Кинокосмос. Псовые в мифах и легендах народов мира. Популярная энциклопедия
Вскоре малыш уснул. Его покой и сон охранял лежавший у колыбели Гелерт. Шло время. Малыш просыпался и плачем требовал к себе внимания. Заботливая няня его кормила, меняла пелёнки и убаюкивала, и он опять засыпал. На закате дня утомлённая кормилица оставила уснувшего питомца под присмотром пса и отлучилась по своим делам. Она была спокойна за малыша, так как знала: более надёжного защитника, чем Гелерт, не найти во всём королевстве. Всем известно, что ирландские волкодавы прекрасно ладят с детьми, а об их силе и бесстрашии ходят легенды.
Но не успело багровое солнце коснуться далёких холмов, как случилось страшное: из детской послышались звуки, от которых дыбом встали волосы. Внезапный яростный лай сменился злобным рычанием, затем раздалось хриплое завывание, перешедшее в отчаянный визг, и всё затихло. Находившаяся поблизости кормилица очнулась от сковавшего её страха и бросилась в детскую. То, что она увидела, лишило её разума: у перевёрнутой колыбели, дрожа всем телом и тяжело дыша, стоял взъерошенный пёс. Его пасть и грудь были в крови, кровью был залит и пол. Не помня себя от ужаса, кормилица с воплем выбежала из покоев. Услыхав шум и крики, во двор высыпала встревоженная челядь, и в это время в воротах замка показался вернувшийся с турнира Ллевелин. Не говоря ни слова, он соскочил с коня и помчался к сыну. Ворвавшись в комнату, он увидел опрокинутую пустую колыбель и окровавленного пса. «Боже, – обожгла принца страшная мысль, – Гелерт растерзал моего сына!» Охваченный ужасом и гневом, он выхватил меч и нанёс псу смертельный удар. Гелерт жалобно взвизгнул и рухнул на пол, затем несколько раз дёрнулся и затих. Вдруг принц услышал приглушённый детский плач. Он кинулся к вороху пелёнок, валявшихся на полу, быстро их расшвырял и подхватил на руки плачущего сына. Бегло его осмотрев, Ллевелин убедился, что малыш цел и невредим, и крепко прижал его к себе. Это был самый радостный, самый счастливый день в жизни принца – смерть пронеслась мимо его сына, который тёплым зарёванным комочком припал к отцовской груди. Внезапно внимание Ллевелина привлекло нечто, черневшее на полу. Подойдя поближе, он увидел в луже крови огромного волка. Зверь был мёртв. Отступив в испуге к двери, принц окинул взглядом покои, и перед его мысленным взором со всей беспощадностью предстала картина произошедшего.
…Через незапертую дверь в комнату, где спал его сын, проник волк. Храбрый Гелерт бросился на кровожадного хищника и в ожесточённой схватке его загрыз. В пылу сражения звери опрокинули колыбель, и малыш оказался на полу…
Внезапно пришедшее понимание того, что он собственной рукой убил своего верного пса, спасшего его сына от жуткой смерти, острым ножом пронзило сердце Ллевелина. Это был самый страшный, самый чёрный день в его жизни. Шатаясь, принц вышел во двор, молча отдал сына испуганной супруге и вернулся в детскую. Подойдя к Гелерту, он упал перед ним на колени и стал гладить его ещё тёплое тело. По щекам принца текли слёзы. Его губы шевелились, и можно было разобрать обращённые к мёртвому псу слова. Ллевелин, словно в бреду, то вспоминал их приключения на охоте, то начинал его горячо благодарить за спасение сына, то голосом, полным боли и отчаяния, просил у него прощения и горько раскаивался в содеянном. Наконец, принц приподнял голову пса, поцеловал его в косматый лоб и безутешно зарыдал…
На следующий день Гелерта хоронили, как доблестного рыцаря, со всеми почестями. И на его могиле принц Уэльсский просил Господа простить ему самый тяжкий из его грехов…
У подножия горы Сноудон, что высится в Северном Уэльсе, приютилось небольшое селение Беддгелерт («могила Гелерта» по-валлийски). На его окраине, за оградой, под сенью деревьев, лежит большой камень. Под ним покоится прах Гелерта – безвинно убитого пса, чьё сердце до последнего удара оставалось преданным и храбрым.
По валлийскому преданию, после смерти пёс был награждён человеческой душой и стал почитаться как святой Гелерт.
