“Смотрите, кто пришел!” и другие пьесы

Наступает миг тишины, гаснет свет.

Когда он загорается снова, в прихожей – Елена, Галемба и несколько поодаль от них – Авель.

Елена. Ты знаешь, я даже рада, что теперь у нас князь.

Галемба. Ну, что ж делать, князь так князь. Одним князем больше, одним меньше… Пусть живет.

Елена. Нет, ты не понимаешь, как нам повезло. (Авелю.) О, князь, разберитесь с нами с позиций княжеской чести. Судите нас, правьте нами!

Галемба. Оставь его.

Елена. Укажите нам на бесчестных, бессовестных, подлых, вам поверят!

Галемба. Слушай, дай поговорить с человеком.

Елена (Авелю). Не тратьте на него время. На редкость бессодержательная личность.

Галемба. Иди, займись чем-нибудь. Вымой посуду.

Елена. Он расскажет вам…

Галемба. Разложи пасьянс!

Елена. Он расскажет вам, как ставил «Три сестры» в народном театре города Жлобина. На кой черт им три сестры? Там и одной много.

Галемба. И хватит об этом.

Елена. Он им: в Москву, в Москву! А они – в Гомель, в Гомель!

Галемба трогает клавиши рояля, звучат несколько джазовых аккордов.

Оставь рояль! (Закрывает крышку.)

Галемба (едва успевая отдернуть руки). Полегче!..

Елена. А ты не лезь! Инструмент не рассчитан на твои грабли.

Галемба. Ах-ах! Такая ценная реликвия. Кто же на нем играл, ты еще не сказала князю. Уж не Антон ли Григорьевич Рубинштейн? Да, да-а, конечно, он… Вы знаете, князь, мы не держим беспородных вещей, ну, что вы!.. Исключительно из великосветских гостиных… Потому что мы сами бла-го-род-ней-шего происхождения. Мы происходим…

Елена. Заткнись!

Галемба. Мы происходи-им…

Елена. Еще одно слово!.. (Снимает тапку с ноги.)

Галемба. Ну, хорошо, вам позже будет доложено.

Елена. В гневе я страшна, ты же знаешь.

Галемба. Когда ты была страшна? Не помню. Ты была смешна и нелепа. Гнев – это не твое амплуа. Говорю тебе как режиссер: я не верю! (Подходит ближе.) Понимаешь, в уголках твоих гневно сомкнутых губ помимо твоей воли зарождается смех, гнездится предательская улыбка…

Елена (смеется). Ладно, не твое дело. Дай сигарету. (Закуривает.) Спасибо. Слушай, садись. У меня есть проект.

Галемба. Да? Весь внимание. (Садится.)

Елена. Мы с тобой набираем группу детей… дошкольного возраста… по тридцать долларов с носа.

Галемба. В месяц?

Елена. Ну, еще чего… В неделю!

Галемба. Ого!

Согласен. И что мы с ними делаем?

Елена. С долларами?

Галемба. С детьми!

Елена. Здрасьте! Духовно-эстетическое развитие, что же еще. Ты – сценическое движение, этюды, речь, я не знаю, делай, что хочешь… Я – основы стихосложения, образное мышление. Майка – чувство гармонии, музыкальный слух, ритмика. Понятие комильфо, наконец! Манеры.

Галемба. Кто манеры? Ты манеры?

Елена. Да, да, я! Просто ты меня плохо знаешь.

Галемба. А лицензия?

Елена. Ну, и что, лицензия? Купим. Слушай, но так нельзя жить, надо же что-то делать! Надо выбираться отсюда. Все же кругом что-то делают.

Галемба. Кирьянов?

Елена. Кирьянов мне не пример. Я покупать-продавать не умею. Надо делать лучшее, что мы умеем. Делать весело, элегантно, чтобы самим получать удовольствие. Ты что, совсем утратил чувство юмора? Мы будем играть. Мы будем с ними петь, играть, дурачиться, фантазировать!

Галемба. Утирать носы… Ах!.. (Пауза.) Я уже проигрывал всякие варианты: сельский дом, монастырь, эмиграция… Но до такого еще не дошел… Ах!.. Знаешь, посидеть бы напоследок в тихом ресторане, как в юности в «Севере»: оранжевый абажур… старка… салат с крабами. Кофе по-варшавски, помнишь?.. Инструментальный квинтет… Лу-на, твой свет дрожит в тума-не, он в даль лучами ма-анит, жемчужная лу-на… Я даже лица их помню: скрипка, сакс, контрабас… У скрипки на смычке волос болтался. Их, может, уже нет в живых, а я помню… А мое лицо кто-нибудь запомнит?.. Сомневаюсь… Лу-на, твой свет дрожит в тума-ане… (Внезапно вспыхнув.) Я кладу на их деловитость! Я подохну, но деловым они меня не увидят! Я так и останусь раздолбаем! Вот им!.. (Делает неприличный жест.)

