Свекровь
С первыми аккордами медленной мелодии и под французский бархат Джо Дассена, Катя набралась смелости.
– Сева, можно пригласить тебя на танец?
Он повернул голову, посмотрел на нее, молча, встал и пошел в середину зала, Катя поспешила за ним. В душе она ликовала. Севка взял ее за талию, еле прикасаясь к ней, ощущение, что он держал в обнимку воздух. Катя сначала положила руки ему на плечи, потом обвила его за шею. Поняла, что Севка никак не реагирует на нее, и пошел танцевать, скорее всего, из вежливости. Ликование у Кати сменилось небольшим разочарованием, но она не теряла надежды. Танец закончился, Севка взял куртку, и, не поворачиваясь, никому ничего не сказав, молча вышел из класса, где гудели стекла от громкой музыки. Валерий Леонтьев неустанно и энергично пел: «Все бегут, бегут, бегут ……». У Севки в голове эхо повторяло «бегут, бегут, бегут, бегу, бегу, бегу…».
Утром Руликин долго возмущался, что Севка его бросил одного, что у него не хватало времени с Лизкой танцевать, потому что девчонки устроили первенство, всем хотелось заполучить девятиклассника на медленный. И Серега отдувался один за двоих. А с Лизкой потанцевал всего два раза. Поэтому, Севка просто обязан, должен, сегодня пойти в кино, Серега с Лизкой, а Севка с Катькой. Сева согласился. Ему уже было все равно с кем куда идти. Главное, Серега успокоится. В школе уроки тянулись очень долго, Севке хотелось скорее на перемену и хоть одним глазом посмотреть на Полю. Просто посмотреть. Когда он ее видел, ему было одновременно и хорошо, и очень больно. И это «больно» ему нравилось. Пусть ему будет больно.
….Поля вышла из дома, за сестрой в детский сад. Она терпеть не могла так далеко ездить. На улице пахло весной. Солнце светило ярко, на ветках уже набухли почки, хотелось расстегнуть куртку и. …И мечталось о любви… Ее не было. Надо что-то делать с Севкой. Как бы с ним помириться что ли. Нет, сама она ни за что. Первая.… Ну, нет, не дождется. Да и вообще, что на нем свет клином сошелся? Конечно, не сошелся. Другой найдется.…Получше.… Только чем получше, она не знала.…Еле успокоив себя и убедив, что свет клином не сошелся, Поля зашла в трамвай, еле протиснулась к окну, и, разглядывая весну на улице, почти забыла про свои обиды.
Трамвай уже подъезжал к следующей остановке, заскрипели рельсы, люди начали продвигаться на выход, как вдруг…. Поля глазам своим не поверила.…На улице стоял Серега с Лизкой из 7. В, держа ее чуть повыше талии и …Севка с какой-то блондинкой из Лизкиного класса. Эта блондинка, держала Севку за руку, заглядывала ему все время в лицо.… И эта четверка, что-то весело обсуждала. Из трамвая вышли пассажиры, зашли новые, кажется, еще больше, чем вышли, проходили, протискивались в салон, толкая и задевая Полю, трамвай тронулся… Поля стояла и смотрела на эту четверку, которая становилась все меньше и меньше, потом вообще скрылась из глаз. Что она чувствовала в этот момент? Внутри бушевала стихия эмоций. Ее обидели, растоптали, вытерли об нее ноги, а самое страшное… ей нашли замену… Она была уверена, что Севка любит ее, и никуда от нее не денется. Рано или поздно приползет к ней, а она… его помучает сначала хорошенько,…Что бы не повадно было характер показывать. А потом помирится, так и быть. Она знала, что никогда Севка не променяет ее ни на какую другую.… И вдруг это произошло. Она, оказалась заменимой. Разочарование, обида на себя, и злость на Севку….И пустота…
Глава 14
Только ленивый на следующий день не подошел к Поле и «по секрету» не сообщил, что «вчера знаешь кого видела?» или «вчера иду, смотрю, а Лищенко то с Катькой из 7 В». Столько советов посыпалось сразу на голову Поли, и что бы Катьке «перья ее повыдирать», и чтобы Севке «устроить веселую жизнь» и еще много «мудрых» планов по отмщению. Но Полю совершенно не устраивал ни один совет. Конечно, мстить она не собиралась, но в душе залегла стойкая и тяжелая обида. Не могла она поверить в то, что какая-то Катька из 7 В лучше нее, Поли! Да еще, как назло, куда она не пойдет, везде натыкалась на эту парочку. То на бульваре их встретит, то на перемене, то однажды….