Следует заметить, что легенда о Гелерте известна во множестве вариантов. Например, принц Ллевелин уезжал не на турнир, а на охоту или оставался дома. А пёс погиб из-за происков вдовы родного брата Ллевелина. Коварная леди, которую Гелерт откровенно не любил, жаждала прибрать к своим рукам наследство деверя и решила умертвить его маленького сына-наследника. Но на её преступном пути стоял бдительный пёс, днём и ночью охранявший малыша… И так далее.
Сюжет убитого по ошибке животного, оказавшего неоценимую услугу своему невольному убийце, широко распространён на бескрайних просторах Евразии[98]. Истоки его таятся в глубоком прошлом, в культуре наших далёких предков арийцев, давших начало многим народам Европы, Передней Азии и Индии.
Самый ранний подобный рассказ можно найти в известном древнеиндийском сборнике притч, сказок и басен «Панчатантре», авторство которого приписывается легендарному мудрецу Вишнушарме, жившему в начале нашей эры. В VI в. сборник попал в Персию и был переведён на местный язык пехлеви. Через два столетия с пехлеви его перевели на арабский, а в XI в. – с арабского на старогреческий. С тех пор занимательные и поучительные древнеиндийские истории в переводах со старогреческого стали достоянием европейских народов и обогатили их литературу и фольклор.
Благодаря буддистам были и небылицы «Панчатантры» стали известны в Китае и Монголии и оттуда попали в сопредельные страны.
Оказавшись в другой культурной среде, эти рассказы приобрели местный колорит, обросли новыми подробностями, а чужие имена и герои уступили место своим – понятным и привычным (см.: Гинфорт).
Например, у агариан (Южная Азия) сюжет о безвинно убитом псе выглядит так[99].
…В одной семье было пять братьев и одна сестра. Однажды братья попросили у сестры напиться. Подавая чашу с водой, девушка не заметила, как из её порезанного пальца в чашу упало несколько капель крови. Братьям вода показалась необычайно вкусной, и у них появилось желание ещё раз отведать человеческой крови. Они увели сестру в лес собирать манго, и там её убили. Затем отрезали ей голову и принялись пить её кровь.
Пёс девушки бросился на её поиски и вскоре притащил голову своей хозяйки домой. Потрясённый отец решил, что пёс загрыз их единственную дочь, и забил его до смерти. Вернувшиеся из лесу братья увидели отрезанную голову сестры и в испуге убежали. И тогда родители с ужасом поняли, кто настоящие убийцы их дочери. Придя в себя, они отнесли головы дочери и пса отшельнику-садху на Слоновью гору. Увидев окровавленное подношение, испуганный садху велел головам стать тем, кем они были, – и девушка с псом ожили. Они поженились и остались жить на горе. Вскоре пёс прогнал братьев-убийц и переселился с женой в дом её родителей.
Похожая история известна и в Восточной Африке.
…Крестьянин, чтобы расплатиться с торговцем, на время отдал ему свою собаку. Хвостатого сторожа приставили охранять младенца. Однажды мать ребёнка услыхала злобное рычание и в испуге вбежала в комнату. Там она увидела страшную картину: возле колыбели с младенцем на полу лежит растерзанная змея, а рядом с нею, тяжело дыша, облизывает свою окровавленную пасть собака. Счастью родителей не было предела! Они нежно приласкали спасительницу и вкусно её накормили. Затем торговец привязал к её шее благодарственную записку и отпустил к прежнему хозяину. Крестьянин, увидев прибежавшую раньше срока собаку, решил, что она сбежала, и в гневе её убил. Однако обнаруженная записка заставила убийцу горько раскаяться в содеянном.
А вот что можно услышать в Японии.
…На охоте собака стала громко лаять на хозяина. Обозлённый охотник отрубил ей голову. Голова взлетела на дерево и впилась в горло огромной змеи, которая приготовилась броситься на человека. Потрясённый охотник оплакал и похоронил своего спасителя и насыпал над его могилой высокий холм. Теперь это место зовётся Собачий холм.
Вернёмся, однако, к нашей первоначальной истории. Оказывается, на месте Гелерта успели побывать многие другие звери. У индийцев это был мангуст, спасший своего брата-человека от укусов чёрной змеи, у монголов – хорёк, у арабов – горностай, а у персов (вы не поверите!) – кот. И только у евреев и греков пострадавшим героем-спасателем стала собака. Об этом рассказывается в «Романе о семи мудрецах», написанном на иврите, а также в греческих «Наветах мачехи». Последнее произведение стало первоисточником многочисленных европейских легенд, широко распространившихся в Средневековье.