Елена. Ну, что ж… Каждый кует свое счастье сам, в одиночку. И тем, чем может…

Галемба. Ну, в общем, как хочешь… Я готов попробовать.

Елена. Принято. Но есть и другой способ заработка. Участие в радио конкурсе: «Что ты знаешь о Греции?» На первую премию можно месяц жить.

Галемба. Слушай, я тебя умоляю!..

Елена. Поняла. Я пошла писать объявление. Кстати, как у тебя с деньгами?

Галемба. На нуле.

Елена. Семейный человек, называется. Когда Соня возвращается?

Галемба. Обещали на этой неделе.

Елена. Через два дня я получу алименты. К сожалению, последние. Как быстро летит время! Ей уже восемнадцать…

Галемба. Что дальше?

Елена. Дальше-дальше… Университет, разумеется! Для поступления нужны консультации. Так это сейчас называется… Сколько это стоит, пока неведомо. Но, вероятно, не мало. Кстати, ты не знаешь, что такое бизнес-эскорт?

Галемба. Бизнес-эскорт?.. Это кто-то куда-то чего-то… Погоди, а это не сопровождение бизнесмена?

Елена. Вот именно. Паша наш предлагает. Ну, он как посредник. Какого-то монстра надо сопровождать. Автандил Амиранович зовут, как тебе нравится? Кругом хачики…

Галемба. Куда?

Елена (открывает рояль, трогает клавиши, потом напевает). В бананово-лимонном Сингапуре, пуре…

Галемба. В Сингапур?

Елена. О, уес. За неделю тысяча баксов. Еще столько же на одежду. Деловой костюм и вечернее платье.

Галемба. Это еще что такое!.. Да ты что!.. Ты хоть понимаешь, что он предлагает?.. (Срывается с места, стучит.) Куделин! Паша!

Анюта. А потише?..

Галемба. Где Куделин?

Анюта. Он отдыхает.

Галемба. Он отдыхает, видите ли…

Кирьянов. Мой совет – не связывайтесь!..

Елена. Он дрыхнет среди бела дня, наш благодетель.

Кирьянов. Этот эскорт, знаешь, куда заведет? Не позволяйте!

Елена. Господи! Нам же туда не надо! Паша!..

Галемба. Он отдыхает. Чш-шшш… Послеполуденный отдых Фавна.

Елена. Он еще любит смотреть в бинокль.

Галемба. Он различает там наше лучшее будущее.

Кирьянов. Пусть выходит замуж за меня.

Елена. Не выдумывай!.. Она еще молода.

Кирьянов. А я люблю недоразвитых. (Смеется.) И сам такой.

Елена. Одолжи лучше сотню до понедельника, недоделок.

Кирьянов. Сотню?.. (Вздыхает.)

Авель. У меня есть деньги – возьмите!

Елена. Да? Вы даете мне в долг?

Авель. Да-да, конечно! Возьмите, сколько вам надо.

Елена (чопорно). Ну, хорошо. Благодарю вас, князь. Вот как ведут себя благородные люди. А ты говоришь – манеры. (Уходит.)

Галемба. Ты всем будешь давать деньги, малыш?

Авель. Если кто-то очень нуждается…

Галемба. Послушай, ты на опасном пути, я тебя предупреждаю как друг. Как сосед. Жестче, жестче надо с людьми. Хватит миндальничать. Никакого гуманизма. Им надо протянуть не рыбку, но удочку, понимаешь?.. Впрочем, так все теперь говорят. И все знают: рыбка лучше. Время сейчас такое. Знаешь, можешь дать и мне немного рыбки. (Берет одну купюру.) Вот эту. Хватит. Я говорю – хватит! Ну, ладно, еще вот эту. Остальное – спрячь! Да подальше!..

Авель. Хорошо.

Галемба. Когда-нибудь мы погуляем, я покажу тебе город. Кстати, с нашего пентхауса, кроме крыш, можно увидеть любопытные уголки. (Подводит его к рампе.) Вон, скажем, за рекой… зеленый фасад… видишь?.. Лучший театр. Мастер пригласил меня туда вторым режиссером. Ты понимаешь – вторым!.. Ну, и так далее… Это было, было! Я работал на малой сцене… А там, вот смотри, в куще деревьев… это очень хорошая больница. Первоклассная. Там моя Офелия. Гениальная актриса. Она так и не вышла из роли… Я думал, это талант, а это наследственность… Ну, что поделаешь. Она мне жена.

