– Присаживайтесь. Я уже заказал глинтвейн на четверых.
– Спасибо за заботу, Эрик, – лицо итальянской ведьмы осветила улыбка. – Это очень приятно.
Убранство этой кофейни являло собой смесь древности, Рождества и уюта одновременно.
– Есть ещё местечко через пару кварталов, но оно больше домашнее. Думаю, это больше вам подошло, – проговорил Эрик, оглядывая их.
Они прекрасно смотрелись вместе. Сомневаться, что Эстия – чистокровная знатная ведьма, не приходилось. У древних семей своё особое мироощущение. Гордая постановка головы и манеры…
– Мне нравится здесь, – кивнула Эстия. – Здесь тепло, красиво и приятно пахнет. А это немаловажно, – искристо улыбнулась она.
И всё же улыбки Эстии странно смотрелась рядом с надменностью и отстранённостью Мореля. Разве что глаза… У Дрейка – покрытые слоем злого льда, и у Эстии – с улыбкой сквозь бездну.
Принесли глинтвейн. Морель пригубил напиток. Взгляд Эрика зацепился за знакомый перстень-печатку из чернённого серебра на пальце мага. Эрик помнил его – он был на руке Дрейка, державшей остро отточенный кинжал. Кинжал, который должен был вонзиться ему в сердце, а вместо этого перерезал верёвки.
– Недурно, – оценил Морель, прислушиваясь к послевкусию.
– Доверюсь твоему вкусу.
Эстия двумя руками взяла деревянный стакан и вдохнула пряный аромат. Эрик автоматически обратил внимание на пару колец на изящных пальцах девушки – перстень с чёрным овальным камнем и простое серебряное с насечками. А на другой руке – тонкий ободок помолвочного кольца…
На руках Дрейка помолвочного кольца не было.
– Эстия, откуда ты? – поинтересовался Эрик, осторожно рассматривая новую знакомую.
– Из солнечной Италии, – ведьма обнажила белоснежные зубы. – Я живу во Флоренции. Но там Рождество какое-то не такое, как здесь. Поэтому гуляю иногда по рождественским улочкам в одиночестве.
– В одиночестве? – переспросил Эрик.
– Да. А с Дрейком мы случайно встретились, – она кивнула смуглому магу.
– Ааа… – протянул Кортэр.
– Естественно, одна. Ты же помолвлена. Осмелюсь предположить, что вы с Кадини не столь близки, чтобы вместе гулять, – фыркнул Дрейк, пригубив напиток.
– Ты испытываешь моё терпение, Морель, – Эстия улыбнулась, но за улыбкой чудился оскал.
– А ты нагло врёшь сама себе, – взгляд светлых глаз был пронзителен и при этом равнодушен.
– Вот и не мешай мне в этом, – она повернулась к нему.
Взгляды скрестились. Анна испуганно посмотрела на Эрика.
– А у вас какие рождественские традиции? – Анна поставила локти на стол, подалась вперёд. – Мне всегда так интересно это. Мы вот печём имбирное печенье, наряжаем ёлку вместе, гуляем, – её глаза лучились любопытством.
– Пьём чай по вечерам, особенно в снегопад, – кивнул Эрик.
Анна изо всех сил старалась спасти обстановку, и Кортэру это было понятно.
– Так уютно звучит, – Эстия ответила мягкой улыбкой, мгновенно переключившись от стычки с Дрейком на милую беседу. – Расскажите ещё? – попросила она. – В этих семейных традициях столько тепла…
– Зовём друзей в гости.
– Играем в снежки, – поддержала Анна и широко улыбнулась. – Это очень весело.
Эстия согласно кивала.
– А вы как встречаете Рождество?
Медноволосая ведьма сдержанно улыбнулась.
– Мы с отцом не отмечаем Рождество вместе. Для нас это не семейный праздник. Моей матери давно нет с нами, а друг на друга мы успеем насмотреться за год.
– Наверное, ты отмечаешь Рождество с женихом? – предположила Анна, глядя на неё широко открытыми глазами.
– Марко любит собирать толпу друзей, а я предпочитаю тишину. Я гуляю в Рождество. Мне это очень нравится.
Морель картинно фыркнул. Эстия чуть запрокинула голову, игнорируя его молчаливый выпад.
– Дрейк, а у вас? – поинтересовалась Анна.
– А у нас Рождество раньше было самым любимым праздником. Я помню запах еловых ветвей и ожидание чудес, – он зло усмехнулся. – Моя мать очень любила канун Рождества. Делала много милых мелочей. Гостей не любил, они мне не нравились, поэтому после их приходов я постоянно был наказан, – ещё одна кривая усмешка появилась на его губах. – А вот смотреть вечерами на снег – тут я с тобой, Кортэр, согласен. Это приятно. Было.
– А что изменилось? Почему сейчас праздник нелюбим? – Эстия повернулась к нему.
– Знаешь ли, полутрупу счастливого Рождества не пожелать, – зло улыбнулся он. – За меня даже странные лавочники не попросят Высшие силы, – он взглядом указал на потолок. – Я встречаю Рождество один.
Ощущение расслабленности разлетелось тысячей острых осколков. В глазах Эстии Эрику почудилась обида. Но лишь на миг.
– Анна, ты сказала про имбирные пряники… Мне они никак не удаются. Скажи, ты добавляешь цедру лимона или обходишься без неё?
– Ну вообще у меня рецепт такой…
Девушки углубились в обсуждение кулинарных тем, а между мужчинами повисло тянущее жилы молчание.
– Чем занимаешься сейчас? – негромко спросил Дрейк, обращаясь к Кортэру.
– Работаю в Отделе по борьбе с Магическими преступлениями.
– Возглавил их корпус?
– Да. Опыта достаточно.
– А ещё есть, с кем бороться?
– Остались ещё, – уклончиво ответил Эрик. – А ты?
– Семейный бизнес, – его губы скривились усмешкой. – Кстати, всё никак не выдавалось возможности поговорить… Спасибо, что помог, – проговорил он через силу. – Я оправдан, обвинения сняты. Суд постановил, что я действовал под влиянием шантажа и магического принуждения, – он потёр шею. – Что, возможно, очень зря… Я так понимаю, это ты замолвил словечко.