Впрочем, «протогелертом» можно считать и дракона, о котором ещё во II в. писал малоазийский грек Павсаний[100]. В городе Амфиклеи, что в Фокиде, от местных жителей он услышал такую легенду:
«…Один из правителей, подозревая, что его враги злоумышляют против его маленького сына, положил его в большой сосуд и скрыл его в той части страны, где, по его убеждению, ребёнок будет в безопасности. На ребёнка хотел напасть волк, но дракон, обвившись вокруг сосуда, зорко его оберегал. Когда отец пришёл за ребёнком, считая, что дракон хочет причинить вред его сыну, он, пустив в него дротик, убил как дракона, так вместе с драконом и своего сына. Но, узнав из рассказов пастухов, что он убил своего благодетеля и сторожа своего сына, он устроил погребальный костёр одновременно и дракону, и сыну. Они говорят, что это местечко до сих пор похоже на горящий костёр и что от имени этого дракона и город получил своё название Офигеи[101] (змеиный)».
В свете вышеизложенного можно понять тех скептиков, которые утверждают, что у исторического правителя Ллевелина Великого, жившего на рубеже XII – XIII вв., никакого пса по кличке Гелерт не было и что вся эта история от начала до конца выдумана. Будто бы легенду о Гелерте сочинил в XVIII в. местный кабатчик, чтобы привлечь посетителей в своё питейное заведение. Возможно, и так. Тогда памятник легендарному Гелерту у горы Сноудон – это памятник всем собакам, безвинно погибшим от жестокой руки человека.
Гери («жадный») Фреки («прожорливый»)
В скандинавской мифологии волки Одина.
Другие имена: Псы Видрира (Одина), Волки.
Гери и Фреки, наряду с во́ронами, носившими имена Хугин («думающий») и Мунин («помнящий»), – священные животные Одина, его постоянные спутники и помощники. Волки быстры как ветер и не знают усталости. Они ежедневно обегают весь мир и обо всём увиденном и услышанном рассказывают своему повелителю.
В Вальхалле Гери и Фреки лежат у ног Одина и он их кормит мясом бессмертного вепря (см.: Фенрир). Сам Один, как известно, пьёт, не закусывая. «Всю еду, что стоит у него на столе, он бросает двум волкам… и не нужна ему никакая еда. Вино – вот ему и еда и питьё»[102].
Гери и Фреки олицетворяют бурю и ветер и вместе с гончими участвуют в Дикой охоте Одина, которая призрачной кавалькадой проносится по небу во время зимних бурь (см.: Собаки Дикой охоты).
По мнению учёных, образы Гери и Фреки свидетельствуют о том, что в давние времена Один (герм. Вотан, Водан, Воде) являлся хтоническим божеством, и одним из его воплощений был, очевидно, волк.
В древнеисландском языке слово «фреки» – поэтический синоним волка.
Геркулес
Французская овчарка (бриар), жившая в XIV веке. Прославилась тем, что нашла убийцу своего хозяина и расправилась с ним.
В одной старинной хронике рассказывается о смелом и благородном поступке пса по кличке Геркулес.
Он принадлежал славному племени бриаров. Эта старинная порода была выведена в средние века в провинции Шампань и является гордостью Франции.
Бриары – крупные овчарки с запоминающейся внешностью. Длинная взъерошенная шерсть придаёт им несколько неопрятный вид. Хотя на самом деле они чистюли каких поискать. Глаза их прячутся за густой чёлкой, которая длинными прядями падает на морду. Лохматый хвост опущен, но кончик его приподнят. Норов у этих сильных и трудолюбивых пастухов незлобивый и добродушный.
Вот такой пёс по кличке Геркулес был у шевалье Обри де Мондидье. Шевалье служил в Париже при дворе Карла V. Служил честно и добросовестно, рыцарем был храбрым и преданным и этим снискал благосклонность короля.
Однажды, а было это летом 1371 года, король решил отправиться на охоту. Эта весть взволновала и обрадовала де Мондидье. Ведь для него, заядлого охотника, каждая такая затея была настоящим праздником, и он с воодушевлением стал готовиться к предстоящим лесным приключениям. Правда, накануне радостного события произошла небольшая оказия, которая слегка омрачила приподнятое настроение шевалье.