У школы была традиция выручать местный драмтеатр. На такие спектакли, как Партия руководит стройкой века, какой-нибудь гидроэлектростанции, или на партсобрании разбирают за аморалку какого-то рабочего. Так и в этот раз, всех учеников школы обязали посетить премьерный драматический шедевр. И что бы уж точно все пошли, Наталья Корниловна, учитель русского языка и литературы, пообещала задать сочинение на тему «Роль партии в уборке урожая». Что там, в театре, никого из школьников не интересовало, главное выход в свет, не делать уроки, лишний раз встретиться с подругами и весело, в последнем ряду провести время.
Поля ждала Наташку Баршину на трамвайной остановке, бродила возле газетного киоска, разглядывая витрину, увлекшись канцтоварами и обложками журналов «Работница» и «Крестьянка», завернула за угол, и… лицом к лицу встретилась с Севкой. Они оба растерялись. Но сразу же возникла Катька. Севка рванул вперед, мимо трамвая, прямо на красный свет. Он шел стремительным быстрым шагом, уходя все дальше и дальше от Поли. За ним семенила Катька, еле успевая, оглядываясь победным взглядом на Полякову. Поля смотрела вслед, а внутри все болело. Так ей хотелось бежать вместо Катьки. Но, она помнила, что раз Лищенко выбрал другую, значит, нет ему прощенья! Но в то же время, она все отчетливее понимала. Севка любит только ее, а не «эту» из 7 В! Она это чувствовала. И тем больше злилась на него.
Поля, Наташка Баршина, Ладка Паромова и Милка Радеева, неизменная четверка подруг, заняли самые центральные места в партере. Где-то впереди сидели «ашки», Ирка Ветелина среди них. Она что-то рассказывала очень интересное, потому с соседних рядов склонились ее одноклассники, и периодически оттуда раздавался смех. Увидев Полю, Ирка махнула ей рукой, и продолжила развлекать друзей.
Девчонки читали программку и весело обсуждали фамилии актеров. А у Поли не было настроения. Перед глазами стоял его растерянный взгляд, его быстрая уходящая походка, Севка и …эта… из 7 В. Вдруг картинка из памяти стала реальностью. Через четыре ряда от Полиной компании, прямо, как говорится, перед глазами изумленной публики, резко приземлился Лищенко, а рядом с ним… «эта».
– Опаньки….– тихо и хором прошептали Наташка, Ладка и Милка. Они смотрели то на Полю, то на Севку.
– Это какую надо иметь наглость усесться со своей кикиморой прямо перед нашим носом!
– Поля, Поля, смотри, они за ручки держатся, ну надо же у них как далеко зашло!
– Поля! А тебя он за ручку что-то не держал!
– Поля! Смотри, она ему головку на плечо! Тьфу, смотреть противно!
– Гля, гля, ручка ее у него на колене, а он ее за ручку!
– Во, сволочи, и сели специально перед нами!
– Девочки, прошу вас, тише! Они услышат!
– Поля, да ни то, что тише, мы им вообще сейчас такое сделаем…
– Поля! Глянь-ка, он нас увидел! Глянь, аж белый стал!
– Поля, а эта мелкота-семиклашка, все к нему ручонками тянется, зараза…
– Поля! Смотри-ка, пошел куда-то! Покурить что ли? А чегой-то, он зазнобу свою забыл?
