В ночи

– Сначала едем в Ливи, – сказал Анж после раздумий. – Соберем парней.

Джонни молча кивнул и повел машину прочь из центра. На север, в Ливи, трущобы и район красных фонарей. Оттуда было рукой подать до Долин, ирландского квартала, дыре, где хозяйничали уличные банды, а после разгрома ирландцев заправляли евреи Лернера. Долины были обычным рабочим пригородом, где селились бедняки и эмигранты. Там проходила железная дорога, располагались доки и пристани, с которых в том числе доставляли по Мичигану канадскую выпивку. Долины приносили своим хозяевам солидные деньги. Район обрастал скрытыми складами и перевалочными базами. На такой и указал Михельсон перед смертью. Однако, какой именно, оставалось загадкой. Придется обыскивать все по очереди. Тихо это сделать не получится и велик риск нарваться на засаду. Поэтому не лишними будут пара-тройка надежных ребят. Посильнее, позлее и желательно с пушками. А таких теперь можно найти в Ливи.

Во время войн организация Фануччи переходила на осадное положение, бойцы селились на съемных квартирах, разбросанных по всему городу, выбираясь только на дело: поговорить, подраться и пострелять. Одна из таких квартир находилась в злачных кварталах, где все копы были давно куплены, а шлюхи – непривередливы и трудолюбивы. Анж знал, что сейчас в ней и расположился отряд Карло Тотти, которого все звали Испанцем. Карло был славным малым, ветераном, как и Анж. Быстро все схватывал и так же быстро действовал. В теперешнем положении не было кандидатуры лучше, чем Испанец и его ребята.

Район красных фонарей сверкал, как и центр, но делал это по-своему. Если там огни и неоновые вывески походили на гостеприимный свет домашнего очага, то здесь их мерцание напоминало подмигивание развратной любовницы. По тротуарам прогуливался более разношерстный народ. Простые работяги, идущие в свои хибары с поздних смен, пьяницы, торчки и карманники, которые их караулили. Тут и там стояли уличные девки. Неподалеку от них всегда маячили внимательные сутенеры и их громилы, чаще всего чернокожие, разодетые, как попугаи. При виде последних Джонни сплевывал в открытое окно и тихо ругался себе под нос. Потом всегда быстро крестился, целовал пальцы и просил у Господа прощения за свой грязный язык.

Испанца они нашли в старом двухэтажном доме, древнем и гнилом, как сам Чикаго. В подвале размещался подпольный бордель «для своих», который держали итальянцы. На первом этаже работала мясная лавка. В ней продавали лежалую свинину и обеспечивали прикрытие для заведения снизу. На втором этаже, в двух просторных, но пыльных и захламленных квартирах расположились парни Тотти. Анж как можно более быстро и доходчиво объяснил им ситуацию.

Свет в комнатах не зажигали. Через окна проникало свечение улицы. Тусклый холод уличных фонарей, мерцание красного и синего. Испанец, тощий и смуглый, в полумраке почти черный, как негр, слушал и молча поглаживал короткую бородку, из-за которой и получил свое прозвище.

– Как по мне, слишком много суматохи из-за двух жалких бочек, – сказал он наконец.

– Все, что я знаю, Карло, – ответил Анж. – Дон Фануччи дал мне задание найти их. И пообещал щедрую награду в случае успеха. Мне и всем, кто придет на помощь.

Испанец улыбнулся.

– Дай нам десять минут на сборы, Анжело.

Все были готовы через пять.

*

Дюжина бойцов отправилась в путь на четырех машинах. В «Форде» с Анжем и Джонни ехал сам Испанец, молча сидел на заднем сидении. Трущобы Долин поднимались вокруг мрачными громадинами. Казалось, что рано или поздно они обязательно сойдутся вместе, создадут непроницаемую стену, загонят людей в тупик, из которого не будет выхода. Здесь не было неонового лоска большого города. Редкие прохожие спешили поскорее убраться с улиц, тут и там косо смотрели одинокие окна, тускло подсвеченные изнутри керосиновыми лампами, как глаза шпиона, глаза убийцы.

Честных полицейских в Долинах быть столько же, сколько девственниц в борделе. Все они были на зарплате у Лернера и привыкли помалкивать. Но при виде вооруженных итальянцев их языки быстро развязывались, пусть и неохотно. Кто-то что-то слышал, кто-то видел, не более. Время шло, уже давно перевалило за полночь, а результат оставался нулевым. Анж нервничал и злился. На обшаренных складах находилось припрятанное пойло и оружие, но никаких следов украденного.