Рано утром, отправляясь на охоту, он стал невольным участником происшествия, которое его, скорее, удивило, чем огорчило. Его лохматый Геркулес, пёс умный и послушный, прощаясь с хозяином, повёл себя неожиданно дерзко и вызывающе. Он беспокойно заметался по двору и принялся громко лаять, а когда хозяин сел на лошадь, стал хватать его за ноги и тащить на себя. Затем, не слушая команд, забежал наперёд и преградил путь испуганно захрапевшей лошади. Обри и придворные пытались его приструнить, но безуспешно. Наконец шевалье это надоело, и он велел поймать пса и удерживать его, пока хозяин со свитой не покинет усадьбу. С большим трудом поймали слуги разбушевавшегося Геркулеса, который одного из них даже тяпнул за руку. Отъехав от дома, удивлённый Обри ещё долго слышал отчаянный лай любимого бриара.
…Ах, эти люди! Какими же они бывают непонятливыми! Не мог по-другому сообщить Геркулес, что его сердце исполнено предчувствием страшной беды, не мог по-другому поведать, что над его самым близким другом нависла чёрная тень смерти. Но напрасны были старания бедного пса…
Обри де Мондидье, растеряв в лесу своих слуг, самозабвенно мчался за крупным оленем, чьё «зеркало»[103] мелькало среди деревьев и кустов. Всё дальше и дальше углублялся охотник в лес, всё слабее и тише становились звуки охоты: лай собак, крики людей, ржание лошадей. Увлечённый азартом погони, Обри не заметил, что давно уже стал не только преследователем, но и преследуемым. За ним незримой тенью следовал шевалье Макэр.
Злопамятный неудачник, главными «достоинствами» которого были зависть, жадность и трусость, Макэр давно возненавидел де Мондидье. Возненавидел за ум, силу и пригожесть, за весёлый и лёгкий нрав, за отчаянную храбрость в бою, за то, что, оставаясь честным и справедливым, всегда был в фаворе у короля. Но больше всего ненавидел за то, что Обри оказался более счастливым соперником в любви. Безусловно, Макэр старался скрыть свои подлинные чувства, но это ему удавалось не всегда.
Утомлённый погоней олень завёл охотников в непроходимые дебри. Бурелом и густые ветви вынудили Обри спешиться. Он намотал поводья на сук и, стараясь не упустить зверя из виду, начал пробираться вперёд. Путь преграждали поваленные деревья. В глаза и нос лезли надоедливая мошкара и липкая паутина. Осыпая труху, Обри с трудом забрался на поваленный дуб и, держась за его сухие ветки, выпрямился. Недалеко от себя он увидел тяжело дышавшего оленя. Зверь пытался высвободить рога из густого переплетения ветвей.
Спрыгнуть шевалье не успел. Свистящая стрела впилась ему в спину, следом – другая. Обри пронзила жгучая боль. Он резко дёрнулся, но устоял. Стрелы не давали дышать, не давали двигаться. Перед глазами всё поплыло. Собрав последние силы, шевалье обернулся. Шагах в двадцати от себя он увидел Макэра. В его руках был натянутый лук, а на потном лице застыло выражение напряжённого ожидания и страха. Поняв, что де Мондидье обречён, злодей злорадно ощерился и опустил оружие. «Макэр?!» – удивлённо прохрипел Обри и, ломая сучья, рухнул вниз.
Немного выждав, трусливый убийца вытащил меч и медленно приблизился к шевалье. Убедившись, что ненавистный соперник мёртв, он начал лихорадочно рыть мечом могилу. Но густая сеть крепких корней вынудила его отказаться от этой затеи. Тогда Макэр забросал тело шевалье валежником и, тяжело дыша, поспешил к своей лошади…
Когда после полудня рог протрубил большой сбор, к поляне, на которой находился король, со всех сторон потянулись усталые участники охоты. Вскоре вся поляна была запружена людьми, лошадьми, собаками и охотничьими трофеями. Отовсюду слышались громкие голоса, смех и восклицания. Разгорячённые охотники оживлённо обсуждали подробности закончившейся охоты. Вскоре выяснилось, что собрались не все – отсутствовал шевалье де Мондидье. Расспросили его слуг, но они ничего вразумительного сказать не смогли.