Авель. Я помолюсь за нее.

Галемба. Да?.. Ну, пожалуй… Софья ее зовут.

Авель. София.

Галемба. Да… Там вон, за сквером, временно проживает мой черный терьер… на передержке… У моего ассистента. В ту сторону не хожу, боюсь встретить… Мы оба умрём… От инфаркта. Говорят, у собак тоже бывает инфаркт… А тут вот, за этим углом, очень неплохая рюмочная… бутерброды с яйцом и килькой… мы можем хоть сейчас спуститься… А, понимаю – тебе нельзя. Ничего, что я на «ты»?.. Скажу честно: располагаешь…

Затемнение.

На краю крыши стоят Авель и Майя.

Майя. Видите? Это мой город!..

Авель. Боже мой!.. Дух захватывает… Сколько огромных домов… и все под цветными крышами!.. Сколько золотых куполов, шпилей!.. И парят белые птицы…

Майя. Это чайки. Мы же обитаем у моря!.. Вон, видите портовые краны?.. Там залив.

Авель. Какое, должно быть, счастье – видеть это в любую минуту, когда душа пожелает…

Майя. Да. Я выхожу сюда по нескольку раз в день и просто сижу… (Садится.) Просто сижу… И ни о чем не думаю. Здесь надо дать волю чувствам. Особенно, когда закат, и небо меняет цвет. В эти минуты что-то в душе происходит… Не знаю, как назвать…

Авель. Откровение?..

Майя. Может быть. Хорошее слово.

Авель. Я это увижу?

Майя. Конечно! Я вас позову.

Авель. Вы счастливые люди!

Майя. Мы?.. Это вряд ли… Хотя, да!.. Кто хочет. Сядьте рядом со мной.

Авель садится.

Вот смотрите, тут я всегда сажаю цветок. Вот семечко, которое я посажу. Это календула или попросту ноготок. Надо посадить и задумать желание. Вы тоже можете посадить!.. Хотите, посадим вместе?..

Авель. О, да!

Втыкают семена в горшок.

Майя. Задумали?

Авель. Да, задумал!

Майя. Но кто-нибудь, конечно, сорвет… Мне еще кое-что захотелось вам рассказать. Знаете, вы так располагаете к откровению… Но насчет дружбы я еще не решила. Вы не сердитесь?

Авель. Я не сержусь. Скажите, а кто такой Автандил Амиранович?

Майя. О, это большой начальник!.. Он президент чего-то там… какой-то ассоциации…

Авель. Ваш знакомый?

Майя. Да. А почему вы спрашиваете?

Авель. Так… Известное грузинское имя. Шота Руставели его прославил…

Майя. У него много заслуг и он всюду известен… Вот сейчас он летит в Сингапур. Можете себе представить?.. Там в аэропорту растут пальмы и летают бабочки!

Авель. И берет вас с собой?

Майя. Ну, не знаю… Он предложил мне небольшую работу… Ему понравился мой английский… Паша Куделин меня с ним познакомил, наш сосед… Позвольте, князь, а в чем дело?

Авель. Извините… Я не должен…

Майя. Разве в этом есть что-то… предосудительное?..

Авель. Нет…

Майя. И потом, я уже взрослая!

Авель. Я знаю!..

Майя. И должна зарабатывать! Помогать маме.

Авель (горячо). Да, конечно!.. Скажите, а что это за храм?.. Такой огромный, с золотым куполом…

Майя. Это Исаакий. Ну, то есть, собор святого Исаакия. С его галереи видно еще больше чудесного, чем с нашей крыши. Вам надо туда сходить.

Авель. Обязательно. Но наверх, наверное, ведет крутая лестница…

Майя. Лестница? Ах да, винтовая. Очень крутая. Я не подумала: вам нельзя туда.

Авель. Да? Вы не советуете?..

Майя. Лучше не надо.

Авель. Спасибо… Можно, я тоже дам вам совет?..

Майя. Ну, конечно.

Авель. Вам тоже не надо туда.

Майя. Куда?

Авель. Где пальмы и бабочки.

Майя. Ну, знаете!.. (Встает.) Я благодарю вас за прогулку, ваше сиятельство… За советы… Дальше я справлюсь сама. (Уходит.)

Затемнение.

