Надломленный мозг

– Да-да, конечно, конечно, сейчас, – заторопилась она, достала телефон и стала набирать номер.

Вернувшись к дверям школы, водитель подобрал на ступенях оброненную Ольгой сумочку и, пройдя внутрь, протянул ей:

– Ты бы позвонила Глебу.

– Я уже позвонила, – сказала она. – С телефона девчат. Они с Исаем скоро приедут.

Быстро уйдя между домами на соседнюю улицу, Квазимодо, Мышонок и Червяк, хромая и урча, соединились возле машины, в которой, крепко вцепившись в руль мускулистыми волосатыми руками, ожидал их Пегас. На нем поверх цветной рубахи была легкая серая куртка с коротким рукавом. На вытянутом вперед лице плавал немой вопрос, на который Квазимодо, когда троица расположилась на заднем сиденье, уверенным тоном ответил, показав кривые зубы:

– Все сделано, как должно быть! – На застывшей маске лица не заиграл ни один мускул. – На этот раз точно! Краля на небесах! Вот этой рукой приговорил, заразу! – Поднял вверх кулак. – Концы в воду! И еще охранникам пулями сквозняки устроили! Да какая там охрана – так себе, желторотые.

Презрительно прищурившись, Пегас усмехнулся:

– Так-так… Только что-то после этих желторотых вы с Червяком криво ходить стали и одежда пятнами покрылась! – Он, отвернувшись, сорвал машину с места.

В ответ Квазимодо поежился и нехотя пояснил:

– Желторотые трепыхались! Палили! Чиркнули меня по ноге и по плечу. Червяку седалище покарябали! Не бери в голову! Переживем!

Машина по улицам шла на высокой скорости. Пегас через плечо сказал:

– За тобой еще один должок остался, Квазимодо. Сможешь закрыть его?

Подавшись вперед, тот хмыкнул:

– А чего не смочь? Я все смогу. Чего проще? Щелк – и нет! Не первый год этой штучкой балуюсь. – Хлопнул рукой по пистолету. – А вообще-то, с детства насобачился людишек пугать. Сначала мордой своей пугал. Потому в школе меня прозвали Квазимодо. Прилепили кличку на всю жизнь! А потом научился стволом баловаться. Начал им пугать. Так что мне не впервой. У меня два в одном! Брось-ка мне скотч из бардачка! – попросил Пегаса, протягивая руку.

Найдя в бардачке скотч, тот бросил. Квазимодо поймал, задрал штанину и обмотал ногу в месте ранения. Потом спустил рубашку с плеча, вытер кровь какой-то тряпкой из-под себя, сказал сидевшему рядом Мышонку:

– Заклей царапину!

Размотав скотч, подельник заклеил ему плечо. В это время Червяк спустил с колен полицейские брюки, выгнулся боком к Мышонку и тоже попросил:

– И мне сделай лепнину, а то штаны мокрые от крови!

Повернувшись к нему, Мышонок наклеил на тело полоски скотча. Получилось плохо, но хотя бы что-то. Червяк, морщась, натянул штаны. Все это не нравилось Пегасу, ведь впереди ждало новое дело, и откладывать его нельзя. Все было спланировано. Двух зайцев убить одним ударом. Подумав, сказал:

– Ты, Червяк, сядешь за руль. Вместо тебя пойду я! Тебе, Квазимодо, придется снова рисковать собственной шкурой. Иначе Тимур превратит ее в решето.

Упоминание о Сихонове привело Квазимодо в унылое состояние – он как-то весь сник и затих. Ехали молча, пока в кармане у Пегаса не зазвонил телефон. Он выхватил его, прижал к уху:

– Объект двинулся с места. Ловите на переправе! – прозвучало из телефона.

Посмотрев на время, Пегас приподнял над головой телефон и объявил:

– Сигнал поступил! Приготовьтесь.