– Поля! Нет, ты посмотри как эта малолетка глазками на нас зыркает!
– Поля, смотри-ка, пришел! Чтой-то он от нее отворачивается?! И за ручку уже не берет! А нет, смотри она его за руку! А он…. Он ушел… Поля! Он ушел! А эта… Поля, смотри, она как собачка за ним! Поооляяя! Он ее не любит! Мне кажется, он…
– Что?
– Он… тебя любит! А эта….Эта ему не нужна!
Севка злился на себя. Зачем он только начал с Катей встречаться. Она ему не нравится. И даже в тягость. И как избавиться от нее теперь? Прилипла как банный лист! Она, конечно ни при чем. Но Севка понимал, что долго он так не протянет, и что ему делать не знал. На душе и так кошки скребли! Кстати, о кошках!
Катя Севку ждала вечером, в субботу. Он долго думал идти или нет. Решил, что это последний раз. Сегодня он скажет это Кате. Открыв калитку, он прошел к дому, но вдруг услышал, какие-то попискивания, шорохи, возню, голос Кати и ее бабушки. Он пошел на звуки, и, когда зашел в сарай, остолбенел… Катькина Муська рожала, она так жалобно стонала, как человек. Бабушка Кати помогала ей разродиться очередным котенком, а Катька… Катька. …Рядом с ней стояло ведро с водой и она ловко управлялась с котятами. Муська смотрела огромными глазами на ведро… и плакала…
– Ой, Севочка, привет, я сейчас, скоро освобожусь, – мило защебетала Катя. Севку замутило, к глазам подступили слезы… Он сдержался и тихо произнес:
– Можешь не торопиться.…Прощай…
Глава 15
Лето Поля не любила. Папа уезжал на практику со студентами на все три месяца. Подруги разъезжались кто на базу отдыха, кто в пионерский лагерь, кто к бабушке в деревню.
У Поли бабушки не было. Да и дедушки уже тоже. Его не стало еще осенью. Мама с папой его звали жить к ним, но он не хотел покидать свой дом. Свою бабу… Он частенько приходил с ней поговорить на кладбище. Садился у ее креста и рассказывал про Полю, про то, как ему без нее, без бабы плохо, про то, что глаза уже не те и руки тоже, про то, что зима была злющая, и про огород, который без женских рук зачах. Мама Поли навещала его. Из южного города в Сибирь, но это было так далеко.… У мамы болела душа за отца, который уперся и ни в какую не хотел никуда ехать. Оно и понятно, большая часть его жизни прошла здесь.
Осенью мама поехала в родные края, как раз тогда Поля и начала встречаться с Севкой.
Когда мама вышла из поезда, пока с чемоданами разобралась, перрон опустел. Никто ее не встречал. Должен был брат двоюродный, но что-то его не было. Один какой-то седой старичок с бородой шел медленно по перрону, шаркая ногами. Мама Поли смотрела на него и что-то такое знакомое промелькнуло…
– Папа!
– Дочь! Аленушка!
Сильно сдал отец. Очень сильно. Сердце ее сжалось…
Мама была с отцом две недели, но дома ждали ее дети и муж, и надо было возвращаться.
Состарившийся отец стоял под окном вагона и, не мигая смотрел на дочку, хотел насмотреться, запомнить каждый мгновение с ней. Когда поезд тронулся, он за ним не пошел.… Не было сил… Трое суток в поезде Полина мама все вспоминала и вспоминала каждую минуту, проведенную с отцом, этот взгляд, когда поезд тронулся. Свидятся ли еще?
А дома ждали две абсолютно разные дочки и муж. Они соскучились. Папа Поли купил букет цветов, встречал ее на вокзале. А мама …Мама привезла Поле магнитофон! Кассетный! Такой красивый, коричневый, название на нем – «Электроника». Поля была на седьмом небе от счастья! Вот это подарок! Теперь она сможет прямо с телевизора записывать музыку.