Что настораживало, не было видно парней Лернера. После победы над ирландцами Долины кишели вооруженными евреями, а сейчас словно вымерли. От этого Анжу еще сильнее было не по себе. Он ждал засады, по собственному желанию пробираясь все глубже во вражескую территорию. Наконец, здоровяк из отряда Испанца принес хорошие новости.

– Есть склад возле самых доков. Пару часов назад там стреляли.

– Как ты узнал? – Джонни, играя, перебрасывал из руки в руку свой револьвер.

– Местный алкаш из тех, кто все видит и все знает. Пара баксов, вежливость и вот эти штуки.

Здоровяк с улыбкой поднял перед собой кулаки, каждый размером с добрую гирю.

– Отлично, – коротко скомандовал Анж. – Хоть какая-то зацепка. Все двигаем туда. Карло, твои парни готовы, не подведут?

– Обижаешь, Анжело, – Испанец меланхолично улыбнулся и поправил шляпу, – это мои кондотьеры. Лучшие в своем деле.

*

Дома здесь казались нежилыми, пустыми и заброшенными. Где-то коротко свистнул паровоз, рядом пролегала железная дорога. В остальном было тихо, если не считать криков чаек с Мичигана.

Заглушив моторы, стали вооружаться. Быстро щелкали затворы, магазины загонялись в пистолеты, крутились барабаны револьверов. Анж почувствовал себя увереннее, ощутив знакомую тяжесть автомата в ладонях. Томми-ган с полным диском, «Чикагская скрипка», «окопная метла», еще куча имен и прозвищ. Настоящая мясорубка в умелых руках.

– Что это у тебя там? – Анж заглянул через плечо бойца в багажник автомобиля.

Там был аккуратно разложен ряд продолговатых цилиндров.

– Ди…дин…, – ответил парень, заикаясь, – динамит.

– Отстань, Анжело, – Испанец прервал дальнейшие вопросы, – Ричи свой парень, мой брат по оружию. Сапер в нашем пехотном полку, был со мной во Франции. Дело свое знает. Говорит плохо и дерганный немножко, ну а ты сам попробуй сохранить рассудок с немецким осколком в черепе.

Двинулись вперед в тишине. Жались к стенам домов, общались друг с другом знаками и жестами. Наконец впереди показалась громада склада. Большое дощатое здание стояло на самом берегу озера. Темная водная гладь простиралась до самого горизонта. Волны с плеском накатывали на берег и красиво серебрились в лунном свете. К складу вел деревянный пирс на высоких сваях. К нему причаливали лодки и баркасы, рабочие доков занимались разгрузкой и погрузкой товаров. Стройматериалы, лес, продукты, все, что угодно. После объявления сухого закона все чаще выпивка прямиком из Канады, с той стороны Великих Озер.

На складе горел свет, тускло пробивался сквозь щели в досках обшивки. Скорее всего несколько керосиновых ламп. Внутри кто-то был, не один, мелькали длинные тени. Отряд медленно двигался вперед, держа оружие наготове. Вдруг тишину оглушил выстрел, все рассыпались за укрытиями, столбами, грудами лесоматериалов и пустыми бочками. Выстрел прогремел снова, еще и еще. Вспышки ярко освещали внутреннее пространство склада. Анж взглянул на Испанца.

– Не по нам, – произнес тот одними губами.

Стрельба прекратилась, перейдя в человеческий крик. Усталый, измученный, так кричат раненные. Он нарастал, становился более высоким, переходя на визг, а потом захлебнулся в стонах и хрипе. После этого снова стало тихо. Надо было действовать быстро. Анж жестами приказал остальным следовать за ним и сам бегом рванул к зданию. Бойцы мчались следом, он чувствовал их спиной. Вернулось приятное ощущение, знакомое еще с фронта, когда тело превращается в боевую машину, а чувства обостряются до предела.

Приблизившись к зданию, заняли позицию у широких раздвижных ворот со стороны озера. Анж прижался спиной к шершавым доскам стены, перехватив автомат поудобнее. Внутри кто-то был, слышались тихие, осторожные, почти звериные шаги. Анж быстро кивнул, отдавая приказ к штурму. Ворота медленно отъехали в сторону. Готовый к бою, он первый протиснулся в образовавшуюся щель, в смрадное, тускло освещенное нутро склада. Остальные рванули следом. Грохнули несколько выстрелов, короткая автоматная очередь распорола тишину. А потом все стихло. Итальянцы в растерянности застыли у входа, не веря своим глазам.

