«Темная материя» социальных наук
В-четвертых, лишь в ОПР есть причинно-следственные отношения не только между сущностями ОПР, относящимися к физическому миру, но даже между доступными восприятию предметами, физическими объектами и явлениями. Только в ОПР есть цели действий, последствия событий, иерархии объектов и явлений, классификации видов физических объектов (например, животных и растений, минералов, звезд, микрочастиц и пр.), которых нет в наличной физической реальности.
Только в ОПР есть отношения и связи между физическими объектами, в ней происходят события, возникают состояния и ситуации, протекают процессы, которых нет без человека в физической реальности, так как она просто непрерывно и тотально изменяется. Но эти изменения конституированы человеческим сознанием в форме конкретных событий, состояний, ситуаций, процессов, связей, отношений и пр. Лишь в ОПР есть физические законы, а в предметной физической реальности, кстати тоже оформленной человеческим сознанием, присутствуют лишь референты, соответствующие установленным людьми физическим законам.
В-пятых, область ОПР, относящаяся к физическому миру, живет жизнью, отличной от доступной восприятию физической реальности. ОПР наполнена множеством собственных специфических действий, совершаемых ее сущностями, их изменений и событий, происходящих с ними в ОПР.
В доступной восприятию физической реальности люди просто передвигаются, прикасаются друг к другу, разговаривают друг с другом, совершают какие-то действия с предметами, перемещают их или перемещаются сами в пространстве. Тогда как в физической области ОПР ее сущности в это же самое время совершают совсем иные действия – психические: женятся или разводятся, управляют фирмами, производят продукцию, делают открытия, создают научные и художественные произведения, готовят законы и распоряжения, совершают сделки и т. д.
Объекты ОПР действуют в ней же, меняются, устанавливают отношения: президенты издают указы, короли правят, вступают на престол или отрекаются от него, происходят выборы, назначения, переходят права собственности, заключаются соглашения, семьи образуются или разводятся и т. д.
В-шестых, область ОПР, достраивающая физический мир, – это нечто дополнительное, созданное сознанием множества людей на протяжении тысячелетий, нечто накладываемое сознанием человека на чувственно воспринимаемую им окружающую физическую реальность и радикально трансформирующее ее. Данная область ОПР охватывает весь физический мир от системы координат и оси времени до неожиданных значений и смыслов самых несущественных из окружающих человека предметов, объектов и явлений. Она наполняет понятными человеку смыслами доступную его восприятию «реальность в себе».
Как пишет М. М. Бахтин, «появление человека и человеческого общества… радикально меняет саму сущность бытия, сущность вещи, обретающей свой смысловой потенциал… При этом мир приобретает новое измерение – время» (цит. по: А. Н. Леонтьев, 2001, с. 256).
Человек постоянно пребывает в небольшой области непосредственно окружающей его «реальности в себе», чувственно репрезентируемой им в виде актуально воспринимаемой физической реальности. Этот вещественный физический мирок ограничен возможностями его органов чувств и элементами «реальности в себе», закрывающими от него перспективу с более далекими ее частями. Только этот «мирок» репрезентирован образами восприятия. Но с ним как бы сливается, дополняя и перестраивая саму чувственную репрезентацию мира, а главное, продлевая ее во времени и пространстве, область ОПР, тоже относящаяся к физическому миру. Она в итоге и формирует большую часть сложной чувственно-вербальной картины физического мира, или индивидуальный физический мир.
Эта картина мира порождает у человека уверенность, что он живет в конкретной стране, на континенте определенной формы, на планете Земля, в Солнечной системе, в галактике Млечный Путь, во Вселенной и т. д. Этот огромный и известный ему мир, репрезентируемый с помощью вербальных конструкций и ментальных образов представления, наполнен сущностями, с которыми человек, возможно, никогда не сталкивался непосредственно и с которыми никогда даже не будет иметь дела. Однако он уверен в их реальном наличии.
Всю свою жизнь человек живет в окружении непрерывно и безвозвратно изменяющейся вещественной физической реальности, в которой нет ни прошлого, ни будущего. Его тело является ее частью и меняется вместе с ней, физически существуя лишь в настоящее мгновение. Каждое предыдущее мгновение физической реальности немедленно и навсегда исчезает. Прошедшее мгновение сохраняется лишь в психике человека. Но мы убеждены, что живем в текущем физическом времени, у которого есть прошлое и будущее. Развертка во времени физических событий, истории мира и нашей личной истории существуют лишь в нашем сознании и ОПР. И мы пребываем в этих конструкциях объективной психической реальности.