Шло время. Продолжал призывно звучать рог. Но шевалье не появлялся. Тогда встревоженный король велел всем рассыпаться по лесу и искать пропавшего рыцаря.
Вечером, когда малиновое солнце собиралось нырнуть в потемневший лес, люди вновь собрались на поляне. Новости были неутешительные. Единственным результатом поисков была найденная в лесу лошадь, принадлежавшая исчезнувшему шевалье. Стало ясно: с Обри де Мондидье стряслась беда.
Осиротевшая свита Обри, ведя в поводу его лошадь, вернулась домой и сообщила всем горькую весть. Геркулес встретил охотников отчаянным лаем. Он то подбегал к лошади шевалье и тщательно её обнюхивал, то, не переставая лаять, бросался к воротам и всем своим видом показывал, что готов немедленно бежать на розыски своего господина. Но на дворе быстро темнело, и было решено отложить поиски до утра.
Всю ночь обитателей замка тревожил тоскливый вой Геркулеса.
А рано утром, лишь только рассвело, из ворот замка выехала кавалькада всадников. Впереди всех мчался Геркулес. Попетляв по опушке, он уверенно нырнул в лес. Всадники с трудом поспевали за псом, и если бы не его голос, давно бы его потеряли. Всё дальше и дальше углублялись придворные де Мондидье в лесную чащу, всё труднее и труднее становился их путь. Когда же начались непролазные дебри, им пришлось спешиться. Дальше они пробирались пешком, оставив лошадей на одного из слуг. В сумрачном лесу люди медленно продвигались вперёд, часто окликая пса. Вдруг раздался его тревожный лай, сменившийся душераздирающим воем, и все поспешили на эти жуткие звуки. Подойдя поближе, придворные заметили у поваленного дерева кучу валежника, а рядом с нею Геркулеса. Пёс с рычанием пытался растащить эту кучу. Люди лихорадочно разбросали сухие ветки и увидели лежавшего ничком человека. В его спине торчали две стрелы. Вытащив стрелы, придворные перевернули убитого на спину и в страхе отпрянули: перед ними лежал их мёртвый господин.
После похорон шевалье де Мондидье Геркулес стал часто убегать из дому. и никто не знал, где он пропадает. Однако вскоре выяснилось, что Макэра начал преследовать некий пёс, бриар, в котором многие признали овчарку покойного шевалье. Настойчивость, с которой пёс нападал на Макэра, удивляла: где бы шевалье ни появлялся – на улице, за городом, во дворе королевского замка, – на него с рычанием и громким лаем набрасывался Геркулес. Макэр люто возненавидел пса и старался не попадаться ему на глаза, но открыто убить его не решался, ведь Геркулес не был безродным бродяжкой, а принадлежал семье рыцаря.
Поначалу придворные беззлобно подшучивали над Макэром. Однако то упорство, с каким пёс нападал на шевалье, стало вызывать у них недоумение, переросшее затем в подозрение. Окружающие принялись задавать Макэру вопросы, которые его явно раздражали и приводили в замешательство. Например, где он пропадал во время охоты? Никто не мог припомнить, что видел в лесу Макэра – он так же, как и шевалье де Мондидье, исчез в начале охоты. Позже всплыла ещё одна улика: перед тем, как скрыться в лесной глуши, Макэр под благовидным предлогом избавился от своего окружения и остался один. Не было тайной и его истинное отношение к убитому рыцарю – все знали, что под маской благородного шевалье прячется чёрная душа завистника, для которого удачливый де Мондидье был словно кость в горле.
Вскоре по Парижу поползли слухи, что несчастного шевалье де Мондидье убил шевалье Макэр. Слухи дошли до короля. Король собрал совет и потребовал от Макэра объяснений. Подозреваемый всё отрицал. Он был уверен: улик, доказывающих его вину, нет. Тогда брат убитого предъявил высокому суду две стрелы, которые оборвали жизнь де Мондидье. Это были стрелы Макэра. Уличённый во лжи преступник побелел и покрылся холодной испариной, но после минутного замешательства заявил, что эти стрелы у него украли. Он с упорством обречённого продолжал твердить о своей невиновности. Мнения присутствующих разделились. Большинство считало вину Макэра доказанной. Остальные в этом уверены не были. Выслушав советников, король глубоко задумался. Все, затаив дыхание, ждали его решения. Наступившую тишину нарушали лишь потрескивание светильников да тяжёлое дыхание Макэра. Наконец король встал с трона и объявил свою волю: «Я тоже склонен считать шевалье Макэра виновником смерти шевалье де Мондидье. Но твёрдой уверенности у меня нет. Слишком мало доказательств. И брать на себя кровь человека, чья вина полностью не доказана, я не хочу. Дело очень запутанное. Поэтому я решил предать Макэра Божьему суду. Завтра в полдень на острове Нотр-Дам он должен в честном поединке сразиться с псом покойного шевалье. Согласно древнему обычаю, проигравший будет считаться виновным и понесёт заслуженную кару. Такова моя воля».