Внутри склада, на неровном земляном полу лежали трупы. С десяток тел в лужах крови, в неестественных позах, похожие на залитые красным груды тряпья. Один из бойцов Испанца пнул ногой ближайшее у нему тело.

– Будь я проклят, если это не великан Марки Коэн, – сказал он. – Здоровенный жидяра. Сломал как-то челюсть кузену моей бабы.

– Это парни Лернера, – сказал Джонни, вертя на пальце револьвер.

– Видать евреи чего-то не поделили и перестреляли друг друга, – рассуждал вслух Испанец. – С дисциплиной у них всегда были проблемы. Эй, Анж, глянь-ка, это не то, что мы искали?

Он указал куда-то дулом автомата. Там, как выставочный экспонат в центре склада, как алтарь в церкви, стояли две деревянные бочки. Анж облегченно выдохнул, увидев их. Два пузатых дубовых цилиндра, в баррель каждый. На их боках красовался крест и две буквы Д и Ф. Джуз Фануччи, его собственность. Слишком легко, чтобы быть правдой. Для верности Анж, перешагнув через распростертые тела, подошел к бочкам вплотную, провел рукой по гладкому дереву. Постучал, бочки глухо отозвались, полные. Он попробовал приподнять одну, тяжелая. Внутри плескалось. Отборный канадский виски, пшеничный бурбон или самогонка от местной деревенщины.

– Ты их еще расцелуй, Анжи! – весело крикнул сзади Испанец. – Закругляемся! Ричи, подгони свою тачку, у нее просторный багажник. Живее парни, еще успеем хорошо погулять. Нам сегодня везет!

Бойцы облегченно разбрелись по складу. Принялись обыскивать трупы, курить и перешучиваться между собой. Только Анж по-прежнему был на взводе. Тревога не покидала его. Он не верил, что все так просто, слишком серьезным и испуганным казался Фануччи, слишком много вопросов задавала теперешняя находка. Он не верил, что враги просто перестреляли друг друга. Тут был кто-то еще.

Он склонился над телом в залитом кровью сером костюме. Парень лежал на спине, зажав в руке дробовик, уставив вверх застывшие стеклянные глаза. Анж быстро ощупал тело. От вида ран бросило в дрожь. Горло перерезано одним мощным ударом. От уха до уха, до самых позвоночных хрящей. Он прошелся по складу, осмотрел еще несколько трупов. Ни одного огнестрела, только рваные и резанные раны. Анж поднял за подбородок голову еще одного убитого, пытаясь получше рассмотреть его разорванную шею. Он готов был поклясться, что увидел там следы чьих-то зубов. Еще один труп он нашел в темном углу склада. Он лежал, обхватив себя руками, будто перед смертью пытался спрятаться. Его выпотрошили и разорвали как тряпичную куклу. Огромный разрез тянулся от груди до паха. На колени трупу вывалились его собственные кишки, в кровавом месиве белели ребра.

Анж выругался сквозь зубы, к горлу подкатила тошнота. Такого не было с ним с самой войны, когда он был еще перепуганным мальчишкой, в первый раз увидевшим изуродованные пулями и осколками тела друзей, запутавшиеся в колючей проволоке. Он готов был убраться отсюда, как можно скорее. Плевать на Джуза и его приказы, тут было что-то пострашнее его. Анж снова окинул взглядом нутро склада. На балках над головой раскачивались три керосиновые лампы, худо-бедно освещавшие пространство. Но своды и стропила крыши терялись в темноте. Анж несколько раз взглянул туда и по телу побежали мурашки. Казалось, что сама тьма наблюдает за ним оттуда.

Вокруг уже во всю кипела работа. Заика Ричи, контуженный сапер Испанца, подогнал ко вторым воротам машину, задним ходом медленно заехал на склад. Остальные парни принялись грузить бочки. В просторном фургоне не было задних сидений, что давало много пространства и возможность перевозить ценные и крупногабаритные грузы.

– Мать твою! – заталкивая бочку в машину, выругался один из бойцов, Томми Бруно – Эта хреновина дырявая! Я весь обляпался!

– Наверное пуля зацепила, – ответил ему второй, – надо бы найти течь, заткнуть ее. Ценное бухло пропадает.

– Да нет, – подал голос третий, – просто крышка неплотно закрыта. Проверять же надо, болваны, а то расплескаем все по дороге к Джузу.

Покончив с погрузкой, Томми брезгливо принялся отряхиваться.

– Теперь провоняю пойлом, как последний алкаш, – начал он и замолчал, побледнев.

Весь перед его светлого костюма от груди до колен был испачкан темным. Одним большим пятном, в полутьме очень похожим на…

– Кровь! – испуганно сказал Томми. – Мать вашу, парни, я весь в крови! Эти хреновы бочки!

– Успокойся, – сказал ему кто-то. – Ты испачкался от мертвых жидов.

– Парни! – из машины показался Джонни, который помогал затаскивать бочки внутрь.

Он был бледным, как смерть, медленно шел, выставив перед собой ладони, испачканные красным.

– Кровь! – верещал он. – В бочках кровь!

Не веря самому себе, он каждую секунду смотрел на свои ладони, нюхал их, один раз лизнул, поморщился, сплюнул.

– Кровь! – Джони был уже на грани истерики. – Они забрали нашу выпивку и наполнили бочки кровью. Папа был прав, жиды используют кровь христианских младенцев для своих ритуалов.

Анж молча наблюдал за происходящим. Он не успел ничего сказать, сделать, как-то спасти своих людей. От тьмы, сгустившейся вдоль складских стен, отделилась фигура. Она встала за спиной Томми Бруно, который брезгливо срывал с себя перепачканную кровью одежду. На пол полетел пиджак, рубашка. Майку Томми снять не успел, тень обвилась вокруг него, и он закричал. Принялся крутиться волчком, пытаясь сбросить с себя нападавшего. Теперь уже его собственная кровь хлестала вокруг фонтаном, веером брызг рассеиваясь вокруг. Потом он захрипел, тяжело повалился на землю и затих. Все заняло не больше нескольких секунд.

Из тьмы явились демоны и бросились на людей. Те, не понимая, что происходит, кричали и стреляли наугад, раня себя и друг друга. Вспышки выстрелов сверкали, как жуткое световое шоу, неоновая реклама на скотобойне. Испанец палил из автомата, пока его грудь не взорвалась фонтаном темных брызг. Он тяжело оседал на землю, упершись в нее дымящимся дулом оружия, пока из его распоротого нутра с влажным хлюпом не вывалилось что-то мягкое, еще бьющееся. Темная фигура одним резким движением оторвала ему голову, как приготовленному на ужин цыпленку. Тени мелькали среди людей, каждое их движение сопровождалось новыми воплями и кровавыми брызгами, в стороны летели куски тел и оторванные конечности. Выстрелы стихали, становилось все меньше тех, кто был способен стрелять.

Анж был парализован страхом. Впервые в жизни. Он просто стоял и молча наблюдал за бойней. Резня застала его чуть в стороне от остального отряда. Может быть поэтому его не заметили сразу, и он все еще был жив. Из ступора его вывела боль. Кто-то быстро полоснул его по плечу, словно несколькими длинными лезвиями. Боль отрезвила и вернула к жизни. Анж мгновенно собрался, приготовился к бою. На пятках развернулся туда, где долен был быть нападавший, но там только чернела пустота. Краем глаза он заметил стремительное движение слева от себя, услышал чье-то быстрое дыхание. Отступил на шаг и с размаху ударил наугад прикладом автомата. Удар достиг цели, кто-то коротко вскрикнул, расплывчатая фигура отступила в темноту. Анж дал туда короткую очередь. Он не сомневался, что попал, но нападавший остался стоять. Теперь Анж видел его четко. Безоружный, в черном костюме. На груди еще дымились несколько отверстий, куда попали пули. Лицо оставалось в тени, но Анж видел его горящие глаза, как два уголька. От машины все еще неслись крики и выстрелы, там умирали последние подельники Анжа. Сам он стоял, готовый к бою с новым опасным противником. Тот молча перебирал в воздухе длинными белыми пальцами, каждый из которых заканчивался тонким, чуть изогнутым когтем. На нескольких набухли капельки крови. Глаза длиннопалого притягивали взгляд, гипнотизировали.

Наконец он ринулся в наступление. С глухим рыком, как злобный сторожевой пес. Когти тянулись к горлу Анжа. Тот ловко отступил в сторону, увернулся от атаки, как бывало раньше на боксерском ринге и проводил соперника ударом приклада. Тварь тут же развернулась и снова уставилась на человека горящими глазами. На ее бледном вытянутом лице промелькнуло удивление – неужели кто-то посмел оказать сопротивление? – тут же сменившееся яростью. Большой акулий рот выгнулся устрашающей зубастой щелью и чудовище снова бросилось вперед. Теперь Анж не стал отступать или уворачиваться, наоборот, шагнул вперед и выставил перед собой руку. Его пальцы схватили нападавшую тварь за горло, крепко сжали, почувствовав шейные позвонки, острый кадык и сокращающуюся в спазмах глотку. От неожиданности контратаки противник громко заверещал, не в силах вырваться. Острые длинные зубы несколько раз оглушительно щелкнули в дюйме от руки Анжа, не имея возможности дотянуться до плоти.

Действовать надо было быстро, пока тварь не очухалась и не вспомнила, что у нее кроме зубов есть еще длинные когти, которые, судя по всему, могут запросто вскрыть человеку горло.

Анж сунул дуло автомата глубоко в зубастую пасть и нажал на спуск. Очередь разорвала чудовищу небо, голова его взорвалась фонтаном крови, мозгов и костей, бледный лик и горящие глаза исчезли в кровавом месиве. Анжу забрызгало лицо, несколько капель попали в рот, он тут же закашлялся и сплюнул, рот наполнился горько-желчным привкусом тошноты. Кровь твари была ледяной и пахла тухлятиной. От головы осталась только висящая на шматке плоти нижняя челюсть. Анж выпустил обезглавленное тело, которое тут же рухнуло к его ногам холодной зловонной грудой. Для верности он пнул останки ногой. Ничего, противник мертв.

Оглянувшись по сторонам, он понял, что бойня на складе закончилась. Анж с автоматом наперевес отступил в тень к стене. Долговязые фигуры полукругом стояли у машины с бочками спинами к Анжу, не видя его. Их можно было принять за людей, если бы Анж не видел, как они только что голыми руками разорвали на части его подельников. Не будь у них длинных пальцев с когтями и, наверняка, таких же горящих глаз и зубастых ртов, как у того, что только что прикончил он. А так – туфли, брюки и пиджаки, все как у всех. Утешало одно, они смертны, что доказывал безголовый труп на земле. В угаре бойни его сородичи похоже даже не заметили, что среди них не хватает одного. Анж видел еще четверых.

Снаружи раздался шум мотора, между досками обшивки промелькнул свет фар, коротко взвизгнули тормоза. В раскрытых воротах склада показалась фигура, не похожая на тех, у машины. Вошедший был человеком, в смысле настоящим. Круглолицый и розовощекий, пышущий жизнью и здоровьем.

– Закончили? – обратился он к долговязым. – Господин ждать не будет. Заводите машину и погнали, пока еще кто-нибудь не явился. Я знаю, вам по кайфу кромсать людей, но мы здесь не за этим. Господин не привык ждать.

Анж облегченно выдохнул про себя. Сейчас они свалят отсюда, не заметив его. Хотя, тут же подумал он, как бы не так. Сейчас кровососы заметят, что не хватает одного из них. Увидят его тело и здоровяка с автоматом, притаившегося в тени. С одним ему повезло, а четверо разорвут его на куски.

– Где Милош? – спросил круглолицый. – Опять пьет дрянную кровь мертвых. Господин не раз ему говорил, что это не доведет до добра…

Милошем, видимо, звали убитого. Его сородичи заозирались по сторонам. Анж сглотнул.

Разум отключился, дальше действовало только тело. Он вышел из тени и бросился вперед. В два прыжка преодолел расстояние до ворот и прикладом заехал круглолицему в живот, затем сделал два коротких удара в лицо и в солнечное сплетение, круглолицый согнулся пополам. Анж крепко обхватил его сзади за шею, дуло автомата уперлось круглолицему в поясницу. Длинные дернулись вперед, но тут же снова замерли, когда Анж закричал:

– Стоять, а не то я пристрелю его!

Он не надеялся на успех, действовал по наитию, с отчаянием самоубийцы, но угроза возымела действие, твари остановились. Четыре пары горящих глаз с почти физически ощутимой ненавистью уставились на Анжа. С разбитого носа круглолицего сорвалась и упала на землю большая капля крови. Твари застонали, в этом слышалась боль и разочарование. Так стонут пьяницы, перед которыми выливают на землю бутылку отборного виски, наркоманы, которых во время ломки лишают унции кокаина, нимфоманки, с которых слазят за мгновение до оргазма. От Анжа не ускользнуло это. Четыре твари смотрели на пролившуюся каплю крови его заложника, будто она была эликсиром жизни. Длинные языки облизывали тонкие бледные губы в масках засохшей крови его друзей. Когти лихорадочно теребили воздух. Чудовища были с ног до головы залиты красным, их дорогие костюмы уже не приведет в божеский вид ни одна химчистка, но эта кровь их не интересовала. Им нужна была та, что течет в жилах этого человека. И наверняка та, что плескалась сейчас в бочках в багажнике машины. Чертовы пропавшие бочки Джуза Фануччи, из-за которых все и началось. Из-за которых уже погибла страшной смертью куча народу.