Она быстро накормила сестру и уложила спать. А сама тихо-тихо включила магнитофон, легла рядом с ним на диван, чтоб лучше слышать музыку и …заснула под мягкие убаюкивания Юрия Антонова. Разбудил ее звонок. Потом грубый стук в дверь… Она подскочила спросонья, не поймет который час, какой день недели, где родители.… Подбежав к двери, распахнула ее. Перед ней стоял незнакомый мужчина. Он немного настороженно спросил:
– Поляковы здесь проживают?
– Да, – сонным голосом ответила Поля.
– Взрослые дома есть?
– Нет. В кино ушли.
– В кино? Ладно, распишись за телеграмму.
Поля быстро черкнула карандашом какую-то закорючку, а почтальон смотрел на нее с сочувствием…
Отдав телеграмму, он быстро побежал вниз по лестнице. Поля начала, приходить в себя, но то ли от того что резко встала, то ли от предчувствия чего-то нехорошего подошла к торшеру, открыла телеграмму, прочитала.… И потеряв сознание, упала.
Через какое-то время пришла в себя. В голове стучало три слова. Деда больше нет.
Лето Поля не любила. Гулять было не с кем. Папа уехал. У мамы со здоровьем не очень.… Изредка кто-то из подруг заезжал домой между сменами в лагерь, поменять вещи и опять на отдых. У подруг родители работали на крупном заводе, где для рабочих не было проблем получить путевку в пионерский лагерь, или на базу отдыха, на Черном море. А у Поли мама была медсестрой и из года в год ходила с заявлениями в местком поликлиники, в которой всю свою жизнь проработала, что бы дали дочке путевку в лагерь. И только после седьмого класса, правдами и неправдами, и подарками главной месткомше, наконец, удалось для Поли выбить путевку. В Геленджик, в пионерский лагерь.
Уезжала Поля с тяжелым сердцем. Как ей хотелось в пионерский лагерь раньше! И как ей не хотелось оставлять одну маму и сестру. Маме часто бывало плохо, и Поля старалась помочь ей во всем. Однажды, мама упала в обморок поздно вечером, ох, Поля и ее сестра испугались тогда.
Поэтому, собравшись в лагерь, Поля не находила себе места от беспокойства, но маме виду не показывала, что бы только мамочка не волновалась. В лагере ей нравилось. Но все были чужие. А еще, всем приходили письма. А Поле нет. С каждым днем, Поля становилась чернее тучи, у нее в голове рисовались разные страшные картины. То мама в больнице, а сестра в детском доме. То мама без сознания, а сестра потерялась. Наконец, измучив себя самыми страшными картинами, и после очередной почты, в которой письма были всем, а ей, как всегда, ничего, Поля пошла на рискованный поступок. Потихоньку выйдя из домика во время тихого часа, побежала в медпункт, потому что только там был телефон.
– Здравствуйте!
– Здравствуй, девочка! У тебя что? Болит что-то?
– Пожалуйста, разрешите мне позвонить маме! – и вдруг как заплачет, в голос. Ревела от всей души. Все, что накопилось в ней за эти черноморские дни в пионерском лагере, полилось рекой, нет, даже водопадом, наружу.
– Моя мама сильно болеет, у меня сестра… маленькая… Мне… писем нет.…Всем есть… А мне нет… Я пишу, пишу, а она… а они… Пожалуйста, тетенька, миленькая, пожалуйста, можно я маме позвоню?!
Врач испуганно схватила телефон и протянула девочке трубку.
– Звони, звони скорее.
Всхлипывая, Поля набрала мамин рабочий номер, и в трубке послышались гудки… Сердце Поли бешено забилось.
«Мамочка, мамочка… возьми трубку, пожалуйста!» – взмолилась Поля.
– Поликлиника. Я вас слушаю.
– Мама! Ты живая!
– Поля? Поленька? Дочка, что случилось?