Кирьянов со своей тележкой останавливается возле комнаты Авеля.

Кирьянов. Алё!.. Генацвале!..

Авель. Заходите, открыто.

Кирьянов. Вот и плохо, что открыто.

Авель. Вас что-то беспокоит?

Кирьянов. Да, беспокоит. Все гады. Все сволочи. Эгоисты. Никому не верь. Никому не давай!..

Авель. А вам я могу верить?

Кирьянов. Мне верь! Натурально! И я тебе верю. Вот позволь у тебя поставить?

Авель. Вот это?

Кирьянов. Да. Только на ночь. Утром возьму.

Авель. Да-да, конечно!..

Кирьянов вкатывает тележку в комнату Авеля.

Кирьянов. А это положи в шкаф. (Снимает с тележки и отдает ему кейс.) Хороший вид от тебя. (Глядит в окно.)

Авель. С той стороны мне больше нравится.

Кирьянов. Ну, нет, там крыши и крыши. А тут жизнь идет. Магазины, мастерские… Народ туда-сюда… Вон мой ларек, видишь?.. Третий с краю. Иногда ведь выглядываешь. Если чего увидишь – скажи.

Авель. А что я могу увидеть?

Кирьянов. Ну, взламывают, например… А то, не дай бог, пожар!

Авель. Да, конечно!..

Кирьянов. Мой совет – закрывайся. Люди тут живут всякие.

Авель. Добрые люди. Хорошие люди.

Кирьянов. Чудак ты, генацвале. От такой жизни люди не могут быть добрыми. Тут живут злые. Подозрительные. Завистливые тоже живут. Всех ненавидят.

Авель. За что?

Кирьянов. За свою несчастную долю. За свое убожество.

Авель. Ненавидят только рабы. Вы тоже такой?

Кирьянов. Нет! Я не раб. Я хозяин.

Авель. А где ваше хозяйство?

Кирьянов. Вот и вот!.. И там! И там тоже!.. Со временем это всё будет моё. Перегородки рухнут, стены снова увидят друг друга. Скажите, а вы, правда – князь?

Авель. Да, мы из старого рода.

Кирьянов. Светлый князь, тогда вы поймете меня! Я хочу по-старинному. Это ведь зала! Тут полонез можно танцевать. Нет?.. А там анфилада. Там – камин! Там зимний сад!.. И здесь надо жить по-другому. Тут будет много света, сияющего стекла, хрусталя, промытого до синевы. Тут будет бронза и запах березовых дров из камина.

Авель. Вы уверены?

Кирьянов. Да! Вы увидите. Я приглашу вас в гости… вместе с княгиней. Вы, пожалуй, к тому времени женитесь.

Авель. Вы – максималист?

Кирьянов. Именно! Вы угадали. Кой черт тратить жизнь на миниатюрные цели? Если уж изобретать двигатель – то вечный! А?.. (Смеется.) Вы не считаете? Если зарабатывать – то миллион! Правильно я говорю? Один раз у меня почти получилось. (Подходит к останкам гоночного автомобиля, висящим на стене, гладит их.)

Из своей комнаты выходит Кассандра.

А если любить, то досмерти…

Кассандра. Авель, голубчик, ты не спустишься за почтой?

Авель. Да, сейчас!..

Кирьянов. Тебе надо идти. А жаль. Я бы тебе кое-что рассказал. Нет, не про них, ну их к черту! Про себя. Никому не рассказывал.

Авель. К вашим услугам. (Идет к выходу.) Заходите в любой час дня.

Кирьянов. Погоди!.. Мой совет – закрывайся. Запирай дверь и с той, и с этой стороны.

Авель. Хорошо. Спасибо. (Хочет уйти.)

Кирьянов. Стой! (Подзывает Авеля. Тихо.) Парень! Я эту девчонку люблю. Для нее и стараюсь. Самому мне миллиона много, я и на сто рублей проживу. Мне ей не доказать, скажи ей, что я всё для нее сделаю. Она тебе поверит. И пусть в Сингапур не ездит! Нечего ей там делать. Когда-нибудь я сам её отвезу.

Расходятся.

Галемба (выходя из уборной, читает). Коллективизм – это коренной смыслообразующий признак нашего социалистического общежития… его духовное завоевание, пришедшее на смену затхлому буржуазному индивидуализму. Гениально! Давно такой белиберды не читал.

Сокольников. Где вы это взяли?

Галемба. Там, в ящике для бумаги.

Сокольников. Как он туда попал?

Галемба. А где ему быть?

Сокольников. Это документ из моего архива. (Отнимает листок.)