Трое, как по команде, посмотрели на него, достали пистолеты, проверили обоймы. Пегас сунул телефон в карман и успокоил:

– Успеем.

Стремительно мелькали дома. Пегас гнал, не соблюдая правил. Вслед от водителей неслись такие выражения, что даже у Пегаса, если б он слышал их, поднялись бы дыбом волосы и опустились уши. Но, к счастью, тот ничего не слышал. В противном случае его ствол вмиг успокоил бы обидчиков. Дорога сузилась в два встречных ряда и выводила на мост. Потоки машин замедлили движение. На середине моста Пегас включил аварийные сигналы и остановил авто, осмотрелся и скомандовал Червяку:

– Пересядем!

На мосту быстро образовалась пробка. Автомобили загудели сигналами. Все четверо выскочили из машины. Пегас, Мышонок и Квазимодо прошли вперед метров на десять, а Червяк сел за руль. Потом Квазимодо, прихрамывая, проскочил сквозь потоки машин на другую сторону моста, стал спиной к автотранспорту, опершись на ограждение, делал вид, что смотрит на воду.

Мост был старый, металлические, прихваченные ржавчиной перила – низкие. Квазимодо пришло в голову, что, если бы он находился под «мухой» (а под «мухой» он бывал частенько, любил зеленого змия), запросто мог бы улететь вниз через эти перила. Прикинул: лететь метров десять – пятнадцать. Не так много, но веселого мало – шарахнуться о водную гладь. Особенно если «под мухой». Пловец из него не то чтобы никудышный, но так себе, а ныряльщик – и того хуже. Пьяный загнулся бы тотчас. Вылавливали бы где-нибудь ниже по течению. На трезвую голову чуть проще. Но попыхтеть пришлось бы. Он передернул округлыми сутулыми плечами, сильно натягивая ткань рубахи на спине. Стал поглядывать вдоль моста, ожидая, когда появится поджидаемая машина. По другую сторону моста у противоположных перил замер Пегас, смотря в ту же сторону, что и Квазимодо. Мышонок суетливо выдвинулся чуть дальше вперед, стреляя глазами во все стороны. Водители в машинах, видя полицейскую форму на нем, перестали сигналить и поехали аккуратнее. Наконец в начале моста появился автомобиль, которого они ждали. Пегас первым увидел его. Вытер об одежду потные ладони и подал всем условный знак: стал чесать свой нестриженый затылок.

Это была машина Корозова. Замедлившееся движение на мосту из-за образовавшейся пробки действовало ему на нервы. Он был как на иголках. Спешил в музыкальную школу. Получив звонок от Ольги, сорвался с места, сдернул со спинки рабочего кресла темно-синий пиджак, на ходу натянул на себя и, сев в машину, позвонил Исаю. Охранники едва успели за ним. Видя возбужденное состояние Глеба, водитель молчком включил мотор и нажал на акселератор. Уже в дороге спросил, куда рулить. Когда начальник охраны выскочил из офиса, авто Корозова было далеко. Прихватив пару охранников, Исай прыгнул в свою машину и погнал к музыкальной школе. Очутившись в автомобильной пробке, Глеб раздраженно опустил стекло. Окинул глазами мост. Охранник возле него, хмурый на вид парень в наглухо застегнутой клетчатой рубахе и клетчатом пиджаке, попросил:

– Глеб, подними стекло. Не положено по инструкции.

Легкая морщинка пробежала по щеке Корозова; ему сейчас было не до инструкций, в голове была одна Ольга. Жена хоть и сказала, что с нею все нормально, но по голосу он уловил какую-то недоговоренность и нотки испуга. К требованию охранника прислушался, поднял стекло:

– Нельзя так, нельзя, – сказал в ответ.

– Не положено! – подтвердил второй охранник с переднего пассажирского сиденья, повернув голову и смотря острым взглядом. Он был в коричневом пиджаке и рубахе в полоску.