Благодаря вербальным репрезентациям объективной психической реальности нам раскрывается ограниченность наших чувственных репрезентаций окружающей «реальности в себе». И становятся доступны физические сущности, которые мы не можем репрезентировать чувственно. При этом у привычных предметов и доступных восприятию объектов и явлений появляется множество новых сторон, порожденных смыслами и значениями, далеко выходящими за рамки чувственных репрезентаций физических сущностей.
Мы репрезентируем эти якобы физические сущности и новые стороны предметов с помощью знаков (слов), обозначающих нечто отличное от того, что знаки как материальные объекты представляют сами по себе… В результате мы оказываемся среди сущностей, которые считаем частью окружающего физического мира, хотя в действительности вместо них в мире есть что-то совершенно иное. Тем не менее наша жизнь без них немыслима. И подобных сущностей огромное количество: от орбиты и скорости до интервенции и собственности, от нетерпимости и космонавтики до потепления и углеродного следа.
Даже доступные восприятию простые, казалось бы, предметы и объекты физического мира удивительным образом меняются, попадая в сферу влияния объективной психической реальности. Строчка цифр на экране айфона превращается в средство доступа к материальным благам, чернильная клякса особой формы – в гербовую печать, неказистая картина на стене – в мировой шедевр, а торжественная мелодия – в символ государства.
Физические объекты, их свойства, действия и отношения имеют чувственно измеряемые нами степени… Однако все эти степени: большой – маленький, сильный – слабый, быстрый – медленный, далекий – близкий, теплый – холодный и т. п. – тоже продукты человеческого сознания, хотя и зависимые от «реальности в себе».
Мы уверены, что живем в мире физических событий, отношений, обстоятельств, взаимодействий, собственных и чужих поступков и реше-ний. Но все перечисленное происходит не в физическом мире, как кажется очевидным нашему здравому смыслу, а в объективной психической реальности.
Что останется от нашего мира, если вдруг исчезнет объективная психическая реальность?
Антропоморфный природный мир почти исчезнет вслед за ней, «сморщившись» до непосредственно воспринимаемого «животного» физического мирка с таким же «животным» его пониманием. Разница между окружающим миром животных и нашим миром заключается в том, что первый в основном ограничен тем, что доступно чувственному восприятию. Тогда как второй представляет собой сложную вербальную трансформацию исходно сенсорной репрезентации мира.
Чувственно воспринимаемый человеческий физический мир – это уже совсем не аналог сенсорной репрезентации животного. Он переполнен новыми вербальными смыслами, просто отсутствующими у животных. Он радикально видоизменен качественно благодаря наличию феноменологически иных – вербальных моделей его граней, принципиально недоступных сенсорному репрезентированию. И дело не в том, что он углублен и расширен в области макро- и микромира, например, с помощью инструментальных средств. Он полностью трансформирован с помощью вербальных моделей, раскрывающих в нем совершенно новые стороны и аспекты доступной восприятию физической реальности, поэтому чувственно репрезентируемая нами картина физического мира принципиально иная по сравнению с чувственными репрезентациями животных.
Как пишет У. Липпман (2004, с. 50), человек придумал, как взвешивать огромные и мельчайшие предметы, как считать множество чисел, которые ему не под силу удержать в памяти. Он научился с помощью своего разума «видеть» части мира, которые не может непосредственно воспринимать. Постепенно он создал для себя и в своей голове заслуживающую доверия картину мира, находящегося за пределами его досягаемости (правильнее было бы сказать: возможностей его восприятия. – С. П.).
Тезисы
1. Множество сущностей, относимых здравым смыслом к физическому миру, в наличии которых мы не сомневаемся, были конституированы либо сконструированы сознанием наших предшественников с помощью преимущественно вербальных концептов и образов представления. Они являются психическими объектами, имеют референты в физической реальности, но сами пребывают в физической области ОПР и действуют в ней же.
2. Не только физические, но и все остальные сущности ОПР (даже социальные, психические, вымышленные, трудно квалифицируемые и вообще невозможные) формируются сознанием по образцу предметов и доступных восприятию физических объектов и явлений. Вероятно, это обусловлено тем, что образы представления формируются у человека на основе образов восприятия и воспоминания.
3. Есть множество относимых здравым смыслом к физическому миру сущностей, в репрезентациях которых минимальна роль образов представления. Поэтому следует различать чувственное присутствие в физической предметной реальности доступных восприятию вещественных физических сущностей и бытие среди них вербально сформированных сознанием невещественных сущностей ОПР, относимых к физическому миру.
4. Для обычного человека, не задумывающегося о природе «вещей», и предметы, и физические объекты ОПР одинаково реальны. Он не замечает и не фиксирует феноменологических различий между собственными психическими репрезентациями сущностей, конституированных им чувственно (облако, стол, морская волна или зной), и сущностей, конституированных или сконструированных обществом вербально и интериоризированных им в процессе социализации (протон, электромагнитная волна, результат, параметр, триумф или оккупация). Тем более что огромную роль в формировании последних играют его образы представления.
5. Даже в доступной восприятию предметной физической реальности нет ни одной физической сущности, не представленной одновременно в ОПР. При этом последняя целиком и полностью определяет их значение и использование людьми.
6. Только в физической области ОПР присутствуют отношения и связи между физическими предметами и объектами, лишь в ней происходят антропоморфные физические события и проявляются их последствия, есть причины и следствия, возникают состояния и ситуации, протекают процессы, пребывают иерархии физических объектов и явлений, классификации видов живых и неживых существ и т. д. Даже предметы только в ОПР приобрели понятный людям смысл и статус.
7. В предметной физической реальности присутствуют лишь референты сущностей физического мира, недоступных восприятию. Одни такие сущности ОПР, сформированные людьми, имеют несомненные и многочисленные референты в физической реальности. Тогда как другие имеют там немногочисленные и трудновыявляемые референты.
8. Некоторые конституированные и сконструированные людьми сущности физической части ОПР со временем гипостазируются и становятся для новых поколений трудноотличимыми от физических предметов, объектов и явлений.
9. Область ОПР, достраивающая физический мир, – нечто накладываемое сознанием людей на чувственно воспринимаемую ими окружающую физическую реальность и радикально трансформирующее ее, нечто созданное сознанием людей на протяжении тысячелетий. Эта область ОПР охватывает весь физический мир от самых незначительных из окружающих человека предметов (их значений и смыслов) до системы пространственных координат и оси времени.
Глава 2.1.3. Научная картина физического мира как часть ОПР
§ 1. Знание
Можно лишь согласиться с мнением К. Поппера (2002, с. 88), что наука – это одно из величайших созданий человеческого разума, шаг, сравнимый с возникновением дескриптивного и аргументативного языка или с изобретением письменности.
Сегодня у человека не может быть адекватного миропонимания, если он не следит за достижениями науки.
Философ науки В. С. Степин (1998, с. 72) пишет, что общая научная картина мира является особой формой теоретического знания, которое интегрирует наиболее важные достижения естественных, гуманитарных и технических наук. Это, например, представления о кварках и синергетических процессах, о генах, экосистемах и биосфере, об обществе как целостной системе и т. п. Сначала они развиваются как фундаментальные идеи соответствующих дисциплин, а затем включаются в общую научную картину мира.
Действительно, картина природного, или физического, мира представлена в человеческом сознании в значительной степени научным знанием о разных аспектах этого мира. Однако, обсуждая картину мира, исследователи обычно делают акцент на физической ее стороне, которую в первую очередь рассматриваю в этой главе и я, так как весь данный раздел книги посвящен физической области ОПР.
Что такое знание?
П. Бергер и Т. Лукман (1995, с. 110) определяют знание как совокупность общепринятых истин относительно реальности. В. А. Жмуров (2012) и многие другие авторы считают знание информацией о мире, которой владеет индивид или социальная группа. А. Я. Анцупов, А. И. Шипилов (2006, с. 111) и другие исследователи рассматривают знание как проверенный практикой результат познания действительности. Б. Г. Мещеряков и В. П. Зинченко (2004, с. 176) сообщают, что знание нередко смешивают с опытом, пониманием, информацией, отражением. К. Поппер (2000, с. 62) считает, что всякое знание представляет собой часть наших попыток адаптации, приспособления к окружающей среде. Такие попытки подобны ожиданиям и предвосхищениям.
Многие исследователи склонны разделять знание и знания, понимая последние как психическое содержание сознания людей, возникающее в результате их взаимодействия с миром.
Можно ли хотя бы часть знания считать чем-то вроде иконических репрезентаций «реальности в себе»?
Вплоть до ХХ века в науке господствовали объективистские представления… Согласно им ее задачей было открытие и максимально точное описание сущностей, присутствующих в окружающем мире и не зависящих, как полагали все, от человека. В том числе сущностей, недоступных его восприятию. То есть в науке преобладали воззрения на познание мира человеком как на что-то вроде иконического отражения мира в его психике. В ХХ веке ситуация изменилась. Объективизм подвергся критике с разных сторон.
М. Борн (1973, с. 130) указывает, что сегодня самой наукой разрушена вера в возможность четкого отделения объективного знания от процесса его поисков. У. Куайн (2010, с. 75) констатирует, что вся совокупность нашего так называемого знания, или убеждения, – это сооружение, созданное человеком, только краями соприкасающееся с опытом. Л. Витгенштейн (1994, с. 371) спрашивает: не стоит ли заменить слово «знать» выражением «быть уверенным»? Разве слово «знать» не столь же субъективно? Б. Рассел (2001а, с. 530–531) рассматривает знание как подкласс истинных верований и пишет (2001а, с. 406), что все человеческое знание в большей или меньшей степени сомнительно.
В. И. Вернадский (1988, с. 221) полагает, что человек не может научно строить мир, исходя из него самого, то есть отказавшись от себя и стараясь найти какое-нибудь независимое от собственной природы понимание мира. Такая задача ему не по силам и является по существу иллюзией… Наука не существует помимо человека. Она его создание, как и слово, без которого не может быть науки. Находя правильности и закономерности в окружающем мире, человек неизбежно сводит их к себе, к своему слову и к своему разуму. В научной истине всегда есть большое отражение личности человека, его разума.
Можно лишь согласиться со всеми перечисленными авторитетами и заключить, что наше представление о мире не есть окружающий нас мир, даже если мы напечатаем описание мира в энциклопедии.
Согласно Э. фон Глазерфельду (2001, с. 59–81), знания не приобретаются пассивно через органы чувств, а активно строятся познающим субъектом. Они не предназначены для открытия объективной реальности, а лишь позволяют субъекту организовать мир собственного опыта. Познание выполняет адаптивную функцию, то есть служит приспособлению к миру, обеспечивая выживание организма, поэтому понятие «истинность» должно быть заменено понятием «жизнеспособность».
Автор отмечает (2001, с. 77), что если в традиционной теории познания и в когнитивной психологии соотношение знания и действительности трактуется как в большей или меньшей мере образное (иконическое) соответствие, то радикальный конструктивизм придает ему значение приспособленности в функциональном смысле. Он (Glaserfeld E., 1995, p. 156) указывает, что идея соответствия знаний реальности должна быть замещена идеей их пригодности. Знание является хорошим, если оно вписывается в рамки экспериментальной действительности, не вступая с ней в противоречие.
Мне представляется, что временами этот выдающийся исследователь в порыве полемики, как это нередко бывает, несколько увлекается и предоставляет своим оппонентам возможность для критики своих взглядов… Он, например, пишет: «Конструктивизм ничего не говорит и говорить не должен о том, что может или не может существовать. С конструктивистской точки зрения знание не воссоздает картину мира и никак этот мир не репрезентирует…» (Glaserfeld E., 1995, p. 114).
Я полагаю, что знание, конечно, дает нам представление о мире, хотя это представление глубоко антропоморфно, а картина мира сугубо человеческая. Репрезентации – и чувственные, и вербальные – по своей сути являются лишь нашими представлениями о «реальности в себе». Но они соотносятся с ней. Иначе они были бы для нас бесполезны, а это не так.
Мне кажется, что конструктивисты, например, вовсе не сомневаются в реальности окружающего мира. Они лишь обсуждают формы репрезентирования сознанием, несомненно, существующей «реальности в себе». Следовательно, «сущности, постулируемые теоретиками от науки»[90], репрезентируют нечто вполне реальное, и при этом они же «суть лишь конструкции человеческого разума». Так как сами элементы «реальности в себе», репрезентируемые ими, никак иначе сознанию не доступны.
Исследователи науки С. Шейпин и С. Шеффер (Shapin S., Schaffer S., 1985, р. 344) справедливо утверждают, что по мере того, как мы открываем условный и сконструированный статус наших форм знания, приходит осознание, что именно мы сами, а не реальность являемся источником своего знания. Они напоминают, что еще Т. Гоббс (1588–1679) считал знание продуктом человеческих действий.
М. Шелер (2011, с. 56) указывает на дополнительный важнейший аспект – социологический характер всякого знания… Если и не содержание знания, то выбор предмета знания обусловлен господствующим социальным интересом, так как объяснить всегда означает свести относительно новое к известному. Н. Смит (2003, с. 79), ссылаясь на К. Гергена (Gergen K., 1994), тоже пишет, что знание – это то, что считает истинным определенная социальная группа в конкретный момент времени. И за пределами данной группы социально конструируемое знание не может претендовать на истинность.
Но нас здесь больше интересует феноменологическая структура знания. Несмотря на то что психологи достаточно единодушно рассматривают знания как психическое содержание, даже такой несомненный авторитет, как А. Шюц (2006, с. 742), например, пишет о солидарности всех мыслителей в том, что любое знание о мире, как обыденное, так и научное, включает ментальные конструкты, синтез, обобщения, формализации и идеализации.