Расходятся.

Галемба. Сумасшедший дом, князь. Какие-то архивы в отхожих местах… Тележки с товаром… Может, так надо? А просто я утратил ощущение нормы… Скажи, если я сейчас пущусь в пляс? Это будет норма?

Авель. Танец – это нормально. И если люди вдруг хотят запеть, то это тоже в порядке вещей. Это естественно! Разве нет?

Галемба. Да?..

Авель. Да-да! Мы так считаем.

Галемба. Ну, так… запоём?..

Авель запевает «Сулико» по-грузински. Галемба удивленно смотрит на него и вдруг начинает подпевать вторым голосом по-русски. Елена выходит из комнаты и садится за рояль. Все жильцы оказываются на пороге своих жилищ.

Голоса. Браво, браво!..

Галемба. Браво. Это было духоподъёмно. Будем петь по нескольку раз в день. А может, и по ночам.

Затемнение

Возле комнаты Авеля появляется Сокольников с фибровым чемоданчиком в руке.

Сокольников. К вам запись или живая очередь? (Посмеивается.)

Авель. Ко мне? Извините, но я ничего про это не знаю. Очередь за чем?

Сокольников. Не за чем, а к кому. Говорят, у вас тут исповедальня…

Авель. Ну, что вы!..

Сокольников (горячо). Нет-нет, не надо этого стесняться! Мы так все в этом нуждаемся! Двадцать четыре часа в сутки… Глаза в глаза… Локоть в локоть… Как в пересыльной тюрьме… Устаешь, согласитесь… Вы свежий человек, чистый, искренний…

Авель. Я прошу вас… Не оправдывайтесь! Будьте со мной откровенны. Если я что-то могу для вас сделать…

Сокольников (Авелю). Да, можете. Но имейте в виду, перегородки тут исключительно символические. Многие даже не заслуживают названия стен. Так, какие-то ширмы. Соответственная и слышимость. А посему только и слышишь: «А вот я князю скажу!» Или: «Ну, пошли к князю, пошли!..» Или еще: «Нет, это не моего ума дело, это вопрос княжеский». Что вы на это скажете?

Авель. Но как же я могу оценивать то, чего сам не слышал?..

Сокольников (смотрит в окно). Какой вид от вас!.. Панорама!.. Взглянешь – и перед тобою вся твоя жизнь. Вот Большой дом. Видите, доминирует… Вот Кресты.

Авель. Церковь?

Сокольников. Э, нет, тюрьма!.. В виде креста. Кстати, хорошо раньше строили. Учитывая права и потребности, так сказать, потребителя… Площадь, кубатура… Помните? Каменщик, каменщик в фартуке белом, что ты там строишь? Кому? Эй, не мешай нам, мы заняты делом, строим мы, строим тюрьму… Хорошо строили. Но я не об этом! Я пришел вам сказать, что ищу наследника.

Пауза.

Да-да, у меня есть наследство.

Авель (тревожно). Ценное?..

Сокольников. Весьма ценное… Мне нужен наследник, которому я могу передать… Я подумал, что им могли бы стать вы.

Авель. Я?..

Сокольников. Да-да!.. Мы оба люди верующие.

Авель. Вы верующий?..

Сокольников. Да-да!

Авель. Но вы не перекрестились на образ.

Сокольников. Нет-нет!.. Я верую в другое учение… То самое, которое всесильно, потому что верно. А наследство мое вот… (Открывает чемоданчик. В нем – кипа газетных вырезок.) Видите?.. Это свидетельства злодеяний, прозрений, раскаяний… и новых злодеяний!.. Видите?.. Вы посмотрите… Стоит их внимательно прочитать, сопоставить и откроется истина!..

Пауза. Авель перебирает бумаги.

Авель. Боюсь, что нет. Откроется пропасть, в которую упал человек…

Сокольников (в растерянности). Вы думаете?..

Авель. Да. Но и это нужно знать!

Сокольников. Может быть, вы и правы… Но важно сохранить… Уже растаскивают… (Смотрит с надеждой.)

Пауза.

Пожалуйста, князь… Примите… Прошу вас.

Авель. Ну, хорошо. (Подчёркнуто церемонно.) Я соглашаюсь принять ваше наследство и вступить в права наследника. Нужны какие-нибудь формальности? Нотариальные заверения?

Сокольников. Нет-нет, благодарю вас!.. (Передает чемоданчик. Авель принимает двумя руками.) Теперь я спокоен. (Уходит, оглядываясь.) Я спокоен…

Авель молится перед иконой. Входит Елена.