Автомобиль Корозова медленно приблизился к мосту. Заметив краем глаза условный знак Пегаса, Квазимодо, забыв о легких ранах в левом плече и в ноге, правой рукой нащупал рукоять ствола за поясом. От этого у него потеплело на сердце. Пистолет был его единственной радостью. Стрелял он, правда, неважнецки, от частых запоев рука дрожала, но любил это занятие: испытывал удовольствие, когда нажимал на спусковой крючок. Причем терпеть не мог стрелять по банкам или бутылкам, как часто упражнялся Червяк. Квазимодо любил живые мишени. В такие моменты в душе появлялись задор и какая-то мощь. Тогда он чувствовал себя человеком. Сильным и красивым. А красивым он мечтал стать. Чтобы бабы не шарахались от его уродства, а штабелями расстилались перед ним, завороженные красотой. И ствол как будто внушал ему, что у него менялась внешность, когда он держал в руке оружие. Рука Мышонка суетливо тоже нащупала пистолет под формой полицейского. С нетерпением он ждал момента, когда приблизится машина Корозова и можно будет разрядить обойму. Не разбирая, где кто. При таком раскладе объект будет уничтожен без сомнения. В сравнении с Квазимодо, Мышонок не очень увлекался стрельбой. Делал это скорее за компанию, нежели от души. Но дело делал ответственно. Хотя больше предпочитал, чтобы все вопросы улаживались базаром. Потому и присобачили ему кличку Мышонок, что сам не задирался и в любом конфликте искал щелку, чтобы сохраниться в ней. Когда Тимуру требовалось разборку закончить миром, он всегда прибегал к умению Мышонка. Тогда Пегас и Квазимодо были на подхвате. Но если нужна была кровавая псовая бойня, тогда Пегас и Квазимодо были на первом плане, а Мышонок шел третьим номером. Сейчас он тоже был третьим номером. Но Пегас точно знал, что ствол Мышонка отработает свое по полной программе. Авто Корозова наконец въехало на мост. Глеб прижался затылком к подголовнику. Машина медленно прокатила мимо Мышонка. Водитель удивленно посмотрел на него через боковое стекло – как-то нелепо сидела форма на этом полицейском. Потом взгляд его упал на Пегаса. Молния на куртке у того была расстегнута. Глаза водителя пробежали по всей фигуре Пегаса и вдруг остановились на его поясе. Под откинувшейся полой куртки он неожиданно заметил рукоятку пистолета. Его словно обожгло. Полуобернувшись к Глебу, выдохнул:

– Ствол! У него за поясом ствол!

Как по команде, охранники выдернули травматы, и глаза цепко побежали по мосту, втянув Пегаса и Мышонка в поле зрения. Напружинившись, Глеб тоже подобрался. Кожаное сиденье под ним вздохнуло и притихло. Через стекло чуть впереди он увидал Квазимодо, который, согнувшись, стоял боком, опираясь локтями на ограждение и полуобернувшись в сторону машины. Корозову что-то почудилось, чему сначала он не придал значения, пока вдруг лицо Квазимодо не открылось больше. И Глеб в ту же секунду узнал его. Он мог бы узнать его из тысячи. Трудно было не узнать это лицо. В зеркало заднего вида водитель заметил, как тот, что был в полицейской форме, потянул из-под мышки пистолет. Никола громко предупредил охранников:

– Парни, полисмен достал пушкарь!

Насупившись, Корозов резко добавил:

– Вот тот, что на ограждении повис, был в роддоме!

Сразу же хмурый охранник рядом с Глебом сообразил, что сейчас может произойти, и четко объявил:

– Они пришли по наши души! – И мгновенно принял решение. – Начинаем первыми! – сказал водителю и напарнику с острым взглядом. – Ты берешь этого, а мы двоих сзади! Никола, тормознешь по команде! Выходим быстро! Глеб, ты ляжешь на сиденье, потому что они попытаются добраться до тебя! – произнес жестко и требовательно, удивив Корозова. Затем глянул по стеклам и скомандовал водителю: – Стой! Пошли!