То есть согласно автору получается, что знание – это ментальные конструкты и совокупность психических процессов. С этим, однако, трудно согласиться.
Знания – это всегда и только адекватные «реальности в себе» чувственные и вербальные психические репрезентации, позволяющие их носителям эффективно функционировать в ней. Знания – это не «совокупность психических процессов». Это скорее результат протекания некоторых из них.
В научной литературе не дифференцируют знание, потенциально присутствующее в языковых конструкциях, и знание, существующее в форме конструкций психических. Вербальные конструкции легко экстериоризируются сознанием в форме конструкций языковых, а те, в свою очередь, вновь интериоризируются иным сознанием в виде конструкций вербальных… Эти трансформации, открывающие возможность негенетической передачи вербальных конструкций в процессе языковой коммуникации, снимают вопрос о врожденном знании, так как легко объясняют все феномены, которые исследователи связывают с этим понятием. Главное то, что эти вербальные конструкции репрезентируют реальность и представляются человеку правильными.
Рассмотрим еще одну смежную проблему. Являются ли знанием, например, карта местности или описывающие физический закон текст и формула?
Кто-то может ответить утвердительно. Но являются ли карта, текст и записанная на бумаге формула знанием для ребенка или представителя примитивного племени?
Нет. Они лишь материальные объекты, способные быть потенциальными носителями знания и только в том случае, если воспринимающий их в состоянии понимать данные символы и знаки. Даже слова, фразы и предложения языка, содержащие в себе для носителей языка потенциальное знание, сами не являются знанием. Они лишь его возможные и предполагаемые носители. К тому же здесь нас интересуют только психические конструкции, так как языковыми конструкциями занимаются смежные с психологией науки.
Полагаю, что знание (или знания)[91] представляет собой совокупность достоверных в максимально возможной степени психических репрезентаций какого-то фрагмента мира, сформированную группой или обществом в результате их практической деятельности, присутствующую в сознании людей, рассматриваемую ими в качестве объективной истины и позволяющую им эффективно действовать в мире[92].
Знания феноменологически могут быть чувственными, вербальными и смешанными. Чувственные знания человек приобретает во время личного взаимодействия с миром. В качестве бытовых чувственных знаний выступают присутствующие в памяти и актуализируемые в сознании образами восприятия соответствующих элементов «реальности в себе» чувственные психические конструкции – модели-репрезентации известных предметов и привычных повторяющихся действий с ними. Видя водопроводный кран, мы ожидаем, что при повороте ручки из него пойдет вода. Беря в руки карандаш, мы ожидаем, что он оставит след на бумаге, и т. д. То есть мы обладаем на сенсорном уровне знанием о реальности в форме образов воспоминания и представления того, что обычно происходит с объектами в результате определенных действий с ними.
Такое же знание о мире несут в себе чувственно-вербальные репрезентации. Если мы нажимаем компьютерную клавишу «Сохранить», то ожидаем наступления события, смоделированного в нашей психике на вербальном уровне в форме вербальной конструкции данные сохранятся. Если мы набираем на дверце сейфа цифровой код, то ожидаем, что она откроется. Наши чувственные знания участвуют в формировании нашего личного воспринимаемого физического мира. Вербальные знания, лишь иллюстрированные чувственными образами воспоминания и представления, формируют главным образом область ОПР, достраивающую наш предметный физический мир.
Преимущественно вербальные репрезентации мира, усваиваемые людьми в процессе социализации и тоже рассматриваемые ими как собственные знания, можно разделить на истинные, вероятные и ложные. Сознание человека часто уже в процессе интериоризации языковых конструкций, репрезентирующих мир, как бы относит их к этим группам. Оно сравнивает вновь появившиеся в нем вербальные конструкции с аналогичными и сходными собственными психическими репрезентациями, тем самым классифицируя их и относя к верным, вероятным или ложным. Если сознание не обнаруживает аналогов новой вербальной репрезентации, то квалифицирует ее в зависимости от особенностей самой конструкции и от ее источника.
Ошибочные психические репрезентации окружающего мира принято называть заблуждениями. Сами термины «знания» и «заблуждения» обозначают очередные сущности ОПР. Феноменологически заблуждения являются преимущественно вербальными репрезентациями мира. Знания и заблуждения, репрезентируя фрагменты «реальности в себе», участвуют в формировании ОПР. При этом немалая часть ОПР представлена именно человеческими заблуждениями.