Поля ревела в трубку от счастья, ее мама ничего не могла понять и кричала в трубку:
– Поля! Что случилось! Ты заболела? Тебя обидели?
– Живая! – ревела Поля, и приговаривала, – я тебе пишу, пишу, а ты не отвечаешь! Я думала, что с тобой что-то случилось!
– Полюшка, доченька, я тоже пишу, на каждое письмо отвечаю, и сразу отправляю!
– А я ничего не получаю, – ревела Поля…
Врач, наблюдая эту картину, прослезилась тоже, подошла к Поле, взяла у нее трубку и успокоила маму. А потом… потом и Полю.… На следующий день, почтальон принес Поле целую пачку писем от мамы. Одно от папы. И даже одно от сестры. Какие-то каляки-маляки. Поля была счастлива! Это просто почта была виновата!
Поля лежала на диване и смотрела в потолок. Читать не хотелось. Смотреть телевизор не хотелось. Есть… хотелось. Но уже поздно… Интересно, а Севка где? С Катькой наверно…
Звонок в дверь…
– Полька! Мы на море едем с папой. У нас лишняя путевка, поедешь с нами?
– Ух ты, здорово! Надо у мамы спросить…
На море было весело. Папа Наташкин спал или где-то пил. А потом его вообще вызвали на работу. И Наташка с Полей последние три дня были сами на море без взрослых. Компания у них была веселая. Четыре девочки. Четыре мальчика. Поле достался «Мелкий». Над ним все шутили «Давай не видеть мелкого в зеркальном отражении», особенно когда эту песню включали на дискотеке. Мелкий не обижался. Что делать, если он мелкий. В смысле низкого роста. Поля обувала шлепки и то казалась выше его. Поле он не нравился. Но это была месть Севке. Пусть узнает, что она тоже может жить весело и счастливо. Что свет клином на нем не сошелся. Пусть этот Севка не думает, что Поля останется одна и будет страдать. Но, положа руку на сердце, Мелкий не только ей не нравился. Он ей был неприятен, и еще Поле, казалось, что они смотрятся как слон и моська. Слон Поля. Моська – Мелкий. Когда долгими вечерами на море, а потом уже и в городе, Поля гуляла с новым ухажером, то разговаривали они только о Севке. Вернее говорила Поля. Мелкий молча слушал. А Поля рассказывала о Севке… Только о нем… Где он этот дурацкий Севка??? Что он сейчас делает?
А Севка… Расставшись с Катькой пошел работать… Надо было матери помочь. Да и самому нужны были деньги. И они с Серегой пошли работать на швейную фабрику. Швеями-мотористами… Шили рубашки мужские… Да и делать надо было что-то, чтобы Полю забыть… Но …Не получалось… Рубашки получались…. Забыть Полю ….нет…
Десятый класс начался бурно. С первого сентября учителя начали рассказывать о том, что впереди экзамены. Кому-то поступление в институт. Кому-то взрослая рабочая жизнь.
Поля все время на линейке старалась высмотреть Севку. Катька к нему не подходила. Он не подходил к ней. Сердце Поли трепетало от радости. Неужели?
Наконец-то хоть одно радостное событие, в школе повесили объявление, что в субботу «Осенний бал».
Настроение было боевое. Решили с девчонками на «Осеннем балу» не пропускать ни один танец. Натанцеваться до стертых ног. Навеселиться в последний школьный год. Участвовать во всех конкурсах. А Поля мечтала увидеть Севку.…Хотя, если признаться себе, не знала для чего. Заело ее, что Катька была в его жизни. Была. Уже донесла разведка, что, не встречаются! А теперь, на дискотеке, пусть осознает, кого потерял! Только бы от Мелкого на вечер как-то отделаться.