Автомобиль застопорился. Двери распахнулись. Каким-то глубинным чутьем Пегас понял, что их раскусили, что внезапным нападение не получилось. Узнали, наверно, рожу Квазимодо. Видать, опять показал ее. Выхватив пистолет, Пегас выстрелил. Следом открыли пальбу Мышонок и Квазимодо. Пули прошили кузов автомобиля. Водитель прокричал:

– Почуяла кошка, чье мясо съела! Трое на трое!

Прикрываясь дверьми, они открыли ответный огонь. Все машины на мосту резко остановились, оставив открытым пространство между подельниками и охранниками Глеба. Набычившись, Квазимодо, не пригибаясь, прихрамывая, отчаянно пер вдоль низкого ограждения, приближаясь к автомобилю. Не видя за дверью охранника с острым взглядом, он намерен был размазать его и добраться до Корозова.

– Давай, давай, иди, морда, иди! – говорил охранник, спокойно выжидая. – Уверен, козел, что пуля тебя не возьмет! Пуля – дура, морда! Она не разбирает. Давай, давай, подходи ближе, я жду тебя!

Пригнувшись на сиденье, Глеб в эти минуты сожалел, что в руках нет ствола. Подпустив ближе, охранник с острым взглядом выступил из-за двери и дважды выстрелил в Квазимодо. Резко остановившись, тот попятился, как будто наткнулся на барьер, выронил пистолет и схватился рукой за ограждение. Закачался и медленно-медленно стал переваливаться через него. Глаза округлились от бешеного возмущения. Он как будто не верил, что его, уже раненного в плечо и ногу, еще раз достали пули. Но тело перевалилось через ограждение, и Квазимодо полетел в воду. Увидев это, Пегас пришел в ярость. Они с Мышонком остались в меньшинстве, и их пули никак не могли достигнуть цели. Так легко можно было проиграть все. Но он не любил проигрывать. Впрочем, а кто любит? Он всегда брал отчаянной злостью. Выхватив второй пистолет, Пегас, стреляя с двух рук, зигзагами подступал к машине Корозова. Мышонок не отставал. Видя присевшего у заднего колеса авто хмурого охранника, Пегас во что бы то ни стало намерен был срезать его. В тот же момент он заметил, как на помощь, хромая и нелепо подпрыгивая, бежал Червяк, стреляя на ходу. Это было хорошо. Догадался подельник, что пришла его очередь. Значит, силы уравнивались. Пули охранников чиркали по одежде Пегаса, но не цепляли тела. А вот его пуля настигла жертву. Хмурый охранник вскинулся, открываясь больше, и Пегас не пропустил момент. Его следующий выстрел повалил парня на асфальт лицом вниз. Выпрямившись на сиденье, Глеб нервно огляделся, метнулся из салона к хмурому охраннику, схватил его травмат и начал стрелять в Пегаса. Тот почувствовал удар в плечо, споткнулся, припал на колено, рука с пистолетом повисла. Но он перехватил ствол в левую руку и снова выпрямился. Продолжая нажимать на спусковой крючок, Глеб в напряжении не сразу сообразил, что закончились патроны. Охранник с острым взглядом прокричал ему:

– Прорываться надо, Глеб! Дорога впереди свободна!

Отбросив травмат, Корозов распорядился водителю:

– Никола, в машину! – И прыгнул в салон.

Отстреливаясь, водитель метнулся за руль, завел мотор. Охранник с острым взглядом сел рядом. Машина тронулась. Червяк, Мышонок и Пегас палили по ней безостановочно. И в ту секунду, когда казалось, что все позади, пуля настигла водителя. Он упал лицом на руль. А авто стало проседать на один бок из-за пробитой шины. Оглянувшись на Корозова, охранник выдохнул:

– В воду, Глеб! С моста!