На следующий день с утра на остров, омываемый водами Сены, устремился простой люд: на лодках, плотах и просто вплавь. Ближе к полудню со своими семьями и приближёнными явились бароны. Последним на остров в окружении многочисленной свиты прибыл король.
Небольшую зелёную поляну – арену сражения человека с псом – обступило множество народу. Все оживлённо обсуждали предвкушаемое зрелище. Но вот прозвучали фанфары, и на высокий помост поднялся герольд. Он объявил о предстоящем поединке и назвал имена соперников. А в конце, набрав полную грудь воздуха, громко провозгласил: «Да свершится Божья воля!» Затем герольд покинул помост и, убедившись, что ни у Макэра, ни у Геркулеса никакого оружия нет, доложил королю о готовности соперников к Божьему суду. Все замерли в ожидании поединка. На одной стороне поляны стоял дрожавший от страха шевалье, на другой – рвался с поводка рычащий, оскаленный пёс. Но вот по знаку короля раздался короткий сигнал фанфар, и поединок начался!
Был он коротким. Отпущенный на свободу пёс серой молнией бросился на врага. Едва шевалье успел сделать несколько шагов и принять боевую стойку, как Геркулес мощным броском сбил его с ног. Человек и животное, сцепившись в смертельной схватке, покатились по полю. Острые клыки Геркулеса впились в левое плечо Макэра. Французы не зря прозвали бриаров «собаками-ростовщиками» – редкий зверь мог похвастаться такой мёртвой хваткой. Обросшая морда пса окрасилась кровью. Казалось, ещё чуть-чуть – и он в бешенстве перегрызёт врагу руку. И вдруг, заглушая рычание пса, раздался душераздирающий крик: «Заберите собаку! Я виновен, виновен! Спасите!» Подбежавшие воины с трудом оторвали Геркулеса от истошно вопившего шевалье.
Божий суд свершился! Макэр признался в убийстве Обри де Мондидье. Король приговорил преступника к смерти. И здесь же, на поляне, палач отрубил ему голову. Справедливость восторжествовала!
В память об этом событии на портале церкви Мондидье установили каменный щит, на котором была изображена голова бриара – преданного и отважного пса, отомстившего за гибель своего господина.
К сожалению, церковь была разрушена в годы Первой мировой войны. Но память о благородном Геркулесе жива до сих пор.
* * *От волка бежал, да на медведя попал.
Богат Мирошка, а животов – собака да кошка.
Волк овец не соберёт.
Вильнёт умом, как пёс хвостом.
Не ступай, собака, на волчий след: оглянется – съест.
Слышу лиса про твои чудеса.
Гинфорт
Гинефорт (искажённое «Кинофор», от греч. слов кион- «собака» и форос – «несущий»). Пёс, безвинно погибший в XIII веке во Франции от руки своего хозяина-рыцаря. Несмотря на запреты церковников, почитался простыми людьми как местночтимый святой. В конце концов церковь была вынуждена его канонизировать в образе бургундского святого Гинфорта (Кинофора).
Драматичная судьба Гинфорта перекликается с судьбой Гелерта и лежит в русле известного сюжета о трагической смерти животного-спасителя от руки человека.
История эта произошла в средневековой Франции, в одном из рыцарских замков, неподалёку от Лиона.
Владелец замка, имя которого не сохранилось, вернулся с охоты и зашёл в детскую проведать годовалого сына, которого он оставил на попечение грейхаунда Гинфорта. То, что рыцарь увидел, повергло его в ужас: на полу валялась опрокинутая пустая колыбель, малютки нигде не было видно, а посреди комнаты с окровавленной пастью стоял тяжело дышавший пёс. Кровь горячей волной ударила рыцарю в голову: его кроху-сына загрыз Гинфорт, любимый пёс, которому он доверял как самому себе! В ярости рыцарь выхватил меч и зарубил пса.