После лета все соскучились по школьным вечерам, все сошлись в едином танцевальном настроении, и топот и грохот музыки все заводил и заводил десятые, девятые, и восьмые классы. Поля чувствовала себя королевой! Выпросила у мамы платье шоколадного цвета, всю ночь промучилась, накрутив волосы на бигуди. Сделала себе воинствующий начес, в подъезде, по-тихому накрасила губы маминой помадой, и кинула ее в почтовый ящик.
Вечер был потрясающий! С одной стороны за ней следила Катька и компания, которые перешли в восьмой и их стали пускать на школьные вечера. С другой стороны она очень надеялась, что следит за ней Севка. А она… Она счастливая и независимая… И пусть они все это видят!!!
Растанцевавшись, Поля наступила кому-то на ногу и весело повернулась извиниться… Перед ней стоял Севка… Он как-то виновато улыбался… И Поля поняла, что оттоптала ногу именно ему… Что-то во взгляде Севки было такое щемящее… Что все настроение Поли моментально улетучилось, она резко отвернулась от него. Попыталась танцевать, но танец как-то не пошел…
Глава 16
Осенний бал грохотал на всю округу. Бывает, что вечер не задался. В этот раз было все наоборот. Все старшеклассники слились в едином музыкально танцевальном экстазе, выплеснув всё в актовом зале школы с по́том, кровавыми мозолями, прилипшими прическами, потекшей косметикой, в упоении и восторге хором подпевая: «Поверь в мечту, поверь в мечту, поверь в мечту скорей, поверь в мечту, поверь в мечту, как в доброту людей…», сорвав уже и без того охрипшие голоса. Не до танцев было только двоим. Севка сидел в кресле, задумчиво смотрел на отрывающуюся от пола и взлетающую в ритм музыки под потолок толпу. Поля… Поля металась… Она то пристраивалась в какой-то танцевальный круг, то выскакивала из него, и найти себе места не могла. Перед глазами стоял Севкин взгляд, наполненный нежностью, радостью и тоской одновременно. Ну не последняя же Поля стерва… Не могла она выбросить из головы его… Пританцовывая, Радеева подбежала к Поле:
– Ну че, Полька, не танцуется? А хочешь, я сейчас белый танец попрошу? Пойдешь и пригласишь Лищенко, а то на тебе лица нет.
– Кто? Я? Пригласить?. Ты что!!! Да не за что на свете!!! Он меня променял на какую-то пигалицу… А я …Ты что! Ну, ты даешь, Радеева, в жизни не будет этого!!!
И Радеева недолго думая, как будто в танце, как бы нечаянно, толкнула Полю в сторону Лищенко, и Поля резко приземлилась в кресло, аккурат рядом с ним. Севка повернул голову и удивился! Поля? Села рядом с ним?
Как же глупо себя почувствовала Поля, а Радееву готова была огреть, чем потяжелее, но подруга стояла невдалеке, пританцовывая, подавая знаки поддержки. То подмигивала ободряюще, то подсказывала что-то, но ее, слава богу, не было слышно. Да и хорошо б, если б не было и видно.
Растерявшись, Поля решила, что что-то надо сказать, потому что пауза затянулась, и стало неловко. И больше ничего не придумала, как сказать:
– Привет.
– Привет, – Севка настороженно ответил.
– Чего не здороваешься?
– Я поздоровался…
Поля несла какую-то чушь, злясь на Радееву и на свою глупость…
– Нуууу, я имею в виду в школе… Как будто мы с тобой в одном классе не учимся.
– А мы и не учимся с тобой теперь в одном классе…
Поля сморозила очередную глупость. Ну как же… Она переволновалась. Совершенно в ее планы не входило нарушать обет молчания с Лищенко, и тут такой поворот. Хотя в душе она была очень рада, что так получилось, и Радееву готова была не только убить, но и расцеловать за толчок к судьбе. Вот такие вот девушки бывают противоречивые…
– Так вот! – дерзким голосом продолжила Поля, – не забывай здороваться в школе! Понял?
– Понял, – заулыбался Севка…
Осенний бал окончен, все уставшие и удовлетворенные, медленно расходились по домам. Севки не было нигде видно. Но Поля его знала как облупленного… Сто процентов, сейчас он ее будет поджидать… Или возле школы. Или возле дома. Но как-то было ей страшновато. Нет, конечно, она Севку не боялась, но слишком резкий скачок в отношениях. Ей надо было все осмыслить, привыкнуть к тому, что они помирились… А самое главное, опять появилось чувство, как раньше… Она одновременно и хотела быть с Севкой и ее что-то мучило, что-то в этой истории тяготило, и она не могла понять – что!?
– Девочки! А пойдемте по бульвару погуляем немножко! Мне никак домой сейчас нельзя!
– Почему?
– Да Лищенко….
– Думаешь, будет ждать?
– Почти уверена.
– Ну и что?
– Не готова я… Ну, пока …Не могу я ему простить эту…
Глава 17
Поля была права. Она уже чувствовала Севку на каком-то высшем уровне… Он, действительно, ждал. Нервничал, ходил вокруг дома, смотрел на ее окна…. Он очень хотел ее увидеть, но что скажет ей он не знал… Но жить без нее уже было выше его сил…
Из окон пятиэтажки доносились звуки работающего телевизора, голос Николая Озерова кричал: «Удар! Еще удар!!! Голллл!!!!». И крики подвыпивших болельщиков: «Ураааа! Голл!!!».
Севка вспомнил, как в детстве, когда еще Алька не встретила своего таксиста, в его веселом коммунальном дворе сосед Кандилевский, который жил в самом конце, выносил на улицу телевизор. И это был момент наивысшего примирения и паузы в соседских войнах, спорах и драках… Собирались у телевизора все, и шумные дагестанцы с детьми, и веселенький и вечно пьяненький сосед Мишка, и тетька Валька всегда одинокая и пьяная, проводник Володька, у которого Алька снимала комнату для Севки, и Алька, успевающая и здесь состроить глазки бесконечным родственникам из Махачкалы. Все становились родными, и это было необычно, трепетно и удивительно… Потому что только говорящий ящик мог собрать за один стол непримиримых врагов, огромную толпу детей, которые до этого катались на самокатах, играли в прятки, в войнушку, в этикетки… Вся соседская братия от мала до велика садились вокруг телевизора и с наслаждением смотрели футбол, или фильм с Чарли Чаплином. Веселый громкий смех раскатывался далеко за пределы этого одного из островков советского бытия, и вечером не хотелось расходиться по домам. Но наутро жизнь входила в свою колею, и чьи-то разборки становились продолжением длинного сериала, которому не было названия. Часто Севка с пацанами собирались в укромном дальнем уголке и резались в этикетки от жвачек, менялись марками, иногда игры заканчивались фингалом под глазом. Так, однажды, Колька, который был старше Севки на три года, решил перед малолетками показать, кто во дворе главный, и прицепился к Севке. Просто так, на пустом месте. Севка вернулся расстроенный домой. Алька сыну объяснила, что взамен того, чтобы страдать сидеть дома и обижаться, надо пойти и по-мужски разобраться с обидчиком. Так Севка и сделал. Вернулся туда, где Колька чувствовал уже себя героем и вломил обидчику в глаз. Надо сказать, после этого у Севки с Колькой завязалась крепкая мужская дружба.
Когда родная тетка Зина, которая жила в соседнем доме, умерла, и остался ее муж Гришка один, Севка с пацанами не давали ему скучать. Иногда они делали дымовуху из старой куклы неваляшки или из теннисного шарика, которая жутким вонючим черным дымом обволакивала все пространство вокруг. И кидали дядьке Гришке в форточку. Пьяный Григорий в семейных трусах в цветочек выскакивал в ужасе из дома, не понимая, что происходит, а дети с веселыми криками рассыпались как горох в разные стороны. А он нёсся по улице в трусах, теряя тапочки, пытаясь догнать ребятню.