– Дай мне ствол водителя! – потребовал Корозов.

– Стрелять нечем, Глеб. В воду! – повторил парень.

Автомобиль уткнулся в бордюр и остановился. Охранник и Глеб выскочили из машины, метнулись к ограждению моста. Не раздумывая, под пулями нападавших прыгнули вниз. Течение реки снесло их под мост. Вынырнув, сплевывая воду, они подплыли к опоре моста.

– Подождем здесь, – сказал Глеб. – Выплывать из-под моста опасно. Сверху стрелять начнут. Надеюсь, что кто-нибудь из водителей уже позвонил в полицию.

– Бандюки скоро уберутся. Такие дела долго не делаются. Не захотят попасть под раздачу полиции! – отозвался охранник, фыркая водой.

И он был прав. Пегас видел, что время стало работать против них, махнул рукой, зло скомандовал:

– В машину! Линяем!

Быстро сев в машину, подельники покинули мост. Пробка перед мостом после этого стала рассасываться. Из близстоящих к автомобилю Корозова машин к раненому водителю подбежали люди. Кто-то пробежал дальше, склонился над охранником. Потом его с дороги осторожно перенесли к ограждению моста. Женщина в розовой блузке и черной юбке позвонила в скорую, долго объясняла, что произошло. Мужчина в вельветовом пиджаке наклонился над ограждением, всматриваясь в воду, крикнул вниз:

– Эй, там, под мостом, есть кто-нибудь живой? – прислушался.

Ответа не последовало. Он оглянулся на других, столпившихся у ограждения, пожал плечами. И тогда все, как по команде, прибились к ограждению и закричали на разные голоса:

– Тут все закончилось!

– Если есть живые, отзовитесь!

– Тут больше никто не стреляет!

В ответ ни звука. Мужчина в вельветовом пиджаке буркнул:

– Бандитские разборки.

Девушка в красном топе и джинсах опасливо предположила:

– Может, под мостом тоже бандиты. Если они, конечно, живые.

– Двое, которые сами прыгнули, наверняка живые, – заметил рядом с нею парень в салатовой рубашке, узких бордовых брюках и длинных серых туфлях.

– Чего ж они не выплывают? – удивилась девушка, но ни от кого не получила ответа.

Зато женщина в розовой блузке выдохнула, сжимая в руке телефон:

– Надо бы в полицию сообщить.

– Да уже сообщили, – сказал мужчина в вельветовом пиджаке. – Сразу, как только они стрелять начали друг в друга.

К этому моменту подкатил Исай. Выскочив из машины, он одного из двух охранников, что были с ним – чубатого, – отправил к автомобилю Корозова, второго, белобрысого, к раненому, которого люди перенесли к ограждению. А сам шагнул к кричащей толпе, повисшей на ограждении моста:

– Что вы там высматриваете? – громко спросил.

К нему повернулся парень в салатовой рубашке:

– Ты знаешь, так все быстро произошло, что толком никто ничего не понял. Создали пробку на дороге, открыли стрельбу друг по другу! Одного подстрелили – он свалился с моста. А двое вон из той машины, – показал на автомобиль Корозова, – сами сиганули вниз. У одного-то, может, дух вон. А двое должны быть живыми. Если, конечно, плавать умеют. А там – кто их знает. Кричим – не отзываются.

– Не умели б плавать – не прыгнули бы! – добавил мужчина в вельветовом пиджаке. – Не каждый решится с моста махнуть.

– Когда по тебе стреляют, не только с моста скакнешь, – усмехнулся парень.

Подошел белобрысый охранник, сказал начальнику охраны, показывая на лежавшего у ограждения:

– Живой. Ранен.

От машины Корозова подбежал чубатый, тоже проговорил:

– Водитель ранен, Глеба и второго охранника нет!

Стало ясно, что с моста спрыгнули Глеб с охранником. Исай наклонился над ограждением, прокричал:

– Глеб! Это я, Исай! Вы живы? Отзовитесь! Это я, Глеб, Исай! Глеб, ты слышишь?

