лан подождал, пока голоса исчезнут в доме, и поставил пустой бокал на столешницу. Пора возвращаться. Первый раз лучше не наглеть. Поднялся и вдруг пошатнулся, ухватившись руками за стол. Что за… Покосился на бокал: да ладно… в бытность с друзьями, бывало, и в десять раз больше…
Выполз из беседки, щурясь от солнышка, и аккуратно потопал к дому, слегка пошатываясь. Бесы раздери. Кажется, его новый организм обмельчал. Да еще каблуки. Ступеньки у дома даже поплыли, еле успел схватиться за перила. Постоял, выравниваясь, пытаясь прийти в себя. Мысли путались. Осторожно, дверь, прямо по коридору…
У холла еле успел затормозить, напоровшись на чужие голоса. Мозг еще не совсем покинул сложное тело. Спокойно, вдох-выдох. Аккуратно заглянул в щель между портьерами. Четыреста бесов!! Друзья Олава!! Стоят, сидят, смеются, весело переговариваются. Вот черт!
Опасливо развернулся, сдал назад, и почти сразу ткнулся прямо в грудь высокому плечистому парню. Чуть не упал, успели подхватить за плечи:
– Куда? Кто тут у нас?
Лан скрипнул зубами. Ихвар Лоухан, собственной персоной. Наследник патриаршего рода, вождь всей южной молодежи.
– Очень кстати! – возрадовался вождь и потянул за собой в холл, распахнув портьеру: – внимание, народ!
Говор стих. Лан пошатнулся, и пол неожиданно стал стремительно приближаться… успели снова подхватить, и даже кое-как выпрямить…
– Тысяча бесов, она же… – раздался над ухом звонкий девичий голос. – В стельку!
– Так! – командир быстро принял решение: – забираем с собой, шустро! Еще тетя Роза заметит… Олав догонит!
Шатающегося Лана споро спустили по ступеням и погрузили в автомобиль. Вождь напоследок показал кулак слугам и приложил палец к губам: тссс. Те понимающе закивали.
«Я вас всех закопаю, бесы вас раздери!! Какого хрена уволокли мою девушку?! – Олав рычал, аки махар. – Чья гениальная идея?!»
«Да успокойся, вон сидит, с девчонками, все с ней в порядке…»
«Мать вашу!! Нашлись мне, мыслители!»
Лан начал приходить в себя, тряся головой и усиленно моргая. Мир никак не хотел фокусироваться и очищаться. Хмелю, по-видимому, понравилось в его голове. Вцепился, мертвой хваткой.
Впереди что-то бухает и полыхает. Разлетается щебень, звонко кричат веселые голоса. Остро пахнет озоном. Как всегда, если рядом магия.
– Как ты? – вопрошают справа. – Получше?
Мальчишка фокусируется – мать твою!! Зубастая Окка Айшуг, как отче наш! На расстоянии ладони! Одна из лидеров вражьего племени, старший род, сильнейшая майора… чуть ли не четвертого круга…
Раньше такая фифа никогда бы не открыла рот, чтобы выпустить в его сторону звук.
– Где ты умудрилась так наклюкаться? – доносится слева.
Час от часу не легче. Мия… Майора 3-го, огневица, сколько наших в свое время положила на лопатки. Приплыл. Прямо в руки. В животе нудно засвербило.
– На, попей, – справа протягивают витую флягу. – Хорошо освежает.
– Что это? – Лан не спешит, ожидая подвоха.
– Сок дрокка, – поясняет черноглазая. – Он целебный. Всегда беру на май-шугг.
Что это с ними? Мальчишка осторожно делает глоток, другой… В голове действительно проясняется. Спереди снова бухает, вспышка, и веселый крик…
– Веда талантище! – смеется Мия, хлопая в ладоши. – Бугг никогда ее не пробьет!
Лан моргает, очищая глаза, и осматривается. Громадный пустой амфитеатр, ряды скамеек поднимаются кверху. Сверху полупрозрачный купол до-защиты. Ага, они на полигоне. На передних скамейках. Вокруг солидная компания молодежи, с полсотни ребят, постарше и помладше, галдят на скамейках. Впереди, за прозрачным барьером, дерутся. Толстый Бугг только кажется неуклюжим, вертится как волчок. Взмах – рев огня! – тут же прыгает в сторону. Веда принимает на защиту, перед ней на секунду проявляется прозрачная ледяная стена, и заливисто смеется – приземлившийся Бугг уже напоролся на ледяные шипы. Шипы, конечно, с треском ломаются – это тренировка, а не смертный бой. «Как ты узнаёшь?» – ворчит недовольный толстяк, потирая ушибленный бок. «Тебя просчитать, раз плюнуть! – смеется Веда. – После «право» всегда «лево»! Смени формулу!»
– Ты извини, ладно? – неожиданно сказала сбоку черноглазая. – За те смешки. Мы когда узнали, что на самом деле произошло… – зябко поежилась. – Даже не по себе стало.
Вот те раз. Лан чуть не клацнул зубами. Одну минуту…
– А зачем сюда привезли?
– Чтобы тетя Роза не заметила, – усмехнулась Окка. – Отгребла бы лекцию, часа на два, и запрет на алкоголь. Без срока давности. Тебе это надо?
Ну да. Такие установки бытовали и в его прайде. Быть пьяным в аристократических семействах не принято, дурной тон. Тщательно выбривается. Это удел простонародья, в портовых кабаках, а не выдержанных леди и лордов.
