Много падало слева и справа меня
Тех, с кем долго бок о бок я счастья искал,
А меня ни стрела не взяла, ни клинок.
У деревни одной, перед лесом почти…
Той деревни, что раньше мы сами пожгли…
И дома-то какие – дымились ещё…
В уцелевших же – прятались бабы с детьми.
Побойчей – у ворот, кто с косой, кто с серпом:
Насмерть деток готовы теперь защищать.
Видят: мало уж нас, и хотят отомстить
За деревню свою, за дома, что пожгли,
За убитых мужей, за отцов, сыновей…
Видим мы, что деревней-то нам не пройти.
Те, кто меч свой бросали, пощады прося, –
Только смерть находили от стел да мечей.
Кто и к бабам бежал – бабы хуже того
Налетали и косами, словно траву
Ранним утром косили, – рубили в куски.
Я тогда в первый дом, что не весь обгорел,
Заскочил, чтобы, скрывшись, задами уйти:
На задах-то за домом до леса – овёс.
Я – за двор, но и там Исаака войска:
Окружали, чтоб бабам восставшим помочь.
Увидали, и бросились трое ко мне.
Я – избу заскочил, да и дверь – на засов!
Слышу: рубят. Ну, думаю, вот она, – смерть.
Вижу: к окнам бегут. Ставен нет уж почти.
Я взмолился опять: «помоги и спаси!»
Вдруг выходит из кухни седой старичок.
Я-то думал, что дом обгорелый, пустой.
Удивился, что кто-то ещё тут живёт.
Говорю: «Как мне скрыться, отец, помоги!»
«Встань под образом! – тут мне старик приказал.
Да смотри, ни гу-гу! Стой, как будто и нет!
А потом ты отсюда к Ветлуге беги!»
Только он мне сказал, только в угол я встал
Под икону, да замер, едва и дышу,
Как в тот миг с треском дверь-то снесли уж совсем,
Да и в окна залезли два дюжих бойца.
Я стою перед ними открытый в углу:
Вот, берите живого! Уж сердце зашлось…
Но смотрю, они, словно не видят меня,
По избе-то шныряют туда да сюда,
Удивлённые: где, мол, я спрятаться мог?
«Видно, раньше в окно он, стервец, сиганул!»
Походили, потыкали всюду копьём
И ушли. Поискали вокруг, у избы,
Да совсем удалились, спеша к остальным.
Только тут я опомнился, деда ищу,
А его нет нигде. Я и вспомнил тогда,