Услыхав голос начальника охраны, Корозов распорядился:

– Ответь!

Отфыркиваясь, охранник подал голос:

– Живые!

– Плывем к берегу, – скомандовал Глеб.

Оттолкнувшись от опоры моста, они поплыли. На поросший травой берег вышли, тяжело дыша. Вода ручьями стекала с одежд. Сели на землю, отдыхая. Глеб произнес, пытаясь шутить над собой:

– Никогда не приходилось купаться в костюме и туфлях. Нелегкое это дело, оказывается! Правда, мышцы хорошо развивает. Лучше всякого тренажерного зала. Что скажешь? – Посмотрел на охранника.

Вытирая лицо руками, тот буркнул в ответ:

– Зато живые, Глеб.

– Ты молодец. Правильно сообразил! – похвалил Корозов, приглаживая ладонью волосы. – Главное – вовремя. Иначе сейчас одежда наша была бы в дырках. Как тебе это нравится?

– Совсем не нравится, – отозвался парень, улыбаясь скупо.

– Вот и я о том же, – усмехнулся Глеб, полез по карманам, вытащил мокрый телефон, промокшие документы, покачал головой и опять рассовал по карманам, ничего не говоря. И так, не проронив больше ни слова, они сидели до тех пор, пока не подкатила машина Исая. Начальник охраны подбежал:

– Не ранены?

– Как там ребята? – в свою очередь задал вопрос Глеб, поднимаясь на ноги.

– Живые, – ответил Исай, откидывая челку с высокого лба и потирая его пальцами. – Скорая приехала за ними.

– Парни хорошо отработали, – выговорил Корозов. – Особенно вот он. – Показал на охранника рядом. – Смелый и смышленый парень. Хорошую премию заработал. Все они заработали.

Смущенно кашлянув, охранник переступил с ноги на ногу.

– Набери мне Акламина! Мой телефон промок, – попросил Исая.

– Я уже позвонил ему, – ответил тот. – Оперативники едут. – Между тем набрал номер и протянул телефон Глебу.

– Аристарх, – проговорил Корозов, когда Акламин ответил на звонок. – Ты где сейчас? Рядом с Ольгой? Как она там? Нормально? Ей пока ничего про меня не говори! Сам потом скажу. От Исая знаешь, что на Узком мосту на меня напали. Была бойня. Двоих моих парней ранили. Твои опера, наверно, уже подъехали. Я не на мосту сейчас. Мне пришлось искупаться. Вот стою на берегу мокрый, как курица. Нападение на Ольгу и на меня, я уверен, – это одна разработка. Есть кое-какие новости. Подъезжай сюда сам, буду ждать!

В это время молчаливая и неторопливая медсестра скорой тщательно и аккуратно перебинтовывала Ольге ногу. Акламин подошел, сказал:

– Мне надо отъехать по работе, Оля, оперативники останутся здесь.

– Что-нибудь с Глебом? – сразу заподозрила и заволновалась она.

– Да нет, с чего ты взяла? – не меняя выражения на неулыбчивом лице, спокойно произнес Аристарх.

– Он не ответил на мои звонки, – сказала она и потянулась к сумочке за телефоном.

Оставив в музыкальной школе оперативников, Акламин выехал к Узкому мосту. Там, имея показания Ольги, выслушав Глеба и опросив очевидцев, заключил:

– Ты прав, Глеб: это звенья одной цепи. Возле музыкальной школы Ольга видела то же страшное лицо, что и ты здесь. Ну, с которого в роддоме сорвала маску. Они всё рассчитали и хотели одним махом убрать свидетелей. Но не получилось. Не исключено, что попытаются повторить.

Грязная и мокрая одежда создавала дискомфорт. Солнце подсушивало ее, что вызывало у Глеба еще большее желание быстрее переодеться.