Ближайший к нему кровосос сделал шаг вперед.

– Стоять! – снова завопил Анж. – Не то я выпущу всю кровь этому ублюдку!

Упыри застыли как вкопанные, на их мордах ярость боролась с вожделением и толикой страха. Страха за то, что кто-то лишит их драгоценного напитка. Анжу это понравилось.

– Джонни! – закричал он, ни на что особо не надеясь, его друг не мог выжить в этой бойне. – Джонни, малыш!

– Анж! – ответил откуда-то знакомый приглушенный голос.

Слышать его было музыкой для ушей. Джонни жив, это чудо.

– Где ты, дружище?

– Я тут…

Джонни, грязный, оборванный и залитый кровью, кряхтя и скуля от страха, выбрался из-под машины. Замер, увидев перед собой кровососов. Один из них дернулся было к появившемуся человечку, но Анж быстро осадил его.

– Ни с места!

Для верности он дал короткую очередь в воздух и тут же снова приставил дуло к спине пленника. Твари снова замерли, как статуи.

– Джонни, ты цел?

Слова ему не давались, поэтому Джонни просто кивнул.

– Садись в машину. А вы, – Анж обратился к упырям, – сейчас дадите нам уйти. И никто не пострадает.

– Отдай нам чистого, – сказал ближайший к нему, тощий блондин с бесцветными глазами, горящими бешенством.

Вокруг его рта коркой запеклась чужая кровь. Одет он был в грязный темно-синий костюм и говорил с сильным европейским акцентом, растягивая гласные и игнорируя мягкие звуки, «Оттай нам шистого». Анж сообразил, что чистым он называл круглолицего.

– Отдам, но позже. Сначала мой приятель заведет авто, я сяду внутрь. Как только тронемся, я брошу вам вашего выродка.

Джонни тем временем забрался на водительское сиденье машины, под которой прятался. Той самой, в багажнике которой стояли бочки с кровью. Видимо, руки его тряслись от страха, он никак не мог совладать с ключами, стартер чихал и скрипел. Наконец, двигатель завелся и мерно заурчал, вспыхнули фары, на миг ослепив Анжа.

– Нэ тот афтомобил, – сказал блондин. – Он наш, бошки наши.

Только что их было четверо, один мгновенно куда-то исчез. За машиной, сообразил Анж, обходит вокруг. Сейчас или заберется в кабину к Джонни, или обойдет с фланга самого Анжа. Другие кровососы вышли из оцепенения, сделали шаг к человеку.

– Так что вы предлагаете? – Анж пытался их заболтать.

– Ты и тфой друх бэры наш афтомобил, што стоит на улыцэ. Этот афтомобил остаф. Мы фас нэ тронэм, обэшшаю. Оттай нам шистого и профалифай, шэловэк.

Они приближались. Блондин, не мигая, в упор уставился Анжу прямо в глаза, будто гипнотизировал. От этого взгляда по спине полз холод. Двое других, двигаясь изящно и грациозно, как коты, заходили с двух сторон. Четвертого не было видно.

Черта с два они дадут им уйти. Заговаривают зубы, а как только дашь слабину, навалятся и разорвут на части. Действовать надо быстро. Анж посмотрел на урчащую машину, где за стеклом кабины было видно бледное перепуганное лицо Джонни, подмигнул другу. Потом он сделал то, что, возможно, спасло ему жизнь. Нажал на спуск, сделав один короткий выстрел.

Круглолицый, «чистый», взвыл от боли. Пуля прошла навылет, кровь брызнула, быстро окрасив красным живот пленника и перед его светлого костюма. Упыри завизжали, глядя, как впитывается в землю их драгоценная влага. Все заняло меньше секунды.

Джонни тронулся с места, Анж на ходу запрыгнул в раскрытую заднюю дверь, уволакивая за собой раненого чистого. Машина покинула склад, скользнула по доскам пирса и, набирая ход, помчалась прочь. Подальше отсюда.

Перед смертью ребята Испанца успели закрепить бочки в багажнике ремнями и теперь те только чуть заметно покачивались, когда машина петляла и тряслась на ухабах. Внутри них булькало и